Добровольская Варвара Евгеньевна (1968). Москва

Личные данные (0.00.00—0.01.20)

[Вот. Значит, ты у нас Добровольская Варвара Евгеньевна. Год рождения…]

[19]68-й.

[Ага, [19]68-й, и родилась ты в Москве…]

Третья… Как это? Третья четверть двадцатого века [смеется].

[Родилась в Москве. И родители тоже?…]

В Москве.

[Тоже?]

И дедушка с бабушкой тоже в Москве, и прадедушка с прабабушкой тоже в Москве.

[Шикарно!]

И, видимо, еще дальше, судя по кладбищенским как бы памятникам.

[Обалдеть! А… значит…]

Во всяком случае, умирали в Москве.

[Понятно. А в Замоскворечье ты у нас живешь…]

Я замуж вышла.

[Замуж вышла. А это в каком году?]

Если в этом году 29 лет, то значит, в [19]89-м, да.

[С [19]89-го. А до этого жила?]

А до этого я жила на Савинской набережной. И это Плющиха. Это с той стороны реки.

[Понятно. Ну, ты про что сейчас хочешь поговорить?]

Да мне всё равно.

[Всё равно?]

Чё тебе надо?

[Значит… чё мне надо?]

Замоскворечье: границы (0.01.20—00.02.45)

Ну, грубо говоря, вот если мы как бы от Валовой — вот они эти улицы, да.

[Да. Вот. Ну вот, Замоскворечье по твоим как бы ощущениям — оно… где вот район, где его границы, как он?]

Ну как... Вот с моей точки зрения как бы, это если ты стоишь на Большом Каменном мосту, да, и смотришь в сторону Ордынки, Полянки, Якиманки и всего остального, да, ну, то есть стоишь спиной к Кремлю, то Замоскворечье как бы ограничивается… ну вот, набережная Обводного канала с той стороны, где памятник Петра, да, это вот, эта граница. Значит, соответственно, это — как бы, если улицами считать, — это Полянка, Якима… Якиманка, Полянка, Большая Ордынка, ну, соответственно, Малая Ордынка, Пятницкая, Новокузнецкая и Татарская. Ну и там, соответственно, дальше как бы опять набережная будет.

[Понятно.]

То есть это как бы вот такой вот некий кусок, ограниченный водой.

Замоскворечье: две части (офисная и жилая) (00.02.45—00.04.08)

[Ага. Ясно. А вот ощущение от района? Вот район чем-то отличается от других? Ну, у тебя же есть с чем сравнивать?]

Есть. Ну, он даже сам и внутри-то различается между собой, он как бы распадается по… Ордынке. Вот Ордынка его как бы делит пополам. Вот та часть, которая Ордынка, Пятницкая, Новокузнецкая и Татарская — это как бы такая… ну, как бы вот… Вообще, на самом деле, он на яблоко похож, да, как бы вот, ну, там Садовое кольцо вот с той стороны делает его яблоком, да. Если… Наверное, если подняться выше, то оно на карте будет как яблоко. Ну, потому что оно вот всё такое изогнутое, круглое такое само по себе. Ну вот, одна половинка яблока — она более такая как бы жилая, да, что ли… хотя это и теперь уже не совсем так. А в другую, соответственно, сторону — то есть это как бы Ордынка, Якиманка и Полянка, да, вот эти вот улицы — они более такие… ну, что ли, офисные, хотя жилые дома там тоже есть. Ну и, соответственно, все переулки Голутвинские, которые вниз сходят. Вот, ну… такое ощущение — более офисный как бы.

В конце 80-х Замоскворечье было пустым, было мало машин (00.04.08—00.05.05)

[А вот раньше? Ну вот, когда ты… Ну, конец [19]80-х — начало [19]90-х?]

Да. Совершенно, совершенно понятно, что она была пустая. Замоскворечье было пустым. То есть поймать машину на Новокузнецкой было вообще невозможно. То есть надо было выходить на Пятницкую, ловить машину, через переулок разворачиваться, выезжать на Новокузнецкую, по Новокузнецкой ехать до Павелецкой и выезжать на Садовое кольцо, чтобы как бы куда-то приехать, да? То есть машин вообще практически не ходило. И, наверное, вот эта вот ситуация она очень… То есть ходил трамвай вот этот вот, который ходит как бы, от Зацепы до Чистых прудов, так скажем. И, в общем, пустая улица была.

[А чем… там мало было жилых домов или как?]

14-этажные башни на Новокузнецкой и Пятницкой, построенные архитектором Вулых (ригели не сложились, балконы обваливаются). Нумерация домов. Репутация (офисный район) (00.05.05—00.08.10)

Нет, там жилые дома как раз… Жилых домов там было больше. Потому что вот сейчас там практически ничего не осталось, да, то есть остались вот эти вот несколько, между Пятницкой и Новокузнецкой, осталось несколько высотных башен — вот эти вот башни Вулых которые…

[Какие башни?]

Ну, башни Вулых. Это архитектор Вулых…

[А, Вулых…]

…который как бы придумал какие-то башни, которые построены как бы с помощью ригелей. Поскольку, значит, работяги ригелей не свели, то между… ригели не сложились [смеется]. Пазл не сложился, там балкончики обваливаются, ну и так далее.

[Это какие дома?]

Ну вот вот четырнадцати…

[Где они находятся?]

Четырнадцатиэтажки. Они вот здесь находятся [показывает на карте]. Вот если смотреть на… на Новокузнецкую, да — то это будет вот здесь. Вот два здания, да: одно будет по Новокузнецкой, другое будет по Пятницкой. Вот здесь вот они, ну вот где…

[То есть Пятницкая, 37, где-то так?]

Где-то… Ну, Новокузнецкая, 6, соответственно, ну, и напротив 50… 39, наверное, вот, да, они где-то вот…

[Примерно…]

Вот два такие. Вот. Ну вот, «Добрынинский и партнеры» — это Новокузнецкая, дом 6. Ну, наверное, вот так. Вот этот общий их двор, который сейчас раскурочили так, что мама не горюй. Усовершенствовали. Ну да, вот «Велобайки» то есть. Ну вот, вот эти два дома. И еще… (Ой! Так…) Вот. И еще одна такая же башня… сейчас… [Смотрит по карте.]

[А, 15/17 по Шесто[му]… или по Пятому Монетчиковскому? Ага…].

Ну, непонятно, по каким… Это никто не знает, по каким Монетчиковским. Понимаешь, оттого, что здесь написано «Пятый Монетчиковский», это совершенно не значит, что дома по нему считаются. Например, по этому самому… по Вишняковскому переулку дома считаются часть по Новокузнецкой (вот он, Вишняковский переулок — [показывает на карте]), официально вот они. Ну вот эти вот все дома: вот этот, вот этот, вот этот… [показывает на карте]…

[Восемнадцатый, десятый и так далее.…]

Да. На самом деле они как бы идут по Новокузнецкой.

[Понятно.]

Собственно, вот они и идут. Вот, 18-й, вот он 18/10, там, дальше 16, это тоже будет… То есть переулки — они как бы не считаются. Ну, собственно, и еще немножечко как бы домов вот старых по переулкам распихано. То есть в принципе, если вечером по Замоскворечью ходить — то дома практически не горят. То есть окон нет. Потому что это офисы.

На Большой Ордынке выкупили дома в частную собственность, это позволило им сохраниться. Старые дома (00.08.10—00.10.26)

А раньше, пока не понесли еще старенькие дома и пока, допустим, Ордынку Большую не выкупили... Потому что на Большой Ордынке очень много домов выкуплено, видимо, в частную собственность, что позволило сохраниться домам. Там как бы были жилые дома. И я даже знаю как бы людей, которые вот жили, там… напротив домик Островского, например, стоит деревянный домик, да, который сейчас отреставрировали двутавровыми балками и обили, там, черт-те чем; а он был деревянный, нормальный, в маленькую такую вот досочку, серенького такого цвета домик был. […] Вот, на Малой Ордынке, вот Дом-музей [А.Н.] Островского, да, а вот в Голиковском переулке вот этот домик…

[11-й…]

11-й, да. Он — ну, если я правильно как бы смотрю, да, то по логике это он — вот он…

[Он был деревянный…]

Он был… Он и сейчас деревянный, но только обит вот в такую вот доску, а был вот в такую вот маленькую досочку обит. И вот здесь вот вот этот… вот эти вот два дома…

[13, 15]

Да, они, вот эта вот часть — даже здесь видно — на самом деле новострой, а вот это вот еще старая. Вот это вот точно старая усадьба. Вот он, 9-й, наверное. То есть, понимаешь, они как-то здесь неправильно изобразили на карте, потому что вот здесь нету этого пространства. Потому что здесь вот так вот стоят дома.

[Ага, понятно.]

Но… Понятно, что вот здесь стоит большой красивый модерн (ну, доходный дом модерновский), потом стоит маленький… вот этот вот… эта усадебка деревянная, и через арки как бы можно выйти вот сюда. А вот здесь вот стоит усадьба ку… ну, такая купеческая каменная, и дальше вот здесь вот кусок и вот этот уже новострой.

Перестройка домов (Климентовский, 31 — при реставрации едут стены, там подвал от церкви св. Климента, бывший дом старосты церкви; испортили дом архитектора Нирнзее) (00.10.26—00.14.47)

[А вот всякие здания, которые… ну, может быть, сносили что-то, или которые вот изменили свой вид?]

Ну, вот этот изменил на моем уже как бы вот…

[13-15 по Голиковскому переулку.]

да… нДа. Они изменили совершенно точно свой вид. Вот с этим вот зданием… сейчас я тебе его покажу. Вот в Климентовский [переулок], вот этот вот домик.

[31]

Да, 31. Вот этот вот домик — он отличается тем, что он — вот сколько я его знаю — его каждый раз реставрируют, и он… у него едут стены. И как выяснилось, едут они потому, что, когда они вскрыли Пятницкую улицу, то там вот, напротив прямо церкви, да — вот здесь же вот Климент [Храм Священномученика Климента] стоит, да… ([Комментирует карту.] Почему она здесь? Она не здесь стоит. Ну, неважно.) В общем, вот как бы он стоит, Климент, и к нему, видимо, идут… это, видимо, его подвалы… Климента. Потому что вот когда они здесь, значит, в очередной раз в Климентовском че-то перекладывали и вскрыли Пятницкую улицу на светофоре — то там белокаменные своды, такие вот огромные нормальные белокаменные своды, которые они благополучно залили бетончиком. Но своды идут вот отсюда вот туда; соответственно, значит, вот этот дом — это, по-моему, вот дом…

[31-й]

Да, который… Человека, который был старостой Климентовской церкви — ну, во всяком случае, так говорят — и вроде как, значит, там самые большие пожертвования на нее сделал, когда ее строили. Вот подвалы идут сплошняком, и, соответственно, вот этот домик — он все время складывался. Ну, как бы у него стены все время складывались, и проваливалась крыша. И, соответственно, они, значит, долго чего-то там укрепляли и, наконец, как бы понесли вообще всё, что можно, по-моему, но крышу прибили гвоздиками как следует. Ну, соответственно, вот она держится. Значит, дом, который как бы безобразно испортили — это… (вот в эту сторону, да… [ищет на электронной карте]) — это на Полянке, да, соответственно. Вот этот Якиманский сквер, и вот здесь вот дом Нирнзее. Я не очень его как бы понимаю, где он, но он был как бы вот… ну, он вот как бы по Полянке идет, у вот, он где-то здесь… [показывает на карте]

[Это там, где пожар был?]

Тот, который они просто снесли благополучно. Ну, это как бы угловой дом, да…

[Да. Снесли.]

Они его не снесли. Они его якобы ремон… реставрировали. Но этот дом выглядел следующим образом: он был кораблем таким построен. Представляешь, да, себе?

[Ну…]

Ну, вот он был кораблем, и поэтому мимо него всегда было очень тяжело ходить, потому что он далеко выступал за красную линию.

[То есть он был длинный?]

Он стоял вот так: не по красной линии, да, а вот как бы поперек практически нее. То есть он еще и в переулок уходил. Ну, на Малую Полянку он уходил там какой-то частью угла. Ну, такая вот задумка у Нирнзее была, видимо. Но потом они его долго огораживали; огородили — стало совсем невозможно ходить как бы вот туда. Он приблизительно напротив «Ганимеда» находится, ну или че там?

[А. «Гименея»?]

Ну, вот этих красных…

[«Гименея»!]

Да черт их знает, как они называются. Они же все время… Он теперь никак не называется. Ну вот, напротив них был дом.

[Ага, понятно.]

А теперь они его, якобы сохранив фасад — на самом деле фасад не сохранен, — они его утыркали зато красивыми изразцами и сказали, что так и было\, хотя так не было\, и дом теперь стоит по красной линии прямо. А он стоял как бы поперек.

[А что такое «красная линия»?]

Ну вот, как бы все дома ровненько, чтоб был тротуар. Он… Там тротуара практически не было; там была вот такая вот узенькая дорожка, и, значит, все его благополучно обходили на протяжении многих лет, вот как он там был поставлен.

Пожар в доме у индонезийского посольства (00.14.47—00.16.51)

[А вот, кстати говоря, вот какой-то из этих домов, там, он висит завешанный этой самой… серой тряпкой, и там на верхнем этаже что-то горело. Это не известная история, что за пожар там был?]

Это… Ну, вот если не совсем недавний пожар…

[Ну, видимо недавний.]

Если… Потому что был совсем вот… пожар буквально вот на этой неделе…

[Нет, не этот.]

…который во дворах между домом, где была «Иностранная»… журнал «Иностранная литература» и индонезийское посольство. Вот здесь вот, сейчас покажу [ищет объект на электронной карте]. Большая Ордынка. Вот здесь вот, где индонезийское посольство, да, сейчас [продолжает искать объект на электронной карте]. Вот здесь должно быть индонезийское посольство. Вот посольство Индонезии, да, вот один из этих вот домов, в одном из…

[12-14]

Да, или строение 4, или вот здесь. Полыхал как не знаю что, потому что… (ну, закрой уже [реплика к электронной карте]) потому что просто невыносимо было. Видимо… Не знаю. Они вообще довольно большие дома и жилые оба. Не знаю, что как бы там произошло.

Церковь св. Климента: были фонды Б-ки им. Ленина, их вывозили, рядом горел дом, и побелка церкви почернела (00.16.51—00.18.44)

[А вот ты не помнишь, что в Климентовском был какой-то интересный магазин?]

В Климентовском?…

[Ну, это на излете советских времен, там, где выдавали…]

Я помню… Я помню, что в Климентовском как бы… Естественно, в самом Клименте была библи… были фонды библиотеки Ленина — это я помню как бы совершенно хорошо. Помню, как их оттуда вывозили, совершенно беспардонно кидая в грузовики связки с книгами.

[Это когда было?]

Ну, это я уже наверное года два-три замужем-то была, то есть вот это как бы они как раз ее освобождали. Я помню, как горел рядом с Климентом дом, и был вот безумный пожар, когда токо-токо Климента побелили, ну, в смысле, как бы вот сделали кра… покрасили красным и выбелили всё, что положено сделать белым. И буквально там вот они только закончили и перед… то ли перед Пасхой, то ли перед Троицей полыхнул дом, в которой сейчас, по-моему, ресторан «Олтай» называется. Нет, ну, через «а». Ну, просто стоит человек, который все время приглашает всех в ресторан «Олтай» [смеется]. Магазин… этот самый ресторан называется «Алтай», естественно, так вывеска написана. Ну, вот он полыхал, и ветер дул на Климента, и вся эта вот белая побелка, естественно, стала черной. И, естественно, я помню, как… Клименту вообще не везет, потому что с другой стороны итальянское кафе, которое тоже полыхнуло вот в прошлом или в позапрошлом году, и, естественно, дым тоже шел на Климента. А в Климентовском…

Магазины. «Гастроном на Землячке» на бывшей ул. Землячки (выдавали продукты по талонам). Магазины на Пятницкой: бывшая австралийская булочная и др. Магазин «Шубы» (00.18.44—00.22.26)

[Ну вот, говорят, что там напротив него был какой спецраспределитель, где по талонам выдавали… Не знаешь?]

