Виктория Соколова (1967). Москва, Татьяна (1955). Челябинск

Дефицитные продукты. Очереди. Талоны (00:00:00 — 00:03:22)

[Ну вот такое у нас мероприятие. Как вы помните, после лекции прошло какое-то время. К сожалению, я совершенно не мог раньше, да, никак, вот. И наша задача — попытаться понять, что было в период между серединой [19]60-х, т.е. (по вашим воспоминаниям, слухам, легендам, рассказам знакомых и т.д. в советское время) до середины [19]80-х. Т.е. хочется как-то охватить вот этот период, который довольно успешно назван «секретики». Т.е. какие были разные практики людей, которые жили в это время: выход за пределы освоенного пространства, за пределы каких-то нормативных правил и т.д.? Но это не только то, что я хочу спрашивать — очень хочется спрашивать про вашу жизнь в Москве: как вы осваивали московское пространство. Это может быть стояние в очередях, это может быть, ну, я не знаю… Вот нам рассказали прекрасную практику, когда «выкидывали» товары или «выбрасывали» товары, но при этом «выбрасывали» их во дворы. Т.е. как: машина подъезжала, завозила товар со двора, и люди, которые жили в вот этом колодце-домах, они видели — им продавщица знакомая махала рукой — и они с другого входа покупали вот эти самые товары.]

*Т*-004: Ну, это исключительно, да, кому повезло жить [смеётся].

СВ*-001: я живу всё время на первом этаже — я такого не видела.

*Т*-004: Ну, потому что магазина такого, наверное, не было в вашем дворе.

СВ*-001: Да у нас вообще даже в пешей доступности далеко все магазины находились и до сих пор находятся. Как-то я на отшибе.

[А родились Вы в Москве?]

СВ*-001: Да.

[И Вы тоже?]

*Т*-004: Я в Москве с [19]73-го года, поэтому я могу сказать вообще, что, как говорится, в нашем городе практически ничего не было и… Вернее как. Поскольку [я жила] на Урале, там у нас много было военных городков и вот…

[Вы из Екатеринбурга?]

*Т*-004: Нет, я из Челябинска.

[Из Челябинска, точно.]

*Т*-004: Да, и вот — доставали, как говорили в те времена, доставали вот по этим военным городкам. Т.е. опять же заводили всевозможные связи — у кого что через кого. И вот, да, там можно было купить, да, действительно. А так, так — это исключительно...

[А что было в дефиците?]

*Т*-004: Всё.

[Смеются.]

*Т*-004: Ну всё, действительно, было в дефиците. Я вот помню: [19]61-й или [19]62-й год — вот с хлебом была проблема. Мне тогда, в общем-то, было не много: лет шесть, наверное, семь.

[А родились в [19]50…?]

*Т*-004: Пятом.

[[19]55-й.]

*Т*-004: И мы с отцом ходили в очередь. У нас были талончики, у нас были записаны определённые булочные в тетрадочку, и мы ходили за хлебом.

[И давали в руки по какой-то части, да?]

*Т*-004: Да-да. Я плохо помню, сколько, допустим. Но я помню, что мы это делали — мы ходили.

[В Москве ведь такого не было, да ведь, Виктория?]

СВ*-001: Я помню, у нас были талоны.

*Т*-004: Нет, талоны — это вообще были…

СВ*-001: [19]80-какой-то… или [19]90-какой-то…

*Т*-004: Да, а я вот помню именно хлеб — именно такую штуку.

СВ*-001: Я только замуж вышла — в [19]91-м году — мы с мужем, по-моему, часа три, наверное, стояли там за куском сыра. Вот это я помню. Талоны были на табак, на водку. У меня однокурсник курил, и я помню, что я ему талоны — потому что у нас некурящая семья — мы ему отдавали. А на водку — это вроде, как бы, всё равно — мы водку-то отоваривали [получали по талонам]. Но, опять же, это такой, как бы… слесарю т.е. отдавали…

*Т*-004: Ну, это да, это своеобразная оплата.

СВ*-001: Да, своеобразная плата.

ТЦ «Гименей». Августовский путч. Ельцинский переворот. География переездов: Якиманка и Выхино, Бабушкинская и Сокольники (00:03:23 — 00:07:17)

*Т*-004: А мы с мужем подавали заявление в два или в три ЗАГСа — для того, чтобы получить вот эти [смеётся]…

СВ*-001: Да-да, за кольцами —тоже, я помню — вот здесь же, в «Гименее» [прим. ред. — название ТЦ] стояли. Туфли там…

*Т*-004: Да-да-да. И вот в этом же «Гименее»… когда вот первый путч был, я как раз поехала за чем-то. И через вот мост… А навстречу нам — вот эта колонна танков, допустим. Ну, в то время откуда, какие танки? Что это? Учения или ещё что-то? А я работала… Мужчины у нас были все военные — связисты были, т.е. такая организация связная. Ну, в отставке которые. Я когда приехала [на работу] — им рассказываю — они меня подняли на смех: «Ты с ума сошла?! Какие танки? Вообще, что это такое?» Вот. Ну, один из них — они все были в ранге не ниже полковника — значит, один побежал посмотреть. Вернулся, да, и тут вот уже объявили, что это… Т.е. вот это было такое неприятие, вот слушайте: я рассказываю — [а они] говорят: «Ну, вот ты вот просто сошла с ума. Вот съездила куда-то и приехала совсем не в себе». Ну, это очень интересно.

СВ*-001: Какой год-то?

*Т*-004: [19]91-й.

[[19]91-й. Это август [19]91-го.]

СВ*-001: Да, вот у меня подруга тоже где-то на шестом или на седьмом этаже [жила], она говорила: «Во, представляешь, по Волгоградке [Волгоградский проспект] танки идут».

*Т*-004: А это вот Кремль. А когда… да…

СВ*-001: У нас там Училище Верховного совета, и, возможно (ну, я просто предполагаю), что оттуда танки, наверное — потому что, когда мы туда ходили в десятом-девятом классе, мы забирались в сам танк, смотрели — т.е. танки там были на территории.

*Т*-004: Да, а мы здесь — нас сразу отпустили [с работы] — и мы, значит, вот по этой Тверской [улице]… Мы уже взрослые люди, да, допустим, всё это… Но интересно было до безумия и, самое главное, что страха никакого не было. Т.е. мы все вот… Народу, конечно, — тьма тьмущая. Мальчики вот эти молоденькие сидят — все, значит, к ним… Ну, вот что мне запомнилось — ну, типа того — «что вот сюда вот?» Ну, не они же приехали — их, как говорится, пригнали, и они сидят на нас точно так же смотрят — как мы на них — сверху. Ну, это вот воспоминания очень такие — просто вот яркие какие-то.

[Вчера Эльмира, по-моему, которая вместе с вами ходит, рассказала совершенно прекрасный, как бы сейчас сказали, лайфхак. 19-го августа [19]91-го года — когда танки все, вот это вот — она позвонила в магазины… ну, что-то типа Рембыта и т.д… Т.е. есть какая-то справочная по Москве, где можно было узнать, где купить иголки определённого типа. До этого она никак не могла дозвониться, а тут, соответственно, все [заняты], никто не звонит — такие важные [события]. И трубку берут, отвечают: «В том-то магазине». И она, значит, в этот магазин [идёт] — и покупает [смеётся]. И потом когда-то ещё — по-моему, в [19]93-ем году — она подобный трюк провернула, так что это было…]

*Т*-004: Да, повторила, да. А вот [я] дня через два ехала тоже в трамвае утром — и, самое главное, что вот прям такая какая-то гнетущая тишина — и женщина рассказывает, что… с двумя сумками… Или это был [19]93-ий уже год? Когда у нас Белый дом-то вот?

[[19]93-й.]

*Т*-004: [19]93-й, да. Тогда, значит, [19]93-й. Что вот она везёт эти [сумки]… Сын позвонил — вот она везёт продукты — вот туда вот, к Белому дому…

[К защитникам Белого дома.]

*Т*-004: К защитникам, да. И какое-то вот прям гнету[щее]… Вот тогда у меня прям гнетущее было впечатление. Опять же там же это всё недалеко, вот это всё: как стреляли, как это всё — конечно, это запомнилось, вот. Но вот первый вот этот [момент], когда мне сказали: «Ну, ты точно сошла с ума [усмехается] с этими танками. Что тебе пригрезилось? Или ты уже совсем [не в себе] перед свадьбой» — вот это было, конечно, незабываемое впечатление.

[Виктория, а Вы какого года [рождения]?]

СВ*-001: [19]67-го.

[[19]67-го. Т.е. это как раз начало до нашей эпохи — ну, до [19]68-го года… Ага. И родились Вы в каком районе?]

 СВ*-001: Здесь вот, на Якиманке.

[Якиманка — это Ваш родной район, да, получается?]

СВ*-001: Да, мы здесь жили, да.

[И родители? А переехали, видимо?]

СВ*-001: Переехали в Выхино.

[А в каком году?]

СВ*-001: В [19]72-м, наверное, или в [19]71-м.

[А Вы, Татьяна, [где] живёте?]

*Т*-004: А я сейчас в Сокольниках живу.

[В Сокольниках. Т.е. у нас Сокольники, Якиманка и Выхино, да? Вот такой пока кружок?]

*Т*-004: Ну, жила я на Бабушкинской.

[Бабушкинская ещё.]

*Т*-004: В своё время, да. Потом вот Сокольники.

Горбачёв. Ввод войск в Афганистан (00:07:18 — 00:10:21)

[Возвращаясь к этим политическим событиям, очень многие связывали фигуру Горбачёва с переменой власти, причём на уровне слухов. Т.е. говорили там: «какой-то Мишка меченый». Вот такое было?]

*Т*-004: Да, это было, да.

СВ*-001: Это было, да.

*Т*-004: Ну, я говорю, опять же — я работала вот в этой организации, где у меня вот эти мужчины [коллеги], которые прошли, в общем-то, самые такие — по тем временам горячие точки, о которых мы даже не знали. Я только там узнала, что Алжир был, там ещё что-то такое, т.е. то, чего нам не говорили… Если про этот самый, господи ты боже мой, хотела сказать… Афганистан, да, — это, как бы, всем известно. И то, я помню, мы закончили школу… Это ж был какой год? [19]78-й? Какой год — вот когда вошли в Афганистан и мы ещё не знали?

СВ*-001: [19]85-ый.

*Т*-004: Нет-нет-нет! Это уже вышли.

[По-моему, [19]79-ый, если я ничего не путаю.]

*Т*-004: Да. И поскольку мы с одноклассниками — оказалось, как бы, вот в одной, так сказать, очередной встрече… Значит, у нас тоже мальчик, который военное училище закончил, — у нас там [в Челябинске] было военное училище. Ну, как… мы вот так особенно не общались — и вдруг, значит, он вот на эту встречу приходит и нам рассказывает, что, оказывается, он в этом Афганистане, о котором мы даже по тем временам и не слышали. И вот он в этом Афганистане… И он нам стал рассказывать, как он, значит… они вот с этими душманами [прим. ред. — афганские моджахеды, или душманы, —  мотивированные исламской идеологией члены нерегулярных вооружённых формирований, организованных в единую повстанческую силу] воевали, как вот… И сейчас помню, почему… Мы просто в полном [недоумении]: «Да что ты!» [Он], так сказать, отличался несколько там — ну, не приврать, но во всяком случае что-то приукрасить. А тут он прямо рассказывает, что вот с автоматами, что вот по крышам этих кишлаков, что вот там, как вот… Причём он хорошо, как бы, выпил — и мы сказали, что тоже вот: типа «сошёл с ума» или что-то привиделось, или что-то… Т.е. по тем временам ещё Афганистан так не был [известен] вообще. Т.е., ну, никак не был. А уж у нас там — в глубинке — это, ну, даже близко не стояло. И вот эта вот… Мы все причём — ребята, девочки (про девочек вообще не говорите) — а вот ребята-то что: «Ну, что-то ты совсем — вроде, где ты там был — а тут себе, значит, приписываешь такие подвиги!» А оказалось — да, это всё действительно было. И на него это так сильно повлияло, что в дальнейшем ему не очень по жизни случилось. Т.е. вот эти вот события — и для меня это было, ну, как: «Ну, не может такого быть, чтоб в наше время какая-то война — тем более, наши русские где-то там воюют. Воюют! Не просто там стоят, там что-то, а воюют». Это было очень страшно. Вот тогда было вот [страшно], что такое может быть…

[Виктория, а ретроспективно Вашими глазами — Вам тогда, получается, было двенадцать-тринадцать-четырнадцать лет — вот про эту войну в Афганистане что-нибудь говорили или только через телевизор это узнавалось?]

СВ*-001: Да что-то у меня так смазано — ничего особенного я не могу вспомнить.

[Ну, т.е. вот и родители про это особо не говорили, и как-то не звучало?]

Жизнь при Сталине. Родословная (00:10:22 — 00:13:53)

СВ*-001: Вы знаете, у меня мама всю войну здесь прожила, на Якиманской набережной.

