Освоение Москвы приезжими. Москвичи о диалекте. Конец 1950-х
Ну, наверно, надо сказать, э… что я не москвич, родился я в городе Вязники Владимирской области. Но, естественно, поскольку мать тогда жила в Москве, родился-то родился, но грудное вскармливание меня происходило в Москве, а в возрасте года я опять уехал в Вязники и там, значит, жил до шести лет, там, в общем-то, выучил русский язык в том виде, в каком там говорят. Это… я не знаю, насколько вашим целям это интересно. Но, естественно, в Москву я приехал, окая. Окая, ну и там какая-то специфическая лексика была. ‹…› При появлении кота я начинаю использовать один неправильный глагол — «уцарапить» [= «оцарапать»]. Вот, хотя вот в других таких словах я… тут и морфология другая, и вот это начальное «у» вместо «о». В других словах… Я из «угурца» [= «огурца»] давно изжил это «у», ну в детстве, видимо; вот из «уцарапить»… Ну, есть другие какие-то там мелочи. Вот. Но в принципе я считаюсь носителем московского варианта литературного языка. Но что меня вот уже как лингвиста удивляет — я не помню, чтоб мне кто-то когда-то указывал на то, что я там как-то неправильно говорю, или по-деревенски говорю…
[Даже во дворе дети не дразнили?]
Абсолютно. Не то что не дразнили, никто про это не указывал. Кроме директора школы, когда из простой школы наша школа стала английской специальной, это после третьего класса произошло, тогда… А я был, вообще говоря, микрорайонный ребёнок.
[Что значит «микрорайонный»?]
Ну, при школе. ‹…› Просто это была ближайшая ко мне школа, и просто так меня по каким-то формальным основаниям нельзя было выгнать. И, как отец, который… которого к директору вызывали, как отец сказал, что директорша сказала: «Пусть сначала русский язык выучит». Вот. Но кроме вот этого высказывания… Хотя я думаю, что в третьем классе я уже, наверно, не окал. Это, наверно, было воспоминание от каких-то первых классов и, конечно, не от директора, потому что с директором я редко разговаривал. Особенно в начальной школе.
Барак (ул. Прянишникова): быт, соседи. Река Жабенка. Плотина на р. Жабенке. Большой Академический пруд. Тимирязевская сельскохозяйственная академия (ТСХА). ВИУА. Опытное поле ТСХА. Конец 1950-х
Значит, жили мы по адресу улица Прянишникова, барак 2. Значит, там дома отдельно нумеровались, и было два барака, значит, вот… ну наш где-то был на улице Прянишникова дом 2, а наш был барак 2. Сейчас это привязать к местности довольно сложно. Нет, не очень сложно, значит, улица Прянишникова, она идет ну, от плотины, так это место называется, там, где на реке Жабенке устроена плотина и образовался Большой Академический пруд. Вот, ну это всё район Тимирязевской академии. И вот в то время по правой стороне там была пожарная команда, потом дальше был… была метеостанция. А по левой стороне, вот там, где метеостанции, там уже начиналось просто поле. Это поле принадлежало Тимирязевской академии, чего-то там такое сеяли опытное, а мы, естественно, там если кукурузу посеяли, за кукурузой лазили. Вот. Так, чтобы… никаких особо привлекательных там растительных богатств не было в нашей части. Там плодово-ягодная была станция, но это от меня далеко, от моего детства. Зато зимой там катались на лыжах, и видно было, что вот это поле, оно простиралось до Октябрьской железной дороги, и там после платформы Петровско-Разумовская там небольшая насыпь. Это сейчас она мне кажется небольшой, а раньше туда вот на лыжах дойти там, в 6–7 лет, в 8, дойти на лыжах до туда ну и там с этой горки, с насыпи, покататься, это было такое любимое зимнее развлечение. Значит, барак у нас был… с удобствами. То есть там был водопровод и туалет, канализация в самом бараке. Там был устроен… ну, система такая коридорная… но вход в коридор был, скажем так, с середины дома, а вот в правой его… ‹…› с торца барака с одного, там была отдельная, так сказать, квартира, там Беловы жили, и ещё один вход был в ещё одну такую… Ну, квартирой это не назовешь, вот, там Поддымовы жили, а все остальные жили вот в общей коридорной системе. Сколько там комнат было? Ну, комнат 8, наверно. Значит, коридор заканчивался общей кухней. Ну, коридор был довольно широкий, ну, метра полтора, наверно. Налево-направо двери, вот, в торце кухня, а… кухня, так сказать, распространялась в левую сторону от коридора, а в правую там был умывальник, за которым были мужской и женский туалеты. Надо сказать, у этого туалет была одна такая экзотическая особенность. Про женский не знаю, но в мужском всё время стояла вода. Ну, она такая полувода, полувода-полумоча. Вот. Ну, может быть, не всё время, можно было там… к одному очку пройти было проще, а вот около другого по дороге как раз часто бывала вода.
[А там дырка была в полу?]
Не, унитаз. Не, унитаз стоял, да, там была канализация, не выгребная яма. ‹…› Вокруг барака… ну, так сказать, площадь перед входом там, это была… такое игровое место для ребят, там большая, большая была территория. Он так немножко в глубине стоял. Видимо, барак был привязан как-то к Тимирязевской академии, поскольку и поле было академическое, вот. Но народ там жил разный.
Ну опять же ребёнком не очень понимаешь, кто где работает, что как, вот. Но мы жили в комнате дяди Пети. Дядя Петя это значит отцов брат, он работал столяром в столярной мастерской ТСХА [Тимирязевская сельскохозяйственная академия]. Но он жил там у тёти Тани. Расписаны они, кажется, тогда не были. Вот. Ну там чуть-чуть подальше там тоже был такой домик, где дядя Петя жил. Вот. Ну, сначала отца туда пустил, потом, значит… А мать, естественно, сначала в общежитии жила. Она в ТСХА училась. ‹…› В 48-м, когда отец демобилизовался, они… ну, может, в начале 49-го они расписались, вот. Мать в 49-м закончила академию и вот уже, так сказать, прописалась к мужу. Вот, ну и вот в этой 9-метровый комнате мы втроём и жили. Ну что? Вообще детям, конечно, это большое удовольствие. Ну, летом, конечно, в основном на улице вся жизнь происходила детская, а зимой… Ну вот помню, как там Новый год все встречают. Ну там, значит, ну, возня какая-то по коридору. Потому что с взрослыми не очень интересно сидеть там за столом, ну, а ребятишки все вот в коридор на кухне, там резвятся.
[В смысле дети из барака?]
Ну из барака.
[А соседние, с соседями?]
А соседей там практически… Там… Нет, в бараке, конечно, только свои. Нет, кто-то может в гости прийти.
[Второй барак же стоял?]
Второго… Первый барак — я даже не знаю, где он был. Он где-то… он где-то дальше на опытном поле, видимо, дальше за этой самой, за метеостанцией. Не знаю, где был первый барак. И, может быть, его уже и не было. Просто… В общем, про Прянишникова, барак 1 я ничего не знаю. А что там было, там рядом была… ВИУА, это Всесоюзный институт агротехники и живо… В общем, какое-то такое сельскохозяйственного типа научное заведение, вот. Рядом была детская поликлиника, через улицу Прянишникова от нас была бензоколонка. Вот, ну там за… за пожаркой были жилые дома, там как раз люди жили, и пацаны там, ну, пацанов кого-то там тоже знал. Вот, так… вот такого двора, так сказать, не было. Вот. Ну… что из барачной жизни? Взрослым — взрослым, конечно, это невеселая была жизнь. Помню, отец купил галоши новые, ну и… галоши обычно оставляли в коридоре, и он, кажется, он их просто там поставил, купивши новые галоши. Новых галош сразу не стало. Может быть, он один раз сходил, вот, хотя вроде все свои. Потом большое было такое важное занятие — это делить газ. Там был газовый счётчик, вот. Электроэнергию — у каждый комнаты был… в комнате был у каждого свой счётчик, а газ — был общий счетчик на кухне, делёж газа — это такая ругань, у кого сколько гостей было. Вот. Но делили на проживающих, но поскольку проживающих в разное время разное количество было, приехали к кому-то из деревни, скажем… «А как же?…" Или… В 9-метровой комнате втроём — это, в общем, вольготно. А вот мой до сих пор приятель Мишка Власов — они жили, значит, он с матерью и отцом, бабка — это уже четверо — и еще там был, вот как к ним входишь, тут была отгородка, за которой там топчан был, ну и еще полметра вот в отгородке до топчана. Там молодая пара жила. Это то ли племянники они были кому-то, то ли дяде Васе, то ли тёте Марусе. ‹…› Ну, а так вообще жили дружно, весело, с детской точки зрения, и вот там один столяр, который с дядей Петей работал, тоже там жил, Андреянов. И, скажем, когда с Мишкой пошли в первый класс, а мы с Мишкой были одногодки. Вот, и… Остальные там пацаны кто был постарше на год, кто был помоложе на год, а вот мы с Мишкой вдвоём пошли в первый класс. Вот, значит, нам по такой указке было сделано… Ну столяр, столяр подарил нам к первому сентября по указке. Ну, правда, непонятно, чего с такой указкой было в первом классе делать ‹…›, ну, сантиметров 60 в ней точно было. И учительнице такая укладка нужна, а детям такая указка не очень нужна. Ну, была там одна бабка такая, выжившая из ума, которая… очень не любила, когда продукты пропадают, и если находила… ну, там на кухне… А, помойные ведра стояли при входе в каждую комнату в коридоре. Но если она… а, на кухне тоже были. Ну вот, у Андреяновых, у них вход был с кухни у них там стояло. И в общем, эта бабка, если видела какой-нибудь выброшен ценный продукт, она шла и в первую попавшуюся кастрюлю, которая на кухне варилась, она его клала для наваристости. Вот. Ну, знаете, селедочный хребет, там я не знаю, в молочную лапшу… ‹…› Ну, картофельные очистки могла кому… кому-нибудь положить, но, поскольку на кухне обычно что-то крутился, то ей редко удавалось такой подвиг совершить. И… Но иногда это кончалось скандалом.
[А вот дележ газа — там велся какой-то учет, или это всё выясняли просто?]
