Юшерова Елена Борисовна (1959). Выкса

Пришла работать в РЖД девчонкой, а ушла бабушкой. Три улицы Выксы – один человек. Папа из Димитриевых гор и мама из Борковки (00:00:00 – 00:05:15)

C [19]78 года. Так, Маш [прим. – Здесь и далее рассказчик так обращается к одному из собирателей.], давайте… Или я здесь вот оставлю в стороночке? В стороночке.

[Спасибо.]

C [19]78 года я на «Российских железных дорогах». Пришла девчонкой, а ушла бабушкой. Сейчас ещё чайничек могу поставить. Или пока хватит этого? Вот.

[Ты же [19]54 года рождения?]

Я с [19]59.

[[19]59.]

Пора бы уж знать, сынок [прим. – Здесь и далее рассказчик также обращается ко второму собирателю, в роли которого выступает её внук Денис], какого бабушка у тебя года рождения и когда её день рождения. А то можете и забыть.

[Можем, но не забываем.]

А мы в этом возрасте можем… Мы такие сентиментальные, мы можем маленько и пустить.

[Смеётся.]

Правильно я говорю? Вот я всегда привожу в пример: вот когда будете сами родителями, вы поймёте, как мы вас ждём, как мы скучаем. Вот у меня дочка одна. Я же глазоньки все пролуплю, когда со свидания она придёт.

Так же вот и за вас переживаю. С улицы пришёл или нет, с какой-то там… своего общества, клуба или что-то пришёл или нет. [Смеётся.] Звоню («Мам…»), перезвоню им всем. Я надоем, пока я не узнаю, что у меня внуки дома. Достану их. Ну, вот такая вот.

[Вы родились в Выксе?]

Да, я родилась в Выксе.

[Да? А в каком районе жили?]

У меня фотографии, я же подготовилась.

[О.]

Вот какой район. Я там родилась. Сейчас я вам покажу, много чего тут, Денис. Это же я столько папок вам достала.

Вот это улица Пирогова [показывает], она и сейчас там есть, эта улица Пирогова. Вот музыкальное здание, ой, школа старая. Она сейчас, наверное, уже не школа музыкальная? Или, может быть, школа музыкальная?

[На Пирогова музыкальная школа так и есть.]

Там ещё, да?

[Да.]

Вот. А вот ещё ближе фото. [Показывает]. Там вот, вот эти вот дальше здания – это, вот это здание, это было общежитие иногородних. Потому что на месте, где сейчас у нас «Перекрёсток», у нас было ПТУ №2, профессионально-техническое училище. [прим. – Рассказчик говорит о здании по адресу ул. Красных Зорь, д.30.] Там… Там…

Это как бы подальше, чтобы показать, где вот это вот было.

Это вот просто здание ближе. Это там, значит, учились… Это вот я в этом возрасте, я на Пирогова. Вот это я стою в возрасте.

[А, ага.]

Там на Пирогова я родилась в [19]59 году. Это вот моя сестра и брат. В этом… В этом общежитии… у нас вот приезжали семьи…

[А вы… Вы жили в общежитии?]

Нет.

[Нет?]

У нас всегда квартира была. Это мы просто жили на Пирогова, а уже после [19]59 года мы переехали на Островскую, [ещё] улица Суворова была.

[Надо расписаться.]

Ну запиши за меня.

[Я не могу расписываться за тебя.]

Полностью Юшерова я пишу. Я полностью пишу.

[Ты напиши.]

Где, Денис?

[Вот, подпись.]

Вот здесь вот, да?

[Вот здесь, да.]

Я же полностью расписываюсь, потому что я никаких закорючек не ставлю.

[Я знаю, но это только твоя роспись.]

Хорошо. Вот, Елена Борисовна. Всё? В одном месте, да? Давай кушай, сынок. Давай бумажки сюда на стол вот на этот положим. Он чистенький, тут я ничего не безобразничала.

В Выксе я родилась. Улица Островского. Тут у меня, наверное, я не достала просто вот эту фотографию. Может быть, их и не засняли…

[А родители ваши тоже из Выксы или…]

Отец у меня, отец у меня из Димитриевых гор [прим. – Сегодня село официально называется Дмитриевы горы. До революции оно являлось центром Димитровско-Горской волости, что, возможно, является причиной произношения названия села «на старый лад»: с добавлением ещё одного «и».]  Владимирской… Меленковского района Владимирской области.

Так, вот тоже у меня отец. [Показывает фотографию.] Это когда-то… Вот это была… (Вот мы будем с тобой сайт открывать… Не мы с тобой, а всё равно). Вот это фотография [19]50… [19]50-ого года. Вот он у меня стоит с орденами. Он ещё после войны. Он остался как бы очищать, освобождать. Не освобождать, а, как бы сказать слово-то, восстанавливать города. Это он писал из Калининграда: «На долгую память сестре Татьяне Ефимовне и зятю Николаю», ой, «Михаилу» (Александровичу, наверное). «Помните меня, не забывайте». Это [19]50 год. Он у меня из Димитриевых гор.

[А как он переехал в Выксу?]

Вот сразу же после войны. А что там деревня? Деревня – она и есть деревня. Там только колхоз. А что молодёжь – она в колхозе, что ли, будет работать? И тут вот…

Она же река-то Ока. Они через реку раньше ходили: и лодочки ходили, и паромы, и всё. Вот он сюда приехал. А у него тут уже обосновалась его старшая сестра Татьяна, которой он писал.

И потом уже устроился. И вскоре познакомился с моей мамой. Она из Борковки. [прим. – Борковка – село в составе городского округа г.Выкса Нижегородской области. Встреча рассказчика и собирателей также проходит в Борковке.] А потому что раньше не хватало…  Война… Мужчин-то не хватало. Их скорей... [Смеётся.]

Вот тут это мы вот маленькие, сейчас вот я покажу. [Показывает фотографию.] Вот это вот в этом доме по улице Ленина (вы этот дом проезжали). У меня тут жила бабушка моя. Вот этот дом. Он и сейчас стоит.

[А какой номер дома?]

По-моему, я не буду… Ой, какой же? Может, может быть, 154 по улице Ленина, по центральной. Вы же проезжали этот дом. Просто это надо, Денису как-нибудь-то я покажу. Это вот родительский дом моей мамы.

И туда все… Там всегда собирались. У них очень большая была родня. Вот видите, мы-то какие там были, всегда малюсенькие бегали. С нами все её были дети, зятья.

Так что вот они тут и познакомились. Потом уже стали появляться детки на свет.

Родители-металлурги и баня на территории завода. Как работали в филиале товарной конторы РЖД. Курсы медсестёр-воспитателей, практика в садике и детском доме, тяжёлая, но интересная работа на холоде (00:05:15 – 00:12:13)

[А чем занимались родители?]

Они всю жизнь проработали в вилопрокатном цехе. [прим. – Речь идёт о Выксунском металлургическом заводе (ОАО «ВМЗ»). Вилопрокатный цех появился на заводе в 1908 г. и был закрыт только в 2015 г.] Оттуда ушли на пенсию. Помните, здесь такой у нас был вилопрокатный цех? Его потом всё, как мартен стали сносить [прим. – Вероятно, рассказчик говорит о демонтаже одной из мартеновских печей на ВМЗ в 2004 – 2005 г.], там и вилопрокатный… Всё почистили, убрали.

Вот оттуда отец ушёл с пятьдесят лет, как по горячему стажу. Мама ушла с пятьдесят пяти. Раньше было так. Вот. Потом она сколько-то лет поработала. А потом дома сидела с внуками.

[А Вы бывали на заводе в детстве? Водили они на работу или…]

Да, мы приходили раньше к ним в вилопрокатный, в баню. Там были раньше эти душевые, бани. Вот как они там мылись. Вот мы и приходили туда.

А так я в заводе…  Практически я не работала никогда в заводе. Мы просто находились на территории нашего завода.

Вот наша организация, железная – филиал товарной конторы станции Навашино, «Российские железные дороги». Мы оформляли, принимали продукцию, что приходила в Выксу. Всё сплошь – от вина, от винограда, от мяса, от табака, от песка… Всё, что к нам приходило в вагонах железнодорожных и в контейнера\х (то же самое). И отправляли всю продукцию, что уходила из Выксы. Лес, металл, ДРО (ДРО был, Дробмаш сейчас он стал, раньше завод ДРО был [прим. – ДРО – завод дробильно-размольного оборудования.]), ЛМК [прим. – ЛМК – Завод лёгких металлоконструкций.], Лесозавод, ЛПК [прим. – ЛПК – Литейно-прокатный комплекс.] Всё-всё-всё. Всё, что у нас уходило, мы… Всё это пропускали через нас. Оформляли документы, проверяли погрузку. И уходили маршруты. Даже уходило по пятьдесят вагонов.

[А в какие годы Вы работали?]

Я начала работать в [19]78 году, с 15 февраля: я вышла первый…

[Вы помните этот день?]

Очень. Я всё… Я даты запоминаю. Это… А до этого. (Кушай! Кушайте, кушайте). До этого я, значит, после школы десятилетку закончила. И меня никуда не стали отпускать, чтобы я сидела с моей бабушкой. Она ослепла, а им надо было работать. Я какое-то время посидела летом.

Потом открылись курсы – медсестра-воспитатель. И я ушла на эти курсы и работала в роддоме. Нас было три подруги. Сейчас мы до сих пор общаемся. Мы, значит…

[Как их зовут?]

Людмила Жагрова и Галя была (её фамилия девичья Луковкина). Галя Луковкина и Людмила Жагрова. Вот, значит, эти мы утром работаем. А после обеда идём на занятия.

Вот проучились мы где-то год, закончили. Вот. Я хотела, конечно… На практике я была в детских учреждениях: в садике была и была в детском доме. Но тогда детский дом, дом ребёнка, он был тогда у нас очень старый. Детки были, конечно, не так ухожены, и на них очень не так обращали внимание…

[А где он находился?]

Он в этом же месте и находился. В этом месте.

[Какой там адрес?]

Адрес – где Пирогова. Вот я, это самое – музыкальная школа..  А вот во дворе прямо там.. Как за почтой даже. Вот там во дворе дом ребёнка есть. Вы разве не знаете?

[Нет, ни разу… Нет, не знала, на улице Пирогова.]

Денис, надо показать. Там сейчас Татьяна Кильдякова директор этого, заведующая домом ребёнка она. Она… Ну, к ней необязательно ходить.

[Ну это да.]

Хотя она тоже может очень хорошее интервью дать. Вот. Она сейчас возглавляет, уже сколько лет она возглавляет этот дом ребёнка.

И я, значит, побыла на практике в садике. И мне хотелось там остаться, но не каждый же там уступит место, правильно? Тут Варьина Антонина Фёдоровна, она была тогда заведующей нашими курсами. Мне вроде бы туда, в дом ребёнка.

Но я до того была к этим деткам привязана! Мне было жалко каждого: каждого сопливого, каждого, у кого глазик, у кого ручка неисправна. Туда же отказников сдавали.

[А откуда… Это выксунские были дети или их привозили откуда-то?]

Нет, это в основном, я считаю, что из Выксы. Я думаю, что из Выксы. Какие-то, которые не нужны были там… Да и так вот, может, какие были неблагоприятные семьи.

В то время, значит, в садик мне не дали место, вроде поработать туда. А там я не смогла бы работать одного дня. Просто по своей вот этой вот [природе]. Ещё вот была [сама] девчонка, по своей психике. Мне жалко каждого ребёнка. А там надо уделять,… не надо уделять, чтобы он к тебе привыкал. Там надо одинаково ко всем всё. А тот, который не умеет ходить или что-то ползать в манеже – это уже особые дети.

И потом, значит, мне моя тётушка крёстная, она меня устроила на станцию. Это у нас как, вот где я начала работать.  Это произошло в феврале. Прошла комиссию в Муроме.  Мы проходили комиссию. У нас отделение в Муроме, управление в Нижнем. А главк в Москве. Вот с [19]78 года я там работать начала. Всякое было.. И плакала. Приходилось плакать.

[Почему?]

А ходили выгружать вагоны, ходили на базу. У нас же раньше базы были. РайПО, Торг…

[А где они? В Выксе?]

В Выксе. Сейчас там находятся, как они сейчас, вот эти о\птовые базы.

[Это где-то на окраине города?]

Нет, не на окраине города. Это там, где вот за ТИМом [прим. – Вероятно, рассказчик имеет в виду лесопарк Тимское поле.], там вот базы всякие есть. Там, где вот… Ну, как это объяснить. Ну сразу за… десятый магазин, как он…

[Ты можешь нарисовать?]

Зачем?

[Ну, да.]

[Просто схематично, чтобы мы потом…]

Допустим, ориентация знаете какая – магазин этот, как у нас…

Магазин… «Купец», «Купец». Вот, значит, как мы заворачиваем, допустим, едем… Откуда вы думаете, если ехать? Если ехать от пожарки, да? Сворачиваем, вот этот у нас, где красивые всё дома ты мне показывал, да? Вот по этой стороне. Сворачиваем направо. И там начинаются о\птовые базы.

[То есть там раньше шла…]

Там железная дорога была, да.

[…узкоколейка, куда…]

Нет, не узкоколейка. Узкоколейка была, но была она только на Лесозаводе, узкоколейка. [прим. – По УЖД ходили пассажирские вагоны.] А тут была нормальная широкая колея.

[И вот она проходила по…]

Там базы были: РайПО, Торг, ОрсЛПХ. [прим. – ЛПХ – Леспромхоз.] А потом Заготзерно.

Вот мы там, когда приходила к нам продукция (мука или, допустим, песок, вагонами), нам нужно было принимать. Если они были с нарушением: пломбы были нарушены в пути следования. Нам нужно было сдавать. Базист принимает со своей стороны, а мы (как железная дорога), мы должны [принимать со своей стороны].