[Великую Отечественную?]

СВ*-001: Да. И она помнит, как из коммуналки — т.е. она [19]30-го года рождения — как во времена репрессий выводили соседей. И вот она рассказывала, как хоронили Сталина: она видела — её родители не пустили — т.е. она с четвёртого этажа вообще наблюдала, какие толпы шли, т.е. вот хоронить Сталина. И она рассказывала, что во времена Сталина было так спокойно в Москве, что вот в самую тёмную ночь по набережной можно спокойно было пройти до парка Горького. И у них — они всех называли шпики — т.е. ходили [следили] (потому что это же напротив Кремля как раз Якиманская набережная), и она рассказывала, что они всех в лицо знали, кто вот стоял: т.е. сегодня дежурит там Вася, там завтра — Петя. И они [шпики], значит — когда было очень холодно там, промозгло — они заходили в подъезд, грелись. Вот, т.е. как-то сталинские времена она почему-то вспоминала и говорила, что не было никаких хулиганств, никто не вырывал никаких сумок. Ну, может быть, конечно, были единичные случаи, но почему-то… И к чему вот я хочу сказать — что она такой довольно была скрытный человек, т.е. она не распространяла никакие слухи, никогда ни про кого не говорит. Т.е. и бабушка [такой была], т.е. они такие какие-то более замкнутые были. Может быть, это, конечно, время наложило [отпечаток] — вот, и поэтому что-то как-то мы, то ли в замкнутом [кругу] каком-то жили — сейчас вот анализирую, т.е….

*Т*-004: У меня вот свекровь — она…

СВ*-001: …или мало просто было информации — знакомых, кто мог бы рассказать.

*Т*-004: …она сожгла все документы. Поскольку они были из купеческой семьи — у меня вот муж рассказывал, ну, собственно, и она тоже говорила — и вот в эти сталинские времена (когда вот эти репрессии и так далее) она сожгла все — уничтожила все документы, которые относились к их семье.

[К родословной?]

*Т*-004: К родословной, да-да. Осталась там пара фотографий, но на них ничего… Ну, видно сразу, что это, конечно, не сельские жители такие вот… Это где-то под Тверью, что ли… ну, вот где-то там. Я даже не знаю, где, потому что она об этом не распространялась — ну, соответственно, и так сильно не расспрашивали.

[А у Вас, получается, купеческий род, правильно я понимаю?]

*Т*-004: Нет, это не у меня — это у мужа. У меня самый что ни на есть пролетарский [смеётся], да.

[Пролетарский. [Виктории:] А у Вас мама, бабушка…?]

СВ*-001: Я из рабочих.

[Из рабочих.]

СВ*-001: Потому что у меня бабушка работала на Голутвинской фабрике, на мануфактуре. Т.е. она вот [19]09-го года рождения, но они в [19]17-ом году приехали из [вспоминает]… Я здесь даже выписку брала из МФЦ [Многофункциональный центр предоставления государственных услуг]… забыла как [называется]. Раньше ведь губерниями были… ну, под Талдомом в общем — у них там… А вторая ветка — рязанские ткачи. И я, можно сказать, в третьем поколении ткачиха.

[[Смеётся.] Здорово.]

*Т*-004: Ну, вот тоже. Ну, у меня мама смоленская, а отец, как бы, вот с Урала. А на Урал мама [как] попала: у неё первый муж лётчик был, и вот они прям в [19]40… ну, перед войной —  буквально перед войной его вот как раз… У нас это ЧЕВВАКУШ [прим. — Челябинское высшее военное авиационное краснознамённое училище штурманов] называлось и сейчас оно называется — военно-лётное училище — и его вот туда, значит, типа распределили или ещё что-то. И он в первые годы войны погиб сразу же.

Романтика. Смешанные браки с немцами, строившими район ЧМЗ в Челябинске. История из жизни родителей: связь брака и квартирного вопроса, распределение в Грузию (00:13:54 — 00:18:30)

[Чудесным образом вот такие вот встречи в середине, скажем, [19]70-х — они приводили к совершенно безумным романтическим поступкам: мои родители встретились на Кузбассе, потом продали квартиру и уехали в никуда практически — на Сахалин. Потому что это было романтическое путешествие, где, собственно, я родился и прожил двенадцать лет первые своей жизни. Вот, может быть, среди ваших знакомых, среди вас, друзей, да, вот такие вот истории почти безумной любви, когда люди срывались с места и уезжали куда-то — вот они были как-то распространены?]

*Т*-004: Нет, ну… Были распространены, но не вдвоём срывались, допустим, а вот несчастная там, типа, любовь, да. Вот человек прям вот — как Вы говорили — там на Дальний Восток [уехал], в морях там, туда-сюда. Но прошло какое-то время… всё равно вернулся — видимо, любовь пересилила [смеётся] — вот эту вот какую-то вот такую. Но, тем не менее, потом вот в Германии — сейчас уже живут в Германии.

[Это уже в [19]90-е годы они переехали, наверное, да?]

*Т*-004: Это уже да. Причём мы же вот… я говорю, Урал — у нас там очень много немцев. У нас даже район ЧМЗ [прим. — Челябинский механический завод] (как назывался он) строили немцы эти пленные. Ну, вот, как бы, компоновка, сами здания — это всё такое вот прям вот немецкое —такое вот прям, не знаю. И очень много было немцев. Но мы и не знали, что они немцы, потому что много было смешанных браков и брали русские фамилии. А потом, когда в [19]90-е годы пошло вот это вот — что можно вернуться [в Германию] — поголовно все стали менять фамилии, и оказалось, что у нас там большая [часть] класса — это вот немцы, да. И вот сейчас эти немцы многие живут в Германии. Но вот, как бы, хочу сказать, что вот эти немцы — которые выросли у нас там, да — вот они там… Ну, понятно, с каким-то вот таким признаком, что вот пунктуальность, щепетильность, там вот это всё — есть. Но вот по духу, мне вот кажется, что остался — остался, да, вот этот дух. Нет такого… вот прям, расчетливости такой прям, чтоб уж совсем. Ну, это тоже интересно: оказалось, что мы совсем с другими людьми [усмехается] учились. Вот тоже событие…

СВ*-001: Ну, я могу рассказать про маму и отца. Отец у меня родом…

[Простите, Виктория, а как маму зовут и как папу?]

СВ*-001: Зоя Андреевна.

[Она жива?]

СВ*-001: Нет, она [19]30-го года рождения, она давно уже…

[…нет, не жива. Зоя Андреевна. А папа?]

СВ*-001: Виктор Борисович. Они познакомились в столовой студенческой, насколько я знаю. Отец заканчивал МВТУ им. Баумана [сейчас МГТУ им. Н.Э. Баумана] и тут, наверное, всё-таки даже, может быть, какой-то расчёт с его стороны был. Насколько я знаю, что молодому специалисту, который закончил институт, по распределению, если он уже был женат, выделялась комната. А если он не женат — то выдавалась просто койка в общежитии. И вот они в [19]52-м году расписались и сразу же он, т.е. молодой специалист, был направлен в Грузию. Он там восстановлял металлургический комбинат — ну, кстати, город уже не помню какой. И он как раз заканчивал факультет «прокатный стан». Вот. Мама много рассказывала — что вот, как в Грузии… т.е. много было знакомых, открытки приходили, я помню. Ну, так как-то всё прекратилось.

[Кстати, можно восстановить, если Вы вспомните город, где они жили — т.е. знакомые, связи…]

СВ*-001: У меня почему-то крутится Телави, но я не знаю… почему-то. Я как-то смотрела, думаю, какой металлургический комбинат в Грузии — какой мог быть, примерно в это время. Но так всё стирается, быстро забывается. Когда, в общем-то, не нужно.

[Когда это не актуализируется ещё — это, конечно, тоже забывается. Но здесь ещё очень важная тема была затронута, да: вот они получили чуть больше привилегий, потому что у него был расчёт.]

СВ*-001: Ну, это я сейчас так, может быть, говорю. А, да, мама рассказывала: у них была отдельная квартира — там предоставили — и он там долго работал, в Грузии. Ну, сроки уже не помню, но довольно долго.

[А вот эта вот вообще вся обстановка, да — вот конца опять же [19]60-х — [19]80-х: с покупкой квартиры, стояние в очередях, с очередниками… Расскажите вот какие-нибудь интересные, может быть, случаи из этой реальности или Ваш опыт — если он был.]

*Т*-004: Нет, ну, как говорится, с жилплощадью всё — слава богу, не было проблем, да.

Переезд в Москву. Работа почтальоном. Студенческое общежитие (00:18:31 — 00:20:00)

[А как Вы переехали в Москву? Т.е. это как произошло]

*Т*-004: Ну, я закончила школу, как бы там. И здесь у меня тётя жила — вот, ну, и как бы… Вот, насколько я понимаю… и, в общем-то, да…  что мне было всё равно: оставаться ли там, то ли переезжать вот в Москву. Т.е. у меня не было… Т.е. меня посадили — я поехала. Ну, а, поскольку я всё равно, как бы, — вот к знаниям-то какие-то тяги были и вообще… Как бы, мы воспитывались-то в плане того, что должно быть и высшее образование и вообще! Ну, вот я здесь поступала в институт. Ну, с институтом не получилось — техникум. Ну, и [в] техникум [поступив], я пошла работать. Как бы, я вот прям с восемнадцати лет — вот как приехала — сразу и работала.

[А кем работали?]

*Т*-004: Почтальоном работала. Т.е. я уже к шести утра на работе — а это было метро «Бабушкин[ская]» — метро не было, т.е. это ещё нужно было до [метро] «ВДНХ» пилить, грубо говоря, на автобусе полчаса, если бу[дет]. Причём автобусы эти старые, да, вот эти…

СВ*-001: Да, я помню — пузатенькие такие.

*Т*-004: Пузатенькие, да. А потом ещё от [метро] «ВДНХ» — это было на [метро] «Октябрьском поле» — мой техникум. О, это я вспоминаю, конечно — это да. И мы жили в общежитии, но у нас общежитие было, как сказать, квартирного типа. Т.е. в жилом доме четырёхкомнатная квартира. И вот у нас там по две девочки в комнате и большая комната у нас, как бы, была для наших развлечений. И вот эти все разговоры… вот эти все — это вот проходило там, конечно, это вот интересно.

Квартирный вопрос: прописка, обмен квартирами в разных городах. Помощь Юрия Никулина. Строительство метро «Кропоткинская» — взрыв Храма Христа Спасителя (00:20:01 — 00:31:41)

[Но здесь у нас две такие темы, да: т.е., с одной стороны — это всё-таки жилплощадь: получение, когда люди разменивались… как они находили риелтора, если вообще находили… по знакомым аренда — это всё…]

*Т*-004: Нет, слава богу, это меня не коснулось. У меня всегда с этим было [хорошо]: я заработала себе сама жилплощадь, и у меня не было вопросов.

[Но Вы когда её купили, т.е. уже…?]

*Т*-004: Я не купила — мне дали. Я работала. Я работала, и нам, допустим… я приехала сюда в [19]73-м году, — значит, где-то в [19]79-м я уже получила комнату. Т.е. у меня уже была прописка — это, я помню, было счастье.

[Ну, да, прописка — это прям такое.]

*Т*-004: Да-да, что ты можешь уже куда-то где-то — не там, где вот ты работаешь, а уже можешь куда-то в другое место пойти. Это было очень вот, ну, практически новая жизнь — вот так можно сказать.

[А у Вас, Виктория, кто-то вот…тоже не коснулась эта идея обмена квартирами?]

СВ*-001: Знаете, я вот, сколько себя помню, я только живу на Якиманской набережной и вот в Выхино — больше… Ну, вот там [в Выхино] временно как-то проживала. А всё время, как бы, в одном и том же месте.