Нет. Нет. Кто был старший по газу, я не знаю, ну был старший по газу. Вот старший по электричеству был там, и… ну это я не только из собственных воспоминаний, сколько потом отец не раз вспоминал. Счётчики-то, был общий счетчик, естественно, и счетчики были в комнатах. И в его [старшего по электричеству] обязанности входило, чтобы правильно… А, ведь надо же было поделить общий свет, вот в чём дело. Значит, там на какое-то число там ходил проверял, у кого сколько, какие показания, чтобы потом общий свет поделить поровну. Вот, но у него было такое особое свойство. Он… Отец говорит: стоит с бутылкой прийти, как он приходит… выглядит, говорит, вот как бутылка на столе — он приходит счётчик, показания снимать, проверять, ну, говорит, ему наливаешь, естественно, вот. Нюх был такой. ‹…› Вот, пожалуй, дядю Андрея Власова надо [вспомнить]. Ну, это брат Мишкиного отца, ну, у него двое было сыновей, один постарше, наверно, другой помладше. Ну, он сильно был пораненный, и… В детстве даже было как-то смешно… Ну, коридор-то, естественно, грязный, а он обычно сидел… ну, в комнате не курили, а он сидел на своем помойной ведре, там курил около комнаты, вот, в носках. И в сортир ходил в носках. Ну, в общем, им довольно быстро дали квартиру, наверно, в 58-м году ‹…› Дядя Андрей Власов — я потом только узнал, — ну, совершенно как-то не кичился… Он был первым кавалером ордена Славы трёх степеней, который получил третью степень. Вот, и я это узнал уже сильно позже, там в «Вечерней Москве» писали. Вот, но дядя Андрей тогда покойный уже давно был, Мишке звоню ‹…› говорю: так и так… Он говорит: «Ну, а ты чего, не знал, что ли?» Я говорю: «Знал, что кавалер ордена Славы». Он говорит: «Я тоже как-то тоже не сразу узнал, что он первую, вторую, третью Славу получил». Вот, так что… ну, в общем, недолго он прожил. ‹…› Но и он получил вот отдельную квартиру именно как кавалер ордена Славы трёх степеней. А еще тогда это как-то котировалось.
Михалковский тупик. Горелый дом. Огороды, палисадники. Конец 1950-х — начало 1960-х
[А вы где получили квартиру?]
А мы получили комнату за выездом на Михалковском тупике. Это… Сейчас Михалковского тупика нет. Это от Михалковской улицы он отходил ‹…› в сторону Коптева, условно говоря, ну, до Коптева, конечно, не доходил. Вот, кончался он таким так называемым Горелым домом. ‹…› Ну такой двухэтажный дом коридорной системы, а Горелым он назывался, потому что там пожар когда-то был. Вот, но пожар, видимо, несильный, и поэтому… Ну, в общем, дом не сгорел. Зато перед Горелым домом вот, собственно, тупик наш кончался… не знаю, как сказать, это что-то среднее между очень большой лужей и очень маленьким прудиком. Вот, вода там никогда не просыхала, вот, а за ним стоял Горелый дом, он уже там по перпендикулярной улица числился. В общем, наш был тупик. Там мы получили огромную комнату 25 метров.
[А дом был какого типа?]
Дом был — сейчас скажу, это дом был построен немцами для собственных нужд — немцами, которые строили Московскую окружную железную дорогу. Вот. И до революции продали… ну, ну это был казённый, ‹…› нет, не казённый, а вот этой компании, может быть, которая строила железную дорогу окружную, которая сейчас называется как — МЦК? Вот, ну там как раз железная дорога-то недалеко.
[И там тоже были коммуналки?]
Сейчас расскажу. Значит, потом этот дом, значит, до революции еще купило семейство Рейнботов, тоже немцы, и он был… видимо, переделан потому что… перестроен, потому что он был перестроен на коридорную систему. Там был полуподвальный этаж и первый этаж. Высокий первый этаж. Такой высокий, что там надо сообразить, потолки-то там вообще были высокие, наверно, метра три с чем-то, думаю, что метра три с половиной. ‹…› Но вот с этого первого этажа был, ну вот в угловой комнате там был балкон, такой большой балкон. Там профессор Грацианский жил, он профессор географии в МИИТе был. Ну вот, значит, сейчас тогда про саму архитектуру дома. Как вот в дом заходишь, там лестница вниз, лестница вверх, ну и коридоры — они вправо уходили, и в конце опять же коридоры также лестницами сообщались, вот. А вот когда ты поднялся по лестнице, тут такое большое, ну, как бы прихожая, а дальше начинался коридор, и налево-направо там были двери. ‹…› И вот, естественно, кто-то получал по тем или иным обстоятельствам квартиру, ну и за выездом давали. Вот мы там получили за выездом…
[Я перебью, что такое выезд?]
Ну, выезд — это когда кто-то выехал, ‹…› дали квартиру за выездом, то есть там были… жили люди. Не квартиру — комнату. Комната освободилась, и вот мы получили комнату за выездом. Вот. Ну, ремонт там сначала делали, обои клеили — это мы ещё из барака… ну там непонятно даже как, можно считать, что одна трамвайная остановка, но до остановки «ТСХА» от барака надо дойти, а тут от остановки «Плотина» надо было до Михайловского тупика тоже дойти. ‹…› Улица Матроса Железняка там в основном вот по этой территории проходит. Тогда там были деревянные домушки побольше, поменьше, одноэтажные, двухэтажные, вот. Ну и огороды, садики. Нам за выездом достался прямо у нас под окнами такой небольшой садик, но я не знаю, сколько там, может, сотки полторы, и небольшой огородик, который, значит, когда вот к этим огородам идёшь, там проход между заборами, и вот тут огород одних, тут огород других, вот, садик в одном месте, отец там сарай сразу поставил.
[В этом садике?]
Да.
[Это под окнами было?]
Под окнами. Под окнами, ну как, в принципе можно было из нашего окна вылети в наш садик. Он примыкал к нашему…
[А эти садики, они не огораживались?]
Огораживались. Огораживались, но от дома-то не надо его огораживать, там мимо дома идёшь, и там вот калитка — это наш садик, а по дороге пойдёшь — то справа калитка там, не помню, чей садик. Тогда-то знал, конечно. А огород — ну это там когда из дома вышел, надо дом не обходить, а так идти, чуть-чуть направо, и там был наш огородик. Вот, так что… Сортир был на улице, значит, вода была на колонке, ну, до колонки там ещё не очень далеко, но она не около, она на самом Михалковском тупике стояла. А, а к дому-то как раз через огороды вела дорожка, шлаком посыпанная, и у меня до сих пор имеются, так сказать, отметина, татуировка на колене, когда я там чего-то бежал там, упал и шлак остался, вот такая синяя полоска.
[А про историю дома, про немцев — это уже тогда знали или потом в интернете всё читалось?]
Не, какой интернет, ты что? ‹…› Все знают. Во-первых, там две семьи Рейнботов жило.
[Которые строили?]
Не которые строили, а которые у них купили. Вот сейчас мне было бы интересно узнать, как эти Рейнботы, будучи немцами, оказались в своем доме. Вот тем не менее… Одни жили в полуподвале, а одни жили на основном этаже.
Улица Прянишникова — район ТСХА. Район Плотина. Михалковский тупик. Выселки. Тимирязевский парк, грот. Конец 1950-х — начало 1960-х
[Вот этот район, вот где был этот новый дом полученный, вот он вообще осознавался как целый район или микрорайон, где у него были границы, как вы это считали?]
Ой… Ну вот барак — это, конечно, район иначе, как ТСХА не назывался. Вот, и вообще улица Прянишникова, она и была вся ТСХА. Вообще думаю, что это называлось «Плотина». Больше никак не назовёшь. ‹…› Вот где, где был район Плотина, где сейчас кинотеатр «Байкал», скажем… Ну, Плотина, конечно, тоже имела свои подразделения и, по-видимому… Ну кто где жил… Ну, мы, конечно, были из тупика, а ну… главная до сих пор целая артерия — это Большая Академическая улица, которая пересекает вот… она пересекает Плотину, пока Плотина была, и, значит, если вот со стороны Войковской, то направо улица Прянишникова идёт, а налево идёт Михалковская улица. А мы от Михалковской улицы, мы, так сказать, Михалковский тупик — он параллельно Большой Академической, а между Михалковским тупиком и Большой Академической была улица Выселки. Ну, кто там жил — те, конечно, на Выселках. Выселки… могу ошибаться, надо проверить. Кажется, крестьяне деревни Выселки обнаружили утонутое тело, которое потом Достоевский в «Бесах» описал. Вот. Кокнули-то студента в гроте Тимирязевского парка. А в гроте Тимирязевского парка до войны было питейное, распивочной заведение. А вот… ну это я знаю еще от старших товарищей, от отца. От дяди Пети. А просто столярка, она там рядом была, и отец чуть-чуть успел поработать там тоже, к брату приехал. Ну, не знаю, сколько он там работал, когда… в 39-м его призвали, а он… в 38-м приехал… ну, не больше года.
Освоение Москвы приезжими. Конец 1930-х
Вот, но зато могу рассказать ‹…› как отец приехал в Москву [не позднее 1939 г.].
[Вообще они считались москвичами?]
Ох… «Москвичами» автомобили считались! Что значит — считались москвичами?
[Ну вот что есть приезжие, деревенские, а ты живешь в Москве — ты москвич. Или там владимирские…]
Это, знаешь… Нет, ну, конечно, отец, конечно, был тамбовский, и дядя Петя. Ну и там кто с Тамбовщины приехал — те тамбовские, конечно. Не было идеи «москвич — не москвич». Просто не было. Понаехавших тогда тоже не было.
[Не расшифровано: 00:38:20—00:39:32 информант разговаривал с таксистом-таджиком из Самарканда, который сказал, что в Самарканде раньше были одни таджики, а теперь одни узбеки — понаехавшие.]
