Рассказчица ругает соседей, проголосовавших за реновацию. Ее дом кооперативный, кооператив от института, поэтому жильцы приличные, а есть «колхоз» – они голосовали «за». Переехала сюда в 1967 году. «Беляево: фото с коровой» – на нём виден её дом. В конце 1960-х кругом были стройки. Ул. Миклухо-Маклая и названия мест вокруг. Киоск с мороженым на ул. Деревлёво (00:00:00–00:02:10)
*Е*-009: …жуткими бабками, с которыми я в доме живу, в одном кооперативе оказаться. Знаете, насколько я понимаю, здесь основа кооператива была приличные люди из какого-то института. А из Академии наук – там уже потом добрали, вот типа моей мамы, она профессор была тогда, то-сё. А вот есть совершенно полный колхоз, который… Тупые – ну, трындец! Они просто тупые! Вот которые наголосовали нам за эту хреновацию. Они просто… вот просто дебилы! У меня слов нет. И наверняка и пятьдесят лет назад они такими же были. Ну вот. Ну, в общем, короче… А с чего этот рассказ начался? Чего вы спросили?
[А я ещё ничего не успела спросить. Мы просто обсуждали статью.]
*Е*-009: Короче, да, в [19]67 году, в [19]67 году… Ой, я вам сейчас фотку покажу. Сейчас, сейчас покажу вам фотку, там стоит наш дом. Так, гуглим: «Беляево, фото с коровой». Беляево. И получаем фото с коровой. Смотрите – вот. Вот это – мой дом. Вот так я её нахожу периодически: «фото с коровой». Может быть, тут чего-то было, может, какая-нибудь другая деревня Беляево, но эта – наша. Вот. Вот это – мой дом. Значит, ну и всё, и больше здесь ничего такого особого не было.
[В чистом поле, получается, район такой?]
*Е*-009: Значит, было мне три года… в третьем классе я была [поправляется], помню стройки. И с этими, с соседскими девицами – две отвратительные довольно были, ещё подружками нормальными тогда не обросла – из нашего дома, противные. А я тогда читала этот, «Остров сокровищ», то-сё. Они со мной шатались по этим стройкам, искали «чёрную метку». Вот это я помню, что здесь были какие-то стройки рядом. Вот, дальше у нас идет улица Миклухо-Маклая, потом идёт район под названием… Вот это – Беляево-Богородское, вот там идёт Деревлёво, туда дальше идёт улица Бутлерова. Уже ориентируетесь, да? И вот на улице Деревлёво был наш первый киоск с мороженым – то есть мы отсюда туда ходили и… Ну, представляете визуально, да?
Школ вначале не было, приходилось ездить в школу № 170 на Бутлерова. «У негров» – РУДН и окрестности. Там были кафе, булочная. Ул. Профсоюзная, Волгина, Арцимовича (рисует). Дома с арками. Почта, «стекляшка» (00:02:10–00:04:12)
*Е*-009: И в третьем классе когда мы сюда приехали в моём, значит, школ-то не было никаких – [ездила] в 170-ю школу.
[Это где?]
*Е*-009: Это ближе к [улице] Бутлерова. Карту надо включать?
[Мы обычно предлагаем рисовать ментальную карту. Она выглядит примерно вот так – люди рисуют наиболее важные для них локусы от руки.]
*Е*-009: Значит, Деревлёво с мороженым, потом – школа и то, что называлось тогда… Я не знаю, может, так нельзя говорить, это неполиткорректно… Называлось оно «у негров». «У негров» – это РУДН [прим. – Российский университет дружбы народов]. Но всю жизнь на районе это называлось «у негров».
[РУДН?]
*Е*-009: РУДН. [Смеётся.] «РУДН» не было, было – «у негров». У негров была еда – понимаете, у нас есть ничего тогда не было. «У негров» была булочная, где… Советские булочные – это совершенно офигенные. Значит, смотрите – сейчас построим [берет лист бумаги и начинает рисовать ментальную карту]. Значит, это у нас [улица] Профсоюзная, вот это у нас [улица] Волгина. «Волгина» [подписывает]. Ну, вот тут наши пруды, вот это наш сад, да, сад. Вот это – школа. «Школа» [подписывает], которая идёт вот так. Вот это – мы. Так, [улица Академика] Арцимовича, [дом] 3, [корпус] 2. Вот у Елены Аркадьевны – [улица] Профсоюзная, [дом] 110, [корпус] 4. У нас на районе есть несколько домов с аркой. Вот это – арка номер один [Прим. – ул. Академика Арцимовича, д. 3, корп. 2], и вот тут есть дом с аркой номер два. Вот это вот с арками. Ну, и тут есть длинный…
[А вот у этого второго дома с аркой какой адрес?]
*Е*-009: Это Арцимовича какая-то будет. Арцимовича. Значит, и вот тут у нас почта. В общем, ключевые моменты назывались. И вот это – мы. И вот это называлось «стекляшка». «Стекляшка». [Подписывает.] Вам точно вот эти все мелочи нужны, вот это вот нужно?
[Да, да.]
Деревлёво, ул. Бутлерова, м. «Калужская», м. «Беляево» (рисует). Когда поселились в 1967 году, отец рассказчицы купил в ближайшей деревне ягодные кусты и посадил возле дома. Мама сажала цветы, морковь и салат (00:04:12–00:05:56)
*Е*-009: Значит, живём мы здесь. Вот эта улица идёт, скажем, Миклухо-Маклая. Вот этот район называется Деревлёво. Вот это идёт улица Бутлерова. Бутлерова. И вот туда – «Калужская» [метро]. Метро «Калужская». И вот это у нас здесь Миклухо-Маклая, вот это – наша «Беляево» [метро]. Значит, когда мы сюда приехали ([19]67-й год), вот тут была деревня. Вот тут, за «Ашаном». Беляево. И вот это – у нас тут «Ашан» – была деревня. И мы с папой пошли туда, и там сидела какая-то… Вот я реально не помню уже… Деревню не помню, помню сады, соответственно. И мы у них купили кусты чёрной смородины с малинкой, там, тыры-пыры, и посадили у себя вон там, за окном. И когда я была в десятом классе, я после экзаменов ходила и собирала свою кружечку вот этих вот ягодок – очень было трогательно. Вот там ещё сажали с мамой нарциссы, тюльпанчики – в общем, было вот такое вот, такая пасторальная картина. Сейчас вот эти бабки тоже тут пытаются что-то делать, но как-то это… Ну, они стараются, да, у них всё хорошо, но рядом вот с этими… А вы всё записываете, да?
[Да.]
*Е*-009: …жёлто-зелёными мерзкими ржавыми заборчиками это всё жалко выглядит. Тогда всё это было симпатично. Морковку, салатик, петрушечку – в общем, всё это было душевно. Вот тут были деревни, вот тут у нас были уже наши пятиэтажки с коровой.
«Стекляшка» – магазин с булочной и галантереей. Описание советской булочной. Выехать из района – по Ленинскому проспекту. До 1967 года рассказчица с родителями жила на ул. Обручева. Ресторан «Гавана» на Ленинском просп. и кулинария при нём (00:05:56–00:08:48)
*Е*-009: Вот тут была «стекляшка». «Стекляшка» – это… Вот здесь ресторан «Кахури», очень хороший, и рядом с ним … Первое здание – «Кахури», а во втором какой-то сомнительный комплекс. Вот тогда на первом этаже была булочная, на втором была галантерея. Галантерея… ну, чего… мы – девочки, какие-то невидимочки, фигню какую-то, ручечки надо. Наверное, это не сразу выросло, потому что первые ручечки мы покупали «у негров» [смеётся]. Вот опять-таки, значит, ключевой момент, мне прям даже стыдно, да, такое говорить. Это называлось – вот оно у нас было «у негров». С этим по-простому: что вижу, то пою. То есть здесь была ближайшая галантерея, была ближайшая булочная. Советские булочные были потрясающие совершенно. Вы, наверное, такого уже не знаете, в таком не было. Давайте про белый хлеб. Это всё можно рассказывать?