Нет, это я не знаю. Потому что по талонам выдавали в гастрономе на Землячке, которая теперь то ли Большая Татарская, то ли уже улица Бахрушина; вот там же это вечная проблема, где кончается Большая Татарская и начинается улица Бахрушина.

[Почему проблема?]

Ну, там дом так стоит, что как бы получается, что ты идешь по улице и упираешься в дом, ты должен его как бы вот так изогнуть и выйти на улицу. Вроде как это одна улица, на самом деле это две.

[Значит, там был гастроном?]

Да, он так и назывался — гастроном на Землячке.

[Отлично. И там давали по талонам кому? Каким предприятиям?]

Ты знаешь, я думаю, что там… если предприятиям давали — то наверное это заводу «Темп» давали, который там же и находится. А еще там всем ветера… всех ветеранов же обслуживали, там же, вот этого округа. То есть всем участникам войны.

[Это в какие годы?]

Ну, это уже вот, наверное, до девяносто там какого-нибудь, [19]96-го.

[А вот этот вот период — рубеж [19]80-х — [19]90-х — вот где были такие магазины, куда ходили отовариваться?]

А там же всё было как бы в магазинах. Это сейчас там всё в ювелирке и обуви, а тогда там были продуктовые магазины. Значит, во-первых, на углу Климентовского, вот если смотреть как бы… ну вот, если на угол Пятницкой и Климентовского, да, но дальше от церкви, да… Ну, правая сторона, если лицом к Кремлю стоять. Да, ну вот если ты стоишь лицом к Кремлю на Пятницкой улице, у тебя по левую руку Климент, а по правую руку был магазин, который потом стал первой австралийской булочной, стояли безумные очереди.

[Ой, расскажи, а?]

Ну вот, она была австралийская… Значит, они открыли эту австралийскую булочную, народ стоял за австралийским хлебом — вот всяким[и] там этими кирпичами, пайпами, пирогами там какими-то, там, с яблоками и всем остальным — были дикие совершенно очереди.

[Это [19]90-е?]

Ну вот, когда… ну, наверное [19]91-й, [19]92-й, вот так. Это был один магазин такой знаковый. На другой стороне, соответственно напротив него, был продуктовый… Вот, я точно помню, что там были яйца и сливочное масло, но вот как-то че-то не помню, че было с колбасой; подозреваю, что как бы колбаса там тоже теоретически должна была находиться.

[Это где он был?]

Ну вот, на другой стороне. То есть этот по правую руку, а этот по левую. Вот он был как бы тоже угловой магазин, где сейчас итальянское кафе. Потом дальше был один кондитерский магазин…

[Где?]

Вот пря… Я прямо тебе вот так вот иду, по левую руку он был кондитерский магазин, сейчас от него остался только маленький как бы отсек, а так он занимал вот как бы бо\льшую часть дома, был большой такой очень кондитер[ский]…

[Это Пятницкая? На Пятницкой?]

Да, это на Пятниц[кой].

[Это туда дальше к Кремлю?]

Это к Кремлю, да, вот всё к мос… к Чугунному мосту.

[Чугунный мост это у нас что?]

Чугунный мост это у нас Чугунный мост через Обводной канал. Это тот мост, который как бы к Москворецкому подводит, который через Москва-реку. Значит, был… вот здесь были… был кондитерский, потом был по этой же стороне… был довольно большой такой какой-то продуктовый с овощами, дальше как бы там была усадьба Толстого — там, естественно, магазинов не было, и по той стороне была где-то булочная, но как бы в нее не ходили, потому что нам было как бы ближе в другую. А по вот этой стороне, значит, где метро «Новокузнецкая» — тут вот эта вот была эта булочная, а вот дальше был магазин «Шубы»…

[Магазин «Шубы»?]

«Шубы». Ну, или может, он «Меха» назывался, но как-то его все звали «Шубы».

[Это где это были эти «Шубы» на Новокузнецкой?]

На Пятницкой.

[Ой, на Пятницкой.]

[Ищет на электронной карте]. (Сейчас сообразим). Вот в этой части, вот здесь вот еще была «Оптика», вот в этом доме, но только он был дру…

[21]

Ну, он был другой.

[Понятно.]

Он… В него входили вот отсюда, а теперь в него можно войти только вот отсюда, потому что здесь закрытые фасады.

[А, в него входили со стороны, где площадка, где метро…]

Нет, в него входили вот… вот отсюда… ну вот, здесь вот был, и здесь еще как бы не было вот этой выемки, а был такой как бы забор и сюда в него… как бы был двор.

[Это «Оптика»?]

Да.

Рюмочная «Второе дыхание» (маргиналы и богема) (00.23.26—00.22.46)

А вот здесь вот, естественно, была рюмочная, которая называлась «Второе дыхание»… ну, в народе называлась, а потом это народное название ей присвоили официально.

[А, это самое, она чем вообще знаменита?]

Тем, что там были совершенно очаровательные маргинальные личности, естественно, с которыми я, как ты понимаешь, очень любила пообщаться. Но эти личности как бы… были одной группы, а вторая группа — это были такие вольные художники, там всякая богема, вот которая как бы… там пе… музыканты и все остальное, в общем, это как-то одни другим не мешали и как бы в этом «Втором дыхании» прекрасно сидели.

Частная торговля (уличный рынок). Рынки. Кондитерский, где на витрине стояли семь фарфоровых слонов. Магазин «Океан» (00.24.46—00.27.50)

А вот здесь вот, на месте рыбного рынка, был нормальный рынок с заборчиком, с прилавками; тетеньки продавали гладиолусы у входа, как положено; а там еще всякая… ну вот, мясо не продавали, но овощи продавали вот спокойно вот здесь.

[То есть там, где вот этот Пятницкий рынок сейчас — там был уличный рынок?]

Да, да, да. Да, там был нормальный уличный рынок.

[Туда ходили вообще?]

Да, я сама на нем всегда все покупала.

[Дорого там было?]

Не-а! Он был не о[чень]… То есть, ну, по с… Такие вот «распальцованные» ездили на Центральный [рынок] или на этот самый, Даниловский [рынок], который, соответственно, на Люсиновской был, а нормальным людям за пучком укропа и картошкой, в общем, сюда было... Хотя нет, наверное, там творог и мясо тоже были, хотя я не помню вот прилавков с морозильником. Обычно же все-таки они уже были с морозильником, наверное. Ну, я не помню, потому что как бы мясо — точно нет. Вот, оно, значит, дальше шло… вот, там, где «AB Dai[ly]»… а вот этот вот, «AB Daily» находится, «AB Daily» магазин, вот…

[«Азбука вкуса»?]

Ну…

[Да.]

Вот, там были «Шубы». А потом вот здесь вот [показывает на карте] — сейчас там какое-то кафе — а вот в этой части…

[9-й дом где-то…]

…был кондитерский, совершенно потрясающий, потому что там на витрине стояло семь фарфоровых слонов Ленинградского фарфорового завода.

[На витрине…]

Ну вот, на витрине.

[…которая выходит на улицу?]

Ну вот, эта вот стеклянная витрина кондитерского магазина, и декор там был в том, что там стояло семь… то есть вот лежали эти конфеты, там, типа… ну, муляжи как бы конфет, и вот стояло семь слонов. Причем они вот демонстративно их ставили как бы так, чтобы казалось, что один другого держит за хвост, хотя, как известно, у Ленинградского фарфорового завода фигурка слона — она с поднятым хоботом и ни за какой хвост она не держит. И последним был слоненок. Вот. Ну, их было семь. Вот, это было так... А потом… вот оно здесь уже ничего не было [показывает на карте], вот этот вот магазин, который «Смирнов», да, вот сейчас здесь как бы надпись «Смирнов», магазина никакого нету, это вот дом водочного короля — вот здесь вот был магазин «Океан», в котором все нормальные люди, которым лень было стоять за мясом и холо… синей курицей, покупали по утрам рыбу. И все, кто ее ел, — вот как бы там отоваривались. Это вот…

[Понятно. Это угол Пятницкой и Овчинниковской? Ну, понятно, где у нас «Смирнов». А вообще магазины? Вот ты говоришь, был магазин на [улице] Землячки…]

Магазин «Березка», рядом спекулировали чеками (00.27.50—00.29.13)

[А еще какие-то такие названия?]

Ну, во-первых, была «Березка», да, она была на Пятницкой, вот, значит, в этой вот башне была «Березка». Сейчас там «Трио», этот, магазин с неизвестными товарами. Вот, там была «Березка», чековская, естественно, что давало определенным личностям возможность как бы там тусоваться и, соответственно, можно было купить чеки.

[В смысле? Там стояли спекулянты?]

Ну, там стояли люди, которые продавали чеки по тройной цене. Можно было купить чеки по тройной цене, а потом на эти чеки купить, например, сапоги в «Березке» или кожаное пальто. Можно было как бы приколоться по полной программе, если у тебя хватало денег.

[А контингент вот этот, который в «Березку» ходил?..]

Ну, это дипломаты, торговцы Центрального рынка, директора мебельных магазинов, ну, то есть как бы там [смеется]… там моряки загранплаванья, ну, и ансамбль Моисеева с «Березкой», естественно. [Смеется]. Ну, то есть все, кто как бы имел доступ на заграницу или на покупку валюты и чеков, соответственно, — вот они как бы имели этот доступ в эту «Березку».

Пустой фрагмент (00.29.13—00.29.47)

[А вот неофициальные всякие названия, типа «магазин на Землячке», «Второе дыхание» и прочее?]

Ну вот, магазин на Зем…

[Так, навскидку… Ну, может быть, по имени того, кто торгует? Там, «У Кати», допустим?]

Нет.

[Не было?]

Ничего такого я не помню. То есть «Океан» он и был «Океан», он, вот, по-моему, был не «Океаном», я подозреваю, но его все называли «Океаном».

[Понятно.]

Но, может быть, и не так.

[А вот еще там у вас есть такая…]

«Вонючий магазин» (плохо пахло). Колбасный магазин. Кулинария на Малой Ордынке. Кулинария при ресторане «Витязь» (00.29.47—00.31.43)

А дальше в ту сторону уже, в сторону Садового кольца и, соответственно, Добрынинской — был еще один большой магазин, то есть это, значит, где угол Вишняковского и Пятницкой, да, вот с этой стороны. Вот там был как бы такой большой продуктовый магазин, который звали «вонючим», как я сейчас понимаю.

[«Вонючий магазин»?]

Ну, вонючий…. там всегда очень плохо пахло.

[А что там, рыбу что ли продавали?]

Нет, там продавали все продукты, ну, просто вот он такой какой-то он грязный был. И на самом углу, на углу уже, значит, соответственно, чё… ну, Садового кольца и Пятницкой был магазин «Колбасы», у которого… который звали «Колбасным». Ну, он собственно назывался «Колбасы», его звали «Колбасным магазином», и там вечно очереди стояли.

[Понятно, понятно.]

А так вроде больше тут нигде ничего не было. Ну и ста… То есть еще была на Малой… Малой Татарской была «Кулинария»… Не, не на Малой Татарской — на Малой Ордынке. На Малой Ордынке была «Кулинария», там, где потом были «Осетинские пироги», а теперь строят какой-то жилой элитный комплекс. Вот. И там была «Кулинария», в которой, собственно, народ, у которого было денежек чуть-чуть побольше или как бы мозгов чуть-чуть поменьше, значит, покупали… там с утра как бы привозили там купаты, азу и че-нибудь еще такое же. Вот там. И еще была «Кулинария» при ресторане «Витязь», который был у метро «Павелецкая», да, это на Новокузнецкой уже — вот там, значит, тоже люди прибарахлялись продуктами.

Церкви св. Марона и св. Иоанна Предтечи — ориентиры по пути домой (00.31.43—00.33.50)

[Понятно. Шикарно. А вот если к духовному перейти?]

Церкви?

[Ну вот, ты рассказывала при Климента, как его передавали. Вот. А вообще это обсуждалось, что вот, там, передают Климента, это хорошо или плохо?]

Нет, во-первых… Нет, нет. Во-первых, как бы там же вообще как бы немножечко другая ситуация: там все как бы ориентируются по церквям. Хотя это ужасно смешно, потому что, когда тебя спрашивают, допустим, Замоскворечье… ну вот, когда стоишь, там, тебя спрашивают: «Как там куда-нибудь пройти?», и ты говоришь: «Ну, это вот там, там…». — «Как пройти в Вишняковский переулок?» — и ты говоришь: «Ну вот, увидите церковь и вот туда свернете». Потом понимаешь абсурдность ситуации, потому что для тебя как бы Вишняковский — это совершенно конкретная церковь, да, это Николе… церковь Николы в Кузнецах, и как бы у тебя нету никаких проблем, ты увидишь Николу в Кузнецах — ну вот, значит, вот он, Вишняковский переулок. На самом деле ужасно смешно, потому что вот когда я перешла в этот «Роскультпроект» [место работы было в Петровском переулке], у меня поменялся ориентир того, что я домой пришла. Потому что я же хожу пешком, соответственно, я [раньше, когда работала в Кропоткинском переулке] переходила Крымский мост, я оказывалась за рекой, но еще как вроде как не дома, да? И вот когда ты по Музеону выходишь и видишь купола Марона, да, как бы святого… церкви святого Марона — вот, ты уже дома, всё, уже вот дом, значит, где-то рядом. Хотя на самом деле, ну, это просто вот первая церковь как бы дома. А теперь оказалось, что для меня поменялось, и первая церковь дома — это колокольня Иоанна Предтечи, которую я вижу, с другого моста сходя в Замоскворечье, да.

[Это Иоанна Предтечи где? Как он называется?]

Это вот… Она назы… Это в Черниговском, наверное, переулке, ну вот, она… Там как бы и другие купола видны, да. Ну вот, ты… первое, что ты видишь — ты видишь колокольню зеленую, да, эту колокольню без церкви… соответственно.

Церкви: Николы в Кузнецах (ее не закрывали, но не любят, там недоброжелательные священники), Климента (новый приход, импозантный батюшка, на него жертвует «Театр Луны»), Скорбящих радость на Ордынке (там рафинированная публика), Николы в Толмачах (был фонд Третьяковки) (00.33.50—00.36.53)

[Так вот… как про передачу… и вообще такую околорелигиозную жизнь…]

Нет, вообще там как бы вот это вот вся околорелигиозная жизнь — она там очень как бы акцентируется, потому что, значит, во-первых, Николу не закрывали, насколько я понимаю, никогда, который в Кузнецах. Его никогда не закрывали, но его никогда и не любили особо.

[Почему? В смысле?]

А, это очень интересно. Потому что там, насколько… Там как бы считается, что там очень недоброжелательные священники. То есть люди как бы ходят, но дальше как бы вот идет эта проблема: осуждение священника, неосуждение священника — ну вот, как-то. Там хороший приход, то есть там такой большой приход. Но вот как-то его не очень как бы любят. И я вот смотрю, сейчас тоже все стараются как бы в какие-то другие как бы церкви ходить. Но он всегда был и, соответственно, всегда там на Пасху все ходили, вот сколько я там жила, столько как бы святили куличи, да, уже там больше, меньше, сейчас как бы вот там, но все равно сейчас как бы все стараются во двор к Клименту ходить, потому что как бы его больше любят, как ни странно.

[Почему «ни странно»?]