Значит, как отец рассказывал. Как приехал он на Казанский вокзал, народу — тьма вообще! ‹…› Это дело было летом, когда он приехал, точно. Как тут Петьку искать? Адрес есть. Он у кого-то спросил — говорит: «Не знаю». «Да, это всё с вокзала идут. Ну, Петька с работы пойдёт, тут место-то такое бойкое, он же мимо не пройдёт». Сел на сундучок… Вот ты спрашиваешь — москвич, конечно. Ждал до вечера. Дождался — Петьки нет, пошёл Петьку искать. Нашёл. Ну, оттуда 50-й трамвай ходил прям до нас, на нём. Вот, вот я надеюсь, там бюст Тимирязева сохранился, там как раз был круг 50-го трамвая, там небольшой скверик с бюстом Тимирязева.
Грот Тимирязевского парка. Конец 1950-х — начало 1960-х
[А вот информация о том, что в гроте Тимирязевской академии убили этого студента, это было общее знание?]
Ну, насколько общее, не знаю. Ну, в общем, знал ли я, когда там жил, что там кого-то убили? Думаю, что нет. Достоевского тогда не очень читали. Вот, этот самый серый, такой сероватый десятитомник Достоевского… вышел уже, да, году в 56-м, наверно, начал выходить, вот, в 57-м. Вот значит, а грот — это было место для катания на лыжах. Внутри там, конечно… он как бы решётками забран железными, чтобы туда не лазили, но тем не менее туда… эти решётки были все сломаны, их никто не возобновлял, и там был такой природный сортир. Вот. Зимой и летом. Идеи зайти в грот без особой нужды — я думаю, что я туда один раз заходил из любопытства, смотрел чё и как… Вот, а так катались с него.
[Не расшифровано: 00:43:18—00:44:16]
Михалковский тупик. Покупка собаки. Конец 1950-х
А может быть, этот сарай нам тоже достался, вот я говорю, отец сарай сделал, может быть, он его только поправлял, ‹…› скорей всего, он его просто заново сделал. Вот. Потом как-то на 9-е мая, которое тогда праздником не было, вот, но, естественно, те кто войну прошёл, отмечали. Отец шёл с работы выпимши — это, ну, наверно, да, как раз 9-е мая 59-го года. Вот. Пришёл с собакой. Ну, с собачонком, со щенком. Ребята говорят там какие-то го[ворят]: «Дяденька, купи, а то мы её съедим» — или там что-то такое. В общем, дяденька купил собачку, за трёшницу старыми деньгами. То есть после 61-года это было 30 копеек. Вот. Собаку назвали Верный, сделали ей конуру, и Верный там с нами жил. ‹…› В садике.
Михалковский тупик. Сады. Подростковые компании. Соседи: стиляга, сумасшедшая студентка. Убийство. Большая Академическая улица. Застройка Выселок новыми домами. Магазин рядом с кинотеатром «Байкал». 1950-х — начало 1960-х
А, вот в соседском садике — там хоро-ошая груша была. ‹…› И это не нашего дома был садик, это другого дома был садик. Но груши очень вкусные были.
[Воровать лазили?]
Ну конечно.
[А вообще всякие подростковые тусовки имели место, и кто туда входил — из вашего дома, или из соседних тоже, или района?]
Ну… Вообще тогда детворы-то полно было. И вот в таком раннем подростковом возрасте обычно тусовались, как сейчас говорят, с ровесниками. Ну вот у меня было два одногодка, вот там Игорь Расторгуев и Лёвка Халиф, вот. Ну с ними. Обычно дружил… Ну… в карты играть втроём, может быть, и неинтересно или там ещё что-то… в карты играть — через дорогу. У нас был дом 18, значит, по нечетной стороне там был такой двухэтажный дом большой вот. Не помню, сейчас уже к кому мы там ходили в карты играть. Там уже собиралась такая тусовка, кому 9, кому 10, кому 12.
[Это по домам было или во дворе?]
Ну во дворе играли, и, ну, зависит от погоды. ‹…› Там стиляга у нас один был. Витька Хмызин. Ну, все знали, что он стиляга, он ходил в этих самых, в этих… кок такой себе делал, ходил в узких брючках. Вот. Ну, поскольку это совершенно другой возраст, ему, ну, может, 18 было, может, 20. Вот. Так что про него я ничего не могу сказать. Там была у нас одна студентка заведения, как оно называется, Мориса Тореза, тогда, наверно, так же называлось, иняза, в общем. Какого курса — ну там лет 18–19, она была совершенно сумасшедшая. А, да, ещё вот, как я сказал, вот там где входишь, был такой большой… не знаю, прихожая или не прихожая, и оттуда… там же была лестница на чердак, на чердаке бельё вешали сушить. ‹…› Если дождь, то там вешали сушить. А так зимой… так что доже, зимой даже лучше на улице сушить, чем летом. Ну, в общем, она ходила на чердак смотреть погоду. Это была её главная такая странность до тех пор, пока она не зарубила мать топором. Ну, детали, поскольку они вдвоём с матерью жили, соседняя комната с нашей, детали, конечно, были неизвестны, ну там они сели завтракать, вот. Ну, топор, естественно, в каждом доме был, потому что печку-то надо топить… Да, там печное отопление было. Вот. У меня где-то есть талоны Мосгортоп на один где-то, скажем, кубометр дров или два кубометра дров, не помню. Вот. Ну и, значит, как соседи говорили, значит, они сели завтракать… но что там от следствия, естественно, соседи -следователь всех опрашивал, а, значит, открылось дело — она пошла на колонку мыть топор. Вот, и там… ну и на колонку всё время люди ходят, и там [это увидели люди] не из нашего дома. Это, вот если я правильно помню, там колонка была… значит, сейчас я скажу, напротив… ну, наш дом, я сказал, как, там дорога была, такая дорожка до… до Михалковского тупика, а по той стороне дома стояли ближе к… ну, к проезжей части, если она проезжая. Значит, тут вот был такой двухэтажный большой, дом, а… а потом, наверно, следующей был, где… около которого стояла колонка. Может быть, там ещё один был маленький домик. А около колонки, просто я знаю, там Юрка Рейн [позже было уточнено: на самом деле Райн]. Ну вот ты спрашиваешь, как тусовались. Ну вот Юрка Рейн, он тоже наш ровесник был, вот с ним тоже дружили. Значит, следующий дом по нашей стороне — там жил один такой, Кузей звали. Ну, или ровесник, или на год постарше. Ну, он не Кузьма был, а то ли Кузьмин, то ли Кузнецов, Кузя, в общем. Ну вот тоже с ним дружили. С Кузей я… у Кузи в первый раз курил. Вот.
[А с другими районами, с другими улицами не враждовали?]
В 10 лет? Это позже. ‹…› Дальше имеется школа, естественно… вот сейчас вот я — по начальной школе Мишка Власов из одного барака, потом там вот около пожарки трое ребят из нашего класса жило: Валерка Балыкин, Мишка Пронин и Сашка Бублик по кличке Хрыч. Хрыч он был потому, что он был второгодник, второгодник он был не от дурости, а он там чего-то много болел, и, значит, он уже в первом классе был второй раз. Вот. Это всё мои друзья по микрорайону, по первому микрорайону. Ну и потом мы общались, вот когда я на Тупик [= Михалковский тупик] уехал. Ну, там всё близко и, поскольку в одной школе там оставались вот до 3-го класса, то есть вот 8-й, 9-й, 10-й класс ‹…› Потом как раз когда вот наш третий класс кончился, там в Лихоборах построили новую школу, и существенная часть народу туда ушла, вот, она была восьмилетка. Тогда уже и восьмилетки ввели. А может быть, восьмилетки ещё через год ввели ‹…› Ну, естественно, с этими ребятами как-то, с одноклассниками, так и сяк общались, вот. Потом уже Выселки начали раньше, чем нас, ломать, и там на Выселках построили пятиэтажные дома. ‹…› Эти пятиэтажные дома по Большой Академической построили, хрущобы. Ну и вот, где, скажем, Витька Низов, такой одноклассник, тоже мой, жил до того, как в эти пятиэтажки… Там же где-то. Но он уже жил вот в пятиэтажном таком панельном доме, с Витькой Низовым мы были большие приятели, вот, он тоже в английской школе ненадолго остался. Вот, потом из-за сложности процесса ушёл класса после 6-го. Вот. Шурик Гришин например, вот одноклассники действительно. Шурик Гришин жил ровно… и Колька Крупнов по прозванию Пше\ничка [позже было объяснено: прозвище дано из-за фамилии (ср. «крупа — пшеница»); его звали также Крупа и Пшено]. Они жили вот в точности в том, на том месте, где кинотеатр «Байкал», даже чуть ближе к Большой Академической, там ровно на углу там была такая торговая точка закруглённая по углу, где разным торговали, в одном… (там через окошко торговали) в одном месте там, может быть, хлебом, ещё чем, но главное — там субпродуктами торговали. Там легкое, печёнка… рубец главное.
[А что из него делали?]
…Это бабушка делала из рубца. Рулет такой в верёв[ке], это, ниточкой.
Кофейная и сосисочная на углу Петровки и Петровского бульвара. Конец 1960-х
А в конце шестидесятых в Москве было единственное место, которое называлось «кофейная». Кофейная — это угол Петровки и Петровского бульвара, то есть ну там Петровский переходит в… этот самый, как он называется… Ну, неважно. В общем, это угол Петровки и Петровского бульвара, там с самого угла там был какой-то вот мебельный, да, мебельный там был, точно. А со стороны Петровки там была «Кофейная», а со стороны Петровского бульвара была сосисочная. Кухня у них была общая. В кофейной пиво не давали, а в сосисочной давали пиво. Вот. Но зато в кофейной 7 копеек стоила порция рубца. Приходишь туда с бутылочкой, берешь себе рубца. Как там звали этих самых мойщиц, убиральщиц посуды, я сейчас не помню, тогда помнил, но можно было с ним договориться, чтобы они пару бутылочек принесли через свою кухню. Пивка взять — тебе пивко приносят. Там самообслуживание было. Ну вот что из рубца делать — закуску делать. Вот, но это уже совершенно другой возраст, когда уже в университете учился, пока в центре учились, туда хаживали.
Улица Выселки: разрушение старой застройки. В заброшенном доме нашли книгу еврейской печати. Соседи-евреи (Михалковский тупик). Детские игры. Начало 1960-х
[А клады вы не искали?]
Клады? [Усмехается.] Нет, мы клады не искали, мы клады иногда находили.
[А где?]