При нас выгружали эти вагоны, и мы… Не мы высчитывали, а потом уже (как выгрузили этот вагон) мы должны были подсчитать: сколько сходит с коробок, мешков или там что-то, какой ассортимент.

И вот, конечно, замёрзнешь. Придёшь, поплачешь. Мама скажет: «Ну не ходи! Ноги замёрзнут, сама замёрзнешь». Холодно, зимой когда.

А потом отогреюсь дома в ванной, успокоюсь. И наутро опять иду. И так тридцать шесть лет. Тридцать шесть лет.

И работа у нас очень интересная. У нас очень интересная была работа, с чертежами связанная. Когда ДРО продукцию отправляли (дробилки, машины, всё прочее), вот, нужно обязательно, прежде чем отправить, нужно все… И растяжки проверить, и бруски, и гвозди сосчитать. Всё-всё. Так что мы ходили с такими упаковками чертежей на платформу. Вот.

Большая семья и пять домов на разных улицах. Соседи, которые всегда помогут и всё друг про друга знают. Что хранили в сарае. Насколько большие участки давали под сад (00:12:13 – 00:17:10)

[А расскажите про район улицы Пирогова: какой он был, какие у вас о нём воспоминания?]

Улица спокойная, хорошая. Вот даже фотографии вот [на] эти[х] вот видно – улица. Там у меня и тётушка жила. Мы туда часто очень ходили.

Сначала жили мы там недалеко. Вот я помню, что там я родилась, как мне говорили. Там Люся, Миша. Я вот родилась там. А потом уже в [19]61 году Алёшка родился\. Это на Суворова уже.

А какие у меня воспоминания? Это я уже помню как в более таком ученическом возрасте, когда вот я уже…

[Но вы уже жили на Суворова, да, в тот момент?]

Да.

А вот центральная улица – это Островского. Вот аллея-то как идёт от старого универмага. Вот.

А вот это ПТУ-то ещё второе (сейчас где «Перекрёсток») – там же был профессионально-техническое училище. Там вот учились: у меня брат там учился, заканчивал. Вот.

Потом был спортивный магазин – это где кондитерская сейчас «Шоколадница». [прим. – Рассказчик, вероятно, говорит о здании по адресу ул. Красных Зорь, д.28. Кафе носит название «Шоколад».] Был спортивный магазин, спорттовары. Магазин вот.

[А Островского – какой дом?]

Вот это, значит, центральная, Островская. И вот как идёте от старого универмага – аллея-то туда к Вечному огню, [Что-то муха пристала.] к Вечному – это Островского.

А у нас внутри был дом – он [на] Суворова.

У нас пять домов было. [На] Суворова, значит. Один дом проходил по Багратиону, по-моему – [на] Багратиона. И вот три дома – [на] Островского. У нас пять домов. Двор такой вот был. Знаете, как чудесно?

У меня вот ещё фотографии. Это найти, показать. Там вот дети, дети… Допустим, вот моя мама вышла с моей дочкой или с кем-то посидеть. Ей там скажут: «Тётя Аня, посидите, посмотрите». Там как одна семья была. Все знали, у кого родился, у кого умер, у кого муж пришёл пьяный, у кого там ещё что-то.  Всё-всё-всё.

Приходили, делились, рассказывали. Кому до получки занять, кто поросёнка режет – продавать будут. У нас тут поросёнка держал отец. Там скажут: «Будете продавать?» Вот продадут. Всё было как одно.

[А где держали?]

Сараи были.

[В сарае?]

Сараи были.

Было раньше печное отопление. Вот я что помню – печное отопление. Была большая, стояла на кухне печка. Плита, плита была такая вот, вот на ней готовили. А когда их стали ломать, проводить уже газовое отопление, отец наш (он у меня очень такой был: что сшить, что сготовить, что это вот… поделки нам какие сделать) сготовил на улице, значит, эту такую плиту. Чтобы можно было там кому борщи варить, кому варенье варить.

[А, ага, ага.]

Вот, такая плита была, временная.

[Общая во дворе?]

Общая, да-да-да. Вот песошка ли детская тут у нас, там ещё что-то, верёвки там для белья. И вот эта плита была. Вот и готовили. Потому что на плитке, конечно, и счётчик тоже это… А уж тут вроде поставил кастрюлю там с чем или тазик с вареньем…

[И дровами, да, эта печь топилась?]

Да, эта была дровами.

Да у меня у самой ещё печь. Вот не сломала – тоже дровами. Вот каждый год собираюсь, собираюсь ломать. Вот и ведь это всё-таки внуки у меня увидали как дровами, что на дровах готовится: «Бабушка, свари нам, сделай нам картошку на дровах». Вот.

Вот этот двор мне очень… И я там замуж выходила. Очень. Воспоминания – даже во сне вот вспоминаешь вот этот двор. Не то что вот...

Потом уже, когда поменяли квартиру, в другом районе стали жить – [на улице] Стахановская (вот сейчас там, где Денис живёт). Там уже даже порой как-то и не всех знаешь. И не всех знаешь. А тем более, и сейчас уже. Все: кто приехал, кто живёт. А раньше все были дружные. Все знали.

[Вы не хотите нарисовать этот двор? Просто чтобы мы понимали, где были сараи. Потому что меня ещё интересуют эти сараи. Что вообще в них хранилось? Дрова или что-то ещё? Что в них происходило?]

В них дрова мы не хранили. Дрова хранили – это отдельно было это.

А там что? Рисовать не стоит, там просто… Ты, наверное, не помнишь. К репетитору ходил в тот район. В нашей квартире у тебя репетитор занимался. Ты ещё был перво[классником] – [хотя] ещё в школу не ходил, наверное. Ещё вот в это время. Это просто показать. Вот я даже хотя бы Денису [покажу]. Нарисовать – это проблемно.

[Хорошо.]

А вот Денису даже [хотя бы] покажу. Там даже остались эти вот… Гаражи сейчас уже, конечно, построили. А не сараи [сейчас там].

Вот отец велосипед, допустим, [ставил в сарай]. Погреб там был у нас в сарае. Там заходишь в сарай – внизу погреб. Набивали кадушки огурцов, капусту, соленья хранили, картошку. Там был такой…

[А где выращивали? Или…]

Сад. Сад, сад – он и сейчас у нас есть.

Вот моя сейчас сестра Люся – [у неё] сад [на ул.] 40 лет Октября. Это, значит, проходная есть от Хлебзавода [прим. – Вероятно, имеется в виду АО «Выксунский хлеб».] Проходная. А есть с Межонки. [прим. – Вероятно, имеется в виду Межонский район города, находящийся в 3 км от вышеуказанной улицы.] Да, с Межонки есть проходная. С двух сторон. Здесь с микрорайона.

Вот бабушка твоя тоже туда ходит в сад. Ему сколько лет, этому саду! Это я уже даже не знаю.

[Это какой-то общий сад, где каждый мог выращивать?]

Да. Участки давали: кому 6 соток давали, кому 4 сотки давали. Вот у нас у Мани, по-моему, 6 соток или 4 сотки было. Сейчас там до сих пор сестра занимается. Вот на этих участках.

Ягоды, яблони сажали, картошечку маленько, того-другого, всего. Огурцы, капуста. Как вот у меня огород? Бабушка выращивает одна, сажает одна. А потребительская корзина – город.

[[Смеётся.]]

Вот. [Смеётся.] Вот я говорю: потребительская корзина – город. Вот так.

Вышибалы, лапта, городки, классики, старики-разбойники и концерты с билетиками во дворе. Фотография со свадьбы. Очередь за пельменями в Старый универмаг. Куда дети сдавали бутылки? (00:17:10 – 00:21:55)

[А какие игры во дворе? Помните, во что играли?]

Помню, помню. Играли. Мы играли, значит, в вышибалы. Это вот [в] мячик. Черта была, там не забегать. Нет! В этот раз не черта, наверное, была. Просто кто убежит, как сказать, от той стороны, как она, как вот…[от стороны] противника. Вот, допустим, моя сторона, моя сторона вот здесь, а противник – там. Вот чтобы он тебя не вышиб. Это вышибалы, мячик, в мячик играли. В лапту играли.

[А как в лапту?]

Деревянная, деревянная лапта. Она такая не очень… (деревянная)… не очень тяжёлая лапта. Вот. Вот этой лаптой играли. А как играли в лапту? А что мы подкидывали? Чурку? Вот этого я не помню.

Я помню, ещё городки отец нам мастерил. Это городки-то, не помнишь игру такую, не знаете сейчас такую игру, городки-то? Она из таких деревяшечек. А деревяшечки ведь кругленькие были, цилиндрические такие они были. Вот можно, можно домик было составить или что-то. И вот этой самой битой (битой, что ли, её назвать) нужно было попасть, разбить это вот сооруженьице. Городки вот их мы называли.

И скакалки были. Также чертили, асфальт где был, чертили мелом прыгалки-то вот эти. Всё было.

А в основном, как их, старики-разбойники или как там..  Бегали за сараи, прятались. У нас же сараи были. Бегали за сараи прятались. Двор большой был. Ребятишек очень было много. Если вам бы эти фотографии показать, если время есть…

[Было бы здорово, да, да.]

Сейчас, сейчас, у меня… Даже там концерты ведь проводили. [Достаёт фотографии.] У меня знаете их сколько. Сейчас я посмотрю. Это даже я подписала уже. Даже там такие приходили дети. Там, может, конечно,… может, как вот.  [нрзб. – 00:19:00]

Так. Ну-ка, всякие… Вот нашла всякие. Вот смотрите. Это вот…

[Показывает фотографии.] Вот двухэтажные там дома. Вот забор был, вешали ковёр. Вот, понимаете… И вот мы тут, ребятня. Вот это двор  тоже. Во дворе делали концерт ребятишки. Вот сколько детей-то во дворе было.

[Пели? Танцевали или…]

Да, пели, танцевали…

[Или какие-то театр…]

Денис, а это вот твоя мама маленькая, видишь? А это вот моя мама, голова. Это вот его мама. Вот какой возраст был. Мама сидела там. Это все были дети этого двора.

Вот видите, забор, тут это что-то было. Может, какой сарай, может быть, забор там что-то, деревянный-то.

Вот эта тоже фотография, фотографировали. Они, [дети], составляли концерты. А там, ну, кто [из зрителей]… [Кто давал,] может, 10, 15, 20 копеек. Билеты они, может, делали… А может, 50 копеек.

[А, ага.]

И гостинцев потом – дети покупали себе гостинцев.

[Здорово.]

Вот эти вот фотографии. Вот этот двор. Вот сколько было детей. Это мои тут племянники.

[И разного возраста все вместе.]

Разного, разного возраста, разного. Разного возраста.

Так, ещё что. [Показывает фотографию.] И Вечный вот огонь. Вот тоже наша традиция – это вечный огонь-то. У меня вот фотография. Вот мы тоже возложили (моя свадьба), возложили вот венки, ой, цветы. Цветы. Тоже это у вечного… Это [19]80 год. А значит, там ещё раньше было. Огонь-то Вечный, значит, ещё раньше был.

[А вы помните, как Вы выходили за пределы двора, вот этого на…, про который Вы сейчас рассказывали, когда маленькие были? Как куда-то выбегали, что-то…]

Универмаг старый. [прим. – Здание находится по адресу ул. Островского, д.33.] Вот старый универмаг. Он уже был такой универмаг: внизу продовольственный, а вверху промтоварный. Пельмени привезут, котлеты привезут…  Всё нам видно. Один становится – и весь двор за тобой. Родители, родители там не успевают что-то, и все ребятишки бегают.

[А-а.]

Палатка была летняя – арбузы, виноград. Там всё такое привозили: овощи и фрукты. Тоже весь двор у нас. У нас очень всё дружно было. Посуда... Бутылки сдавали по 12 копеек, по 10 копеек, лимонадные, всякие. Вот покупали мороженое, лимонад.

[А где можно было сдать, где были эти пункты?]

А там же тоже. Там тоже, это всё рядышком.

[В универмаге?]

Не в самом универмаге, а сейчас там это, ой, сейчас у нас там… А, сейчас как раз там продлили вот этот «Spar», вход-то. Там раньше был киоск и принимали бутылки. А вот где сейчас эти вот, где хлебный магазин был, сейчас там то ли… Как там это называют, «Билайн», не «Билайн», что ли. Там вот сбоку-то…

[Салон связи просто?]

Да, да, какой-то вот. Нет, этот, как его…

[Там сейчас деньги выдают под раздачу.]

Может быть. Хлебный магазин был. Тут рядом палатка была. Тут всё рядом было, никуда ничего никаких. Мы за пределы не могли никуда убежать, вот маленькие, допустим.

Где проходили танцы под открытым небом. Поддельные контрамарки. Короткие юбки и юбки с разрезами. В каком доме культуры танцы были лучше. Гулянка без драки – не гулянка (00:21:55 – 00:28:03)

Это только уже потом, когда стали на танцы ходить, в парк ходили.

[А куда? На «Пятак»? [прим. – «Пятак» – популярное место для танцев под открытым небом в парке Выксы. В декабре 2019 г. «Пятак» был преображён в амфитеатр.]]

У нас тогда назывался «Зверинец». Это почему он назывался «Зверинец», потому что это было обнесено железной клеткой.

[А-а.]

Клеткой. Ну, этой, не клеткой, а сеткой.

[Но это то же место, что и «Пятак», или это другое место?]

Я не знаю. А потом «Пятак», если «Пятак» это называется. Там уже было как бы приподнято это [место] вот… Может, вы это самое называете «Пятак»? Круглая такая, бетонированная…

[Такая… Да…]

Площадь.

[Она как бы утоплена внизу.]

Да. Это уже потом.

[А, а до этого? До этого – «Зверинец»?]

Да-да-да, был с сеточкой. Вот. Мы подделывали контрамарки. Не всегда денежек хватало. Мы сами, девчонки…

[Да?]