Ну, потому что новый приход, не совсем отреставрированная церковь, да. Но как-то то ли батюшка там такой импозантный товарищ, то ли то, что «Театр Луны» как бы… для «Театра Луны» это как бы приходская церковь.

[Не понял?]

Ну, «Театр Луны» у нас есть там, и они как бы на Климента дают деньги и всячески поддерживают. Ну, она как бы такой… Ну вот, не знаю, почему. Потому что была еще всегда Ордынка, да, «Всех скорбящих Радость», но она как-то вот всегда стояла таким особняком, она как бы такая рафинированная очень церковь.

[В смысле? А что там за публика была прихожане?]

Ты знаешь, я как бы даже не знаю, кто был как бы на Ордынке, как… Ну, если учесть, что как бы, насколько я понимаю, Никита Ильич Толстой был прихожанином этой церкви, но, может, я и неправа. Ну, как бы вот… Мне кажется, что вот Ордынка, «Всех скорбящих Радость», она была такая как бы достаточно рафинированная, а Никола в Толмачах, она же не была как бы церковью, как бы она была там какими-то фондами Третьяковки, и потом только к церкви отошла. Ну, в общем, как-то так вот… Вопрос, что как бы, «как хорошо, что будет еще одна церковь» — нет, не обсуждалось. Но вот как бы то, что «как здорово, что как бы отдают и что вообще наконец, книги будут в одном месте» — это я помню эти разговоры. И всех как бы волновало — остались росписи, не остались, «как хорошо, что за стеллажами сохранились росписи» — вот это вот как бы обсуждалось довольно так активно.

Мечеть: туда ходили татары, сейчас — кавказцы, изменился антропологический тип; по праздникам женщины раздают детям сладости. Татарские дворники. Играли на гармошке 00.36.53—00.43.57)

[Понятно. А вот мечеть у вас еще?]

Да. Тата… Ну, это старая татарская мечеть, замечательные татарские дворники, и она… Вот с мечетью сейчас заметно очень изменилась ситуация, потому что были, так скажем… ну, если вот зрительно, то выглядело это так. Значит, по пятницам пожилые такие как бы, ну, определенный такой тип, который, можно сказать, такие кругленькие, толстенькие, хотя они совершенно не обязательно… ну, крепенькие — вот вариант. Крепенькие такие люди, женщины и мужчины; женщины в платках, определенным образом как бы повязанных, да, то есть сомнения не было — это были московские как бы татары. Вот они шли в эту мечеть. Она как бы нормально, во дворах, она как бы не на улице стоит, она как бы во дворах, она закрыта домами, да, и, в общем, всё как бы… ну, татарская община как бы была, да.

[Была, да?]

Была. То есть она явно была, потому что звучала татарская гармошка как бы…

[Вот поподробнее…]

Теперь я ее последний раз, наверное, лет пять назад слышала. Они поставили памятник Габдулле Тукаю, и вдруг как бы летом, где-то уже так ближе к вечеру заиграла гармошка. Ну, татарскую гармошку — ее ни с чем не перепутаешь: какая-то такая разудалая мелодия восточная [смеется], думаю, как на мотив… ну, не знаю… она как… я же не музыковед, я поэтому не могу описать, что происходит. Ну, это такой вот разу… какая-то разлюли-малина, вот понимаешь?

[А где они играли на гармошке, и что это было: там, пляски что ли устраивали?]

И они играли на… И они… Не, никаких плясок не устраивали, просто сидел мужик, играл на гармошке, сидели рядом тетки и дядьки и слушали его у памятника Габдулле Тукаю. А так это раньше было во дворе, вот как бы в нашем дворе были татарские дворники, и у них были где-то, видно, квартиры там — я подозреваю, что вот еще в одном доме, который у нас есть.

[Ваш двор — это какие дома?]

Ну вот, это вот 6-й, 39-й по Пя…. 39-й по Пятницкой, 6-й по Новокузнецкой вот. Ну, там как бы вот так вот идет стена индонезийского посольства, потом как бы… раньше там была редакция «Иностранной литературы», потом вот этот вот высотный дом 39-й огораживает, потом вот так вот заворачивает еще один дом во дворах — 16-й, наверное, по Старомонетчиковскому переулку — и наш закрывает с другой стороны 6-й вот находится. Получается такой закрытый двор, и вот там вот довольно часто татары собирались, но потом, видимо, старшее поколение потому что… были и дворники, и вот слесаря приходили — это были татары. Они даже по-русски вот ста… совсем как бы пожилые люди и даже вот, наверное, ну, [19]40-х там, [19]50-х годов рождения — они говорили плохо. Ну, то есть как бы они говорили понятно, но было понятно, что русский у них не родной, то есть что они говорят на каком-то другом языке между собой. Они, собственно, и говорили, понятное дело, на татарском и явно ходили в мечеть. А потом в какой-то момент — наверное, в момент первой-второй, там, чеченских войн, вот этих вот — очень резко изменился контингент прихожан мечети, и пятница стала таким днем, когда, например, детей встречали из школы. У нас никогда не встречали детей. А вот с…. ну, то есть как бы это было… То есть это понятно, что как бы, ну вот… Просто у нас были раньше как бы вот на лестничной площадке дети, соответственно, как бы на моих глазах они там пошли в школу и пришли в школу. Могли попросить как бы: «Вот я там на работе, а ты дома, спустись, подними, да, детей», потому что лифт не тянул. То есть они там как бы тебе позвонят, грубо говоря, в домофон, а ты спустись, просто подними, потому что они не могут подняться. Но это вот как бы…

[То есть стала ли ощущать[ся] от них опасность?]

Да. И я это совершенно точно тебе говорю, потому что изменился антропологический тип тех, кто идет в мечеть. Это стали такие… Вот я тебе говорю, были квадратненькие люди, да, как бы крепенькие, а сейчас я даже не могу сказать, какие женщины ходят, потому… ну, они, конечно, ходят закрытые, в хиджабах… ну, наверное, это хиджаб называется, да, вот полностью закрытый платок…

[Ну, лицо открыто?]

А лицо открыто, да

[По-моему, хиджаб. Или никаб. Не помню, не знаю.]

Ну, в общем, вот как бы они есть, но как бы на ни… они как бы себе идут и идут. А вот мужчин очень много, пятничная молитва очень как бы собирает много людей; это такие тонкие очень… — как бы это сказать — вытянутая такая вот… такой тип фигуры вытянутый, очень гибкий, и такие все время готовые к прыжку; все время ждешь, что они вот сейчас как бы вскинутся в седло и поскачут, хотя на самом деле как бы как раз этот тип-то не должен как бы в седло-то прыгать, да, он как бы немножечко другой. Ну вот, такой вот, как… И такая вот как бы вот в этот момент, когда заканчивается молитва и они идут к метро и момент, когда начинается молитва, и они идут к метро, то вот этот вот кусок просто стараются люди не ходить, чтобы не попасть в эту толпу. Хотя я ни разу не видела, чтобы какая-то вот реальная опасность. Но зато на праздники продолжают раздавать детям всякие куски сладостей, хлеба, там… Ну, на какой-то праздник — я не знаю, на какой.

[В смысле, там организованные?]

Нет, нет. Вот идут тетеньки (чаще всего тетеньки), и дети идут из школы, там же как бы как раз дорога из школы проходит… из одной из школ проходит мимо мечети, и в какой-то день приносятся всякие куски сладостей, ну, то есть там, хле… каких-то печных изде… выпеченных изделий, да, но…

[И что, они прямо стоят на улице и раздают?]

Нет, ну, они просто идут и вот видят, там, кому-то де… А поскольку как бы ходи… их много ходит, то есть те, кто как бы понимает, что дают, и они объяснили своим одноклассникам, что это можно брать и нужно брать. Но в результате как бы дети какие-то простые фразы, насколько я понимаю, на татарском и арабском знают. Во всяком случае, когда какие-нибудь работяги спрашивают «сколько времени?»… ну, то есть я знаю, что они спрашивают «сколько времени?», потому что мне это переводят, то дети как бы переводят эту фразу родителям и не только Сонька [дочь], но то есть вот как бы понятно. То есть как бы общение на языках есть, ну, то есть вот они не говорят, но вот какие-то фразы простые знают.

Замоскворечье — репутация:  район, где живут торговцы и преподаватели (00.43.57—00.44.50)

[Понятно. Слушай, интересно. А вот район как бы по контингенту, да? Ну, существуют же, там, районы интеллигентские, работящие, то есть там, где работяги, криминальные… Вот у вас как?...]

Ты будешь смеяться, но Замоскворечье — это купечески-преподавательский район. Это очень смешно. То есть там, безусловно, какая-то торгующая публика живет в разных вариантах, неважно, чем торгует — недви… дорогой элитной недвижимостью… укропом на рынке, чем-то там еще — и как бы люди, которые преподают, очень много преподавателей. То есть вот даже как бы так: ты идешь — или тебя учили, или ты учил и знаешь, что как бы человек преподает, или там знаешь человека по конференциям, ну, довольно часто. То есть вот такой вот контингент.

Плохое место: улица Бахрушина. Школа с памятником-пушкой. Репутация Замоскворечья: темный район (00.44.50—00.46.52)

[Понятно. А вот есть там какие-то места, ну, не очень хорошие, может, там, опасные, криминальные? Ну, или были?]

Ты знаешь, я никогда в жизни не… Вот, наверное, Замоскворечье, в отличие от нашей там Плющихи… я никогда… я вообще как бы же в темноте плохо вижу, поэтому опасно. Ну, ты знаешь, наверное, вот самое опасное место, вот такое вот неприятное место — это вот этот вот кусок, когда ты с Садового кольца входишь в улицу Бахрушина. Вот ты входишь в улицу Бахрушина мимо Центрального детского кинотеатра, и. ну, вот эта вот школа, в которой учился Ролан Быков, да, как бы где пушка стоит…

[Подожди: что за школа, где пушка стоит и Ролан Быков учился?]

Ну, там как бы Москов… мальчики Московского ополчения, как бы школа… вот совсем на… ну, напротив Центрального детского кинотеатра. Вот. И там как бы… Ну, там просто во дворе пушка как памятник там ополченцам, стоит.

[Это они из этой школы призывались?]

Да. Или все мальчики ушли как бы из этой школы. Вот. Я как бы, собственно, не очень-то знаю, но вот знаю, как бы что вот там есть… И, наверное, до… какого-нибудь 5-го Монетчиковского, да, вот кусок… Вот этот кусок — там нету практически жилых домов. Сейчас там как бы гостиницу поставили, еще что-то, там Дворец пионеров еще был, да, и вот ты идешь, и у тебя этот вот один фонарь болтается, и всё как бы. И вот, собственно, жилых домов нет; ну, наверное, вот это просто… оно просто неприятно, потому что было темно. Сейчас как… по-любому светло, поэтому….

[А так, чтобы слухи, что, типа, что там то-то и…]

Не.

Плохое место: набережная (нежилые дома) (00.46.52—00.48.19)

Может быть, еще как бы набережная Обводного канала — не совсем как бы приятное место, вот когда ты от Павелецкой на Овчинниковскую сворачиваешь. Ну, просто все дело в том, что как бы, допустим, когда ты вот до… как бы… ну вот, на Космодамианской… Понятно, что Космодамианская набережная — это как бы такое элитарное местечко уже, а… ну, в силу того, что там вот эти сталинские дома как бы стоят, и там большое очень пространство. А вот этот вот кусок, который от как бы «Павелецкой» до, наверное, Космодамианской, вот, ну, кусок набережной — вот, наверное, он такой не очень приятный, потому что, ну, в Садовническую вот тут вот входы как бы… в Садов… на Садовническую набережную, в Садовническую улицу — ну, как-то так… не очень они.

[Просто абстрактно? Не почему..?]

Ну, абстрактно. Не почему, просто потому, что они нежилые. Они нежилые, и очень много как бы вот… на Садовнической, например, очень много реставрировалось. Ну, не то, что реставрировалось, а было затянуто лесами и, соответственно, этими сетками. И соответственно вот так…

Бытовой фрагмент (48.19-48.25)

Посольства Мали, Индонезии и Африки: праздники («день независимости Африки»), индонезийцы боятся собак, французы гуляют в Репинском садике, в Лаврушинском и т. д. (00.48.19—00.50.10)

[Вот. А кроме татар были еще какие-то такие, ну, группы?]

Ну, во-первых, как бы были негры, которые в посольстве Мали, которые в День независимости Африки устраивали… ну, или, там, как в день независимости… Никто не знает! Это назывался «День независимости Африки», но насколько я понимаю… [смеется]

[То есть это вы так называли?]

Ну, это все так называли, что «сегодня у нас День независимости Африки». Вот. А на самом деле не знаю как бы, какой это праздник… ну, это какой-то летний… летом какой-то день бывает, когда они с барабанами, с бубнами и со всем остальным устраивают пляски рядом с индонезийским посольством или на территории индонезийского посольства, но гром барабанов стоит как бы с утра и до вечера. И еще есть индонезийцы, которые боятся собак…

[В смысле?]

Ну, если ты гуляешь с собакой, то индонезийцы всегда шарахаются, хотя не очень понятно, почему, потому что вроде как они их, собачек, едят. Ну, может быть, они думают, что русские собачки отомстят за своих съеденных индонезийских братьев, и поэтому шарахаются от них постоянно. И понятно, что на Якиманке французы, там, видимо, большая французская… большое французское как бы сообщество живет, потому что очень… и сейчас это…

[Живет?]

Я подозреваю, что да, что они снимают там рядом квартиры, потому что очень много французов гуляет в Репинском садике и, соответственно… ну, в Лаврушинском, у Биржи и так далее.

Соседи в Замоскворечье: когда информантка вышла замуж и переехала, пришли знакомиться. Добрососедские отношения, доверие, дают друг другу ключи. Субботники (00.50.10—00.53.57)

[А вот, скажем, вот если, допустим, взять дворовую жизнь — то какие-то вот общения с соседями — они есть? Или там никто никого не знает?]

Ну, вот смотри. Вот смотри. Я живу в доме, где как бы лестничная площадка знает друг друга. Знает друг друга, и в доме те, кто как бы там давно живет — тоже знают друг друга, как-то общаются между собой, че-то гово… ну, как-то говорят и обмениваются вообще как бы информацией. Но это не показатель, потому что мой дом — это дом, который заселялся очень таким специфическим контингентом: это контингент как бы Министерства…. ну, строительства, не знаю, как оно на самом деле называлось. Ну, в общем, грубо говоря, это строители, это угольная промышленность и это педагоги и дефектологи. Вот такой вот как бы такой набор… Не знаю уж как бы вот, почему как бы им дали квартиры там, но тем не менее вот как бы там эти люди и как бы живут. Теперь уже как бы у части [?] дети, внуки, но… вот знают. И поскольку они как бы между собой, когда переехали в [19]68-м году, все перезнакомились, то даже тепе[рь]… когда туда уже стали приходить новые люди, то они первое, что сделали (вот когда я туда вышла замуж, да, соответственно), то первое, что сделали соседи, — это они пришли знакомиться. То есть вот они как бы пришли познакомиться с новой хозяйкой, да, как бы, и поэтому вот вся… ключи дово… ну, сейчас тоже… ну, то есть мы всегда смеемся, что если одну квартиру взломают — могут обчистить все квартиры этажа у нас. Потому что ключи с табличкой, от какой квартиры ключ, прекрасно есть. Ну, знают соседей как бы снизу, сверху, но еще объединяет вот эта общая беда — заливающиеся крыши, да. А потом есть какие-то молодые люди, которые там купили квартиры, которые тоже как бы влились вот в эту тусовку. Дети, соответственно, как бы… у одного возраста, соответственно, родители между собой тоже как-то общаются. Ну, и только те, кто снимает, — те как бы не общаются, сейчас такие квартиры есть.