[Да, да, да.]
*Е*-009: «Городские» булочки за семь копеек, вот тут как пирожок – вот такое. За десять копеек был «ситничек» – такого же белого теста, как калач. Калачей у нас… калачами тут не баловали. Калачи покупались на улице Горького в Филипповской булочной, это напротив магазина «Армения», там, рядом с этим… как он называется? Филипповский магазин, да? [Прим. – Елисеевский магазин.] Вот. А, самое – вот такие здоровые лотки, в которых лежали козинаки, а в других – маковки с мёдом. Это было совершенно феерически. И самые любимые, такие песочные полосочки «дорожка». Они песочные, вареньице – и сверху посыпано вот этим вот. Всего другого тоже было много, а ну вот это было самое вкусное. Это было там, «у негров». Про остальную еду я вообще ничего не помню. Главное, что наше мороженое – вот Деревлёво. Вот напишу. Вот это вот: «айс-крим». А вот тут, «у негров», была булочная. В каком-то году появилось… Ездили мы, вот… Как можно было вообще отсюда выбраться – через вот… до… И вот это у нас идёт Ленинский проспект, это наша основная магистраль. Ленинский проспект. А до этого мы жили вот тут вот, на улице Обручева, там 1-й дом, вот как сейчас помню, 35-я квартира. А потом там была двухкомнатная квартира от Академии наук, мама купила четырёхкомнатную здесь, и, в общем, оттуда мы уехали. Там я где-то в детский садик ходила. Вот тут ездили на автобусе. И… забыла, чего хотела сказать.
[Это вы жили до того, как приехали. Тут, неподалёку.]
*Е*-009: Да. Всё вот это в одном районе. Да. И добирались мы отсюда вот сюда. То есть первая наша ближайшая еда была у нас вот здесь. А… помню, как с бабушкой… А где-то вот здесь на Ленинском проспекте был ресторан «Гавана», там была кулинария, в кулинарии была вкусная еда.
Пришла вторая собеседница, рассказывает о том, что жильцы дома образуют сообщество. До центра ездили по Ленинскому просп. на автобусе № 144. Лучшая еда была в кулинарии в ресторане «Черёмушки». Кинотеатры «Казахстан», «Черёмушки», «Улан-Батор» и «Тбилиси» (00:08:48–00:11:12)
*Е*-010: Это характерно некоторым, не буду показывать пальцем. Вот. Короче, шла из подъезда в подъезд, и это характерная особенность для Беляево – не знаю, вписывается она в вашу концепцию или нет. Потому что я знаю ещё моих одноклассников, которых переселили, когда я ещё жила на Ленинском. Это вот добрососедские отношения, и люди живут сообществом здесь более-менее. То есть вот ты проходишь вдоль дома, ты в три подъезда можешь зайти точно к приятным для тебя людям.
*Е*-009: В моём доме – нет. [Смеётся.]
*Е*-010: Ты не ври, пожалуйста, есть у тебя… как это… Галина Артуровна.
*Е*-009: Уже нет. Она на митинг не пошла.
*Е*-010: Она не пошла. Но через некоторое время сгладится, да. Ну всё, дальше я молчу. Я хотела это сказать.
*Е*-009: Сейчас только нужно вспомнить, о чём мы разговаривали.
[Мы остановились на транспортной доступности вот этого всего.]
*Е*-009: Да. Вот давай, я сейчас расскажу, а потом ты расскажешь.
*Е*-010: Давай.
*Е*-009: Я пока про еду говорю. Да, основная тема. Вот, да. Ездили мы здесь на троллейбусе… Ещё была… А, что у нас здесь было? А, да. И поэтому я, да, был ресторан «Гавана», где была кулинария, там покупалась хорошая еда. Но лучше всего еда покупалась в ресторане магазина «Черёмушки». [Прим. – в кулинарии ресторана «Черёмушки».] Поскольку мама работала двадцать четыре на семь… Ну, она тогда ещё не знала, что такое на самом деле двадцать четыре на семь, каждое следующее поколение должно вкалывать намного больше, чтобы выжить. Это просто я реально вижу. Ресторан «Черёмушки», метро «Новые Черёмушки» [Прим. – метро «Профсоюзная».] – там была кулинария, где… ну, короче, питалась профессорская семья, – профессора, который работает. Вот здесь, помню, по каким-то буеракам, где теперь немецкое посольство, мы с бабушкой тащили арбузы большие. Ну, и чего-то далеко надо было идти… И неужели мы всю дорогу прошли пешком? Это тоже вряд ли. Не знаю. А вот здесь дальше – если ехать дальше, здесь была «Юго-Западная», и тоже была такая трасса с метро. Трасса была в город. А тут 144-й троллейбус [Прим. – автобус.], который ходил, довольно шустрый, без остановок. Экспресс, по-моему, он был – он фигачил вот туда. А здесь был кинотеатр «Казахстан», этим мы пользовались. Кинотеатр был у нас ещё – кинотеатр «Черёмушки» на метро «Профсоюзная» [Прим. – метро «Новые Черёмушки», сейчас – концертный зал «Оркестрион».], на «Академической» был «Улан-Батор» и от «Новых Черёмушек» в сторону шёл кинотеатр «Тбилиси».
К/т «Витязь»: афиши, билеты на утренние сеансы в каникулы, фильмы «Акваланги на дне», «Ромео и Джульетта», «Три мушкетёра», «Фантомас». К/т «Прогресс» на Ломоносовском проспекте и магазин «Сыр» перед ним (00:11:12–00:14:03)
*Е*-009: А потом пришло в наш аул счастье и нам построили кинотеатр «Витязь». И жизнь, конечно, совершенно преобразилась. То есть были такие большие плакаты, на которых афиши, на которых мы всё читали. Тут, извините, не в Интернете – тут уже всё посмотрели, пока они в прокат вышли, – нет, на афише читали и планировали, когда пойдём.
[Когда его построили, «Витязь»?]
*Е*-009: «Витязь»… Это я была в классе шестом, наверно, то есть это…
*Е*-010: Лена, я не такой абориген, я сюда приехала замуж.
*Е*-009: Ну, да – замуж, да. Ну, типа, меньше, чем [19]70 год, а вот прямо вот где-то там. Мы сейчас погуглим и всё узнаем. И было очень клёво, особенно в каникулы: продавали книжечки с билетиками по десять копеек на утренние сеансы. И смотрели потрясающие фильмы. Например, я раза три смотрела «Акваланги на дне» там какие-то… Не смотрели, нет? Ты смотрела?
*Е*-010: Мы с мужем ходили.
*Е*-009: С мужем ходила! [Смеётся.] Я с пионерами ходила. В общем, короче, там храбрый пионер какого-то шпиона распознал, и там что-то захватывающее с ножом под водой. В общем, феерическое совершенно кино. Конечно, конечно, уже постарше, классе, там, в восьмом–девятом мы смотрели «Ромео и Джульетта» Дзеффирелли. И сто пятьдесят раз мы с моей подружкой смотрели «Три мушкетёра», которые снял вот этот Бернар Бордери, Милен Демонжо и всякое такое.
*Е*-010: О-о-о! Я – ещё, правда, на «Профсоюзной» – смотрела, на Ленинском…
*Е*-009: Мы охотились за этим фильмом. Перед каждым новым учебным годом, чтобы снять стресс, мы смотрели по афише, где идёт. Мы туда ехали и смотрели раз тридцать. Потом – ну, это немножко, наверное, не вписывается в концепцию – но у меня есть интересное продолжение вот этой вот истории про французское кино. В общем, мы сходили в кино. С мамой мы ходили на хорошие фильмы, широкоформатные, они ещё дороже стоили. Бывало, вообще двухсерийный широкоформатный по семьдесят копеек один билет, а две серии – рубль сорок.