Нас много было. Мы… Коробка из-под обуви, она же коричневый цвет. И контрамарки были коричневые. И мы сохраним контрамарку с того, с тех танцев, вот. Всё посмотрим, значит, сделаем штамп, чернила есть… [Смеётся.]

[Да? А как? Из чего делали? штамп из чего делали?]

Не помню, может быть, какой-то вот это стирочка, ластик, чтобы отпечатать, что-то намазюкать. Вот. У нас проходило.  Одна прошла, другая прошла. Ну и всё.

[А сколько стоил билет?]

Сколько стоил?  Я не знаю. Может, 30 копеек, может… Я вот помню такие. Но это для нас тоже [дорого], если три раза в неделю там танцы были – среда была, суббота, воскресенье, вот. 

[А.]

Вот. И если хотелось, то не всегда же это 30 [копеек платить]. Тем более, что в школе-то учились, и одеться-то, и на косметику какую-то хотелось. И вот у нас проходили такие номера среди девчат. Мы ещё и друзьям своим подделывали,…. проходили, проходили. У тебя есть контрамарка? Есть! [Смеётся.] Вот.

[А так там была касса, где это можно было купить?]

Нет, стояли, стояли это, просто как вот… В проходе стояли две женщины. Им деньги нужно было отдавать. Вот. А чтобы деньги отдавали, они давали, допустим, билетик. Может быть, чтобы потом-то (выходить-то можно же было), что у тебя это есть, или контрамарку вот ту же самую. Вот, и можно было свободно пройти и выйти.

[А как одевались? Наряжались как-нибудь специально?]

Очень. Очень даже. Чтобы родители… Мама, допустим, скажет: «Юбка очень короткая!» Мы её, значит, отпускали маленько до колен. Нам стоило пройти вот мой двор, там маленечко подальше уходили, чтобы мама там не, [не видела]… Мы уже всю эту самую  сюда подворачиваем, чтобы коротенькую сделаем.

А потом перестали маленько, как-то смотрим – другие стали ходить так же… Перестали ругаться.

Потом стали юбки уже с разрезами. Я сшила себе юбку: и сзади разрез, и с боков разрез. Тоже сначала было дико. А потом – как говорится, бабы посудили-посудили, почесали языками – и всё. Успокоились. Вот другие стали так же ходить. А поначалу как бы начинали жаловаться: «Вот твоя пошла – у неё разрез сзади». А разрез-то до попы же сделаем – это значит «иди за мной». Вот. И сбоку делали. А потом это всё постепенно как бы и у других стало появляться. А так – сами.

Вот выкройки делали сами, шили сами платья\. Из «Бурды». Журнал «Бурда» была. Вот. Сами сошьём (мы вдвоём с сестрой Ольгой Ивановной сидим) к зимним каникулам. Мы уже где-то с ноября месяца [шили]. Потому что зимние каникулы-то, как у детей, тоже были две недели, наверное. Танцы же, балы новогодние. Надо каждый чтобы наряд был разный…

[А где новогодние балы проходили?]

Новогодние балы – в новом дворце, в старом дворце.

[Новый дворец – это ДК Ленина?]

Дворец Ленина или старый дворец. Новый дворец…[прим. – Новый дворец или ДК им. В.И.Ленина был открыт в 1962 г.] Нам не всегда нравилось. Группа «Диапазон» играла у нас на танцах, была такая группа, «Диапазон». Вот.

А в старом дворце… [прим. – ДК им. И.И.Лепсе или старый дворец был открыт в 1929 г.] там тоже, я сейчас не помню, какая была группа. Но нам иногда нравилось лучше, больше старый дворец. Вот. И мы туда. Хоть это было с автобусом связано, опять-таки. Но почему-то нам вот нравилось туда. То ли он сам по себе дворец это был… [Отвлекается на муху 00:25:41 – 00:25:48] Вот. И я помню, эти балы у нас проходили «на ура».

[А как… Там какая-то большая ёлка ставилась на Новый год?]

Да. Ёлка на Новый год, внизу. Как обычно – вот сейчас я не знаю, в старом дворце такое есть, нет, чтобы ёлка, ёлка вот… Сейчас он закрыт-то, новый дворец. [прим. – ДК им. В.И. Ленина заброшен.]

Вот меня дочь тоже туда приводила на ёлку, была. Со второго этажа наблюдаем, чтобы родители рядышком не были. А малышки там танцуют. Ёлка была, танцевали так. И в старом дворце ставили внизу ёлку. Очень интересно было. Вот эти новогодние балы.  Очень интересно.

[А вот вы танцевали. А чтобы накрыть стол, там не было пространства? Или какой-то там был стол, нет?]

Нет. Нет. Нет, там этого не было. Там просто для танцев. Только для танцев. А так, кто приходили, уже где-нибудь за углом бухнут, хоть девчата, хоть ребята. Такие тоже приходилось, что там навеселе могут прийти. Потом драки также устраивали. Какая там гулянка без драки. Тоже было всякие…

[А за что дрались?]

Из-за ребят в основном. Девчонки, ну, там…

[Девчонки дрались?]

И девчонки дрались. И в туалете особенно.  Мы уже знали, кто кого подкарауливал, кто за волосы…

[Прямо с кулаками?]

Там могли и с кулаками. И за волосы, в основном, хватали, да. Потому что ведь мужики, ребята, какие они: ведь они – с одной потанцевал, может быть, другая лучше понравилась. Или что-то, может, эта надоела – пойдёт к другой. А эта начинает мстить уже. Оно и сейчас так же, наверное. Только сейчас, может, по-другому.

Но раньше интересные вот эти танцы были, очень интересные. Мы рвались, мы не могли дождаться, когда, когда придёт суббота или воскресенье. Чтобы закончить это, школу.  Шесть дней учились.

[А потом после школы продолжались тоже? Вы ходили на танцы?]

Да, после школы…

[Или это в старших классах?]

Нет, нет-нет-нет, мы уже и старшие вот… А я первый раз вышла на танцы-то… Меня сестра с мужем, они пошли в парк, а я ещё – на голове бантики, гольфы, платьице…

[Это лет-то сколько, лет восемь?]

Лет пятнадцать.

[А, лет пятнадцать.]

Лет пятнадцать. Они пошли отдыхать в парк на площадку. И меня, как бы это, познакомить. Познакомили, а потом нам понравилось. Там музыка играет! Там ребята! [Смеётся.]

Конец походам на танцы и непростое начало семейной жизни. Какие фильмы смотрели в кинотеатре всем двором. Где можно было отпраздновать День рождения (00:28:03 –  00:31:58)

Нет, ходили. Но потом вот в [19]80-м как бы замуж вышла. Вот потом как бы уже особо…

[С мужем вместе не ходили?]

Особо-то… Нет, с мужем на танцы не ходили. У нас уже и работа, потом как бы, во-первых.  У нас если 21 ноября у меня была свадьба (у нас была свадьба), а уже во вторник у нас умирает свекровь.

[А, ой.]

Вот. Нам уже тут в смысле никаких гулянок. Всё, что было здесь приготовлено, для нашей свадьбы-то делали, не сейчас как, не как раньше. Всё, что было приготовлено, всё – у кого скотина там была, может, у них куры были тогда. Уж ходила. Всё.

А потом всё, вкладывали деньги в похороны. Всё, что нам подарили, какие были что деньги. Мы всё это, всё это отдали в похороны. У меня осталось единственное что – фотографии. Вот, в основном, дарили деньгами. Там с работы какой-нибудь сервиз остался, может быть.

[А где похоронена?]

В Борковке, здесь все похоронены. Вот Денис мне помогает. Приходили, всё я там заменила.  Памятники заменила им всем троим: Раисе Николаевне, моему мужу вот Славе и Виктору Фёдоровичу. Вот я в этом доме у них и живу.

[А на свадьбе, получается, вы положили цветы к вечному огню и потом поехали сюда?]

Да.

[Сразу.]

Поехали ещё куда-то… На природу мы ездили, потому что как бы возложить цветы. Нужно обязательно где-то на природе выпить. А мои родители, мои родственники…

[Даже в ноябре?]

Даже в ноябре. А мои родственники ехали сюда на автобусе. Заказали автобус, чтобы приехать на автобусе сюда. И вот видят, что наши машины где-то ещё плутают, где-то повстречались.  Им пришлось где-то остановиться, чтобы не приехать вперёд нас. Вот. Да, так вот тоже. Всё как и всегда, да.

 [А куда ещё ходили, кроме танцев? Какие-нибудь кафе или кино.]

Да, у нас любимое, любимый наш когда построили кинотеатр, это вот сейчас кинотеатр «Родина», когда его построили, мы всем двором… [прим. – Кинотеатр «Родина был открыт в 1976 г. Сейчас заброшен.]

[Да?]

«Табор уходит в небо». Один идёт – билеты на всех берут. Кто идёт, у нас уже список, сколько билетов. «Зита и Гита» – индийские фильмы.  Все плачем двором, обсуждаем двором. Этот кинотеатр для нас, «Родина», это было для нас самое что-то.

Ну и в Ленина ходили. Но там, в Ленина, надо было так вот смотреть как бы. А там же всё на возвышенности, там сидишь-то, в кинотеатре «Родина», там вообще хорошо. Такой кинотеатр, да рядом с домом.  Всем двором ходили. У меня муж не так любил посещать, он всё футбол смотрел. Он всё: «Идите там в кино, идите». Вот ходили, всем двором ходили.

[А помните, там был в фойе что-то, какой-нибудь буфет? Или что-то ещё, кроме, вообще какие-то вещи?]

Гостиница «Россия», «Россия», вот внизу. Мы ходили, я не знаю, там все ходили или нет, но я вот была в этом вот, как он, ресторан. Ресторан.

[«Волна»?]

Нет. Это не «Волна». «Волна» – это на нижнем, а это где гостиница «Россия»-то сейчас у нас.

[А.]

За кинотеатром «Родина». Там же первая…

[Слева от… Нет? Слева от кинотеатра?]

Ну да, как вот не доходя, там, туда подальше. Там вот сейчас этот самый у нас и ЖЭУ, и всё-всё, а раньше первый этаж – это была у нас это, как там, ресторан, ресторан.

[Как назывался?]

Так, если это… Там гостиничные, гостиничные номера были наверху – она, по-моему, пятиэтажная. А потом – я не знаю, как его. Может, «Разгуляй» называли. Я вот не помню уже название, как он потом… Внизу этот был вот. Вот в этот мы ходили. Там было два, значит, два зала: большой и меньший зал. Там можно было заказать в большом зале, в малом зале. А потом уж, когда все выпивают, объединяются и все в одном танцуют.

[Там тоже танцы?]

Да, и там музыка, а как же? Там столики, но всё со столиками, и пожалуйста, заказывай хоть свадьбу, хоть день рождения, всё можно. Там можно… Мы там день рождения (вот я с девчонками была) день рождения отмечали. Вот. День рождения было.

Улица Островского – гроза выксунских дворов. Первомайские и Октябрьские демонстрации. Памятные чёрно-белые фотокарточки (00:31:58 – 00:35:16)

[А вот вы дружили одним двором. А соседние дворы или районы как-нибудь с вами взаимодействовали?]

Да, да. Да-да-да. Вот ТИМовские тоже дома…Там тоже мы знали и дружили. У нас Островского, Суворова, Багратиона, они все связаны между собой. Мы все… У нас…

[А какой район это считается?]

Как все называли – Островского.

[Островского.]

Она как центральная улица, Островского идёт. Она до сих пор Островского осталась. У нас все друг друга знали. Из тех этих, их наших районов. Те ребята, вот наших дворов или этих дворов, они не пускали других ребят, чтобы девчат наших не отбивали. В смысле нас вот.

[А как они, как не пускали?]

Били, дрались. Да, дрались. 

[А границы района? Было всем известно, что вот это вот один район?]

Островского. На кого-то там нападал[и] на ребят Островского. Их могли избить, как их там, там Лесозавод, или вот… У них были свои группировки. Да. Они… Это своя территория у них. Это если скажешь «с Островской» – всё, лучше не заходи на Островскую. Там ваши бьют, ваши… Штакетник был забор, штакетник, штакетником могли. Дрались отчаянно.

И у нас были во дворе, он и сейчас вот, есть такие вот боксёры, спортсмены, морфлот, десантники – они… Ребёнок на руке, а другой тебе кулаком вмажет.

[А часто такие стычки проходили?]

Часто. Часто, чуть ли не каждые танцы. По некоторым даже, по Островской вообще боялись ходить. Отчаянные были там люди и парни такие у нас, что да… Островская… Они стоят, вот угол этого, у нас раньше этот угол был. Вот сейчас проходят…

Демонстрации же ещё проходили мимо нас, вот что. Мимо нашего двора-то.

[А, да?]

Да. Демонстрации.

[Первомайские?]

И Октябрьская, и Первомайская, да-да-да. Как вот сейчас? Где они сейчас собираются-то вот? Проходят же мимо, к Вечному огню-то, да?

[Да.]

Вот и раньше у нас. У меня где-то тоже фотографии бы показать. Тоже нас всех тут фотографировали.

Демонстрации как, мы все выходим. Нам даже на демонстрацию не надо было ходить.  Мы уже выходили, и там все наши родственники собирались.

[Показывает фотографии.] Тут у меня дочь в первый класс пошла, фотография. Это на старой квартире фотография, в первый класс она у меня пошла.

Так, а вот это фотографии где-то же, показать вот. Там фотографировались…Раньше больше фотографировались. А сейчас вот всё на что снимают,  не знаю. Мне вот нравится когда смотреть вот эти старые, старые карточки. Пускай они чёрно-белые, зато сейчас всех вот своих увидишь, вспомнишь. На каком пикнике были. Так, это что-то я где-то уж, наверное…

[А дочь в какой школе училась?]

Дочь у меня, пока мы жили там, она ходила до четвёртого класса в 12-ю, а потом переехали – в 8-ю. 8-ю школу закончила. Вот сейчас внуки учатся в 8-й школе. Внуки учатся в 8-й школе.