*Т*-004: Ну, ты жила, так таковой вот это…

СВ*-001: Меня это, вроде… как бы, не коснулся этот жилищный вопрос. Но вот я вспоминаю, когда там бабушка рассказывала что-то, мама: когда набирали ткачей… Т.е. как раз в [19]17-м году, когда — я рассказывала, что мои там бабушка с дедушкой приехали — мало было работников. Потому что на ткацких фабриках много работало мужчин, а вот в Гражданскую [войну] мало стало мужчин и стали уже набирать там просто семейных. Приезжал автобус, как бабушка рассказывала (ну, а ей рассказывала, соответственно, прабабушка) — и вот собирали как раз семейных. И они — уже с двумя дочерьми, я так понимаю — они приехали сюда. И у них же было четверо детей и, насколько я понимаю, что они — большую часть в квартире занимала их семья. Т.е. там вот — сейчас точно не помню, сколько там было комнат — но мама говорила, что у нас было две комнаты. Комнаты перегородили — было, ещё получилось три комнаты на шестерых, да, четверо детей. Потом мама вышла замуж, но, насколько я помню (мама рассказывала), что ответственный квартиросъёмщик там был — брат моей бабушки — он был против. Она сама подделала подпись и прописала отца, потому что, ну, как бы, москвич — и тогда он мог… куда-то он поступал — в Высшую школу партийную, вот. А брат бабушки — Николай Алексеевич — он работал тут же, на Голутвинской мануфактуре, но был освобождён — он занимался там какой-то партийной деятельностью. В дальнейшем он, кстати, и пошёл по партийной линии: [ему] квартиру выдали на Проспекте Мира и в каком-то там райкоме или партии — где-то он там работал. Но вот эта вот ситуация, когда мама прописала папу без разрешения Николая Алексеевича, т.е. главного, своего дяди — они как поссорились и как-то потом уже не общались. Ну, может быть, что-то другое стало причиной. Ну, в принципе, он был такой принципиальный, как там мама рассказывала. Помню, что мама рассказывала — ну, как-то так вскользь — просто сейчас так вспоминается, что вот ещё сестра моей бабушки — Марья Алексеевна — она замуж выходила и жила вообще на Софийской набережной. У них была вообще отдельная квартира — ну, это в те времена это вообще было! И всё время говорили, что у неё муж — он работал в милиции… Ну, вот сейчас брат мне рассказывает, что, скорее всего, в КГБ работал — потому что, ну, даже если б он работал в милиции, отдельную квартиру на Софийской набережной [получить] — ну, это очень даже как-то странно. И, что касалось квартирного вопроса. Что, значит, она проживала там же [на софийской набережной] — у неё трое детей было — и в какой-то момент она пришла сюда, на Якиманскую набережную, и говорит: «Ну как же так! Я же здесь, у меня должен быть свой угол!» И мама тогда говорила, что Николай Алексеевич — т.е. её младший брат — он ей объяснил, что, если ты уже имеешь [усмехается] жилплощадь на Софийской набережной, то ты хочешь тапки и туда бросить, и чтоб здесь… Т.е. в общем, они её обратно не приняли.

[Ну, т.е. вот, имея одну квартиру, да — тем более там — не лезь уже к нам [смеётся]…]

СВ*-001: Ну, да.

*Т*-004: А моя тётя — вот у неё вообще по жизни… Они приехали оттуда вот, из Смоленской области, с мужем они приехали — они здесь метро строили: [станцию] «Кропоткинскую» в частности. Вот она мне рассказывала, как они этот взрывали, когда… этот самый… Они были… Ну, типа, вот, стройка же прям вот велась. Она говорит: «Мы всё равно все смотрели, как с первого раза не взорвали, со второго — не взорвали…» Ну, в общем, она так…

[Это Храм Христа Спасителя [взрывали]?]

*Т*-004: Храм Христа Спасителя, да-да. Ну, рассказывала про это общежитие — как они вот там приходили с работы… А у неё очень длинные волосы, красивые — коса была необыкновенная. И вот, говорит, окна эти заморожены… как вот упадёшь — вот как ты и спишь. И вот, говорит, несколько раз приходилось, говорит, косу отрубать: т.е. она прямо примерзала к окну ли, к подоконнику, да, — у неё шикарные [волосы]… Она говорит, а опаздывать же нельзя было — это расстрел практически. Ну, там не расстрел, но срок — и просто отрубали [косу]. Вот она и говорит, что это… Как строили, говорит: или вот вниз вот этот вот котлован, да, и вот — машин же не хватало, там каких-то ещё не было — и вот лопатами: снизу, говорит, лопату наверх, сверху забирали и, говорит, до самого… Т.е. всё исключительно ручной [труд]… Но не об этом. Они потом с мужем вот прям перед войной — они где-то на военном заводе работали. Началась война, и завод прям вот, т.е. вот прям со смены практически их всех — в товарняк и в Новосибирск. Т.е. паспортов не было, потому что всё вот было… В Новосибирске двадцать лет они прожили, и она все вот эти годы хотела вернуться в Москву. Т.е. ну, просто, не знаю, как. Т.е., видимо, столько у неё было вот этой энергии, и как-то она нашла обмен — тогда же всё же было по обмену. Женщина, у неё сын тоже… Опять же, вот я говорю — стечение обстоятельств или жизненные какие-то пути — тоже со мной просто учился здесь, в военном училище — распределили вот в Новосибирск. Как они там друг друга нашли — не знаю. Но это было, конечно, серьёзнейшее испытание — вот этот вот обмен. Тем более, не просто в Москве обменять, да, там как-то — а город на город. Ну, вот тогда Бабушкин же не был Москвой — поэтому, может быть, и получилось. Но вся фишка в том, что, как только они сюда приехали, прописались — это, вот, был где-то [19]60-й год — в [19]61-м он вошёл в состав Москвы. Т.е. это было опять какое-то вот стечение обстоятельств. И вот с [19]61-го года как бы новый виток. А до войны они здесь тоже вот жили. Я говорю, столько интересных переплетений бывает — что удивительно. Но двадцать лет в Новосибирске. Я помню, что мы туда к ним плавали, поскольку Урал… вот по какой реке плыли, я не помню, но помню, что плыли.

[Чудесно. На самом деле, мне очень нравится, что у нас есть такая контроверза, да: с одной стороны, вот в Вашей речи время от времени проглядывает «московская прописка», «переехали в Москву», «вошла в состав Москвы».]

*Т*-004: Да-да-да.

[А Виктория всего этого была лишена, насколько я понимаю. Поскольку статус москвички, да…]

СВ*-001: Ну, как раз вот Выхино — вот в [19]62-м году присоединили, по-моему, к Москве.

*Т*-004: Ну, вот тоже, да.

СВ*-001: Вот как раз, когда эти «хрущёвки» строили. И как раз вот мы туда переехали.

*Т*-004: Т.е. просто вот, как бы, ожидание вот, что квартира — у меня такого не было. Т.е., видимо, получалось так, что это всё… Но такие вот судеб перипетии — да, бы[ли]. Но вот в конце — в [19]87-м году, у меня тётя уже была старенькая… Как бы, у неё — квартира, у меня — комната. Вот, и мы поменялись. Но это было очень… Здесь было сложно, потому что, опять же — поменять квартиру на комнату… Т.е. она, типа, как: сначала меняли квартиру на комнату, а потом уже комнату меняли на Челябинск. Причём в этом обмене принимал участие сам Никулин.

[Никулин? Расскажите — интересно.]

*Т*-004: Да. Потому что у него в труппе работал — я не помню, значит, его, так сказать, специализацию — акробат ли или кто-то там, не знаю кто. Значит, родители у него жили в Челябинске. Его, да. И опять же, вот, мы дали объявление — там, видимо, на той стороне откликнулись. Мама тоже моя принимала в этом участие. И вот это вот пошло. И Юрий Никулин… Просто так опять же нельзя было поменять. Здесь меняли комнату на квартиру. Причём он ехал — должен был с семьёй [переезжать], вроде бы — у него жена и дочка были — как сейчас помню, они приходили вот. И он задействовал Юрия Никулина. Юрий Никулин ходил в Моссовет — по тем временам, да — и дали разрешение. Так вот было только «один на один», т.е. по количеству жильцов. Двухкомнатная квартира у нас была, вот с соседкой — очень хорошая тоже женщина была — и вот мы таким образом поменялись. А потом, да, [за] мою вот эту квартиру — в которой тётя, которой я поменялась, — в 2004-м году дали новую квартиру: снесли пятиэтажки (т.е. всё вот по жизни)... Дали даже больше — почти на десять метров — за совершенно смешные деньги [смеётся].

[Виктория, вот безумно интересно: а как переживался Ваш переезд в Выхино? Я понимаю, это совершенно другой мир, т.е. …]

СВ*-001: Ну, я этого не помню.

[А, Вы были совсем маленькой, да? А не рассказывали родители свои первые впечатления от Выхино?]

СВ*-001: Ну, что-то рассказывали там [вспоминает]… Мама разводилась с отцом, и она его просто выписала из квартиры: она же его прописала — она и выписала. И она искала обмен срочный, пока он был там у себя на родине с родителями. И она съездила туда — на Минеральные Воды — взяла справку, что он обеспечен жильём. Он работал в пчелосовхозе «Кисловодский» недалеко от Кисловодска. А для того, чтобы выписать человека, нужно было предоставить документ о том, что он прописан где-то — у него есть жильё. И таким образом она его просто выписала, а свои, как бы, вот эти три комнаты в коммуналке она поменяла на двухкомнатную квартиру.

[Т.е. без его согласия всё произошло, по идее? Т.е. он не знал?]

СВ*-001: Да.

[Прекрасно.]

СВ*-001: Ну, в то время она работала в суде помощником там судьи, и поэтому, может быть, где-то что-то…

*Т*-004: Ну, вот связи в те времена — это было практически решающее.

Жизнь во время Великой Отечественной войны: выжили благодаря маслу какао и рыбьему жиру Ленина. В бассейн «Москва» ходили мыться. Про соседей по коммунальной квартире (00:31:42 — 00:37:49)

СВ*-001: Ну, решающее ещё было то, что поменялись жильцы. Она всегда вспоминала, что в коммунальной квартире — по-моему, там ещё двое соседей было, но они были интеллигенты. Значит, одна была медсестра, которая работала у профессор Збарского [прим. ред. — Борис Ильич Збарский — советский биохимик, директор Лаборатории при мавзолее Ленина], а он ухаживал за Лениным. И вот даже хочу упомянуть, почему вот они выжили во время войны. Мама всё время говорит: «Мы выжили благодаря маслу какао» — кто-то работал на кондитерской фабрике «Красный Октябрь» (как раз вот из окон стрелка острова [где расположена фабрика] была видна) — и медсестра приносила рыбий жир. Т.е. до того, как придумали там некий бальзам, ну, для бальзамирования Ленина… Т.е. его раньше — медсестра рассказывала — что его смазывали рыбьим жиром. На рыбьем жире они жарили картошку, которую она собирала — у неё был участок на Ленинских горах — капусту и картошку [выращивала]. Вот мама — когда война началась, одиннадцать лет ей было… И она говорит: «Я уже в одиннадцать лет — уже осознанно то есть — я рубила капусту. У нас стояла вот на всех жителей большая бочка с капустой, с квашеной, и картошка была. Как-то выжили».

[Шикарно. Т.е. это…?]

СВ*-001: И поменялось, да. То, что я вот начала — что, как бы, интеллигенты были, и поменялся [состав жильцов]. Т.е. все они разъехались по своим уже квартирам отдельным, и приехали уже какие-то уголовники, поэтому жить было невозможно: т.е. ни готовить на общей кухне… Но я ещё хотела сказать, что в квартире же не было горячей воды. И вот Татьяна упомянула, что вот Храм Христа Спасителя. А брат у меня рассказывал — когда бассейн «Москва» на этом месте был — что отец ходил до работы, он ходил в этот бассейн. Т.е. не плавать, а он ходил туда в душ. И, значит, вход в бассейн стоил, то ли, на две копейки дешевле, чем сходить в баню. И, я так просто думаю, что, скорее всего, это прививался, как бы, спорт — спорт в массы, чтобы люди действительно посещали бассейн. И, наверное, на две копейки сделали дешевле [смеётся]. Он даже упоминал, сколько там копеек: то ли десять копеек в баню было сходить… или, наоборот, там десять копеек [стоило] сходить в бассейн и двенадцать — в баню.

*Т*-004: Да. По поводу коммуналки тоже сейчас вот вспомнилось. Оказывается… Вот у меня дом был, где муж вот до войны [жил] — его разбомбили. Это прям возле Сокольники-Преображенка — вот этот мост — там вот. Значит, им после того, как они вернулись… А мать у него, вот, Вера Павловна — моя свекровь — она всю войну вот этот… поезда вот эти медицинские [вспоминает], госпитали.

СВ*-001: Эшелоны.

*Т*-004: Да, у неё «за Берлин» и «за Кёнигсберг» у неё есть — ну, были, значит, все эти медали. И, как бы, он родился прям практически там вот — в [19]45-ый год муж у меня родился. И они вернулись — им дали в коммунальной квартире, в двухкомнатной квартире, значит, комнату. И с ними жили мать и дочь вот этого лётчика Ляпидевского (который челюскинцев снимал) — т.е., понимаете, как вот. Вроде бы, да, [они] могли иметь какие-то вот там тоже привилегии и т.д. Нет — они жили вот в коммунальной квартире вместе вот. И причём в очень-очень хороших отношениях. Потом только они, как бы, разъехались, и мы… даже если я вот уже, будучи замужем, поддерживала отношения с вот этой дочкой ещё его, понимаете? Вот т.е. какие бывают вот опять же, когда начинаешь вот…

[Случайные сближения.]

*Т*-004: Случайно, да. Случайность, что вот такие люди — и тоже вот в коммуналке и никаких особых привилегий таких не было.

[Виктория, я хотел у Вас здесь спросить, соответственно: правильно ли я понял, что этот рыбий жир — этот профессор Збарский, приносил то, что оставалось от…?]

СВ*-001: Не профессор — медсестра у него работала, да. Ну, каким-то образом, да приносила.

[От тела Ленина [смеётся].]