А где? Вот когда начинали… вот когда Выселки все выселили… Стоит выселенный дом. Там столько разного барахла было брошено. Вот. Я там нашёл загадочную книгу. Ну, тогда мне она казалась совершенно загадочной, а потом я понял, что это за книга, просто по способу ее устройства. Это Талмуд был. Вот, потому что там в центре… или не Талмуд. В общем, в центре большими буквами один текст, а по всем полям — меньшим кеглем идет другой текст, комментарий.
[Ну, он еврейским письмом?]
Естественно, еврейским письмом. Я, значит, принёс этот клад домой, мать говорит: «Чё ты какую-то грязь притащил, иди вон… [т. е. убери книгу]». Я положил там на подоконник, вот наша-то комната была крайняя, лестница вверх-вниз, вот в конце коридора, я там положил на подоконник, думаю, ну, действительно она грязная такая и рвановатая, обложки нет — кто [ее возьмет]… Цену я чувствовал. Утром нету. Думаю, Халифы взяли.
[А они евреи были?]
Ну вот Лёвка, мой ровесник… Иногда выходил на крыльцо его отец и кричал: «Лёви! Иди домой!» [изображает «еврейский» акцент]. Значит, звали его, кажется, Григорий Абрамович. Но мать Лёвкину точно звали Дора Абрамовна, потому что мой младший братец, который там [в этом доме] родился и рано научился говорить букву «р», он ее называл «Бар-рабановна». Вот у кого клопов было немеряно. Ну так, дети, друзья… но в разных школах, они в 215-й учились оба. Вот, ну… иногда кормили у них, ну, заходишь… А, еще были такие игры настольные, там шарик такой — пых! и он летает куда-то там попадает, сколько-то там…
[Типа бильярда, что ли?]
Нет. Ну, в общем, такая коробка, а там нарисовано разные места и разные такие луночки, а тут на пружине запускаешь шарик, и он катится и куда-то попадает…
[Это самодельное?]
Нет, это были не самодельные.
[Фабричные?]
Фабричные. Вот у Лёвки такая игра была, и мы с ним очень часто играли у него. Можно был в коридоре… но особенно зимой. Вот. Темнеет рано там… нет, ну и гуляли, но зимой, конечно, холодно гулять. Вот. И сидели у него, играли. Вот. Ну, видимо, в такой ситуации: ну, садятся обедать, меня сажают, ну, я, естественно, с ними. Ну, во-первых, борщ, в который кладут сахар, это серьёзная экзотика. Сметану, конечно, в борщ еврей не положит.
[А они соблюдали? Или про это ничего не…]
Ну, сметану они к борщу не давали. Что они там соблюдали, я не знаю. Двухкамерной мойки у них, конечно, не было. Как они там соблюдали мытьё посуды, не знаю. Но ещё у них клопы соблюдали обычай среди бела дня во время обеда падать с потолка на обеденный стол. Относились Халифы к этому совершенно спокойно. [Изображает, как пальцем на столе давили клопа.] Конечно, ну, а чё же… Ну вот это меня немножко как-то изумляло.
[Значит, это был микрорайон, который…]
Михалково, наверно. Ну, Михалково подальше, это Плотина.
Пожар на стадионе «Наука». Начало 1960-х
Да. значит… что там ещё занимательного? Ну, когда стадион «Наука» горел, это было перед каким-то новым годом, ну, там 31 декабря, кажется, я вышел… пошёл в сортир. Ну, все ходили с китайскими фонариками, естественно, потому что там такого освещения особенно не было. И смотрю — такое зарево просто. А там… естественно, горела лыжная база. Я, значит, не помню, сходил ли я в сортир. Бегом назад, отцу говорю: «Пап, пойдем пожар смотреть». Пожар смотреть — это был… было такое развлечение, потому что поскольку дома деревянные в массе своей, они любили гореть. А смотреть пожар всегда собиралась толпа. А вот когда стадион «Наука» горел, там вот близко не подойдешь было. Ну, я не знаю, на какое расстояние, ну, потому что действительно, вот ну метров на 20, наверное, жарко было, при том что это зима была. Вот. Ну, пожар всегда бегали смотреть.
Обрушение типографии газеты «Правда». Новости узнавали из «голосов». 1960-е
Я в интернете пытался узнать две вещи. Вот про две катастрофы, когда в точности было. Когда упал… упала построенная типография газеты «Правда», целиком построенное здание, оно и сейчас там, сейчас оно опять построенное. ‹…› Я не был свидетелем, я был свидетель того, как она валялась. Это соединительная ветка. Ну, сейчас она соединительная скорее Савёловская с Белорусской, а Савёловская была тупиковая, там не был соединения. ‹…› Это было соединение между Рижской дорогой и Белорусской. Вот сейчас это кусочек железной дороги, он под Савёловской эстакадой проходит, и вот Сущёвскому… не, это какой, это Бутырский Вал, у Бутырского Вала по одной стороне дома, а по другой стороне железная… вот эта железнодорожная ветка соединительная, а через железную дорогу там стоит… Ну, не стоит, там вообще большой комплекс всяких вот полиграфических, ну, исконно это издательство «Правда», вот. Что там конкретно в этом… ну вот семиэтажный длинный дом, и он, в общем, был целиком построен, там шли отделочные работы, а потом он взял целиком и упал. Ну, кто там мимо проезжал, знаешь, это, такой завал…
[Это какие годы?]
Это вот я и хотел узнать, когда это было. Это конец шестидесятых какой-то был.
[Но это обсуждалось как-то?]
Ну, го… вражий голос сообщил, что там 79 человек погибло.
[А вы что, «голоса» слушали?]
А кто же их не слушал? Ну, «Голос Америки» довольно хорошо, Би-Би-Си уже хуже было. Ну или я не знаю, может, это от места зависит. «Свободу» было хуже всего слышно. «Свободу» было слушать в Москве почти невозможно.
[А с кем вы слушали «голоса»? С семьей?]
Ну да. С кем? Это что — собирается компания: мы… сегодня мы будем играть в карты, а сегодня мы будем слушать «голоса»? Ну как, включаешь приёмник позывной, эхо партии родной, как только коротковолновые приемники появились, так появилась возможность слушать вражий голос.
Вот. Ну кто в том районе жил, конечно, все — каждый между собой обсуждали.
[Но ты там не жил?]
Ну как бы там. Я жил на… ну, условно говоря, на улице Восьмого Марта. ‹…› Всё, всё, что, так сказать, Савёловский вокзал, — это мой район. А это рядом с Савёловским вокзалом.
Бутырский Хутор. Улица Академика Ильюшина (ранее Чеховская улица). Современные Эльдорадовские улицы (жили цыгане). 1960-е
[А в районе Савёловского вокзала ты жил в какие годы?]
Значит, вот когда мы с Тупика [Михалковский тупик] уехали осенью 62-го, всем дали, вот нашим давали квартиры на Бутырском Хуторе. Вот. Но, значит, к тому времени бабка вышла на пенсию, приехала, ну, это тоже с пропиской бабки история была, но, в общем, бабку прописали, и мы уже были, и Лёшка [брат] родился. Так что у нас семья была пять человек. А нам предлагали вот там, где, куда все, где Бутырский Хутор, нам предлагали там двухкомнатную, довольно большую, но двухкомнатную. Но, а, в общем, каким-то образом мы туда ехать не согласились, и тогда нам дали… вот не как всем, а квартиру трёхкомнатную, 37 с половиной метров жилая площадь. Вот, на Чеховской улице, сейчас называется улица Академика Ильюшина. Это от улицы Восьмого Марта в сторону Аэропорта, ну, в сторону Красноармейской, а там Красноармейская — она параллельно Ленинградскому проспекту, вот там мы жили. Но там я как-то как пацан не прижился. Неинтересно мне было. Друзья все на Плотине остались. Я если ехал гулять… ну, около своего дома я по приезде, конечно, там прошелся, проверил, какие тут, где тут чего, вот, но никаких друзей там не завёл. Друзья у меня все на Плотине остались. Ну, туда и ездил. Сел на трамвай, приехал. Ну там сколько, полчаса.
[А считалось, что ты в каком районе живешь? Назывался как-то, обозначался новый, куда ты приехал?]
Новый? Никак не обозначался, пожалуй. Ну, поскольку я там не тусовался, и драться там не ходил… Ну, может, как-то он и назывался. Но это была новая застройка. И там, конечно… То есть старые остатки там были, это вот Эльдорадовские. ‹…› Эльдорадовские улицы. Там ресторан «Эльдорадо» был, там цыгане жили. Городские. Ну, эльдорадовские цыгане, вот когда мы туда переехали, там ещё они оставались. Там были деревянные дома, это, как сказать… Вот Петровский парк, знаешь, где академия Жуковского, там на Ленинградский проспект выходит. Это если из центра ехать, то за ней, в глубине вот по правой стороне Ленинградского проспекта, естественно, вот там оставались ещё деревянные дома, и там жили цыгане в это время ещё.
[А про них что-нибудь там говорили?]
Да ничего не говорили, потому что, ну, от нас это было довольно далеко, туда минут 20 пешком идти. Ну далеко. Вот, но это были те самые цыгане, которые в «Эльдорадо», в «Яре», — ну, не они, конечно, а их потомки. Вот. А это была Первая Эльдорадовская, Вторая Эльдорадовская, там Эльдорадовский Тупик. Не помню этой топонимики, потому что там… ну когда деревянные дома, там всё это вот… Как в каком-нибудь старом кине про… Вот про Рощу тут какой-то, этот самый, детектив относительно недавно многосерийный. Вот. Ну, а моя подростковость вот она как раз прошла на Плотине, вот там. Всё.
Драки между районами: Коптево, Лихоборы. Железнодорожная «ремеслуха» (проезд Черепановых). Молодежные компании. Большая Академическая улица. Михалковская улица. «Старый двор». Плотина. Красный Балтиец. Пляж Большого Академического пруда. Нижние Лихоборы. Марьина Роща (крутой район). Воровство монет из телефонных автоматов. 1960-е
[А дрались между районами?]
Дрались.
[А кто с кем?]
Ну… Ну, лихоборские с коптевскими любили иногда подраться.
[А вы считались коптевские?]