Район Щитки и баня при монастыре. Неважно, какой фильм привезли – важно успеть занять место в проёме (00:35:16 – 00:39:49)

[А вот в такие районы, как монастырь или Щитки, ходили?]

Щитки, ходили, конечно. Щитки, у меня там сестра замуж вышла, Щитки. Жила в этих двухэтажных домах. Там сейчас этот дом ещё, 20, остался, его ещё не снесли.

[А по какой улице?]

Белякова.

[Белякова.]

Да, улица Белякова, да-да-да. Так, чтобы с кем-то, что-то… Там девчонки, которые в школе, одноклассницы учились, тоже со Щитков были. Вот так, так вот приходилось. А там рядом же – Суворова. Щитки там рядом. Допустим, если посидеть вот с той же племянницей прийти посидеть.

Помидорки-то что не берёте, не кушаете? Ждёте, когда мухи съедят?

[А монастырь?]

Монастырь – я только в баню когда-то ездила. [прим. – Вероятно, автор имеет в виду восстановленный Выксунский Иверский женский монастырь.] Ой, фотографию я хотела монастыря-то показать, где она? [Отвлекается на поиски фотографии.] Монастырь – только в баню, я там никуда ничего…

[А где там баня находилась?]

Сейчас там, конечно, всё монашки подобрали. А раньше там… Сейчас он и до сих пор есть. Этот самый, молебный… То есть Малая церковь-то. Вот Малая церковь, в Малую церковь ходили. Ходила, ходила в Малую.

Вот сейчас вот у нас в Борковке молебный дом открылся. Вот Борковку могу посещать. А так – в баню, баню. Бани… Сейчас там они и есть, бани, только что там сделали из них? Я не знаю, сейчас.

[А в какой части монастыря были бани?]

В какой части монастыря? Значит, до остановки доезжаешь… И как остановка, значит, с правой как бы тут… Если… Когда едешь из Выксы, с левой, туда в ту сторону, двухэтажная баня. Нет, одноэтажная, одноэтажная. Одно отделение мужское, другое – женское, одноэтажная. Справа, слева… Там женское и мужское. А если…

Там был техникум раньше, с правой стороны. Сейчас он там, конечно, есть, филиал только есть. Вот. Сейчас уже как основного этого нет техникума, а филиал там от этого… У нас сейчас в Шиморском [прим. – Шиморское – посёлок городского типа, входящий в состав городского округа Выксы] есть, основной-то. А там вот филиал.

[Фрагмент интервью 00:37:21 – 00:38:14 не публикуется.]

[А знаешь… ты знаешь про Вилю и Вильское поле? [прим. – Виля – рабочий посёлок, входящий в состав городского округа Выксы.]]

Нет.

[Что, какие поверья есть? Нет?]

Нет, нет-нет-нет. Я в Виле тоже… Сотрудница там у нас, по работе работали. Я там была два-три раза. Я не знаю, ни Вилю не знаю, ни Песочное. [прим. – Ближне-Песочное – посёлок городского типа в составе городского округа Выксы.] Я эти деревни… Я, правда, Борковку-то узнала, только когда сюда вот в [19]80 год, замуж-то вышла.

А так я, в основном, всё только предпочитала там в своих этих вот. Никаких деревень я не посещала. Я до сих пор я не знаю там ничего.

Я знаю, что вот у нас в Борковке на месте, где вот сейчас вы проезжали, вот остановка-то. Вот поедешь, Маше можешь показать, там же была церковь.

А уж после войны построили клуб. Вот в этот клуб, когда я к бабушке приезжала, привезут фильм какой-нибудь показывать. А там были, наверное, я помню были вот такие вот сиденьица, которые отхлопывались. Сидюшки-то эти. Они, наверное, как вот были там, может, пять-шесть вот этих сидений. Мы бегали за тубаретками.

К бабке побежим за тубаретками, чтобы прийти и посмотреть какой-нибудь фильм. Приносили тубаретки, садились где-нибудь тут в проёмах здесь вот. Это вот я помню, да. Какой фильм – не помню, а то, что за тубаретками бегали, чтобы посмотреть. Привозили…. и даже взрослые так же приходили, чтобы посмотреть фильм. Вот это был клуб.

И танцы там тоже в клубе устраивали. Конечно, мы здесь мало были на танцах. Нас тоже девчонки не любили, городских. Городские, потому что, всегда выделяются. Как одеты, как себя ведут. Не каждой понравится, если будет парня уводить.

Как познакомилась с будущим мужем. Прогулки по преобразившимся улицам Выксы (00:39:49 – 00:43:58)

А я вот городская, а замуж вышла...

[А как вы познакомились с мужем?]

Очень интересная история была, конечно. Я до сих пор её всегда вспоминаю. Я была ….. У двоюродного брата женился сын. Нас….. мы родственники, вот мы с Ольгой Ивановной, с моей двоюродной сестрой.

Работала я, значит, по двенадцать часов – мне нужно было к 7 вечера в ночную идти. Меня старший отпускает, тогда ещё мы младшие были. Всё, договариваюсь по работе. Подарок, сервиз чайный,  купили. Вмещаемся в автобус. Автобусы переполнены всегда были. Три деревни: Верея, [прим. – Верея – село в городском округе Выксы.] Тамболес, [прим. – Тамболес – деревня в Выксунском районе. Входит в состав Шиморского.] Борковка. Бывало и такое. И вмещаемся в автобус, и приезжаем к ним. Вы тоже этот дом проезжали, Андрючковых.

[А какой, где находился этот дом?]

Он здесь находится, да. Он и сейчас стоит. Там живёт, живёт моего двоюродного брата жена, ей уж восемьдесят шесть лет. Анна Сергеевна.

Вот там на свадьбе он был свидетелем со стороны Володи, жениха. А мы просто приглашённые с его стороны. Вот.

И вот мы там… Сижу за столом с девчонками, как обычно. Все сидели за столом, по стопочке… всё. Я смотрю: я не могу ни пить, ни есть. Я краснею. А они там сидят в том углу, как раньше их сажали, под иконы.

 Я говорю: «Оль, что, –  говорю, – это, – говорю, – у меня косметика, или тушь, или помада, я не могу, – говорю, – вот смотрит там кудрявый». Она говорит: «Да нет, всё нормально». Я говорю: «Я не могу ни пить, ни есть». Всё, вот с этого первого взгляда.

[А куда ходили на свидания?]

Он ко мне в Выксу приезжал. А где здесь, куда ходить на свидания? Там, в Выксе ходили. Вот мы туда ходили и на танцы, когда в девчатах были. Там по городу гуляли.

[Были какие-нибудь любимые места, куда любили, где любили гулять?]

Как сказать любимых – любимых мест, чтобы… Вот Островского. А потом Островского уже надоела, стали ходить… Сейчас это уже там стоит у нас этот, как его, колледж с одной стороны.

[Где это?]

От мартеновской проходной-то когда идёшь, как его, колледж он сейчас называется? ПТУ или колледж? Он справа.

[Денис, ты не знаешь?]

[Это… Ну да, это…]

[Это не учебный центр?]

[Это учебный центр.]

Он сейчас вот как называется? А с другой стороны магазин-то, «Континент», по-моему, там стоит…

[Да.]

Газовое оборудование, вот это слева. А тут вот это самое, как там, как образовательный-то, да?

[Ну да, там учат.]

А раньше были там по этой улице с двух сторон были вот такие деревенские одноэтажные дома. По одной стороне были как бы одноэтажные дома, прямо домики. А с другой какие-то были такие домики, что там вот, знаете, когда идёшь, там первый этаж… Он как в земле был вросший. Окна прямо на уровне земли. Я всё думала, а как люди живут, а как они на нас смотрят. Там им холодно, наверное. Вот я так всё это…

[И то есть, получается…]

А потом всё снесли.

[Вы рядом с заводом жили?]

Мы не жили.

[Нет, ну там…]

[Гуляли.]

Да. Нет, не то, что гуляли. А там раньше вот третьей проходной и не было – там раньше магазин был на том месте. Это потом уже стали и третью проходную делать, и площадь расширили. А там был магазин, промтоварный магазин ещё был. Там и не было никакой проходной.

[Ты не помнишь, какая это улица? Где вот…]

[Это улица братьев Баташёвых.]

[А.]

Там её… И тогда дома стали сносить, потом уже снесли. Вот уже совсем построили другое.

А то вот были дома. Просто куда-то уже надоело в ту сторону ходить. Мы уже стали сюда вот так вот ходить, как вот от Юбилейного магазина [прим. – Магазин и сегодня расположен по адресу ул. Вавилина, д.13] сюда вот ходили. А потом уже перестали ходить…Работа, а потом и свадьба.

Так вот город у нас очень сейчас преобразился. Я всё говорю, вот бы наши родители встали, посмотрели, как тут чего тут у нас. И в заводе порядок. Только зарплаты неподнимающиеся.

Новая работа в детском саду в Борковке. Легендарный магазин игрушек «Буратино». Старый универмаг, где можно было купить всё самое вкусное и красивое (00:43:58 – 00:49:39)

Так что вот. Сейчас я в детском садике работаю. У нас в Борковке новый садик. Вот я уже четыре года. Он четыре с половиной уже, садик этот. Вот в этом садике «Дельфинчик». Полтора года дома посидела, кружки поплела, всякое тут. Подвизалась маленько, не могу больше. Вот такая вот погода. Я по окнам, я ною, я плачу, и всё. Сразу, как узнала – садик и пошла в садик работать.

[Здорово.]

Там дети, там всё интересно, там нужно быть энергичными. Где помогаю, когда по совместительству помощник воспитателя. А так – уборщица на первом этаже. Вот. У нас там и бассейн.  В общем, всё как – музыкальный зал, спортивный зал. Очень большой новый садик.

[Здорово. А своих детей вы куда, водили в какие-то кружки?]

Нет.

[Нет?]

Дочь у меня никуда. Она не такая вот, как Денис. Она никаких, ей… Училась и училась, и никаких кружков. Никуда ей не хотелось. Никуда она ни на какие кружки не ходила. Садик закончила и всё. В школу пошла. Потом учиться стала, закончила, работала, училась.

[Какие вы помните (может быть, в вашем детстве, а может быть, уже позднее) магазины? Может быть, какие-нибудь интересные или легендарные? Вот как вы рассказывали, что выстраивалась … очередь за пельменями?]

«Буратино». «Буратино» очень хороший магазин был. Сейчас там находится…

[А где он был?]

Находится… [Задумывается.] По стороне вашей школы, там какой этот магазин-то?

[Церковный?]

Да нет, нет. Это знаешь куда… Господи, как же объяснить… На этой стороне у нас новый дворец. У нас сейчас эти магазины, они… названия меняются. По-моему, там пятиэтажка, что ли… Как вот поворачивать…

[«Красные зори»? Этот магазин?]

Нет, не «Красные зори» он называется. Ты, Денис, по-моему, знаешь. Как же он… Его и «Лебединка» называли. Внизу-то вот этот.

[А улицу не помните?]

Улица Красные зори, я думаю. Если идти от своей школы, вот туда идти в сторону Лебединки, по стороне, по стороне твоей школы…

[Он будет по левую сторону?]

С твоей стороны, да, идёшь: проходишь – тут какой-то… анализы-то берут. А вот магазин-то стоит, как он? Раньше «Лебединка» назывался, а сейчас… Или «Заря, «Заря» он сейчас, по-моему, называется. А то был «Буратино». [прим. – Вероятно, речь идёт о магазине, который находился в четырёхэтажном здании по адресу ул. Красных Зорь, 22. Сейчас на первом этаже находятся диагностическая лаборатория «ГЕМОХЕЛП» и магазин продуктов «Заря».]

[Продуктовый?]

Нет, «Буратино» – это игрушки.

[А, игрушки.]

Коляски, игрушки. Вот этот магазин. У меня там тётя работала заведующей, вот моя крёстная. Это «Буратино». Он очень долго существовал, этот магазин. И очень был таким… Раньше и коляску-то нельзя, можно… нельзя было купить. Хотелось хорошую какую-то импортную коляску – привезут там парочку-троечку их, оставят. Магазин «Буратино» был. Куклы очень были красивые, игрушки – всё там. Вот в этом знающий такой магазин был «Буратино».

[Она вам помогала как-то доставать, да?]

Да. Она и на базе работала всегда, мы ходили… Мы не бедствовали. Все были обуты, одеты. И все: кто чехословацкие, кто финские, туфли там или что-то. Это всегда всё было.

Коляска – дочь у меня родилась – коляску долго ждала. Сначала в старой возила. А потом уже новую коляску мне привезли. Очень помогала крёстная. И свадьба когда или какие-то вот эти…, в армию провожать ребят – всегда. Вот они сёстры, они всегда друг дружке помогали.

[А магазины одежды?]

А магазин одежды – у нас вот Старый универмаг. Я говорю, первый этаж был продовольственный: были стеклянные витрины. Там, значит, продавали и масло сливочное, и растительное, и пельмени, котлеты, и бакалея – конфеты. И были вот ещё, мы покупали, значит, (7 копеек это стоило, по-моему) брикетик маленький – кофе (прямо сухой мы ели), и, по-моему, ещё был кофе-какао (потом, по-моему, 14, что ли, копеек что-то стоило). Потом был, значит, чай с изюмом (тоже в брикетиках), потом крем заварной – вот это мы всё покупали, всухую ели. Нам нравилось.

Ребятишки – что тут! Копейки какие-то, 5-7 копеек, дадут родители, и мы прибежим скорее, купим.

А на втором этаже был продовольс[твенный], ой, промтоварный. Там продавали и тюль, и пальто. Вот это пальто, помню, тоже это вешалочки-то (крутящиеся вот эти вот были), можно там шубы, комплекты постельного, в общем,… и нижнее бельё – всё вот это там было на втором этаже.