СВ*-001: От Ленина, да.

[А ещё всё-таки…?]

СВ*-001: Ленин помог выжить.

[[Смеётся] Ленин — вечно живой — помог выжить. Красиво. Красивая метафора. А адрес на Якиманской набережной какой у Вас был?]

СВ*-001: А вот он сейчас поменялся: он там [был] дом 2/12, с Голутвинским переулком, а сейчас он дом 4. Он единственный жилой дом на Якиманской набережной.

[Сейчас туда уже, наверное, и не вернуться, т.е. и квартиру не купить?]

СВ*-001: Там долгое время перепланировка была. Там даже сам дом надстроили — он всегда был четырёхэтажный — надстроили там, по-моему, даже два этажа надстроили: там как мансарда и ещё какой-то этаж. Ну, крышу как-то они сделали скошенную. И вот когда я недавно… в конце прошлого года я брала выписку из домовой книги — и мне сказали: «О, сейчас в этот номер дома опять заселяются — уже там несколько квартир в жилые фонды опять перевели.»

[Интересно.]

СВ*-001: Ну, кто-то туда, да — заезжает. Мне даже, знаете, такую информацию сказали — она правда сюда не относится — что вот дом [вспоминает] Паперника, да? Нет, как-то он… ну, ладно.

[Нет, а просто, что?]

СВ*-001: Нет. Ну кто там живёт в этом доме — нет, не надо.

[Ну, хорошо, нам всё равно это в любом случае интересно, но…а дом Паперника, Шверника?]

СВ*-001: Нет, он не Паперника, как-то он…

Детские занятия и игры. «Секретики». Землянки. Снежные крепости. Игра «Панночка помэрла» (00:37:51 — 00:45:08)

[Ну, вспомнится — вспомнится, ладно. Не вспомнится — не вспомнится. Я хочу попробовать пойти от самого начала, т.е. от вашего детства: от Вашего и от Вашего. Вот эта вот пресловутая игра в «секретики» — таки она была? Т.е. вы это делали?]

*Т*-004: Была — делали.

[Расскажите, как.]

*Т*-004: Ну, во дворе это было и вот когда, особенно, в детские лагеря выезжали. Обязательно вот — как сейчас помню — ценилось, что обязательно было бы стекло какое-нибудь: не белое там, а вот зелёное от бутылок, что-то такое вот. Прямо, можно практически сказать, что не выискивалось [стекло], но, когда гуляли — под ноги смотрели в этом плане, да. Ну, и, естественно, — что можно туда прятать там? Ну, конфеты там, допустим, были — необычные фантики, да; там всяких этих бабочек, опять же, там просто, допустим, спичечный коробок и туда… Это ребята больше практиковали, даже у ребят это больше — там жука какого-нибудь там или ещё что-то. Ну, вот на моей памяти просто вот было несколько случаев, но я не могу сказать, что это именно вот так. Т.е. и вот как-то вот там подружки или ещё что-то такое: «вот, пойдём, я тебе покажу». И вот там куда-то в эти заросли — помню, что это так обставлялось, что это действительно там какой-то необыкновенно большой секрет — и вот это вот всё разрывалось. Порой даже… порой не находил, собственно, куда ты этот «секретик» [смеётся] сделал. Ну, это было уже совсем детство, т.е. уже прям…

[Сколько Вам было?]

*Т*-004: Ой, ну это было, ну, не знаю… насколько я себя, допустим, помню: ну, может быть, пять-шесть [лет]… где-то, ну, может быть, лет до семи, до восьми. Вот когда, особенно, если лагеря, если я [правильно] помню — там же практически на все три месяца отправляли — там же надо было чем-то заниматься.

[Т.е. не дворовая практика это, лагерная?]

*Т*-004: И дворовая. Ну, дворовая — меньше, потому что, ну, как сказать, двор — там особенно не закопаешь где-то там — нет таких. А где вот заросли, где вот тебе ещё надо пройти к ним, — к этим «секретам», ещё как-то надо вырыть — вот это да, это было.

[А у Вас?]

СВ*-001: А я хочу рассказать, у брата какой «секретик» был. Кондитерская фабрика «Красный Октябрь» — она же была закрытой фабрикой, и туда, значит, проезд. Это сейчас можно проехать по Берсеньевской набережной, по Болотной — а брат рассказывал, что они стояли около шлагбаума и ждали с мальчишками, когда будет выезжать машина из фабрики. Ну, что-то я не помню, как она выглядела — он мне её описывал — но что они делали: они как зацеперы, т.е. они зацеплялись за эту машину, и она была, значит, облита шоколадом — и они её облизывали. Т.е. вот. И до этого Дома Правительства — до угла (где сейчас Театр Эстрады) — дальше он, значит, выруливал на мост — они успевали там что-то слизать [смеётся]. И ещё он рассказывал, что, то ли ветром там как-то сдувало — на лёд они спускались и… фантики от конфет, т.е. в таких рулончиках здоровых были — вот эти вот рулоны, видимо, тоже, может быть, машина возила… и вот они спускались на лёд, и они вот эти фантики подбирали. А, когда мы переехали, значит, на Выхино — там же, в основном, получается, все переезжали, и у всех почти одного возраста дети были. У нас, в моём доме только десять человек в моём классе училось: две пары близнецов — мальчишки… в моём подъезде две девочки со мной в одном классе учились. И у нас, знаете, Самаркандский бульвар — мы его называли Бродвеем — он весь был заросшим коноплёй и полынью. Т.е. вот я сколько помню: туда заходишь, и выше прям роста. Ну, естественно, ну, сколько там? Пять лет, наверное, было. Т.е. выше роста. Т.е. уже туда заходишь — вот такие заросли. И, конечно, девчонки — мы — делали вот эти «секретики». Помню, куколка — это было из мальвы. Она с «юбочкой» вот такая. Но самый большой секрет — это я тогда рассказывала — у нас были землянки. Мальчишки рыли землянки…

*Т*-004: А у нас снежные крепости, да.

СВ*-001: Вот на этом пустыре. И самый большой был секрет — чтобы родители не узнали, что мы туда залезли.

*Т*-004: Да, это было.

СВ*-001: Всегда кричали там: «Вика, домой!» или кто-то там: «Лёша, домой!».

*Т*-004: Да, форточки вот эти открывались — и со всех сторон [кричали].

СВ*-001: Мы, значит, ухо держали востро — не зовут ли? И, помню, собирали, значит… раньше тара была не пластиковая, а деревянная — вот эти деревянные ящики мальчишки сколачивали, ну, как люк, т.е. чтоб дверца туда открывалась. Туда мы что-то… свечки носили, чтоб всё-таки освещать, и сидели на этих же ящиках. И, ну, в карты играли, духов вызывали. Ну, вот в прошлый раз рассказывала игру — что-то никто не сказал, что…

[Расскажите ещё раз.]

СВ*-001: …играли в эту игру. Игра называлась «панночка помэрла». Тоже не слышали?

[Я слышал, но как у Вас это делалось?]

СВ*-001: Значит, мы собирались в этой землянке. Должен был кто-то представить себя этой панночкой, которая помэрла, и горизонтально ложиться. И вокруг мы, значит, вставали и по очереди произносили такие магические фразы, т.е. там я, например, произношу: «Панночка помэрла». За мной тоже повторяют эту фразу. Ко мне, значит, возвращается — я говорю: «Похороним её» — [повторяют] «Похороним её». Ну там, видимо, ещё какие-то были слова, вот, я не помню. Что мы делали? Мы просто подкладывали два пальчика под тело и старались поднимать. И в тот момент, когда мы, допустим, на несколько сантиметров поднимали эту панночку, кто-то хихикал, значит, и всё — весь процесс, значит, всё это таинство уже нарушалось.

[А в каком это возрасте? Это тоже…?]

СВ*-001: Ну, вот это, наверное, до школы, до первого класса. Бегали там.

[А цель была, получается, на этих двух пальцах поднять?]

СВ*-001: Да, поднять её: чем выше, тем… Там, на самом деле, землянка не позволяла высоко поднять, но всё-таки даже.

[А это как: это было страшно, это было весело, это было…?]

СВ*-001: Медитация какая-то. Ну, это было страшно весело [смеётся].

[А вот эти вот землянки…?]

СВ*-001: Страшно было — это чтоб тебя родители там не застали, что мы там делали.

*Т*-004: У нас, я помню, делали крепости, потому что снега много.

[Снежные крепости.]

*Т*-004: Снежные крепости. И тоже так: лазы, чтоб вот это было максимально, так сказать, усложнить. Не просто залез и — всё. Ну, и само по себе, конечно, родители очень ругались — потому что всё это может обрушиться — это же да. Но, тем не менее… Пренебрегали. Но игр таких, как… — я не помню, да, чтобы вот такое…

Про автоматы с газировкой и сифилис. Девичьи бытовые разговоры в общежитиях. Семейный уклад. Тема усыновления (00:45:09 — 00:49:58)

[А вот рассказы про страшное? Вот я недавно услышал одну вещь, которая меня поразила. Значит, если кого-то сбивали в Москве (это про Москву рассказ, хотя я думаю, что и при Советском Союзе тоже можно было) — ну, вот мёртвый человек лежит и там какой-то талончик, либо какая-то бирка с каким-то определённым номером — то все уже знали, что, соответственно, его, как бы, ГБшники [прим. ред. — (разг.) сотрудники органов госбезопасности СССР]… либо случайно сбили, либо что-то ещё. Эта бирка — она вот кидалась прямо человеку на тело. И всё — милиция уже больше дел не возбуждала. Вот таких вот историй не помните?]

*Т*-004: Нет, я тоже не слышала, нет.

[А воду из автоматов газированную?]

*Т*-004: Пили! Пили, и я… так чтобы прям вот как боялись из этих, да, стакан[чиков] — такого не помню. Это уже потом, когда…

СВ*-001: Даже бесплатно пили.

*Т*-004: Да.

СВ*-001: Делали такую проволочку.

*Т*-004: Да-да-да, там всяческие ухищрения.

СВ*-001: Были там копейки. Вот бесплатно с сиропом не получалось, а такую [без сиропа] бесплатно получалось. А, если не было стаканом, мы просто смотрели вокруг — обычно на деревьях стаканы были. Там на каком-нибудь сучке.

*Т*-004: Да, т.е. такой боязни, что чем-то там подхватить или там, это вот....

[Слово «сифилис» и «сифак» или как-то его ещё называли тогда — ведь это же, кажется, была общая боязнь.]

*Т*-004: Это было, да.

СВ*-001: Как-то прошло мимо.

*Т*-004: Нет, ну, поскольку я в общежитии жила, то, конечно, там все по-разному — все с разных этих самых. Но были такие вот… Но, опять же, это всё на уровне слухов, что где-то кто-то с кем-то чего-то…

[Давайте попробуем про эти общежитские разговоры — это отдельная прекрасная песня.]

*Т*-004: Ну, здесь, как сказать… ну, у меня общежитие было вот только такое, которое — я как работала. Поэтому девочки все работали и, ну, особых [разговоров], как в институтских, конечно… хотя у нас, мы все учились. Т.е. вот тут удивительно, да, что мы все учились. Ну, кто где. Мы в этом плане, да. Ну, разговоры в основном девичьи, если так, по-честному. Т.е. политика как таковая нас не интересовала на тот момент.

[Девичьи разговоры бывают разные. Например, кто-то с кем-то живёт, но не замужем…]

*Т*-004: Это и было и наяву, так сказать: общежитие у нас никто не контролировал — у нас же не было никаких этих. Т.е. у нас каждый как бы… ухитрялись, было и такое наяву, т.е. об этом даже можно было не говорить — это всё было ясно. И вот таких вот именно, чтобы, как вот там — о жизни общей страны, там ещё что-то — это вот у нас такого не было. Я, во всяком случае, не помню. Потому что были опять же — все же были не москвичи. И как все стремились укорениться, т.е. вот найти спутника жизни, прописаться — в таком вот плане. Т.е. такие вот бытовые проблемы. Но я не могу сказать, что мы… Как бы, и в театр — кино, театр — билеты достать. Тогда же это было совершенно нереально — вообще в театр — я уж не говорю там о каких-то. Не то, что сейчас: за семь-восемь тысяч [рублей] — пожалуйста, да. Тогда были же государственные цены, и если где-то кто-то чего-то, то это было просто вот нереально: это был праздник, это было…

[А было такое, что, может быть, перед Вашими глазами один муж жил в двух семьях. Причём был женат, как бы, только на одной. И это, вроде как, все знали, но всё равно… нельзя же было так делать?]

*Т*-004: В те годы — нет. В те годы я такого… как-то у нас этого не было. Это вот сейчас, может быть, а тогда нет.

[Не было такого?]

СВ*-001: Почему? Отец мой так: был женат на моей маме, а жил на Северном Кавказе с другой женщиной. Поэтому развелись. Она его выписала.

[Но это далеко. Т.е. я имею в виду в пределах Москвы. Как-то вот так, что…]

*Т*-004: В те годы — нет. Я такого не…

[А усыновление детей? Оно практиковалось?]