*Е*-010: Кошмар!
*Е*-009: Это было дорого. Да, конечно, еще был любимый кинотеатр – это кинотеатр «Прогресс» на Ломоносовском проспекте, а перед ним…
*Е*-010: Да. А «Аврора» – нет?
*Е*-009: «Авроры» ещё не было, Теплый Стан ещё не построился. А перед ним был магазин «Сыр», и там мы с родителями – с папой, с мамой – покупали глазированные сырочки. Трескали сырочки и шли смотреть кино. И один раз, тоже в какой-то очень древний год – ну, тоже мне лет десять – подряд три сеанса «Фантомас»: первая серия, вторая и третья. Я была совершенно в восторге. Бедная женщина села передо мной, она всё время поворачивалась и говорила: «Уймите ребёнка! Она мне колотит ногами в спинку кресла!» Просто от восторга, совершенно. Вот у нас была такая богатая событиями жизнь. Основное событие что при низком культурном уровне? Кино – для наших граждан. Вот, конечно, кино. В театр тоже приходилось с родителями ходить, но про это грустное не будем.
[Это не в этом районе, наверное, было?]
*Е*-009: Нет, театры, конечно, были в центре, а местные киношки были здесь.
Правительство Москвы продало кому-то тридцать девять кинотеатров, теперь их разрушают. Жители против. Яблоневый сад, заросли черемухи и сирени. Лазали в детстве в заколоченную церковь (сейчас восстановлена) (00:14:03–00:16:26)
*Е*-009: Почему правительство Москвы нынешнее – совершенно преступники? Преступники, которых просто судить, жечь и всякое такое? Они одним махом продали тридцать девять кинотеатров несколько лет назад хрен знает кому. И они их всех перестроят, понимаете? Они их снесут. Они снесли кинотеатр «Аврора». Сейчас Русакова с Ленинского проспекта пишет: «Все на защиту “Улан-Батора”!» Наш «Витязь» никто вообще грудью защищать не будет. Но были публичные слушания, все сказали: «Мы хотим наш кинотеатр!» Всем – правительству Москвы – плевать. После этого – я вот в школе работаю – я несколько лет всех относительно взрослых детей спрашивала: «Дети! Как вы относитесь к нашему кинотеатру?» Все любят наш кинотеатр! Я говорю: «А правительство Москвы хочет сделать здесь что-то совершенно шикарное. Вместо вот кинотеатра сделать большой центр, где будет где вам учиться». – «Нам не надо здесь учиться! Мы учимся тут, тут, тут, у нас в районе всё есть». – «А если там будет ещё какой-то магазин?» – «Да что вы, – говорят, – у нас всё есть. Оставьте наш кинотеатр!» Никто его не оставит, вообще. Они просто всё уничтожают. Собянинское правительство уничтожает наш город, понимаете? Просто уничтожает.
Да, что у нас было совершенно прекрасное и есть, и то, что ещё осталось, – это наш яблоневый сад. Это отдельная песня.
*Е*-010: Огрызки остались.
*Е*-009: Это огрызки остались. Значит, а как всё начиналось: вот я реально помню, там были огромные заросли черёмухи и что-то совершенно дикое: какие-то канавки, болотца и...
*Е*-010: Вишня, слива – чего там только не было, Лен! И сейчас этого всего нет.
*Е*-009: Ну, она уже была замужней и хозяйственной, она это помнила. А я – девчонка босоногая. Да, я помню, как росла черёмуха и здесь было дикое количество сирени. И мы с подружкой, ну, блин, здоровые девки уже, класс девятый-десятый… как бы это сказать… да, мы рвали сирень. Где-то на 9 мая она вырастала и мы рвали – особенно сиреневую сирень, было очень круто. А один раз… ну, да… ну, мы с ней залезли вот в эту церковь… или пытались залезть. Она торчала, заколоченная, которая самая сейчас тут богатая в районе. Они совершенно наглые, извините, у них цены дороже, чем в храме на Воинов, в два раза! Я сюда поэтому из принципа не хожу. Но тогда она была заколоченная и никакая, и мы туда ночью с фонариком пошли...
*Е*-010: Совершеннейшие руины, да, и дети её очень любили.
*Е*-009: Да, да, в этих руинах старой крепости, прям как у Беляева. Так.
Тропарёво: пруд и лодочная станция. Яблоневый сад раньше принадлежал усадьбе. Война жителей против «благоустройства» сада в 2013 году. Рассказчица с подругой ежегодно собирали яблоки (00:16:26–00:19:54)
*Е*-009: Так. Конечно же, ещё было Тропарёво. Это дописать далеко-далеко, вот сюда – далеко. Здесь был пруд – Тропарёво – и лодочная станция. И вот это я помню с самого начала, то есть году в [19]68-м. Да. Вот здесь лодочки. Мы катались на лодочке. Вот мы с папой, соседка сверху с дочкой. Вот мы сюда (мама работала) и ходили, катались здесь на лодочках. Это было совершенно офигенно.
[А вот эти яблоневые сады – они здесь были ещё до постройки района или их посадили?]
*Е*-009: Да, да. Так. Вот я перед нашей встречей…
*Е*-010: Давнишние.
*Е*-009: Нет-нет-нет, это всё было. Я нашла в «Википедии» район Коньково, и там написано: это были всё какие-то усадьбы, ещё что-то. А года четыре назад опять-таки преступники, которые пилят деньги, они решили нам сад благоустроить. Сто четыре миллиона рублей на благоустройство выпилили, пошли срубать наши яблони. И здесь была война и немцы – вот реально, вот тогда мы и познакомились. Просто трындец! Война. Вот фотографии есть, я вам, если хотите, покажу. Мы сделали группу, называлась «Яблоневый сад». [Обращаясь к *Е*-010:] «Яблоневый сад?»
[Это в каком году было?]
*Е*-009: Надо уточнить.
*Е*-010: [20]13-й – точно, потому что потом я заболела, от вас откололась.
*Е*-009: [20]13-й, да, [20]13-й.
[Т. е. ещё до реновации?]
*Е*-010: «До реновации» – до революции!
*Е*-009: Понимаете, а здесь всё время надо что-то защищать. Сначала вот живёшь спокойно. У каждого есть своя родина. С чего начинается родина? Вот у меня – родина. Я, может, и по миру жила, но, в принципе, это – моя родина. Вот она мне нравится, это мой яблоневый сад. У меня седьмого числа день рождения, у подружки – девятого. А восьмого… Нет, наоборот, у неё – седьмого, у меня – девятого. А восьмого годами, пока она не вышла замуж и не уехала отсюда, мы собирали зелёные яблочки, пекли яблочный пирог и отмечали наш день рождения. И никто тут не умер от этих яблок! Вот. Когда главе управы я сказала: «Это наша еда», – они так на меня посмотрели, как будто я совершенно дикая: и как это можно есть. Ну вот, извините, пятьдесят лет ем, и всё, тьфу-тьфу-тьфу, всё нормально.
*Е*-010: И осенью до сих пор ходят…
*Е*-009: Собираем!
*Е*-010: …собирают мешками. Не только мы, все ходят.
*Е*-009: Да, да – все! А тут мужик этот, с собачкой, – алычу собирали. Алычу нашли. Маленькая, хорошенькая – просто вот кладезь витаминов.
*Е*-010: Да, я вишню собирала.