Нет. Нет-нет-нет, мы лихоборские скорей были. Ну, во-первых, Плотина сама по себе была. Так, чтоб Плотина с кем-то дралась, это я не помню. Ну потом вообще был ещё такой сюжет — с ремеслухой драться.
[Ремеслуха где была так?]
Там какая-то железнодорожная ремеслуха была. Я с ними ни разу не дрался. Врать не буду. Ремеслуха была… как это называется, проезд Черепановых, вот там где-то. Вот. Ну, а вот мои, так сказать, друзья лет там в 14-15-16 — они, ну как, после 8-го класса кто до 8-го класса не дожил… Вот Шурик Гришин, он пошёл, не дожил в том смысле, что не дотянул, он пошёл в какое-то ПТУ. Ремесленные училища как раз тогда отменили, и были, появились ПТУ. В ПТУ теоретически надо было после восьми классов поступать. Я помню, Шурик восемь классов не кончал… Шурик Хромой такой… Это там такая малина у нас была, вот как раз на углу Большой Академический и Михалковской. Вот я сказал, там такой вот был торговый дом, а за ним по Большой Академической там как раз вот два моих одноклассника по моей начальной школе жили. Шурик Хромой — Шурик Гришин — хромой был, и Колька Крупнов по кличке Пше\ничка. Вот, ну как, ну собираюсь там в 15 лет, чего, либо у Шурика собирались, либо… Там вот был один такой двухэтажный дом, на первом этаже аптека была, а на втором этаже там, ну, разные знакомые ребята жили, а за ними был так называемый Старый двор [позднее пояснен примерный современный адрес: Михалковская ул., д. 6]. Там сараи, за сараями были огородики. Довольно долго оставалось это место без хрущёвской застройки. Ну, по крайней мере вот в 65-м, в 65-м году там всё это ещё было цело. Вот. Ну что, в карты играть, в домино играть, водку пить, портвейн пить, вермут какой-нибудь, «Кызыл» — рубль двадцать две… Обычные подростковые занятия. На гитаре играть, песни петь.
[А вот все-таки по поводу драк, вот где граница между лихоборскими и коптевскими проходит? Как определялось, кто к чему?]
Лихоборские — это… ну вот, пожалуй, вся правая вот та сторона, не знаю, как… с моей точки зрения, это правая сторона, с Михалковской улицы которая, вот кинотеатр «Байкал» сейчас, так, для ориентировки, — это уже были всё Лихоборы. И до самой, этой самой, Октябрьский… или Октябрьская так, Окружная так вот, это всё были Лихоборы. А там ещё Нижние Лихоборы были. А Коптево — оно в Коптеве. А в промежутке вот… ну вот то, что к плотине, это, конечно, Плотина. Ну, а к Красному Балтийцу — ну, это так и называлось Красный Балтиец. А Коптево — оно там, ну там, где Коптево. Там вот был круг 27-го трамвая, кинотеатр «Рассвет», ну, до этого еще Коптевский рынок — это всё Коптево. А граница — ну, чёрт его знает, как специально границ не обозначали.
[А где дрались?]
Можно было на пляжу\ подраться. Вот пляж от Большого Академического пруда. Ну это вот опять же, если между Большой Академической и прудом — там был большой пляж. Ну, так чтобы по-настоящему большие драки — это скорее была какая-то редкость в это время у нас. Ну, были там и чисто уголовные, конечно, элементы.
[В смысле? ‹…› Были вообще уголовники там какие-то местные известные?]
Ну, были. ‹…› Вот пытаюсь вспомнить одного, как его звали…
[А он какое-то влияние имел или, наоборот, вы от него сторонились?]
Ну, я просто его знал, внешне знал и… Таким вот в нашей компании был авторитетным человеком. Как же его звали… Лёха, Лёха, Лёха… И каким образом был он связан с Плотиной… Он вообще сам из Рощи был.
[А это где?]
Ну, Роща одна в Москве. Марьина Роща, конечно.
[Это называлось «из Рощи» он?]
Ну да, ну, он из Рощи был, но у нас довольно часто тусовался, он был лет на пять нас постарше, вот. Представляешь, даже не вспомню, за что его посадили. И на суде был! В качестве зрителя. А так — ну, мелкая шпана, ну, двушки из автоматов телефонных вытрясти. Ставишь туда эту самую… губочку, и там все двушки задерживаются, потом стукнешь — они все вылетают.
[И это вы так развлекались?]
Не развлекались, а зарабатывали! Чё… сто двушек — это два рубля. В одном автомате 50 двушек, в другом автомате 50 двушек, в третьем 20 двушек — вот те и бутылка. Вот. Ну, были голубятники, но сам голубятником никогда не был, и среди моих друзей тоже голубятников не было.
Второй Лихоборский переулок: место, где собирались подростки. Дом, где жили »дауны». Красный уголок. Старый двор (Михалковская улица). Надпись на заборе. 1960-е
А, вот из Выселок туда кой-кого близко переселили в Лихоборы, и вот, скажем, вот Витьки Низова, которого я поминал тут уже, одноклассник, там двоюродный брат был, у него часто тусовались. Там вот Второй Лихоборский переулок, скажем. Там был очень интересный двор. Вот это такое одно из главных мест моей подростковый тусовки. Ну, стоят пятиэтажных дома подъездами друг на друга, посередине большое пространство, там столы для домино, в карты играть. Второй Лихоборский. Вот. И вот Мишка жил в одном доме, а напротив, дом напротив, там чё-то вот из, так сказать, нашей компании, особенно, ну… Скронц, что ль, там… Ну, в общем, кто-то там был, но в гости особенно по домам не ходили. Вот, но тот дом был замечателен тем, что он был в значительной степени заселен по медицинским показаниям семьями с даунами. Ну, четырехподъездный пятиэтажный дом, четыре квартиры на этаже, значит, 80 квартир, ну, квартир 20 там было с даунами. Есть дауны старички, хотя они недолго живут, но такие пожилые дауны, есть дауны вот такие… Там был один… вот забыл, как звать, а? друга, забыл, а? Который с нами тусовался. Значит, мы там сидим чего-нибудь, это самое, в домино, что ль, играем, с гитарой просто песни поём, слушаем. Ну это, за стандартным столиком да на лавке. Курим, естественно. Подходит: «Вов-ка! Пироска полам?» Что это значит?
[«Папироску пополам»?]
Да, «оставь покурить», значит. ‹…› Ну, естественно, скажем, деньги вытрясать с телефонов-автоматов мы его не брали с собой, вот, но вот если посидеть — так посиди. Там еще был красный уголок, чтоб зимой… ну там биллиард был, ну просто место тёплое.
[Красный уголок — это такое официозное?]
Официозный красный уголок, там, значит, был биллиард… Ну не знаю, была там какая-то комната, где мы сидели с гитарой и бутылкой. Наверно, там какая-то наглядная агитация была ‹…›, газеты, наверно, подшивки были. А так всё больше по подъездам сидели, зимой если. А летом, ну… или вот в этом дворе, или на Старом дворе… А, вот на Старом дворе была такая совершенно замечательная вещь. Вот, я говорю, там за самим домом, дом двухэтажный — он немножко в глубине от Михалковской улицы, а за ним такое пустое пространство, потом сараи, а за ними уже огороды. И вот сараи, ну как они впритык стоят, и на задней стороне сараев там было замечательно народное творчество. Там аршинными буквами — «аршинными» надо понимать буквально, высотой в аршин, то есть меньше метра, но, может быть, меньше аршина, сантиметров 80, ну, наверно, сантиметров 10 в толщину хорошей масляной краской было написано «МИР МАЙ ХУЙ».
Паскудниково (Бескудниково). Зыково (платформа Гражданская). Побег из детского сада на аэровокзал. 1960-е
[Не записалось: Бескудниково называли Паскудниково — прим. соб.]
[Вот Бескудниково вы называли Паскудниково где-то в 60-е?]
[не расшифровано: 1.28:20–1.30:20: БВИ дружил с лихоборскими.] Паскудниково — ну как, как-то так… ну, Паскудниково и Паскудниково, а чего, а «Бескудниково» даже и не выговоришь.
[А ваш район как называли? Или не было у него названия? Где ты жил, но не тусовался?]
Сейчас скажу. Ну, не уверен, что это всерьёз жило. Как платформа Гражданская называлась раньше? ‹…› Вот эта местность называлась, то есть платформа это называлась по местности. [Не расшифровано: 1.31:10–1.31:30: вспоминает название. Позже уточнил: Зыково.] Выскочило из головы. Говорили действительно тогда про это место так. ‹…› Он [брат] туда [в район у платформы Зыкино, сейчас — Гражданская] приехал в возрасте трёх лет, поэтому тусовался там хорошо. Он ходил в детский сад там напротив наших окон, был детский сад. Один раз с детского сада организовал побег. Они хотели лететь в Африку, освобождать там негров, что-то такое. Ну и, ну как лететь, надо на аэровокзал. В общем, на аэровокзале их и взяли.
[То есть они реально добрались?]
Реально…
[А аэровокзал где?]
Между Аэропортом и Динамо, на той стороне Ленинградского проспекта. Такая кодла, человек пять детей детсадовского возраста…
Чеховская улица. Хулиганы. 1960-е
Ну, Лёшка, конечно… Он приходит как-то — раньше дети ходили гулять, сейчас не ходят… Приходит с гулянки с перочинным ножом. Я говорю: «Эт что?» — «А, я у хулигана отобрал».
[Хулиганы такие были известные на весь район?]
Ну, фулюганы — это не по мнению их ровесников, а по мнению старших. Ну вот там, где я жил, но не тусовался, на Чеховской [улице], ну там как-то был один, как бы считался хулиган, года на два меня, наверно, моложе был. С ним произошла занятная история, когда зимой с пятого этажа выпал. ‹…› Ну, родители уехали куда-то, там мο\лодежь тусуется, а он решил пошутить. На балконе курил, а там вот решил в кухонное окошко постучать, ну, постучать не успел, вниз полетел. Ну, выпимши, что ли. Ну, полетел и полетел. В сугроб там, всё нормально. Встал, поднялся. Дошёл до пятого этажа, стал звонить в дверь. А там все обосрались. Родители приехали? Кто вообще звонит? В общем, его еле пустили, потом… потом пустили и удивились. Никто хватиться не успел. Вот с пятого этажа можно свободно падать иногда.