[А вот всякие такие, ну, практики как совместные отмечания во дворе праздников и прочее?]

Нет, этого здесь не было никогда.

[Не было?]

Ну, то есть я не знаю.

[Ну, на твоей памяти…]

На моей памяти этого здесь уже не было. То есть насколько это еще сохранилось на Плющихе… было… ну, здесь нет. Субботник… Субботники еще только довольно долго держались, то есть как вот некое такое общее мероприятие, когда вот выходили и убирали свой двор все вместе.

[Но это было именно вот это апрель?]

Ну да, ну вот 22 апреля, вокруг него.

[А это как? Это жильцы по своей инициативе или это им были указания какие-то?]

Ну, как-то… Как-то вот… помню, что, ну вот: «А завтра как бы выходим на субботник?» — «Ну, выходим». То есть, видимо, на работах субботники проходили и потом вот следующий субботник, но он был перед дачей, потому что потом там вот большинство уезжало на дачу уже. То есть это было, значит, в апреле, но… Или перед субботни… ну тут как-то вот… ну, как-то договаривались.

Интересные дома: дом Смирновых на Пятницкой (крыльцо без крыльца), двухэтажные домики на Пятницкой, где жил Лебедев-Кумач и где поют, дом с орнаментом в Черниговском переулке, усадьба Толстого, доходный дом 16 в Черниговском. Черниговский переулок — «кривее не бывает» (00.53.57—00.58.00)

[А вот опять-таки к архитектуре. Вот всякие интересные здания, сооружения?]

Ну, там их много как всяких интересных зданий, сооружений. Ну вот, если, значит, мы вот как бы от Каменного мо\ста, да и по Чугунному, значит, мы входим в Пятницкую улицу, ну вот, здесь вот этот вот дом Смирновых, у которых совершенно замечательное — это всегда показывают — такое крыльцо у них. Крыльцо без крыльца.

[Это как?]

Ну, там есть как бы крыша крыльца, столбики чугунные, хорошее такое чугунное литье, но самого крыльца нету. Потому что поднято простран…. улица выше, чем есть, и, видимо, крыльцо было, но теперь его нету. Это вот этот дом. Потом совершенно замечательный как бы напротив… серия таких маленьких двухэтажных домиков, один к другому, стена к стене, вот аж прямо до Черниговского переулка они идут, где там Лебедев-Кумач жил, еще что-то в этом духе.

[Это какие? Это по какому они?]

Это по Пятницкой… По Пятницкой улице. Как бы, если стоять спиной к Василию Блаженному, да, то, соответственно, по правую руку, вот они идут, эти дома. Они как бы сами-то простые. Там какое-то хоровое общество, из которого… которое поет. Ну, то есть там постоянно песни слышны, когда окна открыты, они поют. Потом, значит, вот эта колокольня Иоанна… Усекновения головы Иоанна Предтечи и Черниговский переулок, который кривее не бывает, что называется. Потому что ты входишь в начале Пятницкой, а выходишь в середине Ордынки из него.

[Это как?]

Ну, вот смотри… сейчас… [ищет улицу на электронной карте]. Вот, ты входишь в Черниговский переулок… вот… вот он… Видишь?

[Да.]

Вот, ты в него вошла, дальше вот ты долго-долго идешь, и дальше ты оказалась аж, считай, в середине Ордынки.

[То есть по Черниговскому переулку, понятно.]

Да, ты по Черниговскому переулку пошла. Во-первых, ну, вот эти вот две це[ркви]… ну вот, эта колокольня и церковь Черниговских этих святых, да, кото… у которой совершенно потрясающий как бы вот здесь вот скверик…

[А чем он потрясающий?]

Он очень красивый просто. Ну, как, как любой церковный сад, он красивый, но он развернут, да, то есть вход в церковь-то вот, на самом деле, может быть, и отсюда, а сад — он вот тут вот идет [показывает на карте]. И вот этот вот дом очень красивый: это какой-то доходный дом, но с очень красивым орнаментом.

[Это 11-й по Черниговскому…]

Нет, это 4-й…

[А, 4-й…]

4-й — 2-й, вот этот вот дом. Да, и дальше ты как бы выходишь… дальше что у нас тут идет? Здесь вот как бы ничего… Ну вот, усадьба Толстого, да, которая Толстовский центр, которая тоже как бы вся из себя. И вот этот вот доходный дом, на котором… ну, вот здесь вот как бы… Я подозреваю, что это несколько домов, на самом деле, хотя здесь это вот как бы показано как один дом, 16…

[Как бы 16-й…]

Как бы 16-й, но на самом деле вот похоже, что все-таки нет, потому что… И вот эти вот два дома, которые, тоже, видимо, доходные дома.

Троицкая церковь в Вишняках: там можно поминать некрещеных (00.58.00—00.59.04)

Ну, собственно, сам Климент [церковь св. Климента] весь из себя красавчик, и вот эта вот загадочная церковь, про которую… (где она? [ищет на карте] где у нас Вишняковский-то?) — вот здесь вот как бы… Вот она, Троицкая церковь, да, ну…

[Чем она загадочна?]

А, она загадочна тем, что про нее говорят, что она церковь для тех, кто не крещен. Что в ней как бы можно отпевать и поминать некрещеных людей. Почему — не знаю, но устойчиво очень. То есть молиться нек…. молиться за некрещеных.

[И что, туда прямо ходят с этой целью?]

Ну, с этой целью туда… очень часто про нее спрашивают, как… иногда, когда не помнят, как называется церковь, то говорят: «вот церковь, где некрещеных вот отпевают». Так что вот… Не знаю почему.

Типография и скверик, где стояли деревянные скульптуры городового и дворника на Пятницкой (00.59.04—01.00.00)

[А еще какие-то такие слухи, связанные с районом?]

Ну, вот…

[Может, про какие-то происшествия?]

Вот здесь вот еще есть вот это вот здание, совершенно потрясающее; это здание Первой образцовой, да, — ну, Сытинской типографии бывшей, — которое совершенно потрясающе по своей архитектуре, но которое сейчас просто в жутком запустении находится. А так очень красиво. И вот здесь вот был скверик ([показывает на карте]: вот он… вот он здесь и отмечен), где стояли деревянные скульптуры городового и дворника.

[Это между Пятницкой и Монетчиковск…? 1-м Монетчиковским?]

Ну, 2-м Монетчиковским… Она вот здесь вот [показывает на карте].

[Это когда они стояли, эти скульптуры?]

Ну, в общем, как бы уже Сонька [дочь] была. Значит, как бы… Она очень любила как бы ходить к «Дворнику и городовому». И там на стене граффити, изображающее такую панораму Замоскворечья некую утрированную, а рядом с ней стояли дворник и городовой, но потом, по-моему, их убрали, деревянные. Я че-то там давно не была, поэтому не могу тебе сказать.

Угол Новокузнецкой и Валовой: заделан подъезд (01.00.00—01.01.18)

И еще вот про эту церковь… (щас… [ищет на электронной карте]). Да, вот здесь вот дом, у которого заде… вот в этом доме… где заделан подъезд…

[Это у нас Ново… угол Новокузнецкой и Садово…]

Это [угол] Новокузнецкой и Валовой… Валовой, да. Вот в этом доме как бы в принципе нельзя попасть в один из подъездов — я так понимаю, что вот в этот [показывает на карте] — потому что у него был вход вот отсюда…

[С улицы, с Новокузнецкой, да?]

Да. А его заделали, и там какой-то то ли обмен валюты, то ли аптека, то ли, в общем, что-то, как-то так его лихо поставили, что через парадный войти нельзя, можно только через черный ход.

Старообрядческий Покровский собор считают католическим или лютеранским (01.01.18—01.02.08)

[А, кстати, вот тут есть тоже такая церковь красная. Она известная?]

Да вот… Она известная как бы…. Ну, во-первых…

[Покровский…]

Да, вот этот Покровский собор, который старообрядческий. Про него много инте… рассказывают, что он как бы, вообще, как бы, там, старо… ну, его как бы со старообрядчеством, как ни странно, не ассоциируют, а почему-то очень часто приписывают как бы католикам или лютеранам. [Смеется]. Не знаю, конечно, что думают по этому поводу старообрядцы, но, видимо, как бы… Но вот… Но она такая необы… Поскольку она очень необычная, церковь, то ее почему-то вот не ассоциируют с русским этим самым…

Сквер, где стоит памятник ополченцам Замоскворечья. Бывшая усадьба Бахрушина с курдонёром (01.02.08—01.04.33)

И вот здесь вот еще теперь… совершенно вот раньше без всякого памятника ополченцам Замоскворечья, был просто нормальный, очень хороший как бы скверик, в котором было приятно гулять. Ну а теперь вот там еще и памятник стоит защитникам Замоскворечья. Или ополченцам Замоскворечья. Ну и совершенно потрясающее, конечно, вот это здание прокуратуры, да, потому что это усадьба Бахрушина, да, и надо понимать, что этот вот самый пресловутый курдонёр, который был, — он был вот здесь.

[Кто был?]

Курдонёр.

[Это кто?]

Это клумба… ну, как бы это вот дорожка как бы с клумбой посередине. Куртина и курдонёр. Ну, вот когда вот ты подъезжаешь к дому, то вот чтобы лошади развернулись, вот это вот. Ну вот, здесь парадный вход, вот так… И он был вот здесь — совершенно ясно видно, да, что он вот тут…

[У входа в прокуратуру?]

Ну, что как бы подъе…. ехали вот так по Новокузнецкому переулку и вот так вот заезжали. То есть что парадные ворота были вот здесь где-то…

[Со стороны 1-го Новокузнецкого…]

Ну да. То есть вот этого здания на самом деле не было.

[Которое во дворе как бы?]

Вот это вот. 27-го. Его не было, и совершенно понятно, что… ну, они могли въезжать, конечно, и вот так, но что-то мне подсказывает, что они вот въезжали вот отсюда [показывает на карте], вот так вот. И вот так вот здесь вот разворачивались, потому что главный вход — вот он, ну, он просто действительно вот так. А теперь вход в прокуратуру вот отсюда…

[С Новокузнецкой улицы]

Да. Через, ну, вот как бы двор, там, всё. А вот здесь вот от прекрасной усадьбы они еще построили стеклянный переход, придурки. И поэтому общий вид, конечно, усадьбы — он испорчен. Но слава Богу, они пока не поставили глухой забор, и можно посмотреть на усадьбу. А на ней прекрасная ковка, водосборы всякие замечательные, водосливы и всякое прочее — всё совершенно замечательное.

Свято-Тихоновский университет, восприятие студентов (01.04.33—01.05.29)

А тут, соответственно, значит, вот, безумные христиане и вот, собственно, она — церковь Николы в Вишняках.

[Безумные христиане — это кто?]

Ну, это факультет этот церковного пения… Божии лю…

[А чем они безумные?]

Ну, потому что как бы… безумные Божьи люди, от которых… которым самим не противно перед Господом в таком виде появляться.

[В каком они виде?]

[имитируя дефект речи]: Ну, такие прямо бедные сиротинушки. Ну, понимаешь как бы, в церковь все-таки как бы ходили в самом лучшем, в самом нарядном, да, как бы, а сейчас ведь бедные сиротки как бы Господа Бога пугают своим видом.

[А. И то есть поскольку там факультет — там особенно много?]

Да. Ну, они так их… их же вот… вот один факультет, и вот тут вот еще вот второй корпус, ректорский корпус.

[А, это Свято-Тихоновский университет?]

Ну, естественно. И они как бы благополучно вот тут живут.

«Дом гармошкой» на Новокузнецкой ул. В районе магазина «Путь к себе» — люди в стиле бохо (01.05.29—01.06.40)

Ну вот, этот вот дом называется «Дом гармошкой»…

[«Дом гармошкой» — это…]

Ну, это, черт его знает, Новокузнецкая, что… Вот здесь стоит 1, 2, 3, 4 и 5. А вот это вот пресловутое посольство… ну вот, этот «Дом гармошкой» — это прис… это два… вот к двум пред посольством Мали прекрасный как бы: одна замечательная усадьба, а вот это вот — посольство Индонезии — вторая замечательная усадьба. И вот здесь вот есть магазин «Путь к себе», где другая… другая странная категория людей… как бы обитает. [Смеется]. Вот эти, значит, поют церковные песни [о студентах Свято-Тихоновского университета], здесь, значит, ходят в мечеть по пятницам [о мусульманах], а вот здесь вот ищут путь к себе. То есть воскуряют всякие свечи, благовония, гадают на картах Таро и так далее. Ну, в общем, как бы… в стиле «бохо» ошивают… Ну, это все-таки как-то повеселее, мне кажется, несколько.

Дом «Хор Пятницкого» (01.06.40—01.07.52)

[А вот кроме «дома-гармошки» вот еще какие-то неофициальные топонимы?..]

Здесь нету, а на Плющихе есть еще «Хор Пятницкого».

[Что такое «Хор Пятницкого»?]

Дом архитекторов, Ростовская набережная, дом 7, наверное. Или, может быть, он считается по 7-му Ростовскому, я не знаю.

[А почему «Хор Пятницкого»?]

А он же вот такой вот круглый… ну, как бы полукругом, как хо[р]… как народных хор выходит на сцену спеть «Утёс» — вот они встают таким… вот он, дом, такой вот полукругом. У него должна была быть лестница белая мраморная, которая спускалась бы к Москва-реке вплотную, и там должен был быть причал, как говорят сведущие люди. Но чёй-то не сложилось, и поэтому он такой вот стоит полукругом, и потом к нему пристроили еще два вот так вот как бы крыла.

[Это вот дом называют «Хор Пятницкого»?]

Да.

[А почему «Пятницкого»?]

[смеется] Маш, ну откуда я знаю?! Ну, потому что вот он как хор Пятницкого раньше выходил и стоял. Ну, как бы Северный народный хор, наверное, от нас как бы дальше, а хор Пятницкого — он, наверное, как бы ближе москвичу.

«Неизвестный лаз» на Солянку: путь дворами (01.07.52—01.11.36)

[Че-то ты еще там писала или говорила, что пролом какой-то где-то?]

А, это как бы здесь.

[Это что?]

«Неизвестный лаз» он называется.

[«Неизвестный лаз»?]

Да. Это — вот если с Устьинского моста, это уже если ты с Замоскворечья перешла как бы на Солянку, да, то не доходя Солянки есть… ну вот кончается дом по Устьинскому проезду, вот где остановка трамвая… (значит, где у нас тут? [ищет объект на карте]) Вот, мы пошли по Садовническому проезду, вот, Большой Устьинский мост, вот, мы по Большому Устьинскому переехали сюда, вот площадь Яузских ворот, вот Солянка. А «неизвестный проезд» — он вот он. «Неизвестный лаз».

[То есть он проходит через второй дом что ли?]

«Неизвестный лаз». Ну, он очень странно проходит. Он… Он идет пара… Он выходит — на самом деле, вот здесь [на карте] тоже опять же неправильно — он выходит, в принципе, на церковь… (где, где церковь…) вот сюда вот [показывает на карте]. Вот. Ну, он потом в Воспитательный проезд переходит. Ну, он как-то странно нарисован. Я бы сказала, что он [нрзб. 1.09.24]

[Короче, он начинается… Где он у нас начинается, этот «неизвестный лаз»?]

Вот он…

[То есть он во дворе Устьинского проезда, дом 2?]

Да. То есть ты спускаешься вот так вот… Если ты как бы едешь на трамвае, то как раз вот здесь ну вот трамвайная остановка. Вот ты эту трамвайную остановку переходишь, и вот здесь вот такие ступенечки, вот я только не могу сообразить…

[Там арка, что ли?]

Вот зде[сь]… Нету там никакой арки.

[Так тут же дом как-то…]

Ну, вот как-то вот тут вот, по-моему. Вот, с моей точки зрения, вот этого зеленого пространства [показанного на карте] тут нету.