Бижутерия. Я помню, даже вот бусы там купила. Вот они, бусы не бусы, но оно… [Достаёт бусы.] Вот. Это я ещё там приобрела, в Старом универмаге.

[Ух ты! А в каком, в каком году?]

О, в каком году… Если где… Может быть, до [19]80-х если, может быть, так. А может, после [19]80-х. Это вот я помню. Туда… Там тоже знакомые были. И тётя там работала. У нас в основном в торговле тоже много людей было, работало. И, в общем, как бы…

[Можно сфотографировать?]

Пожалуйста. Это я… До сих пор я их одеваю. Мне нравится.

Вот это там тоже всё приобретали. Постельное, сорочки, комбинашки [прим. – Комбинашка или комбинация – нижнее бельё – сорочка, надеваемая под платье.] – всё тоже было. Лаки, и краски, и пальто – всё было. Вот это было.

Небезопасные улицы Выксы. Бандитов нет, но лучше убегать (00:49:39 – 00:53:24)

[А помните каких-нибудь хулиганов или преступников, о которых вот… которые прямо гремели на весь город, что все боялись? Было ли такое?]

Так, чтобы… Я такого…

[Или всегда было безопасно?]

Нет, почему, какие-то, скажут, были маньяки, какие-нибудь… так вот, скажут, у нас всё это в заводе. Там, скажут, кто-нибудь ходит, что-то такое показывает…  Было и такое там. Боялись, мы ходили всегда вот, работали по двенадцать часов. К 7 приходилось ходить и после 7. Мы ходили как бы, кто в этот район идёт, идём все хором.

[Это в какой район?]

Допустим, вот мы проходили – проходная ДРО. Там, значит, слева была проходная ВМЗ, проходная ДРО, сейчас там я не знаю, она есть, нет.

Это там туда, где «Жилкооперация». Сейчас там дома снесли, там дальше вниз спустишься, там была проходная. Вот мы через ДРО ходили, у нас ближняя тут контора была. Потом вот женщины со Щитков были, проходили, вот там с улицы Белякова. Они вот ….. Мы как бы договаривались к этому времени. Вечером уже темно, идёшь в 6 часов по осени, такая погода. Побаивались, конечно. Какие-то были там, может быть, откуда мы знали. Какой он там, бандит он, не бандит. Вот.

И так же тоже с танцев приходилось, когда в старый дворец едешь, а уезжаешь же на последнем автобусе оттуда.

[А во сколько последний автобус?]

Где-то, как вот бывает, как за рабочими с обеденной смены – после одиннадцати где-то, так вот бывает. Вот. Значит, у нас девчонки были и с Красных зор\ей, подруги, и в основном…

Я вот была, если с этой стороны, мне… Либо я у сестры оставалась у двоюродной ночевать. Либо меня ходили провожать как бы уже. Сначала меня до полпути могут, а потом им, чтобы не страшно было, допустим, до почты, не доходя.  Вот сейчас это почта у нас. Я вот тут уже бегу, бегу, каблуками цокаю.

А сейчас там тоже такие же вот разделения этих домов-то, проулки-то есть. Там какой-то стоит, курит. [Смеётся.] Ну и тут вроде ты что-то цокаешь, сейчас будет там. А вдруг догонит? Я скорей туфли снимаю, и босиком. Подбегаю уже к своим, тут хлебный магазин, тут это, заворачивать мне, думаю: сейчас ведь мама смотрит из окна.

У нас двухэтажный [дом], на втором этаже квартира. И окна, значит, выходили сюда, и сюда.

В общем, везде можно было увидеть. Думаю: вдруг сейчас мама увидит, скажет – бежит, на танцы не пустит. Я скорее туфли одеваю, туфли одеваю и это, и иду, как будто ни в чём… Отдышусь, как будто ни в чём. А то на танцы не пустят. Это тоже какой-то там. Может он только курил стоял, может быть, он там… А кто знает, думаю, а вдруг что-то случится. Тоже было страшно. А танцевать хотелось. Пораньше никак не могли.

А когда летом уже с парка шли, тут уже мы шли от нас, в смысле сюда на Островскую.

Тут уже по большой дороге все идут, смеются. Все вместе, всем весело. И так вот дальше проходят до Красных зорей. В общем, девчонки – кто там остаётся, кто тут.

А так особых каких-то вот я и не помню, чтобы тут вот какие-то бандиты, что-то. Было, наверное. Просто, может быть, я с этим не придавала значения. Всегда же, каждые года же тут что-нибудь происходит.

У нас свои ребята островские были бандиты. Они сами кого хочешь могли излупить. Голявку [прим. – Голявка – неофициальное название посёлка Унор в городском округе Выксы.] там или кого-то – всегда дрались. Танцы без драки – это как… Как свадьба без вина.

Боевой путь отца из Димитриевых гор до Кёнигсберга. О тяжёлых сменах в вилопрокатном цехе. О родительском доме в деревне Борковка. О родственниках по линии мужа. Что говорили о Выксунском металлургическом заводе остальные (00:53:24 – 01:02:30)

[А вот помните ли вы какие-нибудь истории, которые родители рассказывали, может быть, об их детстве или о городе?]

Ну, что вот я скажу. Я вот как, ещё повторюсь, Денис, давай вот сделаем с тобой….. Я буду, запишу, а ты будешь тут, как-то с кем-то отредактируешь, чтобы нашему Борису Ефимовичу страничку-то открыть.

У меня вот всегда отец... Мы ещё были вот, может, четвёртый, пятый, шестой, четвёртый-пятый, может, классы, шестой – вот такой возраст. Он же прошёл войну. Ушёл в ребятах и потом прошёл, до Кёнигсберга дошёл, ранен был, контужен, контузия была. Он начнёт рассказывать…

[А где служил он? В каком…]

Я… Откуда войну начал? Призывался он со своей родины, из Димитриевых гор. И он прямо дошёл до Кёнигсберга, сейчас он Калининград. Он как вот начнёт рассказывать… Он плачет. Он всё вспоминает. Он всегда плачет. Нам, конечно, вот…

Вот бы сейчас как вот это время, вот в это время он бы сейчас всё записал, как вы сейчас записываете. Он бы всё это записал, всё в памяти осталось. А он это всё у него на глазах – как детей убивали, как там, может быть, ещё что-то было. Как «катюши», «катюши», он всё это воевал, видно, как это, «катюши», пехота, что ли? Как она, катюша-то, не знаешь? Артиллерия-то.

[Ну да.]

Пехота, наверное, служил-то. Вот это вот он всё плакал, плакал. А нам… Да ещё когда выпьет-то, да ещё больше слёзы-то у него тут.

А нам как-то всё это непонятно.  Чего он тут плачет, зачем он вспоминает и плачет? Вот эту войну нам знаешь сколько рассказывал. Это вот будет… сейчас вот только всё вспоминаю. Вот, говорю, тебе бы отец вот сейчас, вот в это время. Ты бы много чего бы рассказал. Вот эти вот…

Мама потом на работе, конечно. Тяжело было работать-то. Нас четверо было. Особенно вот эта вот собеденная смена. Тут кого в школу проводить, кого из школы бы встретить.

А к двум часам, с трех часов начинали работать – в два часа нужно выходить.

[А какие смены вообще были?]

С утра, с обеда, в ночь. С утра, с обеда вот с двух до 11, а с 11 – в ночь. Тяжёлые смены были в вилопрокатном. Там работали в вило, как роботы вот работали все.

Отец тоже, он, бывало, спал, спит-спит.. У него всегда нога что-то вот так вот дёргалась, как будто он там что-то нажимал или чего-то. Это же как роботы. Тяжёлая работа. Трудности были, очень были у родителей трудности. Но и радости были. Вот я помню, они всегда вспоминали, когда Сталин ещё, он в [19]53 году умер, когда это…

Всегда же был как Новый год, ждали каких-то понижений цен. Чего-то понижали, какое-то понижение было. Вот их-то это радовало. Вот это тоже я вспоминаю.

Вот они когда сёстры, все родственники что-то собираются. Вот они даже это вот – выпьем за Ленина, выпьем за Сталина, что ли, как-то, вот это всё вот. Это вот я помню : деньги, деньги...

Сейчас деньги-то какие платят… Молодёжь вся в этих, кто в ипотеках, кто в чём. А как же жить?  Всем машины надо, всем дома надо строить, как же вот.

Я вот тоже этот домик-то, тоже поднимала. Крыша была другая, двор был другой, всё было другое. Продавать его – просили у меня купить. Я его не продала, говорю: родительские дома не продаются. Как же так – это родителей, родителей моего мужа. А это родителей его родителей. Тут же всё подстраивалось и пристраивалось. Ну как это вот? И я поэтому решила уж тут, сначала наездами, а теперь уже… И уже в город не хочется.

[А по линии мужа какие воспоминания вот о родственниках?]

Он у родителей один был. Вот. Они тоже тут больше не рожали.  То стройка, то чего-то у них с домом-то.

А я практически со свекровью не жила. Виделась я, может, раза два-три, и всё. А со свёкром-то мы, конечно, вот и после того, как у меня муж-то погиб, я его не покидала. Всегда тут и ремонту помогала, красить, когда ещё тут что-то, что-то…  Всегда всё делала. Я его не покидала. Так что мне пришлось всех тут похоронить: и бабушку, и свекровь, и свёкра, и мужа. Хороший человек был. Хороший человек. Ой, где-то тут фотографию-то хотела его, где же у меня тут отец-то… Это вот…

[А чем он занимался?]

Он работал… А, это у меня там, это я ещё не принесла. Он работал в КИПе – контора измерительных приборов и автоматики. Там начал, может быть, с этого, как сказать, с рабочего [нрб. – 00:58:20], потом он старшим мастером. Награды, награды имеет дед. Так, это тут у меня… Виктор Фёдорович. Вот у меня тут… Пораньше всё где-нибудь показать…

[Это уже на станции там было?]

А, нет-нет-нет-нет, нет, Денис, нет. [прим. – Ищет фотографии.] Работал он, работал, человек был хороший, крепкий. Он бы у меня ещё пожил, отец. Опять-таки, несчастье. С глазами всегда, глаза. Операцию делал в Чебоксары ездили, глаукома у него была. Глаукома – это не катаракта, она ещё сильнее. Но это бы ничего, ладно бы. Ну вот. Это вот… Вот мы тут, как раз же деревня. Вот вы знаете, сколько у меня тут вот этих вот… Уже не буду искать, где-то у меня тут…

Это мне ещё целую папку надо где-то доставать. Это кошмар. То подпишу, то не подпишу. Денис, ты чего ничего не ешь?

[Я не хочу, я же говорю.]

Ты что ничего не хочешь, милый?

[Да я дома поел.]

Врёшь ты всё, милый.

[Не вру.]

Я знаю, что ты хочешь. Денис ты мой, Денис. Люблю я своих двух мужичков. У меня самых любимых два мужичка моих. Люблю я их. Люблю я их, ребятишек. Ну что вам ещё, Маш, рассказать-то, показать-то?

[Расскажите ещё, какой… Какое вообще у вас было впечатление, какой образ был у завода? Казалось ли это что-то, чем-то романтичным? Например, мартеновская печь, это же посвящено много песен и фильмов. Может быть, вот какое было вообще отношение к заводу и к этой профессии, к металлургам?]

Если говорить, как раньше завод. У нас как, если работает в заводе, да партийный… Да ты что, туда же не пробраться, в завод-то, было. Туда по великому, по великому...

Я дочь-то свою так же. Завод – это был завод. Там была стабильность, там была зарплата, там работали. Там поощрения были.

[Сложно было попасть на работу в завод, на завод?]

Конечно, конечно, конечно. В завод не все. Вот, пожалуйста, пошёл…

Ой, вот у меня это монастырь ещё тут, старая фотография. Какой там был женский монастырь, женский монастырь… Может быть, кто-нибудь и себя там увидит, узнает.

[Хотела ещё вот…]

Фотография-то. Ребятишки-то. [Смеётся.] Завод – это престижно было. Работа была в заводе – значит, ты живёшь. Значит, ты живёшь.

[А металлурги? Или, например, День металлурга – это же, получается, фактически городской праздник.]

Естественно, это же наши все… У меня все в заводе металлурги: и сестра металлург, и брат был металлург, все металлурги. Только я одна на железной дороге, а эти все металлурги. Это же престижно было – завод. Раньше таких не было – трубный там четыре, пять. [прим. – Рассказчик говорит о цехах ВМЗ. Полное название – Трубоэлектросварочный цех № 4 и Трубоэлектросварочный цех № 5 (ТЭСЦ-4 и ТЭСЦ-5).] Вот третий трубный был. Зять работал на третьем трубном. Третий трубный, когда только ещё он открывался. В [19]78 году его где-то уже, наверное, пускали. Он там и погиб.

Фотография бабушки и дедушки. Где в Выксе крестили в Советские времена, и где Крестят в Борковке сейчас (01:02:33 – 01:05:09)

[А на этой фотографии кто изображён?]

Ой, на этой фотографии кто изображён – это вот, значит, моих… Это вот моя бабушка, к которой я ездила, вот, это её муж. А это вот их дети – вот моя мама здесь стоит, это вот её сестра, это вот другая сестра. Тут уже вот их сын. Ой, вот моя мама-то стоит. Вот она, вот она, вот она…… Красавица. Это уже вот зять. В общем, это мои бабушка, дедушка. Дедушку я не захватила. Вот бабушку – да, я при ней жила, я с ней сидела.

[Бабушка в платке, дедушка…]

Да, да, да.

[А они были верующие?]

Да.

[Да?]

Да-да-да-да, да, да-да-да, да, верующие, да. Это вот уже сестра Елизавета, это её муж. Она замужем была. А тут вот это – дядя Ваня, что ли, нет? А это почему-то Клавдия тут… Может быть, он... В общем, дедушку я нисколько не захватила. Вот я вам тоже хотела показать старую фотографию, как они тут одевались.