*Т*-004: Нет! По тем временам вообще разговора об этом [не было]. Вот в моём кругу как-то не было таких разговоров.

[Это всё началось уже после [19]90-ых, наверное, да? Вот так массово?]

*Т*-004: Ну, может быть. Да, может быть.

СВ*-001: Скорее всего, это всё было, просто…

*Т*-004: Ну да, я говорю — может быть, не касалось просто.

СВ*-001: Не говорили.

*Т*-004: Да, потому что у всех все были: если кто-то выходил замуж (ну, даже если неофициально), то дети все были свои, т.е. такого не было, чтоб кто-то не мог родить или…

СВ*-001: Наверное, всё-таки тайна усыновления.

*Т*-004: Да.

СВ*-001: Дальше семьи тайна...

*Т*-004: Да, и, в первую очередь, самой семьи — что никто не хотел… что вот, видимо, слухи о том, что не может женщина родить. Мне кажется, вот из этих соображений.

Женские практики тела. Табуированные темы. Диеты. Альтернативная медицина. Уринотерапия (00:49: 59 — 00:56:20)

[Женщина в [19]70-е — [19]80-е годы, да. Понятно, что комфортных условий для того, чтобы скрывать, например, практики тела естественные, практически не было, да. Т.е. как всё это происходило? Ну, там очень много, на самом деле, тем: во-первых, подпольные аборты, про которые вы слышали наверняка — это было вот.]

*Т*-004: Слышала.

[Во-вторых, это когда кровотечение, ну, я имею в виду женское, да, то каким образом решались эти вещи и как к этому относились, может быть, не знаю, люди, с которыми вы жили — мужья — и как это эвфемистически называлось немножко по-другому. Т.е. женское тело в то время, да, было подвержено строжайшим запретам: т.е. закрытые купальники, всё вот это. Диеты, тайные практики типа йоги, да, т.е. когда вы слышали, что можно лежать на гвоздях, аппликаторы Кузнецова…]

*Т*-004: Аппликатор до сих пор используется.

[Что-то ещё, что-то ещё. Давайте попробуем про это поговорить — это очень интересно.]

*Т*-004: Нет, ну, поскольку все девочки, у нас как-то на это дело табу. Т.е. все знали, что у кого, что чего, но даже не было устной договорённости — это само собой подразумевалось — что это всё каждый сам по себе скрывал: никогда ничего этого видно не было. Но, поскольку у нас и мужчины-то не жили — только в самый последний момент, прямо перед моим переездом девушка вышла замуж. И она, как бы, прям в общежитии: у неё и ребёнок и всё… Но он такой был… Причём самое интересное, — ну, как сказать, допустим, мы все в связи работали, да: почтальоны там, где-то я уже под конец работала начальником отделения связи. А мужья практически у всех — это милиция, ну, полиция. Т.е. никого из другой сферы [не было]. Ну, почему — не могу вам сказать. Ну, практически, вот…

СВ*-001: Потому что им выдавали служебную площадь.

*Т*-004: Ну, может быть. Но вот все у меня — да. Если я получила… Мужчин на той моей памяти… в основном девочки получали. Как-то так получалось, что да вот, жили. Но это опять же у нас здесь давали. А вот в центре — там серьёзно было. Там давали в [вспоминает] этих домах старых (доходных, особенно) — на пятнадцать, семнадцать, восемнадцать семей. Это, конечно, было нереально. Они там рассказывали — у них были страсти. У нас так всё тихо-спокойно в этом плане. Т.е. особых проявлений и там, чтоб какие-то скандалы из-за этого — ну, знаете, там кому-то не нравится, кто-то что-то оставил — такого не было. Поэтому вот сказать, чтоб вот что-то прям вот серьёзное такое… Не было, о чём бы можно было [тут разговаривать].

СВ*-001: Я только аппликатор Кузнецова вспомнила.

*Т*-004: А, это я на нём и сейчас лежу [смеётся]. Изредка. Ну, это, действительно…

СВ*-001: Моя одноклассница — у неё старшая сестра Надя, она уже работала. Вот она в школе рассказывает: «У Надьки моей поясница болела, и она решила поехать на работу вместе с этим аппликатором. И она его примотала бинтом к себе и — представляешь? — в [метро] «Выхино» заходит, и тут её прижали — и такой истошный крик надькин: «ААААААА!»

[Смеются.]

*Т*-004: Единственное, что — ну, я не знаю, как Вы говорите, женские практики и т.д. — были случаи вот… Автобусы — опять же, я же Вам говорила, что вот эти вот жуткие наши автобусы. И, особенно, когда там метро не было — там натыкалось столько… И вот пару раз мне стоило… один раз мне стоило просто титанических усилий вывернуться — т.е. вот прям под юбку, как говорится. Да, это вот было — даже по себе знаю. И девочки из общежития тоже, вот, рассказывали, что иногда там уже даже шевельнуться не можешь, а тебе прям вот в полном смысле слова… да, ну, вот такие случаи были. Это вот из «женских практик».

[А вот когда появляется типа магазин «Диеты», он же появляется и в Москве тоже, насколько я понимаю?]

*Т*-004: Да.

СВ*-001: Да, ещё был магазин «Океан».

[Вот! Про это тоже отдельная история. А про «Диету»: не было ли модно туда ходить, чтобы покупать какие-то диетические продукты и как-то начинать следить за своим телом?]

*Т*-004: Нет, по тем временам, когда я жила —это зашёл в магазин и что-то купил. А чтобы это исключительно… а потом деньги — ну, конечно, какие там могли быть деньги. Хотелось и то, и то, и то — поэтому само собой диета получалась: что есть, то и…

[А лечебное голодание?]

*Т*-004: Нет, по тем временам нечего было голодать, нет [смеётся].

[Нет, это же известная вещь: т.е. она где-то в [19]70-е — [19]80-е годы находились люди, которые говорили: «Чтобы излечиться от болезни, нужно нам поголодать».]

*Т*-004: Ой, это так же, как уринотерапия и всё остальное — это всё было. В смысле, кто-то этому следовал.

[Вот именно в [19]80-е годы?]

*Т*-004: Ну, нет…

[Это уже позднее?]

*Т*-004: Я да — я столкнулась с этим где-то в [19]90-х, в начале [19]90-ых. Я столкнулась, но, вероятнее всего, конечно, было. Особенно, уринотерапия: у нас дама на работе — она просто насаждала, не то, что вот, прям вот: «Все давайте и всё!»

СВ*-001: Ну, про уринотерапию мама рассказывала. Она работала какое-то время на кухне, и паром сильно обожгло ей руку. И ей там кто-то подсказал, что «вот чтобы у тебя шрама не было и чтоб кожа не сходила, тебе нужно — да»…

*Т*-004: Вот это я сейчас вспомнила — у меня папа так…

СВ*-001: И она мне показывала, говорит: «Действительно, у меня остался такой небольшой шрамчик, а могло бы быть больше».

*Т*-004: Да.

СВ*-001: Т.е. руку она мне показывала и рассказывала вот эту историю.

*Т*-004: Вот это я тоже вспомнила. Это мне папа… я помню, тоже очень сильно [обожглась], причём мне было немного лет — это я ещё в Челябинске жила — да, и мне залили руку кое-чем.

СВ*-001: Когда я попробовала рассказать эту историю своему сыну — он там тоже обжёгся — он сказал: «Ну, рассказывай-рассказывай!» [Смеётся.]

*Т*-004: Ну, во одно время эта уринотерапия была просто вообще!

[Это, скорее, да.]

*Т*-004: В тренде!

СВ*-001: Это работает, на самом деле. Работает!

[Нет, я очень хорошо помню, потому что у нас мужской текст в семье, и отец мне всё время рассказывал, что там, не знаю, ранка, чего-то ещё: «Ну, пописай — всё пройдет», то, что называется.]

*Т*-004: Да-да. Это было.

[Ни йод, ни пластырь, а именно вот это.]

Гипноз. Гадания. Детские страшилки (00:56:21 — 01:00:00)

[А, соответственно, вещи, которые связаны, наверное, с изучением языков: вот я помню — да, два таких вектора ещё здесь есть вот в этом блоке. Во сне учить языки, т.е. вот как-то… или под гипнозом… и вообще все векторы этих чумаков, кашпировских и т.д., которые… от Вольфа Мессинга и до.]

СВ*-001: Аааа! Кашпировский! Помню баночки и кремы мама ставила, да, перед телевизором.

*Т*-004: Нет, ну, слава Богу, я как-то скептически сразу…

СВ*-001: Ну, больше всего она почему-то уважала Чумака.

*Т*-004: Ой, нет, это вообще!

СВ*-001: Вот когда шёл Чумак, она говорит: «Вот, вот это вот точно мне поможет».

*Т*-004: Это меня не касалось.

СВ*-001: Баночка ставилась побольше с водой.

[А люди, которые могли держать ложки у себя на груди или как-то ещё?]

*Т*-004: Ой, это много было. Причём я не знаю… на моей памяти я с несколькими людьми с такими сталкивалась. Но это был как типа трюк: вот встречались там какая-то компания: «Ой, вот я могу, я умею». И всё. Особых таких вот, чтобы прям вот… там кто-то у кого это получалось — продолжения как такового не было. Просто вот на уровне посмеяться-улыбнуться и сказать всем, что…

СВ*-001: Я сама так делала.

*Т*-004: Да-да.

СВ*-001: Я вот ложки, вилки, магнит побольше — через стол вот так делала незаметно. Это я помню.

*Т*-004: А вот это особенно… А гадания — это, конечно, да, это прям практиковалось.

[Гадания?]

*Т*-004: Ну, блюдечко. Блюдечко, да.

СВ*-001: Да, тоже.

*Т*-004: Буковки наносились по периметру.

СВ*-001: Кстати, мама рассказывала, что даже…

*Т*-004: И мы делали в общежитии. Мы делали. Мы садились, особенно, когда вот эти вот рождественские праздники, туда-сюда. Ну, тогда как таковое Рождество вообще не было. Т.е. мы даже… это только вот по воспоминаниям там родственников, родителей… Что вот были какие-то там Святки или ещё что-то такое — ну, это вообще не было. Ну, и мы, чтоб вот гадать, особенно, девушки, которые ещё не замужем — мы обязательно это дело делали. Ой, сколько было…

[А получалось?]

*Т*-004: Да! Ну, получалось — я не знаю даже, как это получалось — но какие-то… Мы, может быть, ещё и допридумывали, естественно: там где-то какой-то набор слов, там ещё что-то. Но это обязательно выливалось в то, что вот именно так: вот он сказал то-то… Какого-то духа каждый раз [вызывали]: то Пушкина, то ещё кого-то. Причём не просто там какого-нибудь умершего дядю Васю, а именно таких вот…

[А кого вызывали?]

*Т*-004: Я помню, Пушкина — это обязательно [смеётся]. Да, духа. Потом Гоголя — это само собой разумеется. Ну…

[А были те, кого нельзя было вызывать? Вот говорит: «Его вызывать нельзя, потому что вот…»]

*Т*-004: Нет, нет. Потому что, я так понимаю, что это опять же на уровне самодеятельности. Т.е. кто, может быть — гадалки же и сейчас есть, да — и на те времена были. Я думаю, на том уровне это, конечно, было поставлено более существенно и результат был другой. А у нас именно вот немножечко развлечься в какой-то мере, ну, и всё равно были вот эти вот мечты: «А вдруг! А вдруг вот сойдётся!»

[А страшно не было?]

*Т*-004: Нет, страшно не было. Страшно было вот в детском возрасте в пионерлагерях, когда вот эти страшилки рассказывали — вот это было страшно.

[А расскажете?]

*Т*-004: А вот это: «В чёрной-чёрной комнате», да, там вот это. Издалека вот: «Чёрный-чёрный гроб стоит» там этот. Ой, вот это, конечно, было страшно.

[Угу, а были какие-то страшные практики? Т.е. вот делать что-то с человеком, чтоб ему было страшно. Например, был такой «собачий кайф»: когда немножко маленькие дети друг друга придушивали шарфиком или нет?]

*Т*-004: Ой, нет. Этого не было, нет.

СВ*-001: [Шёпотом] Очень страшно.

*Т*-004: Нет. Наверное, мы ещё, как бы, немножко [смеётся]…

«Страшная болезнь» — рак. Голодание. Порфирий Иванов. Никитины. Моржи в парках Сокольники и Кузьминки. Изучение языков: карточки, кассеты (01:00:01 — 01:05:17)

[Вот вы в эту сторону… тоже то, о чём не говорили, но тем не менее, знали, что это есть — это «советский рак», да — то, что называется. Болезнь. Где-то кому-то ампутировали грудь.]

*Т*-004: Да-да.

[Я очень хорошо помню, как в [19]85-м году, в [19]86-м, ну, в смысле, мне рассказывали — видимо, я помню уже про конец [19]80-х. У нашей знакомой, правда, на Сахалине… тёте Вере ампутировали грудь, но никто не называл само слово «рак». А если это говорилось, то к человеку как-то относились как-то очень боязливо. Вот у неё или у него рак — и как-то вот это… Как это было тут?]