*Е*-009: Ну, так вот, и здесь самосвалы появились. И здесь, короче, было нарушено на тридцать томов уголовного дела, которое мы на них лично завели в нашей, так сказать, системе. Природоохранных нарушений было дикое количество – в общем, страшное было дело. И вот народ объединился, и мы собрали тысячу двести подписей. Вот после [20]11-го года что произошло – самоорганизация граждан. После того, как выборы украли. Это было совершенно… было прекрасно: тысяча двести подписей в защиту, чтоб так не вырубали. Но не думаю, что это, в принципе, на них как-то подействовало. Но, с другой стороны, вторую часть сада мы совсем испоганить не дали. И каждый раз зимой, когда мы гуляем с собаками, я лично говорю: «Чтоб ты сдох, Собянин!» – потому что плитки скользкие, это очень страшно ходить, понимаете? Очень страшно ходить. Где ходят люди – по тропинкам, по сугробам.
*Е*-010: В общем, весной, зимой и осенью ходят по сугробам.
*Е*-009: По сугробам! Там просто очень скользко и очень страшно. Страшно.
*Е*-010: Сделано непрофессионально.
*Е*-009: Они как клали плитку? Под дождём! Да блин, это вообще! Вот – всё документально осталось.
*Е*-010: Деревья все покоцали!
*Е*-009: Твари! Твари просто! Они вырубили деревья, которые не надо, старые остались. В общем, они… Не санитарная вырубка, а… ну, что мешало проходу незаконной тяжёлой техники.
Борьба жителей с капремонтом и реновацией. В овраге переходили по досочкам, рассказчица однажды в пионерской форме упала в грязь. Лучшее место для санок было в овраге возле Геологоразведочной академии. Выражение «на районе». Горки у школы тоже были хорошими (00:19:54–00:22:20)
*Е*-009: Второй раз мы защищали… Вот мне пришлось защищать свой дом – это от капремонта, чтоб они не насверлили дырок. Уже был другой глава управы, он как бы помог, нам отменили капремонт, это вообще уникальный случай. А третий раз они решили: «А чего тут с вами возиться? Надо финальное решение этого беляевского вопроса: надо вот это вот всё уничтожить, все вот эти дома». Это… Про это мы лучше говорить не будем. Да. Что вот ещё рассказать?
[Расскажите, пожалуйста, как вы в детстве взаимодействовали с районом, какая у вас была компания, чем вы занимались?]
*Е*-009: Так, значит, что мы любили? Значит, вот тут вот, где жёлтое, – эти вот всё. Ну, я рассказала: мы лазили по стройкам и искали «чёрную метку» – это было в самом начале.
*Е*-010: Какие были футбольные поля тут!
*Е*-009: Вот я про поля не помню. Расскажу, чего помню. Здесь был овраг, в овраге происходило… Значит, помню, в овраге были досочки такие – вот лежали. И, блин… вот иногда мне кажется, что я это придумала, а на самом деле я, наверное, это помню. Шла я в пионерской форме: то ли хрень какая-нибудь, в пионеры принимали, то ли ещё что-то. Короче, упала я вот в эту вот грязь вот в этой форме вот с этой палочки. Вот. А потом там были катки, ходили на катки. А самое главное – вот народ помнит, как они вот здесь катались на санках, а я-то помню, самые крутые санки были вот здесь вот. Вот. Где Геологоразведочная академия [прим. – Российский государственный геологоразведочный университет им. Серго Орджоникидзе]. Там был овраг.
*Е*-010: Там было круто.
*Е*-009: Пишу вам [на ментальной карте]: «геология и санки». Очень крутой, очень крутой! И никто не боялся вечером гулять, и вот здесь мы, вот тут на районе… «На районе» – я знаю, что это неправильно, но это у меня такой сленг, да. Как гопник. [Смеется.] Подруга говорит: «Чего ты, как гопник, говоришь “на районе”»?
[А вы всегда так говорите или просто так, ради смеха?]
*Е*-009: Я один раз это услышала… Да ради смеха, я помню, как говорить правильно. Я один раз услышала – я была просто в шоке, а потом поняла, что это моё.
*Е*-010: Смачно очень, да. Меня сын научил, я тоже иногда так говорю.
*Е*-009: А я плохому сама научилась, да. [Смеётся.] Ну, и вот…
*Е*-010: Ну, ты там среди детей всё время [работаешь]…
*Е*-009: Да, каток был – всё. Но самое прикольное было вот это вот место.
*Е*-010: Наши горки от школы тоже были роскошные – сейчас их покоцали. Вот такие – можно было в разных направлениях, у меня там дети катались.
*Е*-009: У школы немножечко катались, у школы катались на горочках. Когда ей делали… как это называется?.. реконструкцию сада, они и горочку пообкусывали.
*Е*-010: Да, да.
*Е*-009: То есть развлечения зимой у нас были – каток и горки.
Катание на лыжах по району на физкультуре. Ул. Островитянова: правильно говорить «Острови\тянова», но все говорят «Островитя\нова». Местные не склоняют слово «Беляево» (00:22:20–00:24:10)
*Е*-010: Лыжи, лыжи – на лыжах все катались.
*Е*-009: Да. На лыжах тоже приходилось кататься, особенно на физ-ре. Физ-ра – это была без вариантов. Кататься на лыжах я очень не любила.
*Е*-010: И по саду катались.
*Е*-009: Да. Я очень не любила, очень. Особенно когда заставляли бежать кросс, у меня всё время кололо в боку, это был ад. Один урок лыж был абсолютно клёвый. Значит, мы все пошли… Причём Юрий Михалыч был хороший мужик, хороший учитель физкультуры. Он нас перевёл через… Вот эта улица Островитя\нова, которая надо говорить Острови\тянова, но мы так не называем. У нас есть две лингвистических «холивары» в районе – это не «холивары», это есть у нас тут…
*Е*-010: «Граммар-няши», да.
*Е*-009: Нет, Панкратов – «граммар-наци», «няши» – это мы. А Панкратов «наци» настоящий.
*Е*-010: Нет, сын у меня ещё «наци», он филолог, он мне говорит: «Надо говорить Острови\тянова».
*Е*-009: Но у нас в районе так не принято, у нас всю жизнь была улица Островитя\нова.
*Е*-010: Да.
*Е*-009: То же самое: несознательные граждане тычут нам академиком и говорят, что нужно говорить «в Беляеве». Нет! Вот не верьте никому, «Беляево» не склоняется, всё.
*Е*-010: Да, это точно.
*Е*-009: Чтобы вновь приехавшие нам не говорили – «в Беляево»! И не указывали. Нет. Вот это «холивар» реальный. [Смеётся.] Так вот, он [физрук Юрий Михалыч] нас перевёл через улицу Островитя\нова, повёл в лес и вырубился абсолютно под каким-то кустом. Тут мы с радостным визгом доехали до оврагов около лодочной станции – с другой стороны – и стали кататься с гор. А когда мы накатались с гор, ну, всё-таки он до нас как-то приполз. Наверное, и в советское время за жизнь и здоровье детей учителя отвечали. Ну, в общем, это был единственный нормальный урок физкультуры, который я помню. На лыжах я кататься безумно не любила, и чтоб… не знаю… Просто назло врагам я потом стала кататься на горных лыжах, которые я очень любила, да. Чего ещё расскажем?
Вдоль ул. Миклухо-Маклая были яблоневые сады, там люди проводили досуг. Раньше сады поставляли яблоки к царскому двору. Переехала в 1979 г., до этого жила на Ленинском просп. Ул. Миклухо-Маклая – Миклуха (00:24:10–00:27:08)
*Е*-009: А, вот теперь Елена Аркадьевна расскажет. А я пойду чего-нибудь сделаю [ушла на кухню готовить чай].