Чудаки и сумасшедшие: Ленин (район Плотина), Вилька (Михалковский тупик). Конец 1950-х — начало 1960-х
А, Ленин был. На Плотине. Он не алкоголик, он был сумасшедший. От всё время с бидоном ходил и говорил, что он Ленин. Ну, ничего особенного. Ходит с бидоном Ленин… На Ленина он не похож. Не лысый… ‹…› Ну вот, одну чудиху я вспомню. Вилька её звали. Почему Вилька? Вильгельмина небось какая-нибудь? Вилька, Вилька, почему Вилька называли? не вспомню. Которая мать зарубила и пошла мыть топор на колонку.
Улица Прянишникова. Ведьма бабка Шлепниха (оборачивалась колесом). Конец 1950-х — начало 1960-х
В бараке была бабка Шлепниха. Бабка Шлепниха… ну, это я сам не помню, но, видимо, еще вот на первом моем году жизни, когда, я вот говорю, во время грудного вскармливания. Ну, детей всем интересно посмотреть. И смотрела, ну там коляска… колясок не было тогда. То есть коляски были, но это была большая редкость. ‹…› В общем, бабка Шлепниха подошла там, стала говорить типа агу-агу. Ну, летом, наверно, где-то там на улице. Там тоже столики были, скамейки. Я чё-то на неё копчёным глазом посмотрел, ничего, никакого «агу» ей не сказал…
[Как посмотрел? Черным глазом?]
Копчёным глазом. Чёрный глаз — это который сглаживает. Ну, не знаю, как, в общем, это [бабка говорит]: «Сурьёзный. Партейным будет». Ну вот, партейным я не стал, так что она не предсказательница. Но она ведьма была, это было известно. Ну, все знали, что она ведьма.
[К ней ходили?]
Это… я к ней не ходил, но было известно, что она ведьма и колесом оборачивается.
[Колесом?]
Э… так… Кто-то из… Ну, я вот про ребятишек там вспоминал, но там были и подростки. И кто-то рассказывал, что, значит, бабка Шлепниха заболела и кого ты специально вот из таких взрослых пацанов, больших пацанов, там лет 15, может быть, 17, к ней специально звали, чтоб спицу вытащить. Когда ведьма колесом оборачивается… если в колесо палку воткнуть, у ней потом спица будет из ушей торчать. Во… А ты знала, что надо… если колесо катится, надо непременно… само по себе — чё же ему катиться-то?
Михалковский тупик. Смерть ведьмы. Начало 1960-х
Подожди, на Тупике — тоже там какая-то ведьма была, кажется… А… вот я сказал, что Вилька, которая мать [убила], она через комнату от нас была, вот как раз соседка у нас была там, там две, одна постарше, одна помоложе, кажется ‹…› Я вот сейчас только вспомнил, как ты сказала — ведьмы, ведьмы… Там вот бабка померла, и чего-то… Ну, надо же крышу раскрывать, чтоб душа отлетела. Чего-то там на чердак ходили ‹…›. Чего-то на чердак ходили тогда.
[То есть это специально звали родственники ее?]
Ты знаешь, кто там звал… Ну, ты понимаешь, это же не делается с флагами и песнями. Вот, а потом уже какой-то такой, ну, может, мать мне сказала иди кто-то из ребят, скажем, тот же Лёвка Халиф, может быть, слышал и рассказал. ‹…› Но чего-то на чердаке делали. Хотя если бы крышу раскрывали… Ну, а чё, как можно над… многоквартирным, многокомнатным домом раскрывать крышу?
[Но это именно интерпретировалось, что помирает колдунья?]
Ну да. Ну, поскольку про неё… как-то известно было, что… ну, колдует там чего-то.
[Не расшифровано: 01:42:00—01:44:40 Не помнит гадалок и старьевщиков. В Вязниках были «настоящие» говночисты: ездила телега у телеги бочка с длинным ковшом. В Вязниках был сторож, который ходил с колотушкой. В памяти информанта сконтаминировались смерть Сталина и 1 мая 1953 года: Сталин умер, когда все пляшут и поют.]
Лихоборы, частушка про Лихоборы. Крутые районы: Измайлово, Марьина Роща. 1960-е
[А вот были у районов какие-то репутации, что вот этот район хороший, престижный, это плохой, там живут одно, значит, отребье и так далее, или не было?]
Ну, хороших, престижных районов как-то… Ну, из своего уже позднеподросткового возраста я, конечно, могу это сказать, но это и так всё ясно. Вот выражаясь современным языком, какой район крутой, — ну, конечно: «Мы не немцы, мы не турки, в Лихоборах мы живём, за стаканчик политурки вам куплеты пропоём».
[Что это?]
Это частушка. Есть такой жанр в русской… русском фольклоре. Ну как, ну с гитарой люди садятся — с чего начать-то? Ну, если частушки, то, естественно, «Мы не немцы, мы не турки». ‹…› Всерьез считать, что Лихоборы такие крутые, — так, конечно, никто не считал. Самым крутым считалась Роща. Ну, ещё где-то Измайлово, Измайлово, но как… во-первых от нас далеко, во-вторых — ну, Роща круче, конечно, чего там.
[А почему?]
Ну, Роща действительно был бандитский район. Это не только в кинофильмах.
Подростковые компании. Татуировки. Гостиницы «Алтай», «Заря», «Восток» (ВДНХ). Нижние Лихоборы, Бескудниково, Красный Балтиец. Птичка (топоним в районе улицы Приорова). 1960-е
А… вот ты спросила про блатных. Я как-то… понимаешь, тогда столько народу вышло… Понимаешь, серьёзные блатные, они свои дела обделывали отдельно. А так кто-нибудь из таких приблатнённых старших товарищей.
[Ну, шпана?]
Ну как тебе сказать, такая она промежуточная шпана, ну после отсидки там. Ну, конечно, если отсидел — то в авторитете. Вот. Идёт там что-нибудь, сбацает на гитаре если… Влас пришёл как-то с наколкой, кольцо наколол. Кто-то ему там кольцо наколол. Значит, ну, на пляжу его там… ну, кто-то из знающих проходит: «Мишк! Это чего там?» А все ходят смотрят: кольцо. «Ну, покажь. Кто наколол?» Говорит: «Мишк, шутник твой этот самый там». Говорит: «А чё?»
[Кольщик шутник?]
Да. «Так это ж кольцо пидораса! Ты чё?» Влас сразу, это самое, сигаретой выжег.
[А сколько лет тогда было?]
Ну, лет 15, наверно.
[А ты говоришь, что это на пляжу было. Значит, на пляжу тоже была какая-то тусня?]
На пляжу\ летом всё время тусня была. Но именно в такой форме, не «на пляже».
[А ваша компания — это только пацаны, девчонок не было?]
Нет. Девчонок не было. Ну, могла… В общем, тогда гендерное противопоставление в этом возрасте было довольно сильным. Вот у Шурика Хромого, вот который там, я говорил, там где сейчас примерно кинотеатр «Байкал», за этой торговой точкой дом, как-то завелась какая-то барышня. Не знаю, откуда он её подцепил, нам было лет по 15, наверное, а барышня была моложе и жила где-то… на 83-м автобусе надо было ехать, туда, вот это… Ну, наверное, где «Алтай», «Заря», «Восток», знаешь гостиницы при ВДНХ? Вот где-то в том районе, по-моему.
[А это как бы они служили ориентиром?]
«Алтай», «Заря», «Восток»? Ну да.
[А вообще вот такие вот пространственные ориентиры какие у вас были?]
Ну, сфера интересов кончалась, ближняя сфера интересов лихоборских людей — это Нижние Лихоборы, конечно, по ту сторону Октябрьской дороги. Ну, потом Бескудниково. А в эту сторону Коптево. Вот к Водному стадиону, то есть за окружной дорогой — это уже как-то совершенно не наши места были, а так вот… Вот район Красного Балтийца… но я не уверен, вот у меня какое-то сомнительное воспоминание, я пытался его, кстати вот, по интернету проверить. Ну вот кто-то называл Птичкой. Там улица Приорова. Вот один парень, который туда переселился, говорил: «У нас на Птичке».
[А почему Птичка? Там был птичий рынок?]
Никакого птичьего рынка там не было, вот меня это тогда удивило. Но я это слышал от одного человека, который жил на улице Приорова.
[А какие-то проклятые места были?]
Ну, чай не деревня. Какие проклятые места?
Обрушение второй колеи Рижской дороги в районе платформы Дмитровская. 1960-е
[А вот про эту катастрофу, когда там на развязке упал троллейбус…]
Ну, про это я ничего не помню. Я помню только то, что недавно пытался выяснить, когда это в точности было и когда сделали вторую колею у Рижской дороги. Выяснить мне не удалось. Значит, как было. Ту колею, которая сейчас, так сказать, стоит от Москвы наружная, она вторая, её не было. И вот мост на Дмитровском шоссе, он был одноколейный, и платформа Дмитровская была одноколейная. Дальше вот, ближе к Гражданской, появлялось две колеи, и так они, две колеи, ну, в основном были. А вот по Москве построили вторую колею, и вот мост… а потом этот мост возьми и упади на заднюю часть троллейбуса, который под ним проходил. Поезд, кажется, в этом не шёл. Сам я этому не свидетель и даже результатов не видел, но все, кто… Там… а я в то время как раз, может быть, я иногда ездил в школу, используя сезонку, от Гражданской до Дмитровской, и там говорили… ‹…› От Гражданской до Дмитровской одну остановку проезжал. Ну, иногда это было, ну вот действительно там под расписание, это было там на пять минут быстрее, чем ехать трамваем, всё это объезжать. Вот. Ну, те кто видел, те, кто слышал, те, кто рассказал… Ну, последствия — да, вот… Ну, естественно, с проезжей части остатки моста быстро убрали. Но вот была вторая платформа, вторая платформа осталась. Но поезда, электрички опять стали подходить, так вот ходить, туда-сюда.
[То есть после этой катастрофы проложили вторую линию?]
Катастрофа произошла, потому что вторую линию проложили. Вот вторую линию положили, и кусок моста, вот новый кусок моста просто упал на троллейбус.