[А были какие-то молельные дома или как?]

Конечно.

[Или они дома…]

Нет, молебный дом был в Борковке. Я помню, да. Крестили украдкой. Я вот своих племянников тоже, меня мама брала крестить. Молебный дом был – украдкой всё.

[А Вы ходили?]

Нет.

[Нет?]

Нет-нет-нет. Просто меня брали как крёстную.

[А.]

У нас в Выксе же тогда нигде нельзя. В Кулебаках же крестили. У нас нигде в Выксе не крестили. В Выксе у нас нигде не крестили.

В молебный дом приезжал какой-то батюшка. Вот эту какой-то избу натопят, натопят, и сюда вот все гуром. Чего крестили, крёстную записали, чего крестят – не знают.

А это все. У нас все верующие, все-все.

[Но это все скрывали, да?]

Молебный дом-то?

[И молебный дом, то, что верующие.]

Нет, а раньше не скрывали. Раньше – а чего скрывать? Не скрывали.

[Это не скрывали в Выксе, и это было всё спокойно?]

Нет, в Выксе – я не знаю, как про Выксу, я имею в виду в деревне.

[А, в деревнях – это спокойно всё.]

В деревне, да, ничего, ничто… Они ходили молиться. А где-то им надо было собираться-то – вот кто-то там… Брали этот дом. Может, там денежку какую они собирали, платили. Может, и такое. А молебный дом…

А сейчас у нас тут старая школа. Старую школу не стали посещать – сейчас вот приезжает батюшка Алексей туда, в эту школу. Тоже собираются. В Выксу не каждый поедет, а сюда рядышком придут помолиться.

Я и сама тоже любительница. Когда со своими делами – по состоянию здоровья, давления ничего нету, тоже в субботу, тоже в субботу…

Откуда так много фотографий? Как познакомились родители. Запечатление пляжа и парка на фотокарточках. Несколько слов об узкоколейке. Рыбалка и купание на Нижнем пруду. Застолья и песни на праздниках. Любимая песня отца. Канувшая в лету традиция ведения песенников (01:05:09 – 01:15:11)

[А вот это… Это где памятник Ленину?]

Ленина, да. Он до сих пор…

[А где, где он?]

Около пожарки. Я надеюсь, он там до сих пор стоит.

[Это тот, который рядом с Малой церковью?]

Да. Там же есть? Да, это вот мой отец там около этого памятника, да-да-да. Вот я хотела тоже сказать, до сих пор это всё.

[Но он там вроде бы же с рукой вот так поднятой стоит.]

А это как? А это с какой? Он с такой рукой и стоит.

[Да?]

Ты посмотри.

[Нет, он…]

[Нет.]

[Держит…]

Как он там, рука-то у него?

[У него – вот.]

Ну это просто далеко. Там она так же, наверное, рука-то. Это тут уж совсем у меня старая вот фотография. Что тут ещё интересного вам показать… Старые… Как одевались?

[А кто в основном фотографировал?]

Ой, знаете, вот кто вот фотографировал… Кто-то из родственников, раз столько фотографий, значит, кто-то из родственников. Я вот как сейчас вспомню, кто это делал.

[А фотоаппарат раньше – это была роскошь или нет?]

Ты знаешь, это надо ещё не только сфотографировать.  Надо ещё и проявить… Надо всё это в дело произвести. Двоюродный брат у меня вот фотографировал. А потом я вот знаю, что вот двоюродный брат фотографировал, а кто ещё…

Вот какие раньше фотографии чудные делали. Да? Какая-то тумбочка с цветами, на стол тебя поставят, начинают фотографировать. Интересно…

Вот у многих что-то бы спросить, вот были бы живы родители.  А это кто, а это кто. Порой даже вот и не знаешь кто, а всё сохраняешь. Всё бы вот выбросить…  Рука не поднимается, всё бы это выбросить.

[А они много рассказывали? Вообще вот о своей жизни, о молодости.]

Я вот только знаю, что отец приехал из Димитриевых гор, а тут они с ним познакомились после войны сразу же. Мама была его постарше. Потому что, говорит, как в то время, война закончилась, … в Выксе, ну, как, … мужчин-то вообще было мало. Старались быть моложе.…

[Можно посмотреть?]

Берите-берите. Может быть, что-то вы себе там… Я всё тут отца смотрю. Свёкр-то, значит…

[А вот это что за дом?]

А это – это вот моя тётушка жила в Песочной. Она в Песочной жила, её вот там скотина, дом. Всё там её богатство.

[А, это вот вы на пляж ходили? Или где это?]

Это там был, может быть, пруд или пляж. Но это не я там. [Смеётся.] Это родственники, это не я. И на пляж, и на этот, и в парк культуры и отдыха… Вот у меня где-то фотография [19]74 года, парк культуры и отдыха.

[Да, вот она здесь была.]

Да, да, там есть тоже.

[Вот, вот она.]

Да-да, тоже вот… Родители нас также водили в этот парк. Я помню, вот лодочки были, лодочки, карусели были – и вот эти коняшки. Коняшки самых маленьких сажали, нам уже неинтересно. Нам или вот карусель большая, или вот эти лодочки. Вот это вот.

 А потом, там какой-то есть такой… низина была..  Они потом собирались там вот, сидели.

[А где эти аттракционы в парке находились? Они же не там, где… не там же, где сейчас?]

Ой, Денис, ты меня сейчас спросил…  Я уже в парке не была сто лет. Там они все в одном месте недалеко были. Лодочки, карусель большая, и вот, я помню, коняшки были.

И вот дочку свою на этих коняшках катала, потому что они как-то безопасные. На карусели – это страшновато, надо самой садиться. А лодочки – это не каждый тоже сможет, кому… кого вырвет.

[А узкоколейку помните?]

Она на лес… Она на Лесозавод проходила, узкоколейка там ещё у нас была. А, нет, узкоколейка…

[А вот сами вагоны, как ездили?]

Куриха-то эта вот, станция №1-то. Это как я просто к тётке ходила, когда на станцию №1 проходили. Там вот они, эти лотошники с поросятами продавали поросят. Привозили, станция №1. Они там сидели, ждали этого вагончика.

Куриха всё её, что ли, называли. Вот её раньше тоже, вот она…… ездила в Гибловку [прим. – Гибловка – деревня, сгоревшая в пожаре летом 2010 г.], рабочих привозили, узкоколейка. Рабочих сюда привозили из Гибловки.

[А вот это вот вытертые имена – почему так?]

Вот уже всё, это, наверное, где-то, была, может, приклеена. Может, я уже из альбома какого-то или чего-то, а может, где-то ещё прикладывалось… Это уж от древности.

[А вот рыбаки сидят – это кто?]

Это со старого двора. Это соседи со старого двора. Это муж с женой, вот Ябриковы, тётя Валя. Это её вот мужа, забыла, как даже сейчас зовут. Это соседи вот уже, это там…

[А где рыбачили?]

Где рыбачили, наверное, на Нижнем. Куда же ещё пойдут. У нас самый близкий пруд. Мы и купаться-то ходили на Нижний.

[А с какой стороны там купались?]

Да вот прямо как вот шли по… улица-то сейчас вот, как вот, как вот сейчас называется? Вот колледж-то этот стоит. И прям здесь же. Вот проходили через дорогу, переходили и сразу же пруд начинался.

[Там был какой-то пляж или…]

Нет, просто травка была. Никакого пляжа, ни беседок, ничего не было. Просто брали пелёнки, брали покушать, чтобы на пелёнке посидеть и покушать. Когда на велосипедах ездили, а когда пешком ходили. Вот прям у нас так был этот Нижний пруд. На пляж далековато нужно было добираться, а на Нижний – поближе. Купаться сюда ходили.

[А вот это что за игрища?]

А это вот как раз около бабушкиного дома. Это, наверное, какой-то был праздник. Вот наряженные, я тут смотрю, в фартуках, ещё тут чего-то, что-то. Народу много собралось. Какой-то был праздник.

Это вот, я смотрю, кто-то пьяненький лежит. Его, что ли, поднимают. Вот.

К бабушке все собирались. У неё же детей много было. Наверное, шесть или семь сестёр да братья, человек девять. Да сколько-то умерло. Вот они, считай, придут сюда, приедут…Кто из Выксы, а кто борковские, кто там из Антоповки. Тут свадьба целая соберётся.  Сколько народа приходило к матушке-то, к бабушке навещать.

[Что готовили?]

Гусей держала…

[Гусей?]

Коз держала, огород свой. Всё, что можно, всё так же и готовили. И куры, и гуси, и коза. Да что это мух-то сколько! Тепло. И яйца утиные, нет, гусиные крупные яйца, и куриные. Тыквы выращивали. Всё было. Стол бедным никогда не был, тем более в деревне. Там всегда скотина. То поросята…

[А знаешь какие-нибудь частушки, разные обычаи, всё про Выксу, про деревни?]

Нет.

[Нет?]

Частушки – это все матершинные мы пели на свадьбах.

[Ой, а спойте какую-нибудь одну. Денис заткнёт уши. Денис, заткни уши.]

[Смеётся.] Нет, такого нельзя.

[Нельзя?]

Да что вы, ну зачем это всё. Конечно, ходили, конечно, очень много знали частушек, пели. Не дай бог, чтобы частушка повторилась. Не хотелось такого, чтобы повторилась частушка. Очень были это…

[А часто собирались там так же?]

Часто, часто собирались. Особенно вот у меня к маме всегда приходили: и сватья, и родственники. Сковородка картошки на столе с мясом, всякие солёности. Ну, эта колбаса. Всегда же чего-то доставали. Где-то не купить, потом где-то достанешь. И всегда столы были накрыты. И так же сидели: бутылочка, песенка.

[А какие песни пели?]

Какие… Мы какие или какие родители пели?

[И вы, и родители. Вот какие запомнились?]

Вот родители какие пели песни. Вот у меня, допустим, у меня Борис Ефимович, отец, всё, интересно. Всё вспоминаю его песню, он всё скажет… Это…

Зашёл в деревню, кругом тихо, / Кругом ночная тишина. / С её я домом поравнялся, / Она сидела у окна. / Она сидит и горько плачет, / Как будто хочет что сказать.

Я не помню дальше, чего он пел, но это у них был особый манер исполнения. [Смеётся.] Вот это я всё когда иду в своей деревне, я эту  песню, его вот эту вот – «Зашёл в деревню, кругом тихо»……... На гармошке ещё играл.

А мама какие песни.  Она всякие любила. И Анны Герман она любила песню «Когда цветут сады». «Один раз в год сады цветут…»

Они вот раньше песенники, все песни пели. Ну, мы тоже, когда своими компаниями собирались, когда телефонов не было, мы тоже всегда песни пели. Пускай у нас на гармошке никто не играл, а мы брали детские пианинки, детские игрушки, также, также все песни знали. Песенники вели.

Фантики, фантики у нас были, копили фантики, почтовые марки. Вот у меня братья альбом с почтовыми марками, а мы – фантики, песенники, моды, всё вот это вот. У нас интерес вот в этом был.

Интересно, я вот только вспомнила. Я правда, что вспомнила,  песенники там были. Какая тоже песня, у нас обязательно она в песеннике была. У кого её нет, мы переписывали…

[Песенники с иллюстрациями, с картинками, да?]

Да, да, да, иллюстрации. Какую-то там модницу приклеим, моду, или какую-нибудь открытку, что-нибудь вырежем. А если про собачку, про кошку что-то в песне, тоже что-нибудь такое найдём. Большие общие тетрадки были. Прятали.

Духи, тушь, помада и другие секреты истинной модницы. Спорт и оптимизм как главное подспорье бодрости духа. Старинная свадебная фотография с Украины. Звуки и краски демонстрации, не утратившие своей сочности со временем. Ещё несколько слов о женских радостях: лучше купить или лучше сшить новое платье? (01:15:11 – 01:27:18)

Вот у меня один раз тоже мама мне косметику… Тогда же не всегда разрешали краситься. В школу-то мы не красились. Коробочка была с косметикой. Не косметички, а просто коробочка.

Тени мне тогда моей сестры муж, на Щитках. Она ездила или, может быть, она занималась в Польше, или там куда-то, может, за границу. У них была «Польская мода» тогда, косметика была. Тени польские и духи польские. По-моему, они «Быть может» назывались. Или «Может быть». «Быть может», наверное.

Потом я тогда сухие тени, Миша мне подарил эти сухие тени. Украдочкой я красилась. Карандашики были, тушь была «Ленинград» с кисточкой с такой пластмассовой, очень стойкая. А глаза как красили красиво, ресницы особенно.

Это, значит, надо наложить небольшой слой вазелинчику, потом его припудрить, а потом уже этой тушью. И они такие утром были, такие насыщенные, как вот 3D сейчас делают. И мы их… Почему мы тушь берегли, чтобы не смывать каждый раз. Потом щёточкой мы расчасывали [прим.ред. – Имеется в виду расчёсывали.] их. [Смеётся.]

Вот тогда косметику, вот помаду вот, тени. Помню, мне открытку тоже Миша, где-то у меня ещё папка есть с этими, с открытками, подписал открытку на 8 марта или на день рождения: уменьшить свою косметику на 30%.

Вот эту коробочку мама у меня спрятала: с тенями, с тушью, с помадами, с духами. Я, конечно, забастовку устроила дома: «Есть не буду».

[Да?]

[Смеётся.] Всё такое. Да!

[Вернула?]

Да. А что делать-то? Есть не буду. Я не ела дома, уходила в другое место есть. Я дома не ела. [Смеётся.] Забастовка-то, она что за забастовка. Не есть так не есть. А я только дома не ела.

Да, тогда раньше и косметику тоже не достанешь хорошую-то. Крем «Балет», вот был тональный крем.

[А мама пользовалась косметикой?]