[Ну, короче говоря, «неизвестный лаз» — это что? Это улочка или…?]

Это такая… Это такой проход между домом и некой стеной, да, как бы мимо Воспитательного дома он идет, да, вот… ну вот так вот… Вот, с моей точки зрения, он вот так идет.

[А, и он выходит на Солянку, как бы угол такой?]

И он выходит вот на церковь Рождества Богородицы, что на Кулишках, да. (Хоть бы дописали [на карте], что она на Кулишках). Вот сюда. Потому что дальше по Подколокольному, да, и… вот сюда. Ну, вот сюда она выходит, вот здесь вот… еще здесь есть две… остатки ворот.

[На Солянке?]

Да. Уже… ну он…

[Вот там, где церковь Рождества…]

Просто на нее выходит, вот прямо вот вот в этот кусок. Ну вот, он как бы уже дальше он по Воспитательному проезду идет.

[И это называется «неизвестный лаз»? А это как бы семейное такое название?]

Я это услышала совсем недавно. Когда люди обсуждали, как мне лучше ходить как бы на работу, то был высказан… Я сказала, что я не хочу ходить через Варварку, потому что вечно там что-нибудь перекрыто, закрыто. Мне сказали: «Ну, ходи через Устьинский мост, там точно ничего не закрывают». Я сказала, что там дальше по бульварам как бы, или по Солянке, или по бульварам как бы, да, через… Мне сказали: «Зачем, когда можно в “неизвестный лаз“…».

Репинский сквер называют «Репинским садом», Софийскую набережную — «Софийка». Софийская церковь, ее репутация. «Золотой остров» между Москва-рекой и Обводным каналом. Он относится к Замоскворечью. «Красный Октябрь», Мароновская церковь и Иоанна Воина относятся, а Парк Горького — нет (01.11.40—01.16.30)

[А Новокузнецкую «Кузней» не слышала, чтобы называли?]

Ну, ее называли «Кузней», но это как не такой… не устойчивое. Потому что вот Репинский сквер никогда не называют сквером, а всегда называют садом — «Репинский садик» — и вот он как бы «садик» именно. Да, Софийскую набережную называют «Софийкой» — это как бы да. Соответственно, вот эта церковь Софии Премудрости Божией — это такое заве… веселое местечко; его очень как раз любят, потому что там хороший батюшка, веселый и не амбициозный. Не блюститель. Ну, тро… Вот, честно говоря, причал на Третьяковской как бы — его как бы зовут просто «причал»; я никогда не слышала, чтобы его называли «Третьяковский причал», да. Знаю, что вот это вот [показывает на карте] называют «Золотым островом».

[Что называют?]

Ну вот, вот, вот… этот вот кусок, да, вот… ну, вот этот… [показывает на карте]. Вот, ну, это вот… Вот этот остров, да — я не знаю, как он на самом деле называется по-настоящему, да — ну вот, то, что как бы между Обводным каналом и собственно Москва-рекой, да, то есть между…

[А, вот весь этот остров?]

Ну вот, весь остров, да, вот весь остров называют «Золотым островом».

[А почему?]

Без понятия, что называется. Ну вот… Кстати, между прочим, если говорить о Замоскворечье, то остров еще относится к Замоскворечью.

[В смысле?]

Ну, то есть если вот как бы говорить о том, где границы Замоскворечья, то они не вот… не по Овчинниковской набережной, а по Космодемьянской и Раушской идут. То есть вот это еще Замоскворечье. То есть Софийская, Раушская и Космодемьянская, вот она… Вот если как бы… Вот, наверное, знаешь как бы какое такое тяжелое место — это вот эта Шлюзовая. Ну, Новоспасский уже вряд ли отнесут к Замоскворечью, да, но Космодемьянскую вот точно еще… Дом музыки еще точно будет в Замоскворечье. А вот… я бы даже сказала, что вот этот кусок уже не Замоскворечье.

[Кожевническая уже не Замоскворечье…]

Думаю, что нет. Хотя как бы Павелецкий вокзал — да. То есть вот, наверное, Каши… Наверное, вот от Зацепского… Ты знаешь, вот как-то вот так вот он будет идти, может быть, Замоскворечье.

[А, то есть граница это как бы Кожевническая получается?]

То есть вот я думаю, что получается, что вот так вот. То есть этот кусок — остров точно да, Зацепский вал — да, а вот, наверное, Кожевническ[ая]…. Потому что Павелецкий вокзал — это точно еще Замоскворечье.

[Ну, это как бы не от… как вот вы себя считаете, что это Замоскворечье?]

Ну вот, пока они…. Вот. Но уже вот я как бы сомневаюсь, что Дубининская улица это как бы Замоскворечье, вот Большая Пионерская, хотя, наверное, да. Потому что Зацепа — точно еще Замоскворечье. А вот что здесь вот?... Понимаешь, вот Валовая, да, — по логике вот оно… вот она, граница Замоскворечья.

[То есть Зацепский Вал, Садовое кольцо, Валовая…]

…Валовая, да. Ну вот Серпуховская площадь — я бы сказала, что ее как бы все-таки относят [к Замоскворечью], да. Коровий Вал — точно, ну, Житная, да. Большая Якиманка — вот она вот… Российская [детская] библиотека на Калужской площади, как ты знаешь, это еще наше Замоскворечье, да вот, а Ленинский проспект — уже нет. И вот дальше вот Крымский Вал… вот мне ка[жется]… Понимаешь, вот очень интересная же ситуация. Вот никому в голову не придет, да, из жителей Замоскворечья сказать, что вот это вот, да, то есть Парк Горького, Центральный дом художника, да — это Замоскворечье. [Показывает на карте церковь св. Марона.] А вот это уже Замоскворечье.

[Мароновская церковь — это уже Замоскворечье?]

…Замоскворечье, да. И церковь Иоанна Воина это уже Замоскворечье, да.

[И детская библиотека?…]

И детская библиотека. И «Президент-отель» это тоже, да, Голутвинские переулки, да — вот это вот… Вот здесь вот всё, да, то есть вот... Понимаешь, вот границы как бы — они как-то очень странно определяются, вот я бы сказала, да? То есть вот «Красный Октябрь», Берсеневка — это вот точно еще всё Замоскворечье.

Ул. Зацепа — ассоциация со стихами Михалкова. Границы Замоскворечья (01.16.30—01.18.50)

[А вот вокзал Павелецкий… Вообще, влияние какого-то вокзала, что-то, ощущение…]

Вот я бы ска[зала]… Вот ты понимаешь, вот вокзал и Зацепа. Вот как бы Зацепа у всех вызывает одни и те же как бы ассоциации всегда. Уже сто двадцать раз, репертуар не изменишь, как говорится. «Потому что до Зацепы водит мама два прицепа» — с этими словами…

[Что? Еще раз.]

«Потому что до Зацепы водит мама два прицепа». И с этим словами как бы большинство жителей Замоскворечья садится в трамвай. «Вам куда?» — «До Зацепы» . И дальше как бы произносится с…

[А что это за стишок?]

«Вот у Маши, например, мама — милиционер, / А у Тони и у Веры обе мамы — инженеры…», соответственно… А там что-то как бы «до Зацепы водит мама два прицепа». Вот эти два прицепа, которые мама водит до Зацепы, — вот это как бы присказка, связанная с Зацепой. Зацепа — это конец Замоскворечья вот как бы, это совершенно понятно. Хотя мне кажется, что вот и дальше тоже оно по логике… тоже должно быть как бы вот до реки. То есть мне кажется, что Замоскворечье — все-таки это как бы вот то, что окружено худо-бедно речкой. Но, может быть, я не права.

[Ну, это ощущение… там они все очень разные.]

Ну, у меня вообще как бы… понимаешь… То есть в данном случае как бы у меня-то будет ощущение, что Замоскворечье — это вот этот остров, да, сам по себе, да, и, соответственно, значит, ну, Большая… вот Большая Якиманка до Ленинского проспекта. Вот Крымский Вал к Замоскворечью даже, наверное, и я не отнесу никогда. Да? Ну, Житная… Вот она граница идет: вот Крымский Вал, Житная, всё, что вот с этой стороны [показывает на карте] — Житная, соответственно, Валовая, соответственно, Зацепа, соответственно, Садовое кольцо вот здесь — ну, вот оно вот так вот. Космодамианская набережная.

Таганка — самый бандитский район. На Космодемьянской богатые дома, приходили с Таганки и снимали с них шубы. На Смоленской (Смоляге!) тоже снимали шубы, но своим возвращали документы (01.18.50—01.20.56)

[А там дальше за Москвой-рекой уже… уже что-то другое?]

А там уже что-то другое. Там Таганка, на самом деле. Вот там вот совершенно точно: там Таганка и там как бы вот… вот там вот опасно.

[Почему?]

Потому что это Таганка. Ну вот, почему? Ты меня спросила — я тебе ответила.

[Ну, понятно. Это как-то с тюрьмой связывалось?]

Ты знаешь, я это как бы вот не помню, но самый бандитский район Москвы — Таганка. То есть вполне возможно, что как бы… То есть понимаешь, тут еще наверное связано с тем, что вот здесь вот — вот на Космодемьянской, да — тут такие дома навороченные и очень богатые люди, потому что вот здесь вот фабрика была меховая. Где сейчас НИИ, да…

[…меховой промышленности…]

…да, была фабрика как бы, и тут жили, в общем, довольно богатые люди. А, естественно, как бы их «чистили»…. тех, кто… здесь…

[То есть приходили с Таганки и…]

Ну, существуют такие как бы лэгэнды [говорит нарочито с «г фрикативной»] и мифы Древней…

[Ну, их на улице «чистили» или в дома забирались?]

Ну, рассказывают, что снимали шубы. Ну, правда, это рассказывают и про Смоленскую точно так же. Рассказы совершенно как бы идентичные. Но, правда, на Смоленской, всегда добавляют, что своим возвращали, а вот таганские как бы, поскольку были чужие, они ничего не возвращали.

[Ого!]

Вот. А на Смо… Про Смолягу рассказывают, что, бывалыча, снимут пальто, придет домой… ну, особенно же как бы… документы же были как бы здесь… А наутро обязательно там документы, а иногда и как бы кошелек возвращали. Или, наоборот, пальто как бы возвращали, кошелек забирали; но документы возвращали всегда, потому что знали, где живет, хотя как? — пустой вопрос — в паспорте написано.

[Смоляга?]

Ну да, на Смоляге.

Смоляга и Плющиха. Смоляга: Смоленская-Сенная, от Зубовской пл. до Нового Арбата, граница по Плющихе. Плющиха — отдельно (Плющиха, Еланского). Набережная — отдельно. Большая Пироговская (Пироговка) — «Дорога жизни» (от роддома, дом детской больницы и т. д. до морга, и дальше Новодевичье кладбище). 600-коечная больница на Большой Пироговской (было 600 мест) (01.20.56—01.24.20)

[А Смоляга — это что? Это район или улица Смолен[ская]… или район метро «Смоленская»? Что такое Смоляга?]

Нет. Это… Смоляга — это вот это [ищет на карте]. Вот. Где у нас тут Смоленская? Ну, собственно, Смоленская-Сенная, да, Министерство иностранных дел, и вот весь этот вот кусок, который идет по Новинско[му]… ну, грубо говоря, вот от… ну, наверное, даже от Ружей[ного]… да, вот Неопалимовский… Ну, Смоляга — вот от Зубовской площади до Нового Арбата — вот весь этот кусок будет называться Смолягой, да, потому что… ну вот, и Плющиха как ограничение… вот, вот этот вот кусок, да… [показывает на карте]

[То есть Плющиха тоже входит в Смолягу?]

Ну, нет. Плющиха уже Плющихой, набережной, ну, она вот здесь вот как бы вылезает как особый такой вот момент, да. Вот. Тружеников, Саввинская набережная, Лужники — вот это вот. Но Плющиха — она сама по себе, она просто отдельная улица. Потому что вот это вот Девичье поле, да, оно как бы и будет Девичьем полем. А так вот Смоляга — это, конечно… Ну, Смоляга, на самом деле, это, конечно, вот эта часть больше.

[То есть это больше та часть, которая от Смоленской улицы к Новому Арбату?]

От Нового Арбата, да, до Смоленской улицы, Смоленской набережной, конечно, больше вот Смоляга тут.

[А Плющиха как бы отдельно?]

Ну, Плющиха как бы да; она будет вот знаешь, как… вот, наверное, как бы будут осознавать вот так… Потому что там, еще дальше, будут говорить «набережная», вот здесь вот. То есть это Ростовская, Саввинская и даже отчасти, может быть, Новодевичья, да, вот как бы… вот, до Бережковской, да… Вот этот вот кусок будет как бы набережными, да, потому что Плющиха, конечно… Вот Плющиха, Еланского — это отдельно, потом будет вот «Дорога жизни» — это Большая Пироговская…

[«Дорога жизни»?]

Да. Потому что вот здесь вот на Еланского находится роддом, а вот здесь вот, у университетской клинической больницы — а раньше она называлась по-простому «шестикое… шестисоткоечная»…

[«Шестисоткоечная»?]

Да, «шестисоткоечная». У нее там рядом морг находится. И поэтому…

[И «Дорога жизни».]

Ну да. А тут вот всё клиники, клиники, клиники, то есть вот здесь еще такая, вот знаешь, некая логическая последовательность, потому что вот здесь роддом, вот здесь вот детская как бы клиника…

[На Пироговской…]

Да, уже на Пироговке, но будет как бы детская клиника. И дальше вот они идут, идут, идут, идут, идут, и вот эта вот «шестисоткоечная» с моргом, да, и вот здесь вот Новодевичье кладбище. Ну, то есть как бы «дорога жизни» подряд, там логично очень выстроено.

[Блеск! А «шестисоткоечная» это…]

Ну, просто в этой клинике 600 коек… ну, 600…

[Нет, ну это как бы какие-то фантазии?]

Ну, народ… Нет, народ ее как бы звал «шестисот[коечной]»… ну, насколько я знаю, в ней действительно 600 больных этих мест было, когда ее построили.

[Как смешно!]

Ну, «шестисоткоечная».

Смоляга — элитарная. Плющиха — пьяная улица. Там был «пьяный магазинчик» (01.24.20—01.25.00)

[А вот Плющиха со Смолягой — они никак не враждовали вдруг?]

Нет, ну Смоляга была элитарная улица, да… […] Ну, она такой, более… Плющиха была пьяной улицей, всегда осознавалась как некая пьяная улица, и там даже был «Пьяный магазинчик». Он так и назывался

[Где? Где был «Пьяный магазинчик»?]

«Пьяный магазинчик»? Сейчас он, по-моему… это дом, где «Полюшко» [так потом назывался магазин], или я не знаю, что там. Ну вот, здесь вот он был.

Стадион фабрики «Красная роза», там был каток. Холерная горка. 7-й Ростовский — Вражские переулки. Секретный завод. Женский вытрезвитель (01.25.00—01.30.43)

Вот «Буревестник», который был не «Буревестник», конечно, а «Красная роза», да. Это каток… ну, в смысле, это стадион, да?

[Так «Красная роза» — это что было тогда?]

Ну, «Красная роза» — это была фабрика, да? Но… Вот это был как… ее как бы спортивный комплекс, да, вот тебе сквер Девичьего поля, и вот здесь вот стадион, он, вот он — видишь? Я уж не знаю, откуда… Бассейна здесь не было, но вот сейчас он, как видим, есть. А называлось это все «Красная роза», здесь был каток. И моя бабушка здесь играла в женский хоккей с мячом.

[Ух ты!]

Да. Вот здесь. Вот.

[А «Пьяный магазинчик» — где он был?]