*Е*-010: Ну, я могу сказать, что были совершенно роскошные яблоневые сады вдоль улицы Миклухо-Маклая. Ну, её застраивали же постепенно от центра, поэтому с той стороны… господи… Миклухи уже не было садов, к центру которая. А вот эти наши чётные номера Миклухи – прям широкие, не знаю, метров сто-двести… нет, ну какое двести – пятьсот. Ну, в общем, большие вот именно яблоневые сады, и там люди проводили досуг. Это ещё, значит, было… Ха, «ещё»! Я легко меряю по своей дочери: ей тридцать семь лет, и вот она там выросла, в этих садах. Потому что я жила тогда не с этой стороны Беляево, а по диагонали вот так от метро – это называется, по-моему, Деревлёво, вот. И вот она родилась, когда я жила там, и мы вот гуляли именно в этом саду. И там под каждым кустом для всех был готов и стол, и дом, то есть там люди [устраивали] и пикники, и чего хочешь. Причём не жгли – вот я прекрасно помню, я очень такая занудливая тётенька, поэтому я на всё обращаю внимание – костров не жгли. То есть приходили уже с готовыми своими какими-то свёрточками, вот. Ну, его [народу] было не настолько много, чтобы наступать, как, там, я не знаю, на пляже Сочи в советское время. Вот. То есть и было и уединённо, потому что действительно были и яблони, и вишни, и груши, и сливы, и что ещё бывает, не знаю, – всё это было. Вот. Действительно – потом читали-изучали, когда нас тут стали крушить, – это действительно были специальные сады, и поставляли чуть ли, там, не это… ко дворцу, как это, Императорского Величества. Ну, вот какие-то действительно тут помещики были, мы пытались каких-то тут прям знатных-знатных найти, но знатных-знатных не нашлось, к сожалению, а то бы мы ещё и этим тыкали в нос этим ребятам.
[Я вот ещё бы хотела уточнить, а вы с какого года живёте здесь?]
*Е*-010: Я здесь живу… Я вышла сюда замуж – это было в [19]79 году. Ну то есть тоже уже давно.
[А до этого где жили?]
*Е*-010: На Ленинском проспекте. Я его обожала совершенно невероятно, а сейчас с тоской туда…
*Е*-009: Кого – мужа?
*Е*-010: Да, мужа тоже обожала. Ленинской проспект. [Смеется.] У нас там тоже было… Если бы поспрашивать про Ленинский проспект, там было детство, вот. А сейчас там так страшно, там вот эти вот торчат… вот эти все штуковины огромные, причём вот в такой тесноте, что уже даже не знаешь, как пройти.
«У негров» были теннисные корты. Районная секция самбо. К/т «Витязь» открыли в 1971 г., назвали в честь корабля Миклухо-Маклая, т. к. расположен на улице его имени (00:27:08–00:28:50)
*Е*-009: А что ещё было «у негров» – «у негров» были теннисные корты и стенки, где можно было бесплатно играть у стенки. Так что, когда я уже потом в университете училась и играла в теннис, мы ходили туда крутить у стенки мячик, а потом иногда корты снимали. Вот. Так что «у негров» тоже был хороший… И кинотеатр.
*Е*-010: Про самбо ты рассказала?
*Е*-009: Нет.
*Е*-010: У нас как-то районообразующее было предприятие, и на самом деле это очень ценная вещь. Вот этот Ренат Лайшев, которого мы ненавидим, – едрос. Но он организовал клуб самбо, и вот эта вся так называемая неблагополучная молодежь, вот и дети, и молодые, вот они канализировали уже как-то не в драки, а, собственно говоря, в спорт.
[В какие это годы?]
*Е*-010: «Самбо-80» – значит, [19]80-й год. Нет, «Самбо-70», вру. [19]70-й, [19]70-й год, да. И… а на самом деле это очень важно, потому что, я не знаю, это развитие района.
*Е*-009: [19]71 год – «Витязь» [кинотеатр]. Это мне тринадцать лет было, шестой-седьмой класс, да. [Пока говорила одна, другая гуглила год открытия к/т «Витязь», теперь зачитывает.]
*Е*-010: Причём они ж тогда и развивали район комплексно. Вот сейчас-то они тычут эти…
*Е*-009: Слушайте, это через сто лет после того, как этот… Миклухо-Маклай отправился в Новую Гвинею.
*Е*-010: Улицу назвали?
*Е*-009: Ровно – улица Миклухо-Маклая и кинотеатр, да, кинотеатр «Витязь» – ровно через сто лет. А это корвет Миклухо-Маклая [прим. – «Витязь» – корвет Миклухо-Маклая]. О, как круто, блин! Его уже сносят, а мы только что узнали! Слушайте, негодяи, ненавижу просто!
*Е*-010: Они память, память сносят, Лен.
*Е*-009: И они говорят, что мы «хейтеры», а они сносят просто наш город!
Ругают правительство Москвы. Обсуждают митинги и пикеты. Не расшифровано (00:28:50–00:31:18)
В детстве рассказчица с подругой в галантерейном отделе «стекляшки» приняли пеньюары за вечерние платья (00:31:18–00:32:53)
*Е*-009: А ещё такой [случай] помню – глупость, глупость, но смешной, правда. Это про нашу «стекляшку». Так вот, «стекляшка», в которой галантерея на втором этаже была настолько плохая, как я понимаю, что там под конец месяца выкидывали что-то пафосное. Для того, чтобы делать план, была такая практика в Советском Союзе. И вот однажды… Ну, вот тут внизу продают на первом этаже – булочная, потом какой-то момент настал, пекарня, французские батоны пекли.
*Е*-010: Шикарные абсолютно.
*Е*-009: Вот мне советские ситнички больше нравились, но потом тоже ели, конечно. Так вот, там [в галантерее] лежит сначала, что всегда: иголки, иголки, а где-то наверху висит что-то люксозное. Люксозное висело необыкновенное – какое-то очень красивое платье: одно было такое красное, и вот тут вниз шли такие кружева, и вот тут кружева, а другое было такое синее. А мы какие-то соплюшки совершенно, там, пятый класс, вот. И мы с девчонкой пошли и смотрели вот это. Она мне потом говорит: «Ты знаешь, – говорит, – а моя сестра хочет вот это купить себе на выпускное платье в десятом классе». Я не знаю, то ли я тогда уже как-то подозревала, что это не то… Потом-то я точно это поняла: пеньюары это были немецкие! [Смеются.] Вот такие, капроновые.
*Е*-010: А мы тёмные, некультурные женщины!
*Е*-009: Да. А мы с ней очень любили – мы же не только «Мушкетёров» читали – мы с ней рисовали вот этих всяких миледи. Мы придумывали свои какие-то сопли такие и рисовали. У меня даже, наверное, где-то осталось. И вот она сказала: «Моя сестра хочет такое купить на выпускной». Вот воспоминание самое яркое об этой «стекляшке».
[Купила?]
*Е*-009: Вряд ли.
*Е*-010: Наверное, её родители – да…
*Е*-009: Её мама была лаборанткой в лаборатории моей мамы – вряд ли там на эти пеньюары денег хватало.
Научные институты, от которых были кооперативы, строившие дома. Сейчас население домов рассказчица описывает так: полдома в аренде, полдома – «невменяемые бабки» (00:32:53–00:34:25)
[Вы сказали, что социально район не совсем однородный. Какая-то часть из Академии наук, получается, из институтов, а какая-то часть откуда-то ещё?]
*Е*-009: Вот смотрите: вот эта жуткая бабка, которая самая безграмотная и крикливая, говорят, что она мороженое продавала когда-то. И откуда она взяла деньги на наш кооператив – непонятно. Есть вот тут из нашего дома кучка, у которых был какой-то институт. Какой институт… какой у нас был институт?
*Е*-010: Я не знаю, мои были из этого, ИОХа [прим. – Институт органической химии], это химический какой-то.