Губки подкрашивала, да, губки подкрашивала. Это вот я помню, да, губы подкрашивали. Но глаза-то?  Я и не помню, чтобы глаза красить. Пудриться да, губы красить, а так всё. Духи. Вот сестра-то у меня, Люся, она не так это, как вот я люблю. Это всё, причепуриться всегда. Как мне муж скажет, она в туалет не пойдёт, чтобы губы не накрасить. Женщина должна быть женщиной в первую очередь. Вот. Как я говорю: Денис, говорю, как я выгляжу, как я что? «Бабушка, хорошо». [Смеётся.]

[Очень хорошо вы выглядите.]

Да-да-да, я стараюсь, я стараюсь, чтобы не быть совсем… А то, думаю, приедет ко мне, скажет, какая-нибудь бабушка там в платочке. [Смеётся.]

Да? Я говорю: нет, я три дня и три ночи думаю: как же так, как, что, чего. Нет, думаю, нет, я… Хочется жить, конечно, да, под стать молодёжи, хочется. Чтобы не совсем… Я на велосипеде на работу езжу.

[Да?]

Да. Работа у меня рядышком, 15-20 минут, рядом. На велосипеде, вот всё, езжу на велосипеде на работу, тоже вот физически занимаюсь. Я вот человек такой.  Я оптимистка вообще-то. Я стараюсь, если поступает какая-то у тебя вот такая конкретная ситуация, надо её и решать.

[Ну да.]

[Фрагмент интервью 01:18:24 – 01:19:57 не публикуется.]

[А вот фотографию ещё какую-то я интересную нашла.]

А это Украина. Это там прислали у меня родственники. Родственники, где-то их тут фотография старинная-то была, муж с женой-то, крёстная-то моя. Вот он сам с Украины. Это вот его…

[Головной убор интересный.]

Головной убор, да, да-да-да-да, да, да. Это вот у них тут такие обычаи – свадьба, такие обычаи. Тут они у меня тоже, муж-то с женой-то были. Я их отложила. Наверное, все запутались. Они вместе стоят, он в сапогах-то. Нигде не встретилась?

[Нет, что-то не видела.]

А вот я ещё отложила тоже показать – Василий Романович, Любовь Ефимовна. Он сам с Украины, брата сюда тоже привёз. Этот…

[Фрагмент интервью 01:20:48 – 01:23:07 не публикуется.]

Праздники были, октябрьские были. Нам эти флажки надували, как говорят, эти, как их, шарики надували, флажки давали. Вот так же ходили на демонстрацию-то. Вот столько лет прошло, а так же вот и ходили на демонстрации. Подарки давали от завода, приходили с подарками.

[Какие были подарки?]

В бумажных пакетах. Конфеты, сладости – такие были подарки, сладости были. Тоже отец принесут, они пойдут...

Или вот как, скажем, на выборы ходили они – выборы были тоже в восьмой школе. Или мама [нрзб. – 01:23:46] Там тоже пайки-то давали.

[Фрагмент интервью 01:23:49 – 01:25:16 не публикуется.]

[Красивая какая у вас кофточка там, на той фотографии.]

Это платье.

[Это платье?]

На этой фотографии-то?

[Да.]

Вот у меня на это, в этом платьишке он-то меня и заприметил. На свадьбе-то.

[Да?]

[Смеётся.] Это платьишко-то, оно у меня и было такое, да туфельки красивые – он мне их застёгивал. А, это вот…

[Вот, вот, вот оно.]

А, да-да-да-да-да, это очень было тоже…

[Такое с цветами.]

Мы же шили платья\, да. Это платье было в пол. Оно тоже, значит, внизу белое было, а тут эти прям полностью такие, как вот что-то такое цветное, цветы типа таких…

[Это вы сшили сами?]

Это я не сама шила. Портниха была.

[А, портниха.]

А что-то… Да. Что-то могла. Так всё отдавали портнихе. Я говорю: «Какие балы, какие праздники – обязательно новое платье. Обязательно новое платье».

У нас же мода такая была. Материал покупали или привозили из Москвы, или вот мы часто ездили в Прибалтику. Было тогда доступно. В Ригу, в Скрунду– город, военный городок. Там очень хорошие вещи покупали.

[А портниха была где-то дома, просто по знакомым, или в ателье?]

На «Жилкооперации» жила. И в ателье. А так – на дому. На дому и побыстрее, и на руки деньги.

Соседка моя, тётя Таня Юфилева, она, по-моему, тоже сейчас жива. Она и пальто шила. Это в старом дворе. Она же в старом дворе была. Она сама работала в ателье, но на дом брала и так же шила.

И пальто шили, и платья\ шили, и платье для свадьбы шили, и всё это. Вот. Ходили, и костюмы тоже шили, всё. Раньше мода такая была. У нас ателье поэтому и работало, и работы было много.

Сейчас как-то стало… не так стало. Вязать, вязала я сама всё, дочери всякие костюмчики. Она у меня ходила…  Дочь всегда ходила одетая… Каждый день всё новенькое. Себе платья вязала, костюмы, юбки, это всё. Это сейчас уже носочки только вяжешь, потому что они выросли.  Никому никакие кофты, ни штаны не нужны.

Где была самая престижная парикмахерская в Выксе. О причёсках и маникюре в прошлом и сегодня (01:27:18 – 01:29:44)

[А вот какие-нибудь парикмахерские или салоны красоты, что-нибудь было такое?]

Мы вот раньше, у нас такая престижная была на Красных зорях. Самая такая вот она была престижная.

[Парикмахерская?]

У нас особо-то и не было. Да. Вот «Модный дворик» она называется. Сейчас  «Модный дворик», а раньше парикмахерская, вот она была.

[А какой номер дома там, не помните?]

Ольга Ивановна у нас 31… 33, наверное. Она прям в торце стоит, парикмахерская, «Модный дворик»-то. У них ещё филиал есть около 12 школы, тоже парикмахерская. Вот у нас престижная более была. А так…  Мужики стриглись – в баню пойдут, там подстригут их.  Так вот кто, как я, у нас вот самая была, больше я парикмахерских не знала.

[А женщины где стриглись?]

Вот я говорю…

[Вот там вот, да?]

В основном вот парикмахерская была, записывались даже. Да, да-да-да. Так вот больше таких вот я… Потом в микрорайоне уже, на Гоголя, напротив парка, там уже открылась. Там уже как бы он стал называться салон, что ли. Вот это там, да. Потом…

[Но это уже в какие годы, это уже [19]90е, нет?]

Нет, наверное, и в [19]80-х он, наверное, был.

[[19]80-е?]

В [19]80е уже даже, наверное. Там и маникюр, и прочее, завивки делали и всё. Но я туда очень мало ходила, потому что как-то не с руки было. В основном ходили сюда вот, на Красные зори. И хорошие мастера были. Сами ходили, причёски делали.

[Вы всё время к одному мастеру ходили или к разным?]

Это сейчас уже к одному. Это раньше у нас такого не было. К кому поставят, к тому и пойдёшь. Ну, как, в смысле как бы такого нет. Все вроде бы красиво работали. Это сейчас мы уже начинаем, выбираем своего мастера.

[А маникюр какой был модный? И где делали: дома сами или тоже там же в парикмахерской?]

Даже про других я не скажу, но в парикмахерской делали. Я думаю, наверное, так. Кто-то сам, может быть, делал, кто-то, может быть, и не делал…

[Но вы там, да, вы туда ходили?]

Туда ходила, да. Когда сама, когда туда, да. Сейчас у нас у каждого свой, я говорю, стилист-то есть. Уже к тому не пойду, пойду к этому, да?

Как у меня уже внуки тоже так же. У них уже тоже своё. Потому что уже к голове привыкает и знает, стрижка какая, и чтобы потом не плакать.

А то так постригут, что приходилось плакать и парик покупать. У меня потому что волосы такие, что они начинают завиваться, как у отца моего, кудрявые. Завиваться начинают во все стороны. Уши открытые, там завинтюшка, тут завинтюшка. Начинаешь водой брызгать, потом плакать начинаешь. Да ещё они поднимутся вверх, а я не люблю, когда короткие волосы. Женщина должна быть с волосами.

[Фрагмент интервью 01:29:44 – 01:31:03 не публикуется.]  

Ближние и дальние направления автостанции Выксы. Что покупали в Москве в Советское время (01:31:03 – 01:33:04)

[Показывает фотографии.] Вот в армию провожали. Это провожали в армию. Вот лысая голова моего двоюродного брата.

[А где это?]

Это всё на автостанции. Военкомат у нас был на автостанции.

[Это там, где сейчас площадь Металлургов, около музея?]

Да, да-да-да, с левой стороны. Там слева. Справа-то была автостанция – там пруд-то, а слева был военкомат. Вот, всё, это военкомат был. Провожали в армию.

[А куда можно было с этой автостанции уехать?]

Да куда можно, куда хочешь. В деревню, в деревню в основном. В Навашино.

[Это вот была раньше там главная автостанция, где она сейчас находится около завода?]

Да. Да-да-да, это автостанция была. Во все деревни туда уезжали. И в Мо\тмос [прим. – Мотмос – село в составе городского округа Выксы.] – во все. Автостанция была. У нас… И в Нижний [Новгород], наверное, автобус также ездил. И в Нижний, в Муром…

[А ездили, часто куда-нибудь ездили – в Москву ездили?]

Ой, ну а как же в Москву-то не ездить, как же мы в Москву-то не поедем. И автобусами, и поездами ездили, и… Получку получишь – раньше прямо с работы с ночной.

[Да?]

Вагоны-то же от нас уходили до Навашино, последним составом документы на состав собрали и…

[А, то есть вам было удобно – у вас как бы свой…]

В тепловозе, в тепловозе до Навашино…

[Свой вагон.]

Да, и с Навашино там уже на поезде.  Билеты уже у тебя всё заказано, всё. Конечно, и в Москву за продуктами ездили. Но зато привезёшь на 100 рублей…Ты тут и обуться, и одеться, и поесть привезёшь…

[А какие продукты покупали?]

В основном колбасу да мясо. И крупы покупали, и сгущёнку, и майонез. Даже в стеклянных баночках возили. В пакетиках-то уж потом и в стеклянных возили. Всё привозили. Все продукты.

[А где в Москве покупали в основном?]

Ой, я сейчас ничего не скажу. И на Кузнецком мосту. А потом вот ещё «Польская мода». Я знаю, в магазинах была, ездила. Юбку привезла, могу показать.

[Фрагмент интервью 01:33:04 – 01:34:22 не публикуется.]

Какие журналы нужно было покупать, чтобы успевать следить за модой в СССР (01:34:22 – 01:36:28)

Я всегда красиво одевалась, всегда. Я люблю, когда есть что одеть и чтобы со вкусом, да. Вот.

[А журналы вот с выкройками, «Бурда мода», они где продавались? Где вы их брали? Их можно было свободно купить?]

А их продавали, по-моему, Союзпечать.

[А, их везде можно было купить, да?]

Мне кажется, можно было купить, да. Магазины вот… Не то что где-то там.  Просто, по-моему, в Союзпечати, «Бурда». Может потом, кто специально, когда их часто, может быть, это выписывать можно было. Но мне кажется, мы покупали «Бурда» вот там вот, в Союзпечати.

[А были какие-нибудь в Выксе, какие-нибудь модницы, на которых вы равнялись и за которыми хотелось… Может быть, какие-нибудь…]

Ну, наверное, были…

[Фотомодели или модницы.]

Наверное, были. Кто-то был ведь, наверное, на кого-то же мы это самое, взглядывали.

[Но так, чтобы вот вспомнить, кто это…]

Нет.

[Нет?]

Нет-нет-нет. Конечно, модницы были. Вот у кого мама портниха если… Конечно, у ней уже там что-то, что-то она уже ей сшила. Вот это, может, так было.

А так, чтобы на кого-то там вот это , я вот… Ну, в основном по телевизору, наверное. Там где-нибудь, что-нибудь так. Или, может быть, так вот из журналов, действительно, вот. Может быть, из журнала.

Раньше какие журналы: «Работница», «Крестьянка», это же были… Там всегда для женщины были что-то, чтобы и выкройки можно было сделать, и платья\, и мода.

Мы просто этим увлекались, нам нравилось. Нравилось вот это вот самим себе что-то сделать. Во-первых, материал дешевле. Ой, материал дешевле, чем за шитьё. Да, шитьё-то дорого. Деньги заплати там, то за шовчик, то за это берут. Как-то берегли мамины-то. Вроде бы, когда сами работаешь, ещё как бы другое дело, а когда ещё тут только…

[Фрагмент интервью  01:36:28 – 01:37:28 не публикуется.]

Игра, в которую невозможно было остановиться играть. Как все вместе смотрели по телевизору поцелуи в фильмах, фигурное катание, футбол и хоккей (01:37:28 – 01:40:08)

Мы ещё раньше в лото любили играть.

[Лото?]

Вот лото. Это у нас вот двухэтажные дома же были, Островского, Суворова.

Четыре квартиры наверху, четыре квартиры внизу. Чердак был. Вот чердак, значит, мы второй этаж, чердак…

Я не знаю,  первый этаж вешали туда бельё сушить или нет, я не помню. Может, это первый этаж лазили. А мы вот, второй этаж, мы лазили.  У каждого там под своей квартирой были свои верёвки.

А потом в лото играть. Взрослые тоже собирались на нашей площадке.  Ну, примерно площадка-то большая, четыре квартиры так-то вот если, стол-то можно поставить. Потом кто к нам в квартиру. У нас трёхкомнатная квартира была, соседи. Ой, до одури, до одури играли, да.

[Да?]

Час ночи, двенадцать – ой, вот это вот азарт же, деньги на кону-то.

[На деньги, да, играли?]

Конечно. Карта там, сколько она была, копейка, что ли, или две копейки. Ну, в смысле первый низ-верх на картах-то. У меня до сих пор это лото-то есть.