А «Пьяный магазинчик» у нас, значит, получается… вот здесь [показывает на карте].

[Там, где автобусная остановка…]

Ну, вот здесь вот он как бы… Вот здесь вот Академия [имени] Фрунзе… вот это вот здание — Академия [имени] Фрунзе, а вот здесь вот… вот… Фре[ш]… там, где сейчас «Фреш Маркет» [Плющиха, 53]… [смеется] — был вот здесь вот, да. Вот это вот улица Бурденко, и вот это вот многострадальный инсти[тут]… Выставочный зал Института реставрации, он же — дом Палибина.

[Чем же он такой многострадальный?]

Ну, тем, что его в очередной раз Министерство культуры отбирает у Реставрации. Значит, что здесь еще? Ну вот, это два великих Вражских переулка.

[Вражских?]

Вражских, да. Не вражеских — от оврагов; собственно, они оврагами и являются. По ним круто бежит вода. Раньше мы вот здесь катались. Вот это вот горка. Холерная горка.

[Фанерная горка?]

Холерка. Холерная. Здесь было холерное кладбище, вот в этой части вот, приблизительно вот отсюда…

[От Хамовнического суда…]

Ну, Хамовнический суд — он, вообще-то вот, на этой стороне был раньше, ну а теперь нет. Вот здесь была церковь — еще я застала ее фундамент. Это набережная, она… Это высокий берег Москва-реки, да. Вот это — вот этот пешеходный мост, да, который передвинули. Ну, то есть раньше мы ходили по Бородинскому нормально, да, поднимаясь вот здесь вот по 7-му Ростовскому. По нему поднимались, поднимались — выходили вот тут на Смоленский мост, переходили на ту сторону, если мы хотели к Киевской пойти. А если мы хотели пойти на Смоленскую — то, значит, соответственно, через Плющиху. А вот здесь вот, вот эта вот часть, она очень крутая, и мы на ней катались на санках.

[Это примыкающая к нынешнему мосту?…]

Нет, это… вот это вот 7-й Ростовский переулок. Вот как бы ровно от того места, где мост, вниз, во Вражские переулки мы катались с горки. Машин здесь отродясь не было, раскатывали мы это всё до черт-те какого состояния. Вот здесь вот был заборчик, по которому люди спускались — никто нас никогда не ругал — держась за заборчик. А когда держаться не было сил, то, соответственно, значит, съезжали, на жопах все благополучно сюда и съезжали. Вот здесь вот — как бы по 1-му Вражскому — вот здесь вот стояла вода, когда было… были сильные дожди… Вот здесь была вода, всегда переходили вброд. А вот здесь вот… был женский вытрезвитель.

[Где сейчас «Coffeana» что ли?]

Нет, вот… Ну вот, здесь еще понесли дома… вот здесь вот… Ну, вот это вот всё — постройки некого секретного заводика. Ну вот, это вот… вот, вот, вот эта вот часть — вот оно всё… на самом деле здесь всё неправильно, потому что там, на самом деле, до сих пор всё огорожено, да.

[То есть это там, где… Между Саввинской набережной, 1-м Тружеников?…]

Между Саввинской набережной и 1-м Тружеников, да, вот здесь вот как бы вот… приблизительно вот… вот так вот… были эти самые… был секретный некий заводик, а вот здесь вот еще был женский вытрезвитель. Такие красные каменные… строительная архитектура. Вот здесь был женский вытрезвитель, поэтому по утрам очень часто тебя встречали дамы в таких вот семейных сатиновых трусах, в разодранных юбках — которые просили пятачок на метро. Оч-чень… Тут их все зна[ли]… Они, в общем, тебя знали, и ты их знал как бы… всегда благополучно.

[Извини, я перебью, сейчас. А вот то, что Холерная горка — вы называли ее Холерной?]

Холерная горка. Ну, она еще как-то называлась, но я не помню.

[А это связывали с чем-то?]

Это связано с тем, что вот здесь было холерное кладбище.

[Вы это знали?]

Мы это знали. Мы это знали, да. И поэтому когда… Вот он — «Хор Пятницкого», вот он, вот так идет… «Хор Пятницкого», вот…

[А, «Хор Пятницкого»… Это 7-й Ростовский переулок?]

Да, вот он, «Хор Пятницкого», а вот эти два крыла к нему уже пристроили позже. Он вот так вот, и тут должна была быть набережная… лестница, которая бы шла вот сюда, да, и выходила бы на Москва-реку, и тогда бы вот была пристань на Бережковской набережной и пристань на Ростовской. Но вот не сделали. Поэтому кораблики разворачивают…. к пристани. Вот. Чё еще?

Репутация Плющихи: пьяная. Сквер Девичьего поля — сидели пьяные (01.30.43—01.31.29)

[У вас были, может, какие-то в детстве страшные места?]

Ну вот, сама Плющиха, поскольку она была пьяная улица.

[А «пьяная улица» — это что значит? Что..?]

Ну, там пьяных очень много было действительно всегда.

[Там было много…? То есть местные жители там колдыряли или туда просто… там сидели во дворах?]

Нет, как раз там с дворами-то напряженка. Вот в этом «Пьяном магазинчике», значит, все отоваривались, и дальше улицы везде, где только можно было, и, соответственно, вот этот парк Девичьего поля, да, вот сквер Девичьего поля — он весь был как бы пьяным, да. Вечно там пьяненькие люди сидели.

«Ливерс» — магазин и дома (бывшие дома фабрики «Ливерс»), их снесли. Когда их покрасили в желтый и голубой, стали говорить «Живет в золоте с голубым» (01.31.29—01.33.20)

Потом вот это вот называется вот здесь вот… я так подозреваю, что вот эти трубы — это Дорхим… ну, бывший Дорхимзавод, а вот здесь, по набережной, шли фабрика [имени] Тельмана (ну, тюлево-гардинные вот всякие), «Красная роза», где делали крепдешины, и так далее. Вот они как-то так вот все шли и вот зде[сь]… вот, соответственно, вот во 2-м Тружеников, да, наверное, я так думаю, да, что там… видимо, так… вот, видимо, вот здесь, вот здесь вот сейчас какой-то новый комплекс строят, а вообще-то здесь стояли дома фабрики Ливерса. Они так и звались — «Ливерс», и магазинчик был, [про] который тоже говорили: «Пойди в “Ливерсе” купи хлеба».

[В «Ливерсе».]

В «Ливерсе», да. В магазинчик… Ну, то есть была фабрика, принадлежащая Ливерсу, он построил дома для рабочих, и, соответственно, как бы вот… здесь было как бы вот такое место, где благополучно стояли дома. Теперь их понесли. Дома были очень хорошие, как бы пятиэтажки такие с высокими потолками — ну, рабочие как бы дома, да.

[А эти дома тоже называли «Ливерс...»?]

Да, «ливерсовские», да.

[То есть «Он живет в “ливерсовском доме“» или как?]

Нет, просто «в Ливерсе». «Он где живет?» — «Он там в “Ливерсе“ живет». Вот. И потом, когда их в какой-то момент покрасили в желтый-голубой, то стали говорить: «Где живет?» — «В золоте с голубым. В золоте с голубым».

[«В золоте с голубым»? Подожди, это в какие годы так говорили?]

[Смеется]. Ну, это уже как бы вот в [19]90-е, потому что покрасили в какие-то безумный желтый и такой же безумный голубой.

Погодинская изба — ориентир (01.33.20—01.34.45)

И потом вот здесь вот есть Погодинская изба — на Погодинке, да, ну, собственно… ее так и называли всегда — Пого… Ну, это дом Погодина, только я как бы… [ищет на карте]. И сейчас я соображу, как шла улица… Ну, в общем, вот она, Погодинская изба, она, по логике, должна быть вот… Вот он, собственно, Пата\логоанатомический конкурс… корпус, да, вот этот вот, как я тебе говорила.

[Конец «Дороги жизни»?]

Да, конец, да.

[Нет, Погодинская изба — это известное, в общем, место.]

Да, ну вот, оно как…

[А про нее вообще что как бы говорили — что это наша достопримечательность? Или наплевать всем было?]

Нет. Нет, просто говорили: «А вы там куда?» — «К Погодинской избе» как бы… Ну, это был такой опознавательный знак, то есть было понятно, что она как бы вот такая вот как бы значимая… местечко, но не более того.

Секретный завод, где якобы делали гвозди для военной промышленности. Звуки района: сброс чушек и выброс Дорхимзавода с Бережковской наб. Экология. Производство. Посольство Колумбии (01.34.45—01.37.15)

[А вот этот секретный завод, ты говоришь, на нем… Обсуждалось?]

Да, на нем… Никто… Никто не знает. Все, все всегда местные жители ржали, что на нем делают… гвозди для военной промышленности. Потому что раз приблизительно в неделю приезжал жуткий самосвал и скидывал на землю жуткие такие чугуниевые чушки. [Смеется]. Он с жутким грохотом… Значит, у нас было два звуковых сигнала: значит, вот, заготовки для гвоздей на военном заводе, и через дорогу делал выброс Дорхимзавод, раздавался такой — «ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду» — нарастающий гул, и, значит, видимо, он что-то выкидывал. Ну вот, как бы… это Дорхимзавод, вот отсюда вот он, на Бережковской набережной.

[А не говорили, что вот он… что от него, там, экология какая-нибудь плохая?]

Ну, это все… Понимаешь, всё дело в том, что еще фабрика Тельмана, которая делала тюль, тоже че-то выкидывала в воздух, поэтому с экологией было хреново. Ну, то есть так… Но при этом снег у нас был белый, когда он был. Вот. Так что вот это вот так, дальше как бы поднимались по Вражским на Плющиху. Ага. Вот эта вот загадочная школа двенадцать тридцать один, которая раньше была, по-моему, 34-й. Да. Она была 34-й. И у нее была очень большая территория, то есть у нее вот до Земледельческого переулка вот как бы кусок был весь. Про музей Орехова ничего не знаю. То есть никогда не задумывалась… если там что-то есть. По Бурденко вот ходили... и здесь… Про музей Павла Флоренского тоже ничего не знаю. А про посольство Колумбии: его жутко любили, потому что там, тоже, значит, веселые негры тоже устраивали какой-то День независимости Африки, но он у них почему-то был как бы, по-моему, осенью.

[И что? А они там что делали?]

А они там тоже стучали… [Смеется.] Собственно, вот как бы они танцевали танцы.

Академия им. Фрунзе. Учреждения, связанные с военным ведомством (01.37.15—01.39.46)

Но главным, значит, местом жизни была вот здесь вот… значит, Академия Фрунзе, да, вот она, и вот здесь вот фонтан в сквере Девичьего поля, который отродясь не работал. То есть моя мама утверждает, что он и в ее детство не работал, но я его, во всяком случае, работающим увидела только сейчас, после того как как бы всё перелопатили. Значит… вот здесь вот периодически появляется танк.

[Он на территории?]

Нет, нет. Вот Академия Фрунзе — вот это здание, да; у него вот эта часть — низкая. Значит, вот здесь вообще есть такой небольшой постаментик.

[Это который выходит на Новоконюшенный?]

Ну вот… Нет. Вот она. Она вот такая вот вся… вот она… это вот всё как бы здание этого самого… Академии Фрунзе, да… общевойсковой. Значит, соответственно… вот здесь вот периодически ставят танк…

[На углу?]

Ну вот… на… Там такая вот как бы приступочка вот такого вот размера и вот… Чаще всего он стоит там. Но иногда — я не знаю, с чем это связано — танк оказывается на крыше.

[Ну, в смысле… это настоящий? Или макет?]

Настоящий, ну… Ну, это настоящий танк…

[Списанный, там, понятно…]

Списанный, какая-нибудь там Т-34. Вот он чаще… Он, бывает, здесь стоит, а бывает — иногда идешь — он стоит вот на этом вот… вот, крыше этого кубика. То есть он как бы, кубик, так вот поднимается, и он вот там наверху. Как это делается — я не знаю, ни разу не видела.

[А когда этот танк там стал появляться?]

Ну, он там всегда стоял.

[То есть и детстве твоем, ты его помнишь?]

Да, и в детстве моем он стоял. Его вот периодически… он оказывался почему-то на крыше. Я не знаю, с чем это связано. С выпуском?… Может, это какой-то обычай или еще что-то. Но вот… [смеется] танк периодически оказывается здесь. А перед 9-м мая проезд Девичьего поля, естественно, закрывается, потому что доблестные общевойсковые командиры здесь вот как бы гоняют… готовятся к параду. Соответственно, как бы… Ну, они закрывают вот эту часть; то есть по вот этой части вдоль сквера можно пройти. А вот здесь вот у них «Военторг» был раньше, а теперь это «Пятерочка-Военторг». Вот видишь, как много интересного узнаешь [из карты]. Вот. Ну, здесь раньше был «Военторг».

Поликлиника детская (01.39.46—01.40.50)

А вот это здание — (сейчас я соображу… вот это… [показывает на карте]) — это очень красивый был дом, здесь когда-то была… детская поликлиника.

[Это дом 14 по проезду Девичьего поля?]

Ну, если я правильно понимаю, то это он. Вот по логике, да, вот он должен быть. Значит, очень красивая лестница была мраморная, вот, ну как бы, как положено, да, вот с двух сторон спускающаяся. Я подозреваю, что, может быть, это была гимназия, но ее уже как бы много… этих самых… Ну, то есть вот в [19]40-х — [19]50-х там еще была детская поликлиника, а потом ее отдали военным, и там ничего не было, и она стоит до сих пор как бы под реставрацией якобы. Но ее все зовут как бы детской поликлиникой. Что еще тут?

Памятники врачам (Филатову, Пирогову, Снегиреву) (01.40.50—01.42.43)

Ну вот, значит, здесь у нас как бы стоит памятник Льву Толстому, да, великому, значит, нашему, а вот здесь вот — в конце Девичьего… (где памятник Филатову тут?) — а вот здесь вот памятник Филатову. Памятник Филатову славен тем, что он так сконструирован, что когда наступает зима — (значит, Филатов — детский врач, неонатолог, да, у него дети мелкие) — он совершенно замечательно: стоит памятник: такой солидный дядечка, а рядом у него такая тумба; на этой тумбе вот в такой вот позе, жопой кверху, стояли… ну, как бы на локтях и коленках, стоит младенец. Соответственно, всё хорошо летом. Зимой, когда снегопады, выглядит это следующим образом: стоит дяденька, и перед ним голая попа, потому что с жопы младенца снег сваливается [смеется], а все остальное, значит, заносит. Значит, соответственно, вот здесь вот «сидит» Снегирев — очень такой как бы брутальный мужчина, который как бы на что угодно похож, только не на акушера, коим он являлся, да, его так и звали — «мясничком». А вот здесь вот, значит, сидит дальше как бы… памя… — где у нас памятник Пирогову? — вот здесь памятник Пирогову, который называется «обезьянка со своим черепом».

[«Обезьянка со своим черепом»? Класс!]

Да. Потому что как бы… по-мо[ему]… как-то так они великого русского хирурга изобразили, что он такой субтильненький, маленький, и щупленькой, и вообще; и череп у него, значит, так вот ровно такой же, как и с… то, что у него на голове, да вот; он как бы смотрит… такой разговор Гамлета с…\ Вот.

Абрикосовский переулок (01.42.43—01.43.46)

Дальше есть еще как бы одна остановка, над которой все смеются, потому что она вообще… Абрикосовский переулок в честь как бы… вот он, Абрикосовский переулок, да, — в честь Абрикосова, который был как бы… известным, там, не помню, кем. Ну, кем-то из медиков. По-моему, терапевтом, если мне не изменяет память. Но еще ни разу водители троллейбуса, который ходят по этой улице, не объявили эту улицу как надо; они его называют Абрикосовый переулок. И всегда в троллейбусе в этот момент раздается — ну, вот сколько езжу, столько всегда эта фраза как бы… «Пройду… Пойду… Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную» раздается. Вот.