*Е*-009: Какой-то химический. Что-то под названием есть «Протон». Вот эти называются «Луноход». У нас был ЖСК «Конструктор». ЖСК «Конструктор» – то есть я даже не знаю слов никаких, пару слов знаю. Да, и при этом… и что-то досталось маме из Академии наук. Наверное, она хотела кооператив, и ей предложили что-то вот такое. А остальные тоже откуда-то поднабрались. А потом, конечно… А потом многие отсюда уехали. Что такое наш дом? И её [дом, где живет ХЕА] такой же, наверно. Половина – сдаётся, а половина – невменяемые бабки совершенно. Вот. То есть я даже в своём подъезде не знаю, кто живёт. Какие-то таджики ходят очередные, я даже не знаю, кто это.
*Е*-010: Нет, в силу того, что я старшая по подъезду, я всех знаю: и таджиков, и не таджиков.
*Е*-009: Это я полгода была председателем ЖСК – я даже не знаю, кто в моём подъезде живёт!
Рассказчица хвалит статью: https://cozymoscow.me/ludi/tolko-moyo-belyaevo-rajon-kotorogo-net.html?fbclid=IwAR3QruPeBLnMTHNIWUA2S5ZtMCyLxC3jHjPE74RqSoNIvMmIAahW83M1daI Не расшифровано (00:34:25–00:35:00)
Метро построили, когда рассказчица училась в десятом классе. Красивый латиноамериканец из РУДН в троллейбусе. Часть жителей селили от строителей (00:35:00–00:37:00)
*Е*-009: Очень хорошо написал. Очень. Очень хорошо, очень много всего написал. И вот тут вот, оказывается, этот Куба Снопек [автор статьи о Беляево] – он это сделал. Это художница какая-то [Вероника Сукоян, автор картины «Беляево летом»], это – её дочка [девочка, изображенная на картине]. Дочка стала художницей, какую-то премию выиграла. Получила премию Кандинского в [20]10 году. Вот эта девочка.
Метро нам построили, метро! Немножко поздновато.
*Е*-010: Да, точно, с «Калужской» соединили.
*Е*-009: Потому что в девятом классе я на «Академическую» ездила в математическую школу и метро не было, а в десятом – оно стало. Вот. И ездили мы тогда на автобусах, которые шли до «негров». И я тоже помню, как ещё без метро стою я в автобусе, а там стоит парень из Латинской Америки. Красивый, блин, невозможно просто! И вот тут такой кудрявый, и вот тут такой смуглый! И на него всю дорогу стою и смотрю. А у меня было какое-то… под лак – ну, не лак, а что-то было… как называется?.. экокожа – такая вот жатая, ярко-красная. Вот такая девушка вся эффектная, вот я стояла и на него смотрела: я такой красоты раньше не видела просто. То есть это вот от «негров» тоже такое запомнилось.
*Е*-010: Вот на самом деле про неоднородность… Лен, сейчас, одну секундочку. Когда я ещё даже училась в школе, из моего класса, действительно, из наших рабочих домов на Ленинском [проспекте] – там тоже такие были разделения – строителей переселяли сюда. Это тоже – по диагонали, есть там целые дома, действительно из каких-то строительных организаций люди, то есть абсолютно не научные. Но в целом весь район очень сильно научный.
*Е*-009: Да, вот это Вероника… вот я сейчас про это и расскажу – это Вероника Сукоян. «Беляево летом» – одна из самых известных её картин. Надо попробовать тоже так нарисовать, может, так получится. [Смеётся.] Вот.
От усадьбы около Профсоюзной осталось два пруда. Заявка о включении Беляево в список всемирного наследия ЮНЕСКО: сочетание архитектуры, природной среды и человеческого потенциала. Роза ветров обеспечивает лучший воздух (00:37:00–00:39:10)
*Е*-009: А что ещё здесь говорят – что… Так, значит, вот: с противоположной стороны нынешней Профсоюзной когда-то находилась дворянская усадьба. В конце XVIII века она принадлежала Екатерине. У нас там тоже в нашей группе ходили какие-то легенды, кому принадлежали эти вот усадьбы. Даже начали строить царский дворец, как в Царицыно, но так и не построили. Каскад прудов, осталось два – это Коньковские пруды, это через дорогу за «Ашаном». Вот. Там хотели строить вот дворец, дворец. Так вот, сейчас, сейчас, сейчас вот этот парень [Прим. – Куба Снопек.] учился в институте «Стрелка». Вот – «Герцогство Беляевское». Куба Снопек даже не догадывался, насколько был он прав со своими идеями про нематериальное наследие. Как курсовую работу или как дипломную он сделал заявку о включении Беляево в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Дети ржали, когда я в школе рассказывала.
*Е*-010: И мы решили поддержать.
*Е*-009: Но как вот этот парень говорит, вот, понимаете, не так уж он был неправ. Здесь сочетание среды, а среду нам проектировал архитектор Белопольский. Здесь совершенно офигительно грамотно сделано вот сочетание – архитектура вписалась в среду, роза ветров… Понимаете, вот у нас, может быть, одно из самых таких высоких мест… Я не хочу сказать, что мы прям как Эльбрус, которая самая высокая гора Европы, да? Но у нас здесь высокая точка, и у нас чистейшая экология, потому что роза ветров построена таким образом, что к нам дует оттуда. Но, как вот этот главный московский эколог Борис Самойлов говорил, ему жалко всех, кто будет жить в Москве после нас, потому что вот испоганили. Опять-таки, нынешнее правительство – преступники, всё. В частности, Новая Москва – она уничтожила зелёный пояс Москвы. А планировалось-то… Вот и нормы инсоляции сейчас уменьшились для этой хреновации, для всего. У нас вот тут дома разбросаны совершенно идеально в плане какой нужно архитектуры. И он [Куба Снопек] подал заявку – заявку на вступление… Из-за чего? Значит, наш район «Беляево» тесно связан с историей советского неофициального искусства.
Бульдозерная выставка, Дмитрий Пригов, арт-группа «Коллективное действие». Галерея «Беляево». Проект «Беляево навсегда». По сравнению с другими районами интеллигентский дух сохраняется (00:39:10–00:41:40)
*Е*-009: Здесь прошла знаменитая Бульдозерная выставка – помните? Это у нас! Это прям у нас, это вот всё больше и больше фоточек про неё. Здесь жил основоположник московского концептуализма Дмитрий Пригов, здесь проводила свои акции арт-группа «Коллективное действие». Вот, честно говоря, я здесь жила и ничего такого не видела.
*Е*-010: Я приезжала на эту Бульдозерную выставку, потому что была старше.
*Е*-009: Это какой год?
*Е*-010: Это [19]84-й, по-моему… Нет.
*Е*-009: В каком это году-то?
*Е*-010: Нет, не могу вспомнить.
*Е*-009: Нет, нет, не может быть [19]84, ты чего!
*Е*-010: Не [19]84-й, это было раньше.
*Е*-009: После Олимпиады уже ничего не было.
*Е*-010: Раньше, раньше, раньше, потому что у меня уже были друзья.
*Е*-009: Ну, я в школе училась, да. Ну, вот. И, значит, благодаря проекту Кубы Снопека о Беляево узнали все архитекторы и урбанисты Москвы. Проект завершился в [20]13-м году, однако местная галерея смогла сохранить этот безумный исследовательский дух. У нас есть галерея «Беляево» тут вот, у метро, в сотом доме. За прошедшие шесть лет проекты о Беляево сделали, как минимум, студенты МАРХИ, Школы дизайна Высшей школы экономики и Высшей школы урбанистики. Слушайте, надо вот сделать проект – я не знаю, Собянин уничтожит наш город – мы можем, сейчас, на волне этого вообще хайпа, мы можем. Так. Значит, вот: придумав проект «Беляево навсегда», Снопек случайно превратил наш район в брэнд. В [20]10–[20]11 году он свою финальную работу выполнил в виде заявки, её и сегодня можно скачать на сайте и изучить. Вот этот Полуянов у нас недавно про это узнал – вот оно так выглядит – и совершенно загорелся этим, купил себе книжку за тысячу рублей. Я сказала: «Мне не надо, я в Интернете читала», – вот, и… А что он говорил – что здесь сочетание такой, как вам сказать, благоприятное архитектуры, вписанной в природу, и человеческого потенциала людей. И вот это делает нашу микросреду вот такой уникальной, достойной называться наследием ЮНЕСКО. Только мои соседки в вот это явно не вписываются, они не вписываются, они – брак, брак.