Вот ещё с Денисом-то, может быть, и играли, а вот с маленьким-то ещё не играли в лото-то. Оно так затягивает, такой азарт, ой, в лото играть! Раньше собирались очень часто: и старшие, и младшие, и зятья, и кто дома – все тут в лото.

А у нас у первых появился телевизор. Значит, вот когда жили на Суворова. У брата друзья какой там фильм, какое там что,  придут смотреть. Нас в комнату набивалось! [Смеётся.]

Потом мамина двоюродная сестра или там какие-то ещё придут. В общем, всем хотелось телевизор.  Не все могли достать, купить. Вот, а тут телевизор появился, да фильм какой-то – ну, что ты.

Я помню, ещё один этот, Серёжка Ерёмин покойный, царствие ему небесное… Когда целуются где-нибудь кто в фильме, он так вот отворачивается, медленно вот так вот отворачивается.  Они стеснялись даже смотреть по телевизору, когда там целуются!

[Маленький был или просто…]

Взрослый.

[Взрослый, да? А.]

Взрослый – лет пятнадцать-шестнадцать, считай, вот такой он уже был. И так вот плавно отворачивается. Наши сейчас лупятся, ничего не отворачиваются. А тут даже по телевизору  и то, им как-то было неудобно.

Фигурное катание очень любили смотреть. Ой, переживали, и фигурное, а уж когда хоккей идёт… Ой-ой-ой, все крики, ор, и все смотрели, всей семьёй всё смотрим. Это мы любили.

Я до сих пор люблю футбол, хоккей. У меня вот этих никак не приучишь. А когда чего там, они уже знают… Бабушка смотрит, по телефону не звонить. Только им сообщения даю, как сыграли, какой матч, кто выиграл. Вот это время было очень интересное.

[Фрагмент интервью 01:40:08 – 01:42:17 не публикуется.]

Ностальгия по временам, когда на заводе можно было ходить в сауну. О чём поётся в частушках? (01:42:17 – 01:50:17)

А раньше часто вот и в сауну ходили. Вот ещё мы, Денис-то, уже попали в то время, что в завод нельзя было проходить.

А когда вот моя маленькая-то была. Ну, как маленькая… Она уже лет десять. Девять-то ей уже было. Она уже с нами посещала все эти сауны, ходила. Раньше и санки возьмём. На санки туда везём баночку компота, там картошки, там всякой продукции, чтобы покушать сварить. Всё там это мясо, того-другого, и едешь туда.

Ой, нас помногу туда собиралось. Там и дети в бассейне накупаются, и сами напаримся, накупаемся, насидимся, песен напоёмся. И домой едем чистые.

А сейчас туда не проберёшься, в завод. Да сейчас там и саун  уже нигде нету, ни в колёске нету. Всё понарушили. Все уже свои частные дома строят с бассейнами, с банями.

[Ну да.]

А раньше для человека, для рабочего было. Что в третьем трубном тоже мы ходили, даже после смены. Там договоришься: ага, свободно – свободно. Всё, ключи дают, мы идём с девчонками. Посидим, отдохнём, безо всяких тут мужиков, безо всяких этих – так вот одни прям. Очень есть что вспомнить про те времена давние.

[Какую-нибудь частушку всё-таки зачитайте. [Смеётся.] Даже… Даже если матерную, я думаю, что Денис уже все слова знает и так.]

Вот сейчас какую же вам вспомнить… Такую, чтобы уж не совсем:

Меня милый не целует – говорит, губастая. / Что же я тебя целую, филина глазастого? [Смеётся.]

На стене висят часы – тикают и тикают. / Хоть бы разик посмотреть, как ребята сикают. [Смеётся.]

Ну вот, что уж. Без матершины-то маленько нашла тут. Вспомнилось ещё. [Смеётся.]

[Фрагмент интервью 01:44:18 – 01:47:46 не публикуется.]

Были ли в Выксе знахари? О назойливых цыганах. Конфузы раннего рынка в Выксе. Что, где и как можно было купить в магазинах. Стабильная зарплата или жизнь от получки до получки? Путёвки и бесплатные билеты для железнодорожников (01:47:46 – 02:03:38)

[А как вообще с медициной было? Куда… Был же больничный городок, да? Там в основном все…]

Да. [нрзб. – 01:47:54] В основном туда, да. Я к ВМЗ-то не относилась – в больницу не ходила ВМЗ-то. Вот только поликлиника городская. Старались не особо-то к этим врачам…

[А к каким? Были какие-нибудь, может быть, нетрадиционные врачи или какие-нибудь?…]

Да какие?  Нет, нетрадиционных-то никаких не было, только что бабки какие-то там, которые что-то скажут, лапку привязать.

[Ходили, ходили к бабкам?]

Да было как-то по молодости. В Мотмос-то, что ли, к дядьке-то ездила к одному. Стараюсь я не это… А это что за листочек?

[Это то, что мы вам дали нарисовать, но вы не нарисовали.]

А, это не надо. Забери, пригодится.

[А какие-нибудь… А гадалки какие-нибудь?]

Нет, я это… Нет-нет-нет. Это всё шарлатаны, что цыгане там начнут приставать, это всё не то.

[А много было цыган?]

Ой, раньше много было цыган в Выксе. Цыгане были. У нас вот на улице цыгане живут. Ну, они как цыгане, они обрусевшие уже, считай, цыгане. Пускай они хоть свой цыганский знают, но маленько они… Листочек этот вот возьмёте ваш?

[Да, конечно. А чем они… То есть они просто… Они попрошайничают и гадают на улицах?]

Ну да, «дай погадаю, дай погадаю». А чем они занимались, цыгане-то? Они лошадей .держали у нас вот на улице тут. Какие у них лошади, у цыган-то, крепкие, красивые, здоровые были, ой. Ну, конечно, они их на продажу. Продавали, меняли или продавали. Какой цыган без лошади.

[А вот выксунские…]

Боялись мы как-то вот цыган, как-то боялись. Они потому что вот наговорят, иногда бывает такое, что что-то могут сказать… А потом думать начинаешь про это.

Вот скажет: «Я тебе скажу, там у тебя, может, кто… чего там они…» Надумаешь – живой, не живой там, а уже цыганка нагадала. До сих пор так же думаю.

Просто я стараюсь избегать вот это всё. Как все говорят, им надо в глаза смотреть, кто там от тебя что-то хочет. Это чтобы тебя не загипнотизировать или что-то. Вот так вот. Лучше не связываться с такими людьми и обходить их стороной.

[Да.]

И легче будет у тебя на душе, а то тут эта мнительность начнёт поступать.

Вареньица давай положу ещё?

[Не, я… Спасибо, я уже вот печеньку съела. А вот на выксунский рынок, ходили на него?]

Ну, как же на выксунский рынок не ходили! В пять утра. Убирать?

[Да.]

В пять утра уже даже ходили.

[Да?]

Потому что это не сейчас рынок-то, как раньше.

[А какой он был?]

Какой?  У нас всё привозное было. Что сапоги привезут…

[Надо было пораньше, чтобы успеть в очередь?]

Конечно, чтобы успеть купить сапоги. А то потом… У нас одна, помню, подруга купила один чёрный, а другой – коричневый. В пять утра приди ночью-то.

Иваново там или откуда-то привозили. Всё из-за реки в основном. Мерила один, а второпях-то… Дай-дай-дай-дай… Вот дали, она так вот… Это очень проблемно было купить.

Почему в Москву-то всё и ездили, покупали всё. Тут вообще ничего нельзя было. Потом Юбилейный магазин, тоже можно было купить, но это очередь мы какую выстаивали! То панталоны, то полотенца, то чего… Ведь стоишь, чуть ли… ой, не знаю от какого порога. Были, конечно, проблемы.

Но проблем как бы не было, когда  я работала. Вот железные дороги, мы ходили на базу. Что-то к свадьбе надо было купить, там зефир достать или вот это всё. Там, пожалуйста. Сыр или что-то, всё, пожалуйста, было. Дрожжи для самогончику, вина какого хорошего или что-то вот – это всё через базу было. На базах всё было.

У нас раньше кто жили – врачи, милиция, базисты. Вот это самые такие были. Потому что… И ещё станция обслуживания. Машины были, обслужить машину врачу – врач тебе без очереди зубы вставит или ещё что-нибудь сделает. И милиция так же откупит тебя. Тоже на базу приедешь, там всё тебе замажут.

[А на базе как договаривались? Сложно было договориться?]

Ну как сложно договориться?  Мы там были как… как свои люди на базу-то приходили. Мы же им вагоны сдавали.  Бывало, бой, бывало, порча, это всё можно было… Бумага выдержит. Это всё можно было сделать. Поэтому нам всегда были рады.

Скажут: «Обращайтесь, когда чего нужно». Вот и обращались, когда чего нужно.

Коляску я дочери там покупала тоже, импортную, когда уже вот начинались прогулочные коляски. Креплёная, так она у меня до сих пор лежит, эта коляска. С одной ручкой такая это, она устойчивая. Не то что там какие-то сейчас вот, проваливаются попы там или что-то. Впереди такие колёсики, четыре колёсика, и вот, складывающие коляску. Вот тогда тоже на базе я покупала. Кукольную коляску я покупала тоже импортную на базе.

Мебель какую-то себе тоже надо было достать. Тоже привозили.

А здесь надо записываться было. Мебельный магазин был на рынке, он один был тогда. Вот у меня отец тогда… Вот эта стенка, сейчас что пока ещё у вас-то, в квартире-то, тоже тогда отец за 3000, по-моему, покупали, тоже как участнику войны.

Тогда тоже не всегда всё купишь. Тем не менее, всё равно всё было. Столы накрывали, и раздетыми никто не ходил. И пальто на выход было, и на работу пальто, и сапоги также.

[А машины у многих были? У вас не было?]

Нет, у нас не было. У нас машин не было.  У нас только у отца велосипед. [Смеётся.] Не у всех.

Были там у кого-то там, ну, может, он военный был – у него машинка какая-то недорогая. И тут вот, когда, помню, в деревне тоже... Тут по перечёту знали, кто к кому на машине приехал. Все жили одинаково: мопед, у кого ещё мопед, мотоцикл, велосипеды.

Это сейчас это всё – по две машины. Машин не было. Мотоцикл вот у меня у брата был, с люлькой мотоцикл. Я всегда боялась. Я боялась почему-то вот мотоциклом. Во-первых, когда едешь сзади, не видишь ничего – боишься. А в люльке тоже – она как бы люлька на одном колесе.

[А можно ли вообще сказать, что раньше в Выксе жили как-то плохо, не было у кого-то достатка? Или всё было спокойно?]

Нет, по-разному. Конечно, Денис, я говорю: кто работал в заводе, вот они действительно… Там как бы стабильность, завод. Там и материальную помощь выписывали. А то здесь…  Здесь кто ведь где работал. Ну, кто какой… Кто как каким… Вот есть огород или сад – подспорье будет, кто какая хозяйка.

Кто-то, значит, что-то спустит… Как вот, я знаю, у нас одна до получки… там ведь тоже получку, бывало, задерживали, на работе-то. Отоваривались, допустим, вот, получили. Пошли мы там, купили масла постного две бутылки, когда можно было одну, консервы там купили, крупы купили, вот это купили.

Мы запасали всё в холодильник, что-то чего-то вот. Допустим, вот уже что-то поджимает, не занимать… Ты открываешь хоть банку, того же супа сваришь, да, хоть с консервой  или там вот каши какой, макароны там с тушёнкой. Вот это всё как-то, запасы держали.

А другие купят колбасы батон с хлебом, любительской. Вот я знаю, такие тоже были. А  потом, через два-три дня мы ему говорим: «Ты только зарплату получил – у тебя где деньги-то?» Нету, всё, нету. Вот он колбасу эту-то за день съел. А ты же бы купил там мясо, то есть да, хотя бы мясо – щей наварил или что-то вот, и то выгодней. Колбасу – это так вот, колбаса – баловство.

Надо уметь ещё жить: от получки до получки дотянуть. А мы так вот умудрялись.  Забивали холодильники, а потом уже знали, что мы можем это взять. Хоть размороженный, хоть какой, хоть что-то. И у нас, опять-таки, какая-то копеечка сэкономливалась. На что-то должны, могли отложить.

Бывало, и месяца два не давали зарплату. Нам зарплату чем давать. Нам, железные дороги, нам, кроме денег, ничем не дашь.

[А путёвки в дома отдыха давали, ездили?]

Меня в 2000, 2000, по-моему, в 2000 году я ездила в Киров,  была бесплатная путёвка. Можно было пользоваться, но почему-то я вот…

У меня и билет бесплатный тоже есть раз в год, в местном направлении, либо в прямом. Это как в местном: по Горьковской железной дороге. А в прямом – это можно по России. В пределы любой точки России на железную дорогу. До сих пор он сохранился, эта льгота.

[Пользуетесь?]

Сейчас нет.

[Фрагмент интервью  01:56:57 – 02:02:59 не публикуется.]

Сколько у нас вот тоже… Один мужчина, дядя Лёня, дядя Лёня Калинин, по-моему, дядя Лёша Калинин  ушёл, наверное, уж пять лет будет, ушёл за газетами. Газеты он брал это всё на Молотова, магазин «Пингвин».

Сейчас «Хлеб», что ли, он там называется. Газеты там были бесплатные. Ну, как в магазинах положат стопку-то. А он всё ходил. Привезёт, с автобуса сойдёт, привезёт  и раздаёт нам тут. Я иду – он мне даст, ты идёшь – он тебе даст, другому, третьему даст.

И вот он пришёл в магазин, а ему охранник говорит: «А нам ещё газеты не привозили». Ну, он приехал попозже – и больше не пришёл. Вот уже пять лет. Его нигде ни в живых, ни в мёртвых. Может машина где сшибла, куда-нибудь свезли, скинули дядьку, старичка.

[Фрагмент интервью 02:03:38 – 02:06:28 не публикуется.]