«Три тополя на Плющихе». «Дом на столбах». Здания по Плющихе, магазины, гостиницы, кинотеатры (01.43.46—01.49.20)

[А то, что у вас там… с тремя тополями на Плющихе? Тоже, наверное, вам преследует?]

Ну, три тополя… Ну, это преследовало, естественно, как бы… Ну, когда ты произносишь «Плющиху», то тебя… [Обменивается репликами с коллегой.] Собственно, оно и дальше сейчас идет, потому что, значит, вот здесь… где этот домик у нас?... вот, вот этот дом. Вот этот вот, вот он [показывает на карте.]

[42-й…]

Ну, якобы 42-й…

[По Плющихе, 42—30, там. Ну, в общем, этот здоровый дом.]

Вот этот здоровый дом. Вот здесь вот показывали эти тополя, которых существенно больше, чем три.

[А, то есть эти тополя — они нах[одятся]… Где они нахо… показывали?]

Вот дворе этого дома… Вот рядом с поликлиникой городской. Но. Значит, вот этот… Вот на самом деле этот дом — он называется «Дом на столбах», хотя, на самом деле, со столбами там напряженно, потому что столбы-то, собственно, есть вот только здесь вот, где арка. Значит, здесь есть арка вот здесь — вход во двор, который здесь не показан, и этот дом — он раньше построен.

[А, то есть вот эта как бы дуга, которая уходит…]

Да, эта дуга — она построена существенно раньше; к ней пристроили вот этот вот дом. А вот здесь вот еще кусо[к]… вот тут вот, вот этот вот кусочек…

[Который как бы 30 обозначен?]

Да, который 30. На самом деле, между ними есть проход. Ну, он… отдельно еще один дом стоит. Вот. И здесь вот, значит, показывали эти тополя. Вот этого вот безобразия, именуемого в просторечии посольством Турции, здесь не было довольно долго, и был просто кусок земли. Вот. То есть по 7-му Ростовскому, да, как, впрочем, и вот это вот. Шедевр архитектуры тоже.

[15-й, 11-й]

Да. То есть вот 7-й Ростовский, он… по нему вот так вот поднимались и дальше вот по этой стороне был только… собственно, суд, вот здание суда старое. Я подозреваю, что это церковные какие-то вот здания, потому что вот здесь вот был… вот здесь вот была церковь, она, собственно, и была вписана.

[А, то есть перед «Хором Пятницкого», так называемым?]

Угу. Она вот здесь вот была… вот чуть-чуть как бы сбоку, потому что как бы ее вписали в архитектуру. То есть, во всяком случае, так гласит молва, что она была. И вот здесь вот был замечательный магазин — вот здесь вот — «Галантерея».

[Это в самом конце 7-го Ростовского или в самом его начале?]

Да. В самом конце 7-го Ростовского, потому что вот здесь была «Орбита».

[«Орбита» это что?]

Там технику продавали какую-то.

[А, магазин «Орбита».]

А вот здесь вот была совершенно замечательная «Галантерея». Ну, соответственно, здесь были дворы Дома архитекторов. Вот здесь вот… вот здесь вот как бы выходили… Вот эти два… две гостиницы: это гостиница «Белград» была, а теперь вот кажется, это «Золотой колос», а это — кто-то другой, но вот убей меня….

[Написано: «Азимут»]

Нет, ну… Ну, в общем, вот… Это «Золотое кольцо», а вот это — кто-то другой.

[А то было… «Белград»?]

А так она называлась гостиница «Белград», вот тут 1-й, 2-й корпус гостиницы «Белград». Соответственно, вот так как бы ходили только больные.

[То есть по Плющихе?]

Ну вот, по Плющихе мимо них, потому что ходили, конечно, все нормальные люди, вот тут вот как бы сворачивали, да…

[А, огибали его сзади?]

Огибали, огибали его сзади, вот так вот проходили дворами, вот здесь вот выходили в арку; здесь был магазин «Руслан», а вот здесь вот — кинотеатр «Стрела». А вот здесь была библиотека: она, по-моему, и сейчас еще есть. Да, вот. Только теперь она имени Вересаева. Вот. И здесь был кинотеатр «Стрела», в который, естественно, все ходили. А вот здесь вот выходили, тогда как бы переходили… Смоленскую улицу, вот здесь подземный переход, и в этот подземный переход переходили, и вот это уже «Смоленский» гастроном, но вот это вот уже была чужая территория, да, это не наше было, как, впрочем, и вот здесь вот, да. Хотя вот здесь вот был замечательный обувной магазин — вот, там где «Хлеб насущный» сейчас. Вот.

«Смоленский» гастроном (01.49.20—01.49.47)

И здесь был «Смоленский» гастроном, естественно, в котором я еще помню замечательных бабулек, которые несмотря ни на что брали сто грамм колбасы и «мелко порезать», и помню как бы еще продавцов, которые без всякой нарезки резали ножом эти сто грамм колбасы — потоньше, потолще — как просили.

[Обалдеть! А магазин был вообще ведь знаковым?]

Ну да, это «Смоленский» гастроном — что ты, что ты!

«Старая» и «новая» Смоленская станции метро (01.49.47—01.50.25)

И вот здесь вот уже был вход в метро «Смоленская», и вечная проблема, когда как бы… то есть тогда же не говорили «синяя» или, там, «голубая», да. «Старая» и «новая» «Смоленская», потому что вот здесь вот, естественно, в Доме Жолтовского, да вот — другое метро «Смоленская».

[А какая была старая? Которая?]

Ну, «Смо[ленская]»… Вот понимаешь, как бы мнения расходились. С моей точки зрения, вот это — старая, а вот это — новая [показывает на карте две станции метро «Смоленская»]

[То есть с твоей точки [зрения], старая — которая ближе к Арбату?]

Да. Ну… это я тебе точно не могу сказать.

[Ну, понятно.]

«Протока» (01.50.25—00.51.25)

Вот здесь вот… (щас… в каком переулке-то… Господи… где тут?). Вот это вот знаменитый Проточный переулок, да, «Протока» ее звали.

[«Протока»?]

«Протока», да. Вот, Проточный переулок… который пересекался с… и он выходил вот на Новопесковский, как бы выходил, но он шел не так. Вот теперь здесь построили вот эти новые дома с какими-то там зелеными лужайками, там как-то по-другому это всё выглядело. Надо посмотреть просто, как карта вот, выходя…  Потому что, ну, на самом деле, как бы вот… вот это точно не было.

Границы Смоляги («наши» и «не наши» магазины, кинотеатры и т. д.). Маршруты (00.51.25—01.55.54)

[А вот ты говоришь: «наша территория» — «не наша территория». А что это как бы вкладываешь?]

Ну, как бы точно совершенно… ну, то есть понимаешь, как? Вот смотрит: вот здесь вот кинотеатр, да… (где он?) Да, вот магазин «Руслан» — это была еще наша территория, и, соответственно, мы ходили в кинотеатр «Стрела», да? Казалось бы, что нам мешает… перейти на ту сторону, пойти по Арбату, когда здесь как бы там… кинотеатр — как он назывался? — детского фильма, где были совершенно потрясающие эти самые росписи билибинские. Ну, то есть как бы иллюстрации из книг, но перерисованные, ну да… Или там мы могли сходить в «Художественный», да, и в «Октябрь» на Новый Арбат. Но мы ходили в «Стрелу», да, потому что это был наш, а то — то был не наш. Ну, то есть туда тоже ходили, но там прицельно, да, как бы шли, да. Например, уже никогда не ходили на каток в Парк культуры. То есть нам хватало нашей «Красной розы»: там и лед лучше был, и кататься было удобно. То есть точно не ходили, да. Вот эта часть уже была не наша, вот, дальше как бы.

[Это Шубинский и далее, по другую сторону Смоленской улицы.]

Ну… Ну, по другую сторону Смоляги. То есть вот мы как бы кончали вот по 7-й Ростовский, вот она как бы… Вот, собственно, вот 7-й Ростовский, вот сюда, вот это вот… как бы Плющиха нас ограничивала. То есть, наверное, как бы и вот эта часть, но как-то у нас тут никто не жил, поэтому мы туда не особо ходили. Ну, то есть вот Ружейный, да… ну, как-то не было повода, там ничё вроде как бы такого не было — зачем надо было туда ходить? То есть нам хватало вот этого вот места, да… по Плющихе туда… Хотя как бы к Новодевичьему ходили… совершенно спокойно.

А вот здесь у нас жило довольно много народу…

[Это который доходный дом Баумгартена?]

Да. И он славен тем, что там наверху такие как бы стеклянные… как это называется? значит, ну, не эркеры, а как бы башни со стеклянными прозра… То есть, видимо, там цвето… световые люки. Ну, поскольку там было дикое количество коммунальных квартир, то как бы вот… ну, там наш народ жил. Мно… ну, многие жили, да. Про Грибоедовский переулок я слышу первый раз, собственно, как и про то, что это вообще переулок [смеется].

[А что для вас это было?]

Ничё для нас это не было, потому что как бы… на кой чёрт ходить вот здесь, когда вот здесь дорога шла. Огибала вот так вот, да…

[А, дворами?]

Да. Ну вот… ну вот, как-то так шла. Так. А потом эта Академия Фрунзе была, соответственно, вот это… и на Девичье поле мы ходили, соответственно, спокойно, да, на «Буревестнике» как бы ошивались. Пожалуй, что и вот церковь (где у нас тут тут Михаил-то?). Вот, церковь Михаила Архангела, да, она вот как бы была таким, ну, как бы… Потому что вот здесь еще находится вот это вот… Дом культуры завода «Каучук», который, конечно, компенсировал вообще всё, что можно было компенси[ровать]... Всё, что нужно было как бы — было там.

[В смысле?]

Ну, потому что если как бы кого-то интересовали какие-то кружки — то они там были, да. Там еще показывали кино, там был какой-то самодеятельный театр, там была библиотека — то есть там много чего было. И он был такой как бы очень притягательный, потому что у него там ступенечки как бы вверх идут. Ну вот, конструктивизм он и есть конструктивизм. Пока его не испоганили окончательно, он как бы конструктивизмом и оставался.

Двор на Плющихе: соседские отношения, праздники во дворе (русские, евреи, татары, литовцы) (01.55.54—02.05.16)

[А вот ты говоришь, это здесь была всякая дворовая жизнь и праздники на улице?]

Да, конечно. Вот, оно вот вот здесь вот осуществлялось. Вот… Потому что, на самом деле, вот этот дом — 3-й который был как бы… Господи, где? — Саввинская набережная, дом 3. Три. Вот он. То вот это вот был… То есть вот это был парадный вход, да, сюда все входили…

[Со стороны набережной?]

Естественно. То есть все спускались с Вражского, Вражского, и сюда. А вот эта часть была двором, то есть вот между заводом этим, загадочным, да, и… Были черные ходы из всех подъездов — они, собственно, и сейчас существуют — и вот здесь вот собирались люди. Просто так получилось, что здесь были с одной стороны военные, которых из Академии Фрунзе… как бы которые сами по себе люди компанейские по жизни, потому что они там все в военных городках. А с другой стороны вот здесь вот, там, в Новопесковском, стояло несколько домов — на Смоляге, да, в Новопеско[вском]… ну, вот там вот… неважно, где. Вот здесь вот… вот здесь вот…

[В Малом Новопесковском…]

Ну вот, между ним и Николощеповским переулком — вот, между ними стояло несколько домов, которые понесли, и людей поселили в 1-й и 2-й подъезды вот этого дома № 3. То есть они как бы вот… Вот здесь была как бы очень активная дворовая жизнь. И вот эти… Поскольку их перенесли как бы с этой дворовой жизнью вроде как немножечко как бы в другое пространство, но как бы в те же квартиры, то они как бы довольно долго поддерживали — вот особенно 1-й и 2-й подъезды — они поддерживали эту как бы некую жизнь.

[Ну и как это? Ты можешь рассказать поподробнее, как.. Это что, были какие-то праздники? Или свадьбы, там, поминки?]

Ну… Нет, я не по[мню]… вот эти… Знаешь, честно говоря, я свадеб и поминок вот не помню. Я помню, что во двор всегда выносили еду на праздники, и мы таким образом определяли, что сегодня, там, русская Пасха, вот… а сегодня еврейская Пасха, а завтра как бы при этом была и татарская Пасха тоже, потому что тогда выносили свиную колбасу.

[На татарскую? Свиную?]

Не свиную, это конскую колбасу. Конскую колбасу, которую как бы жарили на такой треноге, выносили такую треножку, такую большую сковородку, и на ней жарили как бы вот эту конскую колбасу, такие куски — очень вкусно было. Сейчас вот я как бы… не испытываю кайфа от конской колбасы…

[Это были [19]70-е, там, начало, конец, что это?]

Ну, естественно, это были [19]70-е — начало [19]80-х годов, да. Собственно, как бы, да, там выходили… Туда… Там еще выносили стулья, когда бабушки сидели, это я помню, это когда молода… Там было довольно много медиков, ну, естественно, как бы чаще всего как бы таких солидных врачей, у которых были мамы. Вот эти еврейские мамы, которые для нас были уже, естественно… для многих были нормальными бабушками, а для нас были еврейскими бабушками там или бабушками кого-нибудь… тут они выносили почему-то выпечку в сите… такое сито большое… ну вот, деревянное сито с железными этими самыми… с железной сеткой. В ней выпечку выносили, закрытую полотенцем. И вот как бы выносили стул, на него садились очень часто. Собственно, как бы… собственно, вот то, что там «гоменташи» это «гоменташи» — это как бы я, наверное, не знала, а вот то, что это «уши Амана» — я знала. Ну, там… Очень смешно, что мы жрали пончики, а теперь как бы те дети, которые са… дети тех бабушек, которых… чьи пончики мы ели, рассказывают нам, что это «суфге\ния», да. Ну и, соответственно, вот…

[А в чем здесь прикол?]

Ну, прикол в том, что она как бы… у европейских евреев она так и была, ну, московские евреи называли это дело пончиками. Ну, соответственно, там, как бы масса всяких там… блинчики, латекс [т. е. латкес] — это всё было. И я даже помню, как хамеш [т. е. хамец] искали, но это уже вот как бы такое воспоминание.

[Ну что, они вас в это посвящали, что ли?]

Так искали все дети. А русские тетки ругались, что хлеб как бы портят, а еврейские дядьки, которые… с которым, собственно, этот хамец искали — они говорили, что грех на них. Ну и масса всяких как бы приколов замечательных вот таких. Но уже как бы… у меня был уже такой вот исход этой традиции, а люди, которые… у которых, наверное, молодость пришлась на [19]60-е — вот они такие бурные носители этой традиции. То есть они вот прекрасно помнят, как в их детстве там всё… всё, что можно было: и трещотки им делали, и как бы… аяты как бы их звали петь там в каких-то случаях, все дружно как бы, еще че-то там такое было тоже…

[А, значит, ну, понятно… Русские, евреи, татары…]

Были еще… Были еще лютеране. Я подозреваю, что… ну, то есть один-то точно был литовец — вот Йонас… он, дядя Йонас, был литовцем — это-то понятно было. Но их… Были еще.

[Это ваш двор?]

Ну, это наш двор, вот. Были еще, видимо, ну, потому что как бы вот… Адвент, и я помню, что очень смешно там какие-то… я вот… вот сейчас меня спроси, как различались огоньки в домах. То есть мы знали, что вот это вот горит как бы в еврейской семье, а вот это вот — как бы у литовцев, ну, грубо говоря, да. Ну, то есть это адвентовская све[ча]…

[Ну, я думаю, что слово «Адвент» вы…]

Нет, слово «Адвент» мы не знали, ну, как бы вот… Я просто говорю, что вот католическое Рождество как бы вот — вот, значит, вот оно скоро, католическое Рождество, вот они зажигают свечки и как бы у них мешочки с едой. Да, так было принято, но там была очень такая интеллигентная как бы семья, очень такая… из старой мо... старомосковская лютеранская семья, да, как бы, и поэтому там как бы, ну, этих… слад… конфеток… Мы все честно ждали католического Рождества, все…

[Почему?]