*Т*-004: Нет, у нас… у меня у мамы у знакомой была вот такая же история. Причём это было вот прям где-то даже в [19]60-е — [19]70-е годы, т.е. по тем временам практически, ну, такое событие какое. И я, меня настолько — меня лично даже — настолько это поразило, что как же так? Вот удалили вот, и она живёт. Т.е. она не умерла. Вот это меня… вот почему-то я считала, и как-то у нас ходило, что, если это рак… Ну, как бы, я сталкивалась по тем временам: мои подружки детсадовские — мама умерла от рака. Причём я не знаю почему, как это было, зачем это сделали: нас привели к ней в больницу практически прощаться. И я вот этот от вид молодой женщины на этой — мне было лет шесть, не больше — это был для меня вот… и вот после этого я как раз маминой подруге… И она [мама детсадовской подружки] умерла, естественно. Но ей было совсем — она совсем молодая была. И после этого я для себя поняла, что вот если вот это заболевание — как Вы говорите, «рак[ом]» оно практически не называлось. Вот «страшная болезнь» — вот как-то так её [называли]. Ну, а «страшная болезнь» — это сразу ассоциировалось вот с этим. И что человек живёт — вот для меня это было, как бы, невозможно по тем временам, поэтому вот такие у меня восприятия.

СВ*-001: У меня мама старалась не произносить это слово.

*Т*-004: Да, вот тоже: у нас это не ста…

[Ну, т.е. вроде бы, все понимали, но…?]

*Т*-004: Да-да. И жалость. Не сказать, что боялись общаться — нет, просто сильная-сильная жалость. Вот во всяком случае, у меня.

[А вот всё-таки, возвращаясь к голоданию: нам Эльмира вчера рассказала, что, если ты сильно отравился или что-то ещё, нужно было найти человека, который, как бы, практиковал голодание — как-то тайно назначал тебе эти рецепты, как выходить из голода. Ну, даже я это застал: я помню, застал Порфирия Иванова.]

*Т*-004: [Смеётся.] Да, мы это застали, конечно.

СВ*-001: Так он [Порфирий Иванов] же там, вроде, с холодной водой.

*Т*-004: Да.

[Вот. Там много чего было, да.]

СВ*-001: Для оздоровления.

[Вы про это слышали?]

*Т*-004: Слышали! Конечно слышали.

СВ*-001: Ну, да.

[А что слышали?]

*Т*-004: Ну, вот именно и читали…

СВ*-001: Я даже [где] работала, сотрудник — он у нас вот эти заповеди Иванова распечатывал и на стену вешал.

*Т*-004: Да-да. И у меня…

[Не плюйся, не харкай, да?]

СВ*-001: Да, вот он сам рассказывал, как он в проруби там окунается, что он там каждое утро — ну, он за городом, в Подмосковье…

*Т*-004: А потом же фильмы показывали по телевизору же, да.

СВ*-001: …он каждое утро, да, холодной водой себе там — ведро на голову.... выходит на улицу. Рассказывал.

*Т*-004: А потом ещё — совсем недавно опять же, где-то я прочитала и вспомнила: была семья Никитиных что ли — вот этих. Детишки у них закалялись — они там тоже в трусиках-маечках целыми днями, они там вот это всё. Это, конечно, было вот все: «Ах! Ах! Ах! Как это вообще! И какие они все здоровенькие, а вы вот всё там это. Давайте, может, попробуем.» [Смеётся].

[Интересно, что сейчас с этой семьёй Никитиных?]

СВ*-001: Ну, кстати, про Порфирия Иванова говорили, что всё-таки это секта.

*Т*-004: Да, я тоже слышала, что это секта.

СВ*-001: Я так до конца и не поняла, что — всё-таки какие-то заповеди там.

*Т*-004: Ну, я и говорю, что это же и по телевизору сюжеты были, и в газетах тоже было. В одно время так практически прям — что вот пропаганда какая-то в этом плане. Одно время его тоже же не воспринимали. Потом…

СВ*-001: Ну, «моржи» были всегда, насколько я помню.

*Т*-004: Ну, «моржи» были всегда — у нас в Сокольниках купаются до сих пор.

СВ*-001: В Кузьминках, да, всё время прорубь прорубали.

[В парке Кузьминки?]

СВ*-001: Да. С детства мы ходили всегда по выходным.

[Т.е. так далеко? Ближе не было ничего? Кузьминки.]

СВ*-001: Ну, я там живу рядом — куда мне ехать далеко.

*Т*-004: Сейчас уже да.

[А, т.е. Вы живёте близко?]

[А языки во сне не изучали?]

*Т*-004: Нет. Во сне — нет. Наяву — пыталась.

[Смеются.]

*Т*-004: Как раз [19]70-е, когда… причём на курсы очень тяжело было попасть.

[Методы Илоны Давыдовой, это всё?]

*Т*-004: Вот-вот-вот. Нет, я покупала диски — тогда же это было на дисках — ту же… Не на дисках, а на кассетах.

[Кассетах.]

*Т*-004: Да-да, пыталась, но что-то не пошло [смеётся].

СВ*-001: У меня мама рассказывала, что отец — когда учил английский язык — что у него карточки такие были. Они были по всей квартире…

*Т*-004: И карточки были.

СВ*-001: И в туалете и везде.

*Т*-004: А у меня была такая пачечка...

СВ*-001: Где бы, куда бы он не заходил — вот у него везде карточки были.

*Т*-004: Вот в метро едешь: типа глаза к небу и, значит, вспоминаешь, что на карточке — там то с правилами с правилами… Это вот было.

Субкультуры: панки, стиляги. Места сбора геев — памятник Карлу Марксу на Театральной площади, Памятник героям Плевны на площади Ильинских ворот (01:05:18 — 01:09:45)

[И ещё вот в эту же сторону, это, наверное… Вы рассказывали уже немножко, Татьяна — что слышали про панков, да, про какие-то вот неформальные субкультуры?]

*Т*-004: Но это, опять же, на уровне слухов. Ну, в Москве, конечно, да. Там в Челябинске этого, естественно, не слышали. Ну, кто-то, может быть, слышал, потому что у нас уже тогда, по тем временам, эта появилась группа — которая для нас была как «[The] Beatles» — это [ВИА] «Ариэль» — она же из Челябинска. И вот уже потом там что-то какое-то пошло тихо…

[Какая группа?]

*Т*-004: «Ариэль».

[«Ариэль», да?]

*Т*-004: Да.

СВ*-001: Это которые там пели: «Ой ветер свищет, ой…» [напевает]?

*Т*-004: Да, что-то такое… вот видите — они здесь, в Москве потом очень даже шли.

СВ*-001: «…Ой пурга…» [напевает].

*Т*-004: Да, а здесь, уже в Москве — да. И… ой, ну, у меня даже панки — не то, что панки… Мне муж рассказывал, как они стилягами были, т.е. вот это даже интересно. Он в своё время играл в молодёжной сборной по хоккею, они выезжали за границу. Ну, вот если не про меня, то про мужа моего. И вот они, говорит, оттуда… конечно, деньги — и вот они приезжали привозили вот эти вот болоневые плащи, потом рубашки вот эти какие-то. И вот он мне рассказывал — я на него смотрела (ну, вот, уже возраст) и я не могла представить его: как он мог быть таким стилягой [смеётся]. На манке [прим. ред. — (советский сленг) бытовое название толстой каучуковой микропористой подошвы светлого цвета] ботинки — как он мне рассказывал — эти дудочки. И я вот это вот, и он с таким вот прям… Ну, молодость, конечно. Молодость. И потом как они заграницу-то выезжали и, он говорит: «Конечно, нас никуда не пускали, но что-то мы всё равно видели». Вот он в Финляндии был — тогда, по тем временам, это ж вообще там — [19]60-е годы, да. И вот они привозили и на продажу, много привозили. Ну, как много? На что хватало. И что с собой туда брали: там икру, как обычно, водку — ну, опять же то, что могли привезти. Но впоследствии, как бы, к панкам он относился очень отрицательно — мой муж — почему-то. Ну, т.е. он их не воспринимал. Но, а такие — просто общаться, допустим — нет, не приходилось.

[Но ведь субкультуры, начиная с [19]68-го до [19]85-го года — они же тоже как-то существовали.]

*Т*-004: Существовали, безусловно. И слышали мы о них, и видели.

[А вы должны были, наверное, каким-то образом рядышком с ними оказываться, потому что в школе какие-то одноклассники могли…]

СВ*-001: Ну, да. Красили волосы в зелёный, в красный цвет. [Их] выгоняли там.

*Т*-004: Нет, у нас этого в школе не было. У нас даже не разрешали серьги носить девочкам.

СВ*-001: Единичные какие-то. Да, если тушью ресницы накрашены — «Иди смывай!»

*Т*-004: Про панков вообще близко не было. У меня всё в Москве началось, в основном. Да, видели на улице, естественно, но первое вообще-то [впечатление]: как с другой планеты. А потом уже, когда потихонечку всё пошло, уже спокойней относились. Ну, каждый имеет своё восприятие, да.

[Какие-то места в городе, где они собирались, были? Около каких-то памятников, на каких-то улицах — именно такие субкультурные локации?]

*Т*-004: Ну, я особенно… да-да.

[Рассказывают, что в Москве где-то собирались геи.]

*Т*-004: Да, я тоже это слышала-слышала. У памятника Марксу вот на Площади Революции — вот этот, который напротив Большого театра. Я могу сказать, где в Люксембурге [геи] собираются, а в Москве больше не могу сказать [смеётся].

[Ну, в Москве-то тоже была такая тайная практика до определённого времени. Я слышал про Китай-город.]

*Т*-004: Да, возле памятника Плевне [прим. ред. — Часовня-памятник героям Плевны на пл. Ильинские ворота].

[Плевна, да?]

*Т*-004: Да-да-да, тоже. И, кстати сказать, ну, просто — это ни к чему — у меня вот в прошлом году приезжали мои одноклассники-немцы. У меня мой одноклассник прямо так вот и спросил: «Где? Где они собираются?». Хотя совершенно традиционной ориентации. Я говорю: «А для чего тебе?» — «Ну, интересно» [смеётся]. И мне пришлось провести его рядом.

[Город — это некоторая такая агломерация, где встречаются вот такие вот места, которые вроде как все знают, но для…]

*Т*-004: Все знают. Вот я помню даже: в [19]70-ые годы все знали, что вот это там есть.

Тайные показы с видеомагнитофоном. Поезда, вывозящие хиппи и пацифистов. Самиздат (01:09:46 — 01:11:56)

[Может быть, какие-то вещи, связанные с квартирниками? Т.е. когда можно было бы собираться молодёжью, и там что-то игралось или что-то пелось: не то чтоб запрещённое, но, по крайней мере, полулегальное? Или, например, где-то, в каком-то месте тайно смотрели какой-то фильм.]

*Т*-004: Ну, это тоже было. Когда появились вот эти видеомагнитофоны, и, в основном…

[А вот где это было? Это вот где-то… нет конкретных адресов, да?]

*Т*-004: Ну, вот, у… не сказать, что это вот... У кого из наших, из знакомых, появлялся [видеомагнитофон] — то мы там собирались у кого-то. Т.е. так конкретно, что где-то кто-то к чужим людям… у меня, ну, пару раз, может быть, получалось.

[Ну, т.е. не было так вот, т.е. временная практика?]

*Т*-004: Нет, у меня такой практики не было.

[А у Вас?]

СВ*-001: Не застала. У меня только единственное: одноклассница — она пацифистка. Она вот всем говорила, что она ярая пацифистка. А что вот она делает для этого — мы конкретно ничего не видели и не понимали. Но она всё время говорила, что она такая. И как-то открывали границы — были такие поезда, когда сажались вот эти вот все — хиппи, там пацифисты, — и они выезжали. И у неё тогда был уже ребёнок — уже мы закончили, наверное, десятый класс — и она с ребёнком уехала в Данию. Кстати, до сих пор там живёт. Вот и всё. Без возврата. Т.е. без загранпаспорта. Вот это было.

[Класс. Т.е. прям их…?]

СВ*-001: Да, в поезде как-то она перемещалась, уехала. Вот как это всё. Ну, уехала. Сейчас приезжает к маме иногда. Так и живёт там.

*Т*-004: Ну, это, опять же, какие интересы: кто непосредственно искал, он, видимо, находил.

[Какие-то тайные: запретная литература, запретные фильмы, которые передавались из рук в руки?]

*Т*-004: Было, конечно. И в рукописном виде, да, вот перепечатки.

СВ*-001: Самиздат.

[А что это за книги?]

*Т*-004: Ой, сейчас сложно вспомнить.

СВ*-001: Сейчас тоже не помню. Что-то мы читали.