[Вот я хотела спросить, действительно ли сохраняется такая среда интеллигентская, культурная?]
*Е*-010: Ну, вообще говоря, по сравнению с другими районами – сохраняется. Но действительно, к сожалению, на гениях природа отдыхает, алкашей полно стало.
*Е*-009: После, вот понимаете… Вот одно есть преступление, которое сделал Собянин: ему удалось рассорить всех соседей из-за этой хреновации, понимаете?
*Е*-009: соседи рассорились из-за реновации. Ругают соседей. Не расшифровано (00:41:40–00:44:15)
Люди в районе живут долго благодаря воздуху, инфраструктуре и среде. Старики не хотят переезжать – это их убьет, но дети заставляют (00:44:15–00:46:40)
*Е*-010: Я не знаю, как у вас, а у нас в доме обнаружился такой очень неприятный для меня факт: у нас как раз те, кому за восемьдесят, а у нас же люди здесь долго живут… Вот ещё фактор, между прочим, про район: у нас очень много долгожителей, именно из-за того, что у нас прекрасная инфраструктура и прекрасная природа. Вот. И такой вот затишок: ты ушёл от метро – и всё, и ты уже живешь в деревне спокойно. И, опять же, социум – они же все знакомы, там, с шестьдесят затёртого года, вот. То есть этим старикам есть с кем общаться. Что самое страшное – это одиночество, да, для стариков. А у них – подружайки, они тут толпами ходят, в этом саду, такие, по четыре, всё загораживая. Они живут, как в раю.
*Е*-009: Они живут здесь в сказке. Вот у них есть здесь лавочка под деревом – они и сидят, и такое КГБ, и между ними комар не пролетит. И вон там в саду у них, там, моциончики, они там гуляют. Господи, бабки, вы куда собрались?!
*Е*-010: И кругом эти дети бегают, животные, птички поют. И они не хотели [переезжать]. Вот по моему дому, поскольку я тоже против и очень активно там участвую во всём, они – против. И причём они понимают – они ещё, видимо, что называется, из «нынешних бывших» – они понимают, что им тяжело собирать вещи, это проблема адская, им тяжело переехать, и в новом месте им тяжело разобраться и там прижиться. И они не хотят. И они мне говорили: «Леночка, ну что я могу сделать – сын мне сказал: за реновацию». То есть это жестокость в чистом виде, то есть они отправляют своих родителей в могилу, гораздо раньше. Вот тут бы они жили и жили, и ещё десять лет – это вот прям к бабке не ходи. Вот их перевезут, а они через год уже у них очутятся в могиле. И этим детям нужны эти квартиры, нужны эти метры.
*Е*-009: Так, спокойствие! Никто никуда не переезжает! Собянин умрёт, а мы останемся! Лена, Лена, мы останемся!
*Е*-010: Мы останемся. Я уже теперь как это… покупаю ружьё, я буду отстреливаться. Да.
*Е*-009: Экономь с пенсии.
*Е*-010: Я возьму кредит.
*Е*-009: Пенсионерам не дают. Ладно, скинемся.
*Е*-010: Ничего-ничего, краундфандинг. На такую идею – краундфандинг.
*Е*-009: А, да – краундфандинг. Милову [Прим. – Владимир Станиславович Милов, независимый кандидат в депутаты Мосгордумы-2019 от Коньково и Теплого Стана.] собирали деньги, да? Пусть теперь Милов нам собирает.
О местных муниципальных депутатах и кандидатах в Мосгордуму, политических активистах района Коньково. Не расшифровано (00:46:40–00:53:05)
Интеллигенции в районе стало меньше. Стало много мигрантов (00:53:05–00:54:00)
[Ещё я вот хочу спросить: как-то поменялся район социально с течением времени – вот с тех пор и сейчас?]
*Е*-010: Конечно, поменялся.
*Е*-009: А как?
*Е*-010: Ну, как-как… Социально – что вы имеете в виду?
[Статус людей.]
*Е*-010: Ну тогда это был действительно высококультурный район, интеллигенция. Сейчас это уже остатки.
*Е*-009: А я не знаю, здесь очень много таджиков. Я не понимаю, здесь очень много таджиков.
[Мигранты приезжают сюда?]
*Е*-009: Нет, ну они тут работают, их дикое количество. Вот у нас футбольное поле стадиона, они по выходным, таджики, играют в футбол. Лучше, конечно, они будут так стресс свой снимать от жизни на чужбине, чем по-другому. Тоже люди, пусть играют. А почему их так много-то? Я иногда иду…
*Е*-010: Лена, я где-то прочитала, ты пройдёшь в Мосгордуму: ксенофобские настроения набирают обороты.
Шутят о планах рассказчицы стать депутатом Мосгордумы, обсуждают В. Зеленского, ругают бюджетную политику московского правительства и реновацию. Не расшифровано (00:54:00–01:00:00)
Из окон квартир рассказчиц видно яблони и траву. Каток, футбольные поля. Магазины «Лейпциг», «Власта», «Польская мода», «Ядран». «Дом ткани» и «Дом обуви» на Ленинском проспекте. Универмаг «Москва» (01:00:10–01:03:23)
*Е*-010: А у меня вообще в окна яблоневый сад.
*Е*-009: А вот я на диване летом сижу, смотрю в окно: я траву вижу. Она сад видит, а я – траву. Зато у неё под окном писают, а у меня ещё нет. Да, это про быдло-население, тут присутствуют. Алкаши наши тут любят.
*Е*-010: У меня не совсем прямо под окном – метров тридцать, под кустом. Просто скамеечку очень неудачно поставили.
*Е*-009: Надо чего-то про прошлое ещё рассказать. В общем, если вы вот там прочитаете про какие-то бои стенка на стенку, вот у Васильевой муж тоже не помнит, и мы не помним – мы девочки были. Чего ещё рассказать?
[Да вы сами практически по всем вопросам моим прошлись.]
*Е*-009: Да, вот смотрите, вот тут каток, вот тут…
*Е*-010: Тут были футбольные поля.
*Е*-009: Вот тут… Не помню я футбольные поля!
*Е*-010: Ты сейчас вспомнишь на раз.
*Е*-009: Давай.
*Е*-010: Потому что идешь от [метро] «Беляево» к нашим пятиэтажкам – там были вишни. И вот на месте как раз, прям на месте этого огромного дома.
*Е*-009: Ну.
*Е*-010: Там вот ты идешь по тропинке…
*Е*-009: Ну, каток там какой-то, коробка, когда-то был – хоккейная. Раньше. Какой год?
*Е*-010: …И вот с левой стороны были два… Ну, вот эти [19]80-е, когда я сюда приехала.
*Е*-009: В универе я училась, и через Ленинский проспект всё время я ходила. Не помню.
*Е*-010: И там люди просто так всё время играли.