[А ты про это знаешь из «голосов»?]
Нет, нет. И про «Правду» [обрушение типографии «Правда»] я знал не из «голосов». Из «голосов» — «голоса» сообщили, сколько там рабочих отдельщиков погибло. Правда, не правда, не знаю. «Голос»-то вражий, он соврать-то легко может.
Проезд Черепановых. Торговля вином. Квасная бочка в районе Плотина. 1960-е
Был случай, когда кто-то подогнал цистерну вина.
[Куда?]
Да где-то вот на проезде братьев — отец и сын — Черепановых. Проезд Черепановых, да. Поскольку у нас… вообще они отец и сын, но они паровоз изобрели, поэтому считаются братья. Сам я туда за вином не ходил, но там точно, этой какой-то год 65-й, 66-й, точно какая-то была левая цистерна вина, откуда-то привезённая. Куда люди ходили с бидончиками и с другими ёмкостями. Вот и все ярманки.
[А всякие автолавки, они туда приезжали?]
Ну, керосиновые эти самые бочки, вернее, квасные бочки, конечно, приезжали, я знаю, где стояли. Ну вот как раз на Плотине на углу регулярно квасная бочка стояла. [Показывает: Большая Академическая идет направо от пруда, дальше — Октябрьская железная дорога, а слева от пруда стояла квасная бочка.]
Район Плотина. Рыбтуз (общежитие рыбвтуза) — агитпункт. ВИУА: показывали кино. Конец 1950-х — 1960-е
[Справа от пруда был Рыбтуз.] Рыбтуз. Который нынче полиграфический институт. А там раньше было, это самое, ‹…› рыбный ВТУЗ.
[А вы называли «Рыбтуз»?]
Все называли. Сам институт не называли «Рыбтуз». А было общежитие ихнее, которое называлось Рыбтуз, конечно. Вот, там… ну были же еще такой жанр, как выборá. Агитпункт наш в Рыбтузе был, вот…
[То есть в общежитии?]
Да. Там кино показывали. А пока в бараке жили, там кино показывали в ВИУА. ‹…› Всесоюзный институт агротехники и… не знаю.
Михалковский тупик. Керосиновая лавка, торговля денатуратом. Алкоголики. 1960-е
Керосиновая лавка была. В керосиновой лавке торговали керосином. Где сейчас в Москве купить керосин, я не представляю. А там керосин — с бидончиком под керосин ходили. Ну вот, когда мы… на Тупике же… В бараке газ был, а на Тупике газа не было. А для керосинки керосин нужен. Ну и денатурат там продавали. Ну, денатуратом я тогда не очень интересовался, вот, а так старшие товарищи там всё время около керосиновой лавки после денатурата отдыхали. Летом.
[То есть это было такое пьяное место?]
Ну, пьяное… Нормальный человек всё-таки денатурат не пил.
[А кто пил денатурат?]
Ну, ну алкоголики. Алкоголики раньше тоже были. Вот. Пили денатурат.
[А кроме вот этой керосиновой лавки где алкоголики собирались?]
Да чё им собираться? Это сейчас вот людям надо где-то собираться, а так… это ж не клуб по интересам…
[Допустим, какой-то магазин, который известен…]
Ну, «третьим будешь»? Нет, ну в любом магазине был соответствующий отдел, и, конечно, в любом магазине можно было спросить третьего — ну, по лицу видно, что человек ищет, — вот, ну: «Третьим будешь?» — «Буду».
Генеральский дом на Соколе
[Были какие-то дома или там части районов, которые были заселены каким-то определённым контингентом, например, врачи?]
Был. Генералы. На Соколе дом. Генеральский дом-то. ‹…› Те, кого заселяли по профессиональной части, они получали квартиры в сталинских домах. А в хрущёбах…
Пименовская церковь на Новослободской. Всехсвятская церковь на Соколе. 1950–1960-е
Действующих церквей в наших окрестностях была Всехсвятская на Соколе и Пименовская на Новослободской. ‹…› Бабка ходила.
[На Сокол?]
Нет, на Новослободскую, куда на Сокол-то? Новослободская как бы наша была церковь, там… меня там крестили. Я в Москве крестился, но будучи привезенным из Вязников в Москву, видимо, для того, чтобы… В Вязниках это было бы общеизвестно.
[Не расшифровано: 2.04:55–2.07.40 В Вязниках были последние монашки единоверческого монастыря. Крестная жила на территории автобусного парка.] И, как мне бабка говорила, что крестил меня Пимен, который… когда там работал, ну, батюшкой, а потом стал патриархом…
[Будущий патриарх?]
Да. Я недавно попробовал проверить биографию Пимена, у него в точности нельзя понять места служения.
[Не расшифровано: 2.08.10–2.10.00 У отца был с войны приятель, живший в Подольске, и они были баптисты. В Подольске была община. С их семьей общались.]
Черви в квасной бочке. 1950–1960-е
[А ты не слышал такой сюжет, что перевернулась квасная лавка…?]
Нет… не лавка, бочка. В квасной бочке сплошные черви — это такой сюжет я знаю.
[А к какому времени это относится?]
Ну там… к тому же времени и относится. Кто-то сказал, что: «Я квас…» Говорил: «Я квас никогда не пью, потому что там сплошные черви в бочке». Ну не пей.
[То есть это в 60-е?]
Было. Может, и в 50-е уже было. Квас-то я рано начал пить.
[Не расшифровано: 02:10:50—02:13:00 Про почитаемые места не знает. Про притоны не помнит. Биографические подробности.]
Район Плотина: места отдыха. Тимирязевский парк. 1960-е
[Куда ездили гулять, там в парке отдыхать, ну вот кроме как на пляжу?]
Ну, во-первых, тем, кто жил на Плотине, никуда не надо было ездить, потому что, ну, если… «на пляжу\« — это купаться. Тимирязевский парк. ‹…› Вообще-то он строился там по версальскому что-то какому-то подражанию.
[А там просто природа или там торговля какая-то была, мороженое-газировка?]
Ну нет, вода с газиропом везде продавалась. Ну, были, эти самые, на тележке. В магазинах она везде продавалась.
Винные автоматы. Автопоилки (Большая Академическая улица). Кафе «Белый аист» (в районе Большой Дмитровки), песня-переделка про это кафе. Романов переулок. Автопоилка в районе Волхонки. 1960-е
А потом я не знаю, сейчас поскольку культура винных автоматов была недолгой…
[Я ничего про это не знаю.]
Во. Приходишь в автопоилку, бросаешь 20 копеек, тебе наливают 50 грамм вина. Бросаешь ещё 20 копеек — я не помню сейчас, почём, может, за 20 копеек…
[А где была автопоилка?]
Значит, на Большой Академический была автопоилка… Нет, когда [выделяет слово «когда»] была автопоилка. Я думаю, что их учредили году где-то в 65-м, может быть, 66-м. Сколько они просуществовали, ну, года два, наверное, они просуществовали. Вот, так сказать, места типа кафе, где тебе… ну вот «Белый аист». Не знаешь? «Здравствуй аист, / Мы наконец к тебе добрались. / Спасибо, аист, спасибо птица, / Что ты дала опохмелиться».
[Что это?]
Ты не знаешь советскую народную песню? «Аист, здравствуй, аист, / Спасибо, аист, спасибо, птица… так и должно было случиться» — то, что я говорю сейчас, это оригинал. А пивную «Яма» знаешь на Пушкинской? Знаешь, та часть, которая идет к Тверской, как она называется? Ну, в общем, вот этот вот угол, Пушкинская — так, Большая Дмитровка, вот тут вот Горького, в «Яму» вот здесь вход, а здесь вот был «Белый аист». ‹…› Это не автопоилка была. Это я из университета туда ходил. А автопоилки — это было… ну там на первом этаже автопоилка, на втором магазин «Спорттовары» там, условно говоря, или парикмахерская. Это я тоже могу тебе адрес найти на Большой Академической, отдельно стоящее двухэтажное здание, вот они такие однотипные. Ну, это была стандартная автопоилка, где вот мы автопоились.
[А что она собой представляла?]
Ну, стоят автоматы, из которых вино льется. Бросаешь денежку, а тебе наливают портвешок или сухое. А… по крайней мере в 67-м, 8-м это продолжалось. Потому что на… как этот переулок-то называется, который… из университета ходили туда.
[С Моховой? Романов?]
Нет… Романов… Щас тебя в Романов переулок, тебя пустят…
[Я знаю, кто там жил, дом, где «шишки», — туда не пускали тогда? Нельзя было просто так в Романов пройти?]
По Романову переулку можно было пройти. Мало того, там можно было зайти в подъезд поссать. Но тогда тебя арестовывали. В подъезд вообще можно было всегда зайти, в любой. ‹…› Как же этот переулок называется? По Волхонке если из центра, первый переулок налево. У нее ещё название красивое было всегда такое, красивое. Потом там пельменная была в этом месте. Вот там была автопоилка. Где была пельменная, и там вино зелёного цвета, сухое вино зелёного цвета я сам пил. Поэтому вот… Кто говорит, что зелёного цвета вина не бывает но… Доказывать не буду, но поскольку сам пил… и не то чтобы там в тот момент чертики где-то бегали ‹…› Да, автопоилки недолго продержались. И выкидные дубинки у мусоров, телескопические. Их ввели в году 65-м или 66-м, вот так же, когда и автопоилки примерно. Продержались они очень недолго. Потому что советскому мусору давать такое удобное средство кого-нибудь, извиняюсь, отпиздить…
Стеклянные сосуды в виде чертей
[А кстати, про чертиков Вот были на твоей памяти такие игрушки, продавались, чертик там из воды? Колбочка, а в ней чертик.]
Вот что было, так это стеклодувы делали чёртика, который ссыт. Ну, стеклодув, хороший стеклодув… ну… у нас дома был такой чёртик. Внутри пустой, если в него воду налить, там в башке дырка, воду налить, у него есть пиписька с дырочкой, пиписька… чёртик сам вот такой высоты ‹…›, скорее там сантиметров 12, может быть, ближе… 15. Ну, у матери на работе был стеклодув, поскольку им разная посуда была нужна. Вот, он этим промышлял. Но это не мать, это отец, наверно, принёс, потому что мать бы не принесла. А чёртик… он делал таких чёртиков, наверно, на продажу. Но ларьков с чёртикам не было, конечно, но и чего сказать… у других чертиков я никаких не видел.