Олимпиада-80. Впечатление от города. Нравы иностранцев. Индусы на почте. Столовые (01:11:57 — 01:16:11)

[Я хочу немножко перевести разговор к [19]80-м годам, да. Мне навеялась вот эта ассоциация: история о поезде, куда посадили пацифистов и куда-то увезли. [19]80-ый год в Москве.]

*Т*-004: Олимпиада?

[Да. Как это воспринималось? 101-ый километр, отсутствие очередей, продукты, иностранцы — вот это всё.]

*Т*-004: Ой, это приветствовалось с нашей ст[ороны]. Ну, опять же я работала начальником отделения связи — и вот как раз гостиница «Космос», Ярославская — вот там. Т.е. вот по сравнению с тем, что было раньше… Поскольку всё из Москвы слали, то, допустим, посылочный отдел — там невозможно было закрыть его вечером — с нарядом милиции закрывали. Вот лично я вызывала наряд милиции, чтоб мы могли людей… Ну, потому что невозможно было выгнать: очереди сумасшедшие, все хотели отправить посылки и, значит, вот таким образом. И вот настал тот момент, когда этого ничего нет. Это просто было нереально. Вот я сижу… А, ещё такой интересный момент: нам же всем форму пошили, у кого что — у кого пилоточки, у кого там что-то ещё — ну, в общем мы все прям необыкновенной красоты, в голубом, сидели. И я сижу, надо мной, значит вывеска: «Начальник отделения связи». И у меня — у нас же не было счётных машинок тогда — у меня такие счёты красивые лежат. А делать нечего. Ну, потому что по сравнению с тем, что… ну, нечего. Т.е. мы сидим, друг на друга… и потом смотрю, значит — к нам приходят эти иностранцы там открыточки купить — у нас же много всего этого было. И, смотрю, они что-то там… Оказалось, индусы, значит. Мне переводчик рассказывает: они, когда увидели, что сижу я — а он им перевёл, что я начальник отделения связи — они были в полной… а ещё счёты тут — они были просто ошарашены — ну, не может быть такого в Индии, чтобы женщина вообще что-то там, чего-то там. А тут прям целый начальник сидит, да.

СВ*-001: Чтоб она вообще работала…

*Т*-004: И счёты — они просили подарить им счёты.

СВ*-001: Что, подарили? [смеётся.]

*Т*-004: Нет, ну, я не могла — это же инвентарь.

СВ*-001: Реквизит.

*Т*-004: Реквизит, да. Вот это было. И вот — никого. И мы ходили вот этой стайкой нашей молодёжной… Да, к нам прислали девочек из институтов, вот этих студентов. Так — никого. Я и ночами порой: приходилось оставаться работать [до Олимпиады]. А тут прислали — и, говорю, так-то самим делать [мало] уже, по сравнению с тем, что было раньше — тут ещё и прислали: каждое место было занято, т.е. на каждом месте сидел сотрудник и — никого [посетителей]. Это же…

[А какой адрес был у этого отделения связи?]

*Т*-004: Ну, я сейчас не помню его номер, но это вот гостиница «Космос» и Ярославская, т.е. это [метро] ВДНХ, да. И вот мы ходили в эти — выстроили столовые, да, которые, помните, как такие… под навесами такие, быстро конструкции собирающиеся. Вот по тем временам, да. И вот там вот эта вот финская колбаса, масло вот в этих маленьких — ах, это было нереально. И, самое главное, что ни очередей, никого. И вот мы идём такие все красивые. И много девочек у нас работало в Олимпийской деревне — и вот они как раз про нравы [иностранцев] рассказывали. Для нас это было… Т.е. спокойно, говорят, приходят — там телевизоры стояли в этих отделениях, которые были, непосредственно… Приходят там эти иностранцы: сел прям на пол — сидит смотрит». У нас же этого — как это? Такого быть не может! Так свободно себя чувствовать и вообще! Т.е. они, конечно, прям вот всякие случаи рассказывали — сейчас я не могу вспомнить. Но мы прям взахлёб слушали это всё — для нас это было, конечно… Но вот это мне, конечно, запомнилось. И ещё мне запомнилось то, что у меня в этом охрана была. Ну, в смысле, как: не охрана, а КГБ. Т.е. они заходили, они смотрели, они — вот я помню — они: «Открывай окно — должна подъехать машина — посылки забирать». Стоит. Т.е. я его несколько раз видела. Т.е. это было. Такие вот интересные события.

[Как такие статичные фигуры, ага.]

Переписка с немцами в рамках изучения языка в школе. Фестиваль молодёжи и «очистка» Москвы от нежелательных социальных элементов (01:16:12 — 01:20:03)

СВ*-001: А я хочу вернуться по поводу изучения языков. У нас учительница в школе была — Людмила Фёдоровна — по немецкому языку.

[А фамилия?]

СВ*-001: Сейчас не помню. Она приносила адреса — у нас весь класс немецкий язык [изучал] — и вот она… По-моему, у всех разные были адреса. Я с Берлином переписывалась, с девочкой. Её звали Анжела из Берлина. И она [учительница] говорила: «Для того, чтобы улучшили изучение языка, вот — пишите». И я помню, что я ей [девочке Анжеле] пишу по-немецки: значит, сочиняю там и отправляю письмо на немецком языке. Приходит мне письмо на русском языке. Я — что делать? Беру, значит, красную ручку и исправляю там ошибки. И я опять ей по-немецки пишу, а она мне опять отвечает по-русски. И потом, значит, она мне пишет: «Я тебе пришлю свою фотографию, а ты мне — свою». И вот она мне первая прислала свою фотографию — оказалось, что она намного моложе. И вот я думаю: «Как же я буду изучать язык, если я пишу ей по-немецки, а она мне — по-русски?» Т.е. у меня задача была практиковать русский, видимо, — там, наверное, тоже изучали…

*Т*-004: Да-да.

СВ*-001: Русский язык. А мне интерес — немецкий. И так вот мы с ней прекратили переписываться, но вот это я вспомнила. А по поводу того, что вывозили из Москвы — ну, [19]80-ый год не помню. Помню много значков было с олимпийским мишкой. А брат у меня старший — он рассказывал: когда был фестиваль, первый фестиваль в, по-моему, [19]62-ом году…

[[19]68-ой.]

СВ*-001: [19]68-ой?

[Молодёжи и студентов.]

*Т*-004: Нет, [19]58-ой.

[А, [19]58-ой, да, простите.]

СВ*-001: [19]58-ой? Ну, это тогда ему было четыре года, как он мог помнить? Он говорит, что он с мамой ходил на рынок, и он видел, как прям вот хватали людей — сажали в машину… Особенно, почему-то, — он говорит, — запомнил, в военной форме… почему-то люди торговали…кто-то, говорит, был на одной ноге, ну, т.е….

*Т*-004: Нет, ну, это он что-то да... Нет, это [19]58-ой год [прим. ред. — Фестиваль молодёжи и студентов проходил в Москве в 1957 году].

СВ*-001: Не знаю. Он [19]54-го года [рождения] — что он вспоминал…

*Т*-004: Муж мне тоже рассказывал [про Фестиваль] — ну, ничего такого. Он говорит, что это сплошной праздник.

СВ*-001: Ну, вот он просто… Может, облава какая-то была. Но он почему-то мне рассказывал и привязывал это к Фестивалю — что, скорее всего, их очищали и вывозили. Вот именно кто безногий был, калеки — такое, говорит, он запомнил. Вот его детский взор.

[Уточняющий вопрос: школа, где была Анжела, Ваша учительница? Как она? Номер?]

СВ*-001: 894-ая [школа].

[Она жива, эта школа, да? Ну, в смысле…]

СВ*-001: Ну, сейчас номер другой — сейчас номера объединились.

[А где она стояла? Здесь, на Якиманской?]

СВ*-001: Нет, эта школа — когда я уже училась, я уже в Выхино жила.

[Это уже выхинская?]

СВ*-001: Это уже Выхино, да. И самое интересное, что один из одноклассников — он долго переписывался с женщиной — она, кстати, была чуть-чуть его постарше… Ну, т.е. каким образом она [учительница] адреса доставала, я тоже не знаю… И у него, знаете, как получилось? Он со своим братом служил в Германии и в увольнении ходил по этому адресу, т.е. он там вот… потом рассказывал, что познакомился.

[Супер.]

СВ*-001: Да. Ну, она уже замужем была, но вот всё равно вот. Моника, её звали Моника. Он нам всем рассказывал, что да — вот он навестил свою подругу по переписке.

[Да, интересно. А учительница жива?]

СВ*-001: Да нет, вряд ли, наверное.

[Вряд ли.]

СВ*-001: Я только помню, что Людмила Фёдоровна ставила нам пластинки— мы песни пели и…

[Анжела Фёдоровна её звали?]

СВ*-001: Нет, учительница Людмила Фёдоровна…

[А, Людмила!]

СВ*-001: А Анжела — это почему-то вот… она жила в Берлине.

[Это вот девочка, да?]

СВ*-001: Да.

Полёты в космос: Гагарин, Терешкова и Николаев. Брак по распоряжению партии (01:20:04 — 01:23:23)

[А вот ещё вот этот вот год важное событие, помимо Олимпиады — это, конечно, Гагарин, полёт в космос и, скорее, уже даже следующие полёты в космос — Терешкова и прочее. Вот про это как-нибудь говорили? Т.е. вообще, может быть, даже по воспоминаниям?]

*Т*-004: Ну, по поводу вот Терешковой с [вспоминает] муж её, ну, муж её, который космонавт…[прим. ред. — Андриян Григорьевич Николаев (1929—2004) — 3-й советский космонавт].

СВ*-001: Не знаю.

[Леонов? Нет?]

*Т*-004: Нет, ну… На «Б» как-то фамилия.

СВ*-001: Не Волков?

*Т*-004: Нет-нет-нет. Ну, когда вот свадьба, то абсолютно все мои знакомые говорили, что это исключительно из-за того, чтобы понять: смогут ли они родить или не смогут.

СВ*-001: Эксперимент?

*Т*-004: Да. Что типа никакой любви там особой не было — это вот именно… ну, партия сказала: «Надо!», значит — они ответили: «Есть!» И потом, когда уже родилась дочка — тоже всячески пытались найти какие-то изъяны, какие-то странности, какие-то… Ну, во всяком случае, её ж не показывали народу так… Поэтому — на уровне слухов опять же. Ну, а слухи там всевозможные: и болячки, и какие-то, я говорю, необыкновенные, совершенно не присущие нормальному человеку какие-то стороны — т.е. вот это было, это было.

[А вот, может быть, Виктория, Вы помните памятник, который вот здесь недалеко, на Ленинском проспекте, где Гагарин стоит: вот про него никаких историй не рассказывали, что он руки может поднимать?]

СВ*-001: Нет.

[Не слышали такого?]

*Т*-004: Нет.

[Но ведь космическая тема вообще — полететь в космос, игрушки, связанные с космосом…]

*Т*-004: Нет, это было — мечтали все. Я помню вот [19]61-й год, когда полетел [Гагарин] — я помню, чётко помню: я дома была одна… И у всех же радио было — оно ж не выключалось практически, да. И вот объявляют, что вот человек в космосе. А тогда же таким тоном это всё — ой, это было что-то! Это да — это было, конечно, невероятное событие. И потом вот — следующие [космонавты] когда полетели… я так думаю, уже [19]80-е годы, когда уже начали летать, так это всё… А вот в [19]60-е — [19]70-е это было событие: каждый полёт — событие. И каждого космонавта знали наперечёт и кто, и что, и как. Ну, и вот, Гагарин — это был, конечно, без вопросов. И вот у него как раз — с кем он должен был, второй… Ну, их двоих готовили, а полетел он. А, Николаев! [муж Терешковой] Господи ты, боже ты мой — Николаев.

[Недавно сняли даже сериал такой русский про подготовку Гагарина к полёту в космос — совершенно потрясающе, очень даже неплохо сделан. И актёры там играют, т.е. не просто изображают кого-то, а даже умеют играть.]

*Т*-004: Ну, вот это вот обсуждалось: почему именно его, почему вот как-то вот, кто как. Ну, конечно, вот Гагарин-то был практически непререкаемый — всё.

СВ*-001: Ну, я только помню — анекдот родился: «У мальчика в детском саду спрашивают: «Мальчик, тебя как зовут?» — «Не знаю» — «А кем ты хочешь стать?» — «Космонавтом»

[смеются.]

СВ*-001: Вот это помню.

«Святые письма». Схемы перевода денег. Сентиментальные рассказы (01:23:24 — 01:29:00)

[А, возвращаясь к Вашей работе в отделении связи и к вот таким практикам, как «святые письма», или письма, которые нужно было переписывать и рассылать по адресатам. У Вас тоже такое было, но, видимо, как-то да...]

*Т*-004: Да, да.

СВ*-001: Ну, было, но как-то так смазано что-то. «Перепиши три раза — и будет тебе счастье».

*Т*-004: Да, да, это было. Ну, как бы, я опять же очень скептически ко всему этому относилась, как-то у меня в этом плане не прошло.