*Е*-009: А зато я один раз, вот помню: мы идём к этому двадцать второму дому утром, и [страшным шепотом] вся дорога покрыта толстыми белыми дождевыми червями! Они все откуда-то выползли – наверное, экология была хорошая, да?.. черви-то выживали, вот. И все вот там кишели – и это было не очень… pleasant [приятно] там идти, вот. Вот тут, у Геологоразведочной, овраг. Но, конечно, ключевая точка – это была «у негров», кинотеатр «Витязь», ну, и Ленинский проспект. А на Ленинском проспекте были захватывающие магазины. Ну-ка, вспоминай [обращаясь к ХЕА]. А, ты тогда ещё не жила.
*Е*-010: А «Польскую моду» – ты сказала?
*Е*-009: Подожди, это потом было, точно. «Лейпциг» и «Власта» – это чешская бижутерия, совершенно феерическая. И «Лейпциг».
*Е*-010: Немецкий.
*Е*-009: И это было уже… это было в классе пятом-шестом, то есть это тогда уже было, да. А потом построили…
*Е*-010: «Ядран»! «Ядран» ещё был.
*Е*-009: «Ядран» – это Теплый Стан, потом.
*Е*-010: Моя свекровь там всё накупила…
*Е*-009: Да, а потом – «Польская мода». «Польская мода» была, но в [19]80-е годы. В [19]80-е. Был «Ядран», но это ближе к этому…
*Е*-010: Всякие эти люстры можно до сих пор видеть, такие… пузатенькие.
*Е*-009: Ну, на Ленинском проспекте, конечно, когда мы там ехали, это был «Дом ткани» и «Дом обуви». То есть сандалики с дырочками в пионерский лагерь за пять рублей…
*Е*-010: Но это не наш район.
*Е*-009: Мой район. Ну, там – наш… это всё. Маша хочет узнать, как у нас было с шоппингом. Тут у нас было мороженое, тут была еда [показывает на ментальной карте Деревлёво и «у негров» – РУДН], а одежда была – «Дом ткани» и «Дом обуви». А, и универмаг «Москва», конечно. Перед универмагом «Москва» продавали пирожки жареные: были жареные за пять рублей [Прим. – копеек.]с капустой и за десять рублей [Прим. – копеек.] – слоёные с мясом. Вот даже с [19]75-ого по [19]80-й годы в университете после занятий я там покупала пирожки.
Катание у Геологоразведочной академии: как замерзали штаны с начёсом. Первые пять лет после переезда рассказчица ненавидела Коньково по сравнению с Ленинским просп., потом полюбила (01:03:23–01:05:10)
*Е*-009: Ну вот. Ещё какие темы осветили. Что ещё там было?
[Можно попросить вас тоже такую ментальную карту нарисовать района?]
*Е*-009: Это к тебе: а вдруг ты другое помнишь, чем я. Да.
*Е*-010: А что вам надо?
[Где жили, куда ходили, окрестности какие-то.]
*Е*-010: То есть вам нужно Беляево вокруг метро?
*Е*-009: То, что ты помнишь. Вот я помню пеньюар, как физкультурник упал под куст, да. Как вот такие вот штаны, такие с начёсом, и они все… Маш, они вот так все замерзали, такими сучужками от снега – это когда мы у Геологразведочной академии там катались.
[Я не успела заготовить два таких документа, это «Согласие на обработку». Может быть, вы вдвоём заполните – раз интервью у нас одно.]
*Е*-010: Я вам ещё одну вещь хочу сказать. Поскольку я приехала сюда с Ленинского проспекта – из центра, считай, вот в эту… богом забытую землю, – я, наверное, лет пять терпеть не могла этот район. Господи, я ходила: какая тоска, как тут всё вообще серо, скучно – не то, что мой Ленинский прекрасный. А тут – вообще. Ну а после этого очень нежно полюбила и люблю.
[За природу, за экологию, за сообщество?]
*Е*-010: За всё. Да, за всё. Так. Это – Миклухо-Маклая, а это – Профсоюзная [рисует ментальную карту]. Это я [рисую] то, что я помню, потому что я здесь жила на самом деле… я вообще очень много где жила.
*Е*-009: Лен, короче, с какого ты здесь года? Я уже запуталась.
*Е*-010: С [19]79-ого. У меня не так много мужей – всего лишь один официальный, другой нет.
Одна рассказчица заполняет согласие, другая рисует ментальную карту. Не расшифровано (00:05:10–01:05:27).
«Лежачий небоскрёб» – дом с почтой и аркой, ул. Арцимовича, д. 3, корп. 1 (01:05:27–01:06:11)
*Е*-010: Тут много этих всяких прудов, да. И этот пруд я хорошо знаю – тут такой был… Вот, кстати говоря, был тоже «лежачий небоскрёб» – тут, по-моему, наоборот… но неважно… [О том, что она нарисовала на ментальной карте.]
[Он так и назывался?]
*Е*-010: Да, так и назывался – это такой…
*Е*-009: Это который?
*Е*-010: Ну, там, где почта.
*Е*-009: Почта – да. И, конечно, да, одно из ключевых мест. Я её… тут её отмечала. Школа, вот почта, да. Это третий дом с аркой, правильно?
*Е*-010: Да.
*Е*-009: У нас тут три дома с аркой.
*Е*-010: Это «лежачий небоскрёб».
*Е*-009: Вот тут есть арка, и вот тут есть арка – это [улица Академика] Арцимовича, дом 3, корпус 1.
Биографическая информация. Рисование ментальной карты. Не расшифровано (01:06:11–01:08:50)
Лыжня в Тропарёво. В районе много собачников: природа располагает (01:08:50–01:09:50)
*Е*-010: И вот здесь в то самое Тропарёво, которое… Ну, я совсем не географ, да? Я не пойми кто. Тропарёво – там, с Ленинского проспекта мы ездили до «Калужской», потом на автобусе сюда, это лыжня.
*Е*-009: Да ладно!
*Е*-010: Мы катались здесь на лыжах – я узнала места вот даже с домами вместе.
*Е*-009: Собачников тут много, потому что природа располагает, абсолютно. Такое братство собачников! Некоторые среди них тоже сумасшедшие.
*Е*-010: Безусловно.
*Е*-009: И с агрессивными собаками гуляют без поводка и говорят: «А что?»
Рассказчица заполняет согласие и рисует ментальную карту. Ругают реформы в сфере здравоохранения, соседей-«засносов». Не расшифровано (01:09:50–01:12:15)
О том, как рассказчица написала письмо французскому актеру, игравшему Арамиса, и даже получила от него ответ. История, как с завода БМВ рассказчице прислали маленькую модель машины, а также байку про Ива Монтана и спадающую юбку. Не расшифровано (01:12:15–01:16:36)
Здесь жил Валентин Берестов, много ученых и правозащитников. «Герцогство Беляево» (01:16:36–01:17:26)
*Е*-009: Вот! Вот такое у нас Беляево – «Герцогство Беляево». Причём этот мужик [местный бизнесмен Полуянов, знакомый ЖЕЛ] говорит: «Граф Беляевский».
*Е*-010: Валентин Берестов здесь жил, учёных много жило. Такой Бахмин, вы наверняка знаете, погуглите – узнаете, он жил вот там по той диагонали. Ну, в общем, здесь жило очень много… что-то у меня даже список… мне же дал этот… Симаков-то список, кто здесь жил: поэты, поэтессы, правозащитники…
*Е*-009: А этот мужик, который возгордился этой идеей, всё время говорит: «Граф Беляевский», а я говорю: «Герцог». Три раза поправила, а потом я его спрашиваю: «Я поняла, в чём дело, – говорю, – ты чего, “Три мушкетёра” не читал?» Он говорит: «Нет». «Ты, – говорю, – не знаешь разницы: герцог Букингемский и граф де ля Фэр – как можно?!» [Смеётся.] «Ну ладно, – говорит, – я учту». А вот сразу видно: вон, детство-то босоногое вылезает у Полуянова, несмотря на квартиру в тридцать миллионов, да?
*Е*-010: Безусловно.
[Спасибо вам огромное!