Празднование Первого мая. Дежурство в университете. Народные гуляния на улице Горького. Демонстрация на 7 ноября (Октябрьскую). 1960-е — начало 1970-х
А, вот были народные гуляния. Разумеется… ну, гуляние на Первомай, конечно, было лучше, чем гуляние на Октябрьскую. Потому что Октябрьская — холодно. А 1 мая — иногда очень хорошая погода бывала, вот, правда, она… ну это уже 1 мая 68-го года или 69-го, я не помню, поскольку учились мы в центре. Там надо было дежурить. И это то ли на 1 мая, с первого на второе я дежурил, то ли там с 8-го на 9-е мая. Пришёл в белой рубашке, в брюках и белой рубашке. Жара там. Вечером, когда я… мне надо было дежурить ночью. Ну, скажем с 8 вечера до 8 утра.
[Зачем нужно было дежурить?]
Чтобы враг не проник!
[Это в универе уже?]
Да. И вот я пришел в белой рубашке. С закатанным рукавом, не с коротким, но с закатанным рукавом, потому что было там 22 градуса. А утром выхожу домой ехать, а там 8 градусов или 6. Ну вот такое тоже бывало, конечно.
А народные гуляния — ну как… Ну и осеннее народное гуляние тоже вот на Октябрьскую.
[Где оно было?]
По улице Горького.
[И туда специально вы ездили?]
Ездили.
[И как это было?]
Как это было — ну, берешь с собой выпить и едешь народно гулять. Народно гуляешь там, какие-то там… «Уа-уа, уа-уа, уа-уа» [изображает речи из репродуктора]. Веселье. Ну, веселье какое? Ну, ходишь по улицам, веселишься.
[А туда ехали сами или была разнарядка?]
Не! Сами, сами ехали и народно гуляли.
[Это ты был уже студентом?]
Нет. Нет, ну, студентом… студентом я, по-моему, не ездил на народное гуляние. Это вот скорее старший подростковый возраст.
[Это вы с ребятами ездили или с семьей?]
Нет, с семьёй… чё же я с семьёй поеду? Семья дома сидит.
[Они не ходили на гуляния?]
Они ходили… нет, чтобы мои родители ходили на гуляния, я такого не знаю. А вот когда родители ходили на демонстрацию, это, конечно, надо было ходить. И вот отец как-то на… на ноябрьские, на Октябрьскую на демонстрацию ходил, и там один его приятель… ну, моржевал потом. Он и до этого моржевал… Когда он шёл назад с демонстрации, в милицию забрали, потому что он как спортсмен шёл в трусах. Снег идёт, а он в трусах.
[И что, оформили?]
Ну что? Оформили.
[Хулиганство?]
Нет, ну разобрались, отпустили. Но бывали такие добровольцы, которые… Энтузиазм ходить на демонстрацию слегка бывал.
Чистые пруды. Демонстрация на Седьмое ноября. 1970-е
А более поздний энтузиазм ходить на демонстрации я могу тоже историю рассказать. Это год семьдесят там какой-то, конец семидесятых. Вот где сейчас Макдональдс на Чистых прудах там, в угловом доме. С другой… но там магазин был продовольственный, на… на Кирова выходил, на Большевистский переулок и на Чистые. Ну вот так вот. И винный отдел был с той стороны. Вход был с Кировской, ну, там, где Большевистский переулок, как он сейчас называется, забыл, вот. И чего-то я попёрся то ли 1 мая, то ли… за чем-то попёрся в магазин. Очередь стоит, это ещё не было указа о том, чтобы там с десяти, потом с одиннадцати стали продавать. Очередь стоит перед магазином, а винный закрыт. А, винный отдел уже отдельно был сделан, отдельный вход. Стучат. Продавщица говорит, выходит… выходит, говорит: сказали, вот когда демонстрация пройдёт, тогда я открою. А там демонстрация по Кирова идёт. Вот стоит. Очередь уже там такая, ну, очередь настоящая, человек, может быть, 70. Не 20 человек. А время пол-одиннадцатого. А эти идут и идут, идут и идут, демонстранты. Потом кто-то говорит: «Ребят, пойдём их подгоним». Ну, в общем, демонстрацию около ЦСУ подобрали, и сплочённая группа — ну, человек 10 ушло из очереди таких… ждущих открытия магазина мужиков. И вот я видел, как вот уже: «Шире шаг! Шире шаг! Демонстранты, шире шаг!» И вот как только демонстранты вот на траверсе двери магазина прошли, тут продавщица открывает дверь, и весь народ может гулять.
[А практики совместного празднования праздников там во дворе, когда стол во дворе стоял, у вас такого не было?]
Ты знаешь, вообще такое бывало летом. Летом такое бывало. Ну как, какой-то там день рождения отмечают, не детский, конечно, но нам, детям, это… Ну, взрослые сидят там, особенно вот когда там есть садики.
[А что, какие там были праздники?]
Ну, скорее, что-то типа дня рождения.
[Не календарные?]
А календарные летом какие праздники? На 1 Мая, что ль? На 1 Мая холодно ещё сидеть.
Магазин в гостинице «Москва». Двор рядом с гостиницей — »распивочное» место. 1960-е
[В гостинице «Москва»] был продовольственный магазин, где было два винных отдела. Один сразу как заходишь, а другой подальше. А вот напротив… подальше, в дальнем конце, а напротив него был отдел… не помню, в чём его была основная функция, но вспомогательная функция была — продажа бутербродов по 10 копеек. Бутерброды с салом, с колбасой и с сыром по единой цене. Даже, кажется, какая-то, так сказать, полукопчёная типа краковской или… она потоньше была нарезана, сало потолще, сыр — в зависимости от того, какой. А когда из магазина выходишь, там если выходишь, сразу направо была арка. куда можно было зайти, а там ничего не было, там можно было скромно сесть и скромно отдохнуть. ‹…› Бутерброды продавали в некоторых магазинах, но они всегда были разные, что с колбасой столько, с сыром столько. ‹…› С салом — только вот под магазином «Москва»… под гостиницей Москва, в магазине. Больше бутербродов с салом нигде не видел.
Субкультуры. Стиляги (1950-е), хиппи на »Психодроме» (конец 1960-х)
[А Бродвеем называли улицу тогда у вас?]
Уже нет. Вот Витька Хмызин [стиляга, живший в бараке в конце 1950-х], наверняка ходил «на Брод». Это стиляга который.
[Не расшифровано: 2.34:30–2.35.40. Есть мнение, что в 1960-е хиппи не было, и хиппи появились в Ленинграде.]
Хиппи на Психодроме… Первых хиппи я увидел на Психодроме — это, наверное, может быть, был год 70-й, может… В новое здание… в новое здание мы переехали в 70-м году осенью.
[Это в Первый ГУМ?]
Да. Значит, это был год или 69-й, или 70-й. Приходили хиппи на Психодром. Вот.
[Но вы с ними не сообщались?]
А чего ж с ними общаться-то? Ну хорошо, пришли цыгане. Цыгане… цыган на Психодроме я ни разу не видел. Ну, пришли бы цыгане, что бы, я пошел у цыгана прикуривать, что ли?
[А это была такая типа экзотика — пошли на хиппи смотреть?]
А чего на них смотреть? Они сами пришли. Или там какое-то… расстелили на клумбе, это самое, одеялко и на нём балдели.
[А менты их не гоняли с Психодрома?]
Я не видел. Ментов на Психодроме ни разу не видел.
Памятники: скульптурная композиция на Большой Никитской, дом 7/10 (улица Герцена) — «мужик с лопатой»; памятник Марксу — «Еще кружку пива», памятник Воровскому, памятник Дзержинскому («Задержинскому»)
[Вопрос, были ли шутки про памятники, смотрели ли на них с определенного ракурса.]
С ракурса — это, этот самый, по Герцена там, где по барельефу сделано, мужик с лопатой. Ну это как бы естественно.
[Мужик с лопатой это что? Это как-то называли?]
Не, никак специально не называли, а чё?
[Просто показывали, и всё?]
Ну да, стоит вот так вот с лопатой. Издали идёшь — у него совершенно не лопата. ‹…› А, «Ещё кружку пива».
[Кружка пива?]
«Ещё кружку пива». Памятник Марксу [на Театральной площади]. ‹…› А памятник Воровскóму — так это достаточно посмотреть.
[И что про него говорили?]
Да ничего не говорили. Ты видела его? А что про него скажешь? Стоит раком, хрен знает как.
[Не говорили, что Воровский танцует твист?]
Ну, я не слышал, не знаю.
[А «Воровскóй» — ты специально говоришь?]
Ну вообще, я знаю, что он Воровский. Он же пóляк всё-таки.
[Но его называли «Воровской», или это твой идиолект?]
Ну, наверно, лучше считать, что мой идиолект. А вот «Задержинский» — это не только мой идиолект.
[Задержинский?]
А чем он занимался?
[Ну это по отношению именно к фигуре, а не к памятнику?]
К фигуре. Но, а памятник — тоже фигура. А мать запрещала отцу произносить, как зовут китайского лидера, потому что боялась, что его заберут. А он не мог выговорить, он говорил «Мао Зудун». ‹…› В Москве я ходил в детский сад. И вот в 56-м году там были идеологические споры, что главнее — «честное ленинское» или «честное сталинское». Так ХХ съезд КПСС отразился на детском саде. Кто-то из продвинутых, сейчас я уже не вспомню, кто и что ‹…›. Кто-то говорил, что «честное сталинское» уже не считается, теперь только «честное ленинское». ‹…› «Что я вижу, что я слышу, Сталин наш залез на крышу…» — ну, тогда таких не могло быть. Знаешь такую песню? «И кричит оттэль народу: Вот вам хуй, а не свобода». ‹…› Ну вот частушка, конечно.
«Пять углов»
[Не вошло в запись: место, где сходятся улицы Нарышкинская, Серёгина, Планетная, Старый Петровско-Разумовский проезд и Петровско-Разумовская аллея, называлось «Пять углов». Там пили пиво.]