СВ*-001: И, кстати, кому их надо было отправлять? Вот я тоже не помню. Перепиши три раза — и кому?

*Т*-004: Нет, ну, кому — тебе прислали письмо…

СВ*-001: По почте надо было отправить.

*Т*-004: Да, т.е. ты пишешь своим знакомым — трём человекам. Каждый из них получает — ещё трём. Т.е. получается вот пирамида, только вот из писем. Ну, многие это делали, я знаю.

[А через почту не приходило?]

*Т*-004: Ну, это же не было видно — «святое» письмо или «не святое».

[Мм, понятно.]

*Т*-004: Поэтому… а корреспонденция была немереная.

[Кто-то же рассказывал — помните, когда мы сидели здесь, — что кто-то вот был прямо… целая практика — не помню, кто — про эти «письма святые».]

*Т*-004: Ну, я знаю, что это было, а вот отследить, что это письмо…

СВ*-001: Нет, я помню, мы переписывали песни. У нас песенники были — тетрадки. Вот мы там писали.

*Т*-004: Ну, точно так же, как «святые письма» — вот эти по пять или по десять рублей переводы. Вот это можно было сразу понять, что это вот. Там нужно было десяти человекам (или скольки?) отправить по пять эти рублей. А к тебе, типа, должны были вернуться ещё там… не знаю, сколько.

[Т.е. это финансовые пирамиды, которые…? Это в [19]70-е или [19]80-е?]

*Т*-004: Да, да! Это, наверное, ещё [19]70-е. [19]70-е, да — я помню, ещё в общежитии жила.

[Удивительно. А что это такое? Я что-то и не…]

*Т*-004: Да, это вот то же самое, как «святые письма»: тебе, значит, приходит перевод, допустим, на пять или на десять рублей… И так, кроме этого, уже ходили — вот эти волны [слухов] уже были о том, что вот этот вот перевод — кто-то обязательно говорил, что он так сделал и к нему пришло в пять-десять раз больше. И там обогатился. Или там кто-то у знакомых знакомый там, не знаю, что. И вот ты должен был… получил или даже не получил — мог сам. Ну, вернее всего делалось — что тебе сначала пять или десять рублей (не помню сумму) — ну, маленькая сумма, да, — и ты должен был отправить ещё. И, мне кажется, что там даже где-то и адреса были, иногда давались.

[Это по почте в конвертах?]

*Т*-004: Нет, почтовые же переводы были… Нет, ну, так нельзя было деньги отправлять в конверте — как говорится, всё это могло быть вскрыто [смеётся]. И вот эти десять рублей там скольки-то человекам ты отправляешь — а тебе должны… А, и ты пишешь свой адрес. Да, вот это я сейчас вспоминаю: что обязательно на том, кому ты отправляешь, ещё должен быть — от кого ты получил, да. Там оно есть, да. И вот тебе — кто получил — они тебе, типа должны отправить… Ну, в общем, там целая какая-то была… я сейчас уже…

[Они должны были отправить больше, получается?]

*Т*-004: Нет, каждый отправлял определённое количество, но вот как-то круг, не круг замыкался, а вот к тебе ещё должны были вот эти [деньги] возвращаться. То ли там адреса писались… вот сейчас я точно не помню, но я помню, что я отправляла сама, лично.

СВ*-001: Сумма какая была? Пять рублей?

*Т*-004: Пять или десять, да — не больше.

СВ*-001: Ну, десять рублей — это много.

[Ну, в общем, это сумма такая.]

*Т*-004: Ну, пять рублей, наверное, да. Но не рубль, не два — это точно.

СВ*-001: Никит, я, к сожалению, должна идти. Меня просто будут ждать уже.

[Спасибо, да. Ваш телефон актуален, да?]

СВ*-001: Мы можем продолжить. У меня в What’s Appе есть, если что.

[Да. Вы знаете, я очень хорошо, побольше бы хотел поговорить о Вашей московской истории: про бабушку и вот это. Если у Вас есть какие-то ещё, может быть, фотографии там.]

СВ*-001: Есть фотографии, да. Я для сына собирала: там как дом — т.е. про историю дома — интересное, уникальное, кстати, здание. Кто архитектором был...

[Давайте договоримся и поговорим — ещё потом продолжим. Спасибо огромное. Спасибо большое.]

СВ*-001: Спасибо.

[А мы продолжим немножко — у нас ещё есть тема про вот эти вот альбомы, которые были в школах, и в которых писали стихи на память, песни.]

*Т*-004: Ну, были. Но опять же, я не скажу, что это прям вот увлечение было у нас. Мы… я помню, у нас какие-то рассказы слезливые, да, вот кто-то там сочинял — ну, совершенно вот прям ерунду какую-то. Но вот это обязательно — слезу прошибать. Типа такое что-то.

[Сентиментальные рассказы.]

*Т*-004: Сентиментальные, да. И я помню, значит, опять же — это как-то передавалось. Не просто так: «Вот я тебе дам почитать», а вот обязательно так вот, чтоб подвести к этому: что это надо именно так воспринять, вот это нужно так. И я помню вот эти вот… ну, я опять же вот — видимо, в силу склада своего характера — я спокойно к этому относилась. А у нас девочки прям взахлёб порой и читали, и обсуждали. И сюжеты, которые там описывались — которые совершенно неправдоподобные или вот исключительно прям на уровне детского чего-то — это, конечно, было.

[Удивительно. Т.е. сохранились ли такие тетрадки у кого-нибудь, вот с этими рассказами?]

*Т*-004: Не, я не знаю. У меня-то точно [нет], потому что я вообще этого старалась… Ну, т.е. не вникала в это дело. Но у кого-то, может быть, и есть. Но не могу сказать. Я думаю, что многое повыбрасывалось, потому что оно ведь… сколько повыбрасывалось того, что сейчас ценно вообще. То такая ерунда — то точно.

Места отдыха в Москве и Подмосковье. Парк Горького. Клязьминское водохранилище. Выезды на шашлыки. Воспоминание о плодово-ягодном вине (01:29:01 — 01:31:35)

[Ещё два вопроса: то, что я всё время забываю спросить, но что интересно, да. Это вот выезды — в Москве когда Вы уже жили — какие территории были, скажем так, обозначены как места отдыха? Например, там парк Коньково, где можно было жарить шашлыки, выезжать, например, на какие-то праздники. Или вот Вы жили, например, в Сокольниках, да?]

*Т*-004: Нет, я в то время на Бабушкинской жила.

[На Бабушкинской, да. А куда Вы выходили, выезжали?]

*Т*-004: Ну, у нас этот парк Бабушкинский — у нас там было, но он был совершенно такой прям вообще никакой. Но вот в парк Горького мы ходили вот так вот. И в Подмосковье вот — что там поближе. А, ездили очень часто на Клязьминское водохранилище — вот как раз там и шашлыки можно было пожарить, и искупаться. Но опять же тогда ещё таких условий не было. Ну, и как-то вот выбирались — нечасто, но вот просто сели на электричку и куда-то вот. Вот где-то вышли и вот — как вышли, так и всё. Вот, вроде как, так получалось. А так, чтобы конкретно…

[А пили, пили тогда что?]

*Т*-004: Ой, ну, пили… я не знаю, я не помню особенно. Потому что я тоже не любитель. Вино, водка — что было, то и пили. Особенно вот так вот не заморачивались, чтобы вот что-то прям непосредственно.

[Нет какого-то вкуса во рту, который рождает вот такие ощущения?]

*Т*-004: У меня, знаете, есть. Вот остался вкус во рту, когда… Я не знаю, как она называлась там — я помню, ещё вот в Челябинске в школьный период, когда ребята там приносили. Стоило — как сейчас помню — рубль две копейки. Вот эта бутылка ягодного вина. Вот этот вот вкус у меня — может быть, он и повлиял на то, что я после вообще с алкоголем не в ладах — т.е. вот просто. Вот это вот прям чётко — даже сейчас — прям вот чувствую этот вкус. Вот это ягодное типа бормотухи — это точно. Хотя всё это с пробочкой.

[Плодово-ягодное вино.]

*Т*-004: Вот-вот-вот, да-да.

[Чудесно.]

*Т*-004: Ну, и, кстати, оно было, мне кажется, даже более естественное и качественное, чем вот сейчас.

[А на картошку?]

*Т*-004: На картошку, в силу того, что я работала в связи, и у нас там не хватало никогда — ни на картошку, ни на морковку. Это я в школе: в школе нас пару раз вывозили, а здесь нет. Здесь мне просто все мне завидовали практически — что я вот так работаю, что не надо выезжать в сентябре на картошку.

Опасные предметы, которые нельзя подбирать и брать у иностранцев. Чернобыль (01:31:36 — 01:34:18)

[Ещё вопрос. Вопрос, скорее, про всякие легенды и слухи, которые ходили вокруг страшных опасных мест. Может быть, о парках, о маньяках, которые были в Москве… может быть, о тех местах, людях, которых нужно опасаться… может быть, о том, что какие-то иностранцы дают жвачку — её нельзя брать.]

*Т*-004: Вот это да, вот это я слышала — что, как Вы говорите, — жвачка или что-то вот валяется там типа… Особенно, когда, помните, на Олимпиаде? Ведь тоже там было — значки какие-то или ещё что-то — вот, не поднимать. Ни в коем случае — что это может там взорваться. Вот ручки. Я помню, вот нас инструктировали когда — то тоже вот об этом говорили, что… ну, то, что не брать — это само собой: «мы советские люди» и т.д. и т.п... Это было. Ну, и вот то, что…

[А что, ручка может что сделать?]

*Т*-004: Взорваться.

[Взорваться?]

*Т*-004: Да, взорваться. А вот жвачка, конфета, какие-то там сувениры — это тоже стараться не брать — ну, вот, исходя из политических вот этих соображений, в первую очередь. Ну, и вот мало ли — может быть, какая-то травма. Вот что-то такое. Ну, вот я ещё раз говорю, что прям конкретно — что вот такое-то место не надо посещать — я просто в этом, как бы, не участвовала, не знаю.

[Нет, ну, это, скорее, на уровне таких слухов, на уровне паники, да. Вот я это ещё хорошо понимаю, что это уже середина [19]80-ых, [19]86-ой — это Чернобыль — это уже паника какая-то? Или в Москве этой паники не было?]

*Т*-004: Да.  Паники не было, но у меня вот как раз вот девочки работали на Олимпиаде, и я с ними потом продолжала дружить. У них отец получил квартиру в Припяти [прим. ред. — город, расположенный в 3 км от Чернобыльской АЭС]. Он военный тоже был. У них практически была первая квартира в их жизни — такая, ни съёмная, ни какая. Вот они, значит, там осели. И вот они прям, не знаю, как радовались, и вот в этот год… [19]85-ый, да, ведь это?

[[19]86-ой.]

*Т*-004: [19]86-ой, да. Вот они как раз поехали туда к нему, к ним — они учились в институте лесной промышленности у нас — они поехали как раз к родителям. И вот это всё случилось. И потом они рассказывали — уже рассказывали, как бы, из первых уст — что все гуляли на улице, никакой там паники, ничего. Потом вдруг просто приехали ко всем домам и сказали, что вот только паспорта — всё. И всё. «Мы, — говорит, — ничего не успели». Их то ли в Калужскую область вывезли, то ли ещё куда-то. Но последствия были у них, у девочек. Последствия были. Так что вот, это было. Причём, я говорю, мы столкнулись прям с таким вот конкретным проявлением.

О подруге из Челябинска. Организационные моменты (01:34:19 — 01:35:39)

[Спасибо. Это, по-моему, очень интересно и каждый раз невероятно.]

*Т*-004: Вот-вот, я так думаю, что Вам ещё. Вот у меня просто моя приятельница не смогла прийти, с которой мы вот одноклассники. Она бы Вам вообще много чего рассказала.

[Ну, пусть приходит — у нас есть время, а…]

*Т*-004: Ну, у неё сейчас проблемы — она не может даже конкретно определиться, когда она…

[Ну, Вы имейте в виду: телефон я тоже Вам напишу, надиктую, вдруг…]

*Т*-004: Да, я думаю, что Вам с ней будет очень интересно поговорить, потому что она…

[Спасибо.]

*Т*-004: Она в такой ещё организации работала: там много чего интересного.

[Где она работала?]

*Т*-004: Ой, ну, она, как бы, в Москву только недавно переехала, а так — в Челябинске. Я не могу Вам сказать, какая это организация, но что-то… Ну, она всю жизнь работала в библиотеке — т.е. руководитель этой библиотеки — т.е. она очень начитанна. И там у них в те времена — [19]70-е — я ещё ей очень завидовала, что у них очень хороший был коллектив, который, как сказать, в праздники… Т.е. они, как говорится, самодеятельность, но уже на уровне более высоком. И они все эти праздники режиссировали, они там разрабатывали — у них, ну, в общем, я прям я была… очень испытывала в этом плане [зависть] — что я работала, а она ещё развлекалась [смеётся].

[Спасибо.]

*Т*-004: Да. Спасибо Вам.