Ну, потому что нам всем… у нас у всех были кармашки.

[Кармашки?]

Ну, в которые конфетки каждый день… В кармашки подарочек. Каждый день.

[Что значит «у всех были кармашки»?]

Ну вот, как бы нас сколько-то там было, вот пока как бы они не уехали, до тех пор как бы…

[Где они у вас были, эти кармашки?]

Висели в коридоре у нас кармашки, туда как бы…

[У вас коммуналка, что ли, была?]

Нет. В коридоре вот, ну, на этаже, ну вот… Висели кармашки; всем детям честно было сделано как бы, чтоб все как бы готовились к Рождеству. Все искали честно подарки. Ну вот… адвентовский календарь, да, знаешь как бы? Ну вот, как бы нам тоже такой, там, карамельки какие-то пихали всем. Вот все, значит, в ожидании католического Рождества.

[То есть это висело сшитое или что? Я чё-то… я не понимаю.]

Ну, она… Она сшила как бы… Хозяйка сшила, тетя Марта сшила такой… всем как бы такие вот карманы с именами, у нас были…. ну как бы вот… ну, просто прострочила ситцевые тряпочки и всем как бы… у всех там че-то лежало каждый раз.

[А, то есть у каждого был?]

Ну, у каждого был такой; то есть вот был, значит, ну, там: «Варя», «Катя», «Наташа»…

[Поразительная штука. А…]

Ну, соответственно, как бы… Ну, потом они уехали, это как бы было, ну, наверное, до моих… ну, наверное, лет восьми-девяти, может быть; потом как-то это вот… уехали. А… яйца уже не катали, но еще ходили на Пасху с яйцами..

[А куда ходили?]

Стукались, стукались. Стукались во дворе, выносили эти яйца; мужики играли в домино, а дети стукались яйцами; мужики иногда тоже как бы стукались яйцами, там, вспоминая что-то. И, конечно, песни под гитару пели как бы постоянно.

Военные в районе (02.05.16—02.08.20)

[А вот то, что вот у вас такой военный немножко район — это как-то накладывало свой отпечаток?]

У нас уже нет, вот в мое время. А мама говорит, что да, потому что это была определенная совершенно… Ну, у нас только, что мужчины в форме как бы, как я всю жизнь говорила «с саблей ходят». «Да какая же, — говорит, — сабля? Это кортик», — говорили мне знающие люди. Ну вот, форма общевойсковая — она как бы выглядит… Ну вот как бы… это только вот тут. А мама говорит, что у них это было как бы, в общем… ну, не то чтобы военные в почете, но во всяком случае от этого были определенные преференции всем друзьям, потому что пока… Поскольку родители были как бы в этой Академии Фрунзе, то соотве[тственно]… и многие как бы не только там учились, но и уже работали как бы кем-то, то, соответственно, на 23 февраля, еще на какие-то… на 7 ноября, наверное, они, ну, приходили и приносили билеты в Театр Советской Армии на правительственные концерты на галерку, и они все как бы сидели… ну, соответственно, дети сидели на галерке, а взрослые, естественно, как положено, в партере, отчего как бы воспоминания о золотых погонах и чернобурых лисах. Когда сверху весь зал… в погонах… [смеется] в золотых погонах и чернобурых лисах.

[Прелесть!]

Да. И, соответственно, когда поет Клавдия Ивановна Шульженко, то как бы вот этот зал весь встает. То есть это тоже такое яркое…

[Это память твоей мамы?]

Да, ну это память моей мамы.

[Понятно. А они что? Они жили… Они здесь расквартированы что ли были?]

Нет, здесь же вот те, кто учились в Академии… Академия Фрунзе — она славна тем, что… [ищет объект на карте] (где тут у нас наша Академия?) Вот здесь вот Академия, собственно, сама, да, вот она. А вот здесь вот — вот это вот корпуса — это общежитие Академии.

[Это по Зубовской улице?]

Ну вот, до Тимура Фрунзе, еще вот здесь вот в проезде Девичьего поля, по Бурденко еще есть. Вот здесь были общежития их. Поэтому те, кто приезжал учиться, они вот тут жили. А дети, естественно, учились как бы в школе. А, соответственно, те, кто уже работал там — то те уже жили вот в этих до[мах]… в нашем доме, еще на Плющихе в доме.

«Стеклянный магазин» (02.08.20—02.08.38)

Да, еще вот в этом доме — Плющиха, 42, который «на столбах» — там был «стеклянный» магазин, естественно. Поскольку у него витрина вся, от пола до потолка, на первом этаже были как бы стеклянные.

[Он был именно «стеклянный» или «стекляшка»?]

Нет, «стеклянный».

Территориальные конфликты (02.08.38—02.09.23)

[А вот ты говоришь, что там пьяные и всё такое прочее. А гопники какие-то были?]

Нет, нет.

[И всякие подростковые, там район на район?]

Не помню. Хотя как бы вот мама говорит, что у них там — вот она же еще из тех домов…

[Из каких тех?]

Ну вот которые между Николопесковским и… там вот на Протоке… Что у них как бы Протока воевала, с одной стороны, со своими переулками, а с другой стороны, с теми, которые были со стороны Арбата уже.

[Протока — это Проточный?]

Проточный, да.

Айсоры (варили гуталин, дети были малограмотные) (02.09.23—02.10.08)

[А всякие такие знаковые местные личности, там, типа, ну, там, сумасшедшие, гадалки, цыгане, не знаю...?]

Айсоры.

[У вас были айсоры?]

Ну, конечно. Кто же обувь-то чистил? Айсоры и гуталин варили. Запах был омерзительный, надо сказать.

[А где они?]

Они жили вот как раз… Чаще вот всего айсоры жили вот в этом вот куске, вот… дома на Плющихе, вот здесь вот. [Показывает на карте]

[А, вот в этой дуге, которая Вражский переулок?]

Да, вот в этой… Да, тут было дикое количество коммунальных квартир и вот [нрзб. 2.09.59] там воняло этим гуталином.

[А где они варили гуталин? Во дворе или дома?]

Дома. На плитах, я думаю. Но вонь была страшная.

Арка «труба» (02.10.08—02.10.51)

А вот здесь была арка, которая называлась «трубой».

[Арка, которая называлась «трубой»?..]

Да, вот здесь вот арка как бы… ну, вход в дом, вот…

[Это с Плющихи?]

Вот, в этот дом вот, сюда вот входишь, вот, вот во двор… Вот сюда вот во двор… Это называлось «трубой». Вот это. [Показывает на карте.] Хотя была еще вот там арка — она «трубой» не называлась.

[А, то есть это крайний левый?...]

Да, вот здесь вот как бы, вот эта вот арка не называлась «трубой», а вот эта [называлась].

[Так. То есть это арка… в крайне… левая арка в 42-м доме по улице Плющиха, вот.]

Ну да. Ближе к Вражскому переулку.

Айсоры. Прогулы школы (02.10.51—02.14.02)

[А вот эти айсоры — про них что… Их так и называли, что они айсоры?]

Да, их так и звали — айсоры как бы.

[То есть было это слово в ходу?]

Было. Айсо… Была будка у Парка культуры, и была будка на Арбате.

[То есть именно айсоры? Не ассирийцы?]

Нет, ассирийцами их точно никто не называл. Айсоры их звали.

[Интересно. И будка была, да? А с ними как-то… Они как по-русски говорили?]

Ну, как-то говорили.

[Нормально?]

Да, у нас мальчик учился в классе… Ну, бойко говорил по-русски.

[А вообще вот какие-то вот эти межэтнические, ну, отличия… ну вот… Были какие-то стереотипы: тот так-то, эти говорят нечисто по-русски?]

Нет, этого не было. Было интересно, потому что у нас же были дети из Дома архитекторов, из нашего дома и вот айсоры, да. В классе учились как бы все, кто мог.

[Дом архитекторов это у нас что?]

Ну вот, 7-й Ростовский, «Хор Пятницкого».

[А, вот это Дом архитекторов. А почему он Дом архитекторов?]

Ну, потому что там на самом деле… это Дом архи[текторов]…Союза… Там жили архитекторы. И они для себя его построили и как бы вот жили. А уже во флигелях как раз жили военные, а, соответственно… в это самое, у нас была такая смешанная солянка. И вот здесь были айсоры, но они еще жили вот в каких-то маленьких не снесенных домах, которые там вокруг были. То есть вот класс представлял собой… То есть, с одной стороны, одни читали Джойса, Кафку и Пруста, а другие Агнию Барто не видели в глаза, понимаешь? То есть все нормально было с социальным различием [смеется], как-то это нам не мешало.

[Ну, я надеюсь, что «Джойса, Кафку и Пруста» — это метафора?]

Ну вот, различия как бы… Нет, это просто же известная присказка о том, что как бы «от Джойса, Кафки и Пруста я просто тащусь», да как бы… Ну, то есть во всяком случае, там скажем: у одних на книжных полках в доме стоял этот самый Джойс, Кафка и Пруст [смеется], а у других как бы… даже Агнии Барто не было, понимаешь, и книжных полок тоже за ненадобностью. Но это ни коим образом не мешало как бы… все как-то прекрасно… то есть вот класс как-то прекрасно коммуницировал при этом. И вот как бы основная задача была как бы — пойти на каток, уйти как бы в «Стрелу» смотреть по 125-му разу какой-то фильм и, собственно говоря, тут, видимо, это вот такое место… Потому что как бы и старшее поколение вспоминает приблизительно то же самое: что они встречались как бы у переулка перед школой и решали — вот сегодня они идут в школу, или они идут на каток, или они идут в кино? То есть это была основная проблема. То есть учеба шла как-то вот между делом.

Девичка (Девичье Поле) — место встречи (02.14.02—02.14.33)

[А вот встречи где назначали?]

Ну, на Девичке, наверное.

[На «Девичке»? «Девичка» — это Девичье поле?]

Да. [Ищет на карте.] Ну, вот она. Точно не у этого фонтана… загадочного. То есть вот здесь не назначали. Ну вот где? Ну, у Толстого, скорее всего, где-то.

[У Толстого…]

Ну, у Толстого, или вот здесь вот беседка — у беседки. Ну, или на «Буревестнике» просто встретимся.

Ул. Россолимо: клиника нервных болезней и психиатрическая (знаковое название). «Клиника ливера» — б-ца нефрологии (02.14.45—02.17.57)

А, ну здесь еще есть… «Тебе куда? — на Россолим[о]». «Ты такой дурак, тебе только на Россолимо», да, это значит. Или уже потом…

[А что имелось в виду?]

Постарше как бы: «Ну, ты определись, тебе 11 или 13?». Россолимо, 11 — нервная клиника, а Россолимо, 13 — психиатрия. То есть вот как бы куда тебя посылают — туда, сюда, да? Ну вот она, клиника нервных болезней — вот Россолимо, 11. Про лечебную физкультуру никто не знал, а Тареевскую клинику звали, по-моему, если мне не изменяет память, — вот эту вот [показывает на карте] — звали «клиника ливера».

[Это вот имени Тареева?]

Ну вот…

[Нефрологии клиника…]

Ну вот, всё вот, что вот здесь, — ее звали «клиника ливера».

[Почему?]

Ну, внутренние органы всякие как бы вот… А вот она, собственно, как бы она не была никогда 13; она всё была той же 11-й, но вот почему-то клинику психиатрии называли… говорили, что Россолимо, 13. Ну, то есть про это говорили как бы: «Ты совсем дурак или как?». И про… Вот здесь был забор, и росли совершенно потрясающие вот здесь деревья; не знаю, как сейчас — есть ли забор? И там гуляли люди в полосатых пижамках, и, соответственно, рассказывали — не знаю уж, правда или нет — что там замечательный музей…

[Это вот в этой клинике психиатрии?]

Да, да. Тех вот всех, кто там лежал, как бы умных людей, там… что там лечили Есенина от алкоголизма и всяких прочих людей, и что… ну, Есенин, естественно… как бы вот не знаю как бы, лечили или не лечили, вот, но что, мол, там вот как бы в музее, в тамошнем музее, есть как бы автографы всей русской литературы…. [смеются], и заодно как бы всей русской живописи на стенах. Ну вот, как бы [смеется]… ничего не могу сказать тебе за эту клинику. Не была никогда там, хотя как бы лю… хотя как бы главный врач этой клиники как бы бывал как бы в нашем доме, поскольку он был как бы однокурсником моего отчима. Но во всяком случае они… ну вот, в пижамках они гуляли. Там такие роскошные толстые деревья, и люди в таких нормальных полосатых вот пижамках гуляли там как бы… как вот… как вот… как Гайдай показывает вот с этими вот кнопками на пузе, «грешно смеяться над убогими». Вот эти вот убогие там благополучно гуляли между платаном. Вот. А, соответственно, нервных болезней клиника — она как бы как-то благополучно существовала.

Бытовой фрагмент (2.17.57-2.18.09)

Дорогомиловская улица: бывшее кладбище, «дома на костях» (02.18.09—02.20.29)

Да, вот здесь дальше тоже интересно было. Там гиблое место было.

[Какое место?]

Гиблое.

[Гиблое место где было?]

Вот здесь вот  оно было [показывает на карте]. Ну, то есть вот здесь всё было нормально, это метро «Киевская», про него ничего не рассказывали…

[О! Я знаю, что я тебя спрошу.]

…но вот зато вот здесь вот… (где мы? Дорогомилово-то…) Ну вот, Большая Дорогомиловская улица, собственно; вот все говорили, что это не просто улица, это кладбище. Ну, то есть, собственно, что Дорогомиловское кладбище, да, поскольку как бы у нас там были похоронены люди, мы перезахоранивали на Ваганьковском, когда его разрушали, но, собственно, вот где эти границы этого кладбища, вот они, значит, да… И как-то народ даже делил на русскую и еврейскую часть, и очень любили рассказывать про Левитана…. которого перезахоронили…

[Так, еще раз. Что значит «делили»? Кладбище не существует, да?]

Кладбище не существует, ну вот как бы соответственно говорят, что, значит, эти дома на костях, потому что не всех перезахоронили…

[Это какие дома «на костях»?]

Вот отсюда, от этого перехода, то есть собственно, до… Я подозреваю, что таким кладбище быть не может.

[Ну, не может.]

Ну, на самом деле, вот до «Москва — город-герой»...

[То есть это начало?]

…вот эта вот начало — и до конца Дорогомиловской, собственно, улицы. А, вот… Но народ уверенно всегда говорил, что вот это кладбище Дорогомиловское и как бы вот, как бы тут, значит, дома на костях и что, мол, Левитана вот помни… Были люди, которые рассказывали, как перезахоранивали Левитана.

[Левитана какого? Который художник?]

Который художник. Которого на Новодевичьем перезахоронили. Ну, что, мол, большинство не перезахоронили, что мальчишки играли черепами, и вообще всё, и находили старые монеты — это вот…

[А почему гиблое это место?]

Ну, потому что на костях стоит; какой же нормальный человек — дом на костях…?

[Ну и что? Там, типа, кто будет жить в том доме — заболеет и помрет, грубо говоря, или что?]

Ну, всё, там нехорошее там такое место, вот нехорошее место, и всё.

Цыгане у Киевского вокзала (02.20.29—02.22.08)

[А вот Киевский вокзал — он же был таким цыганским местом. Там чуть ли не табор был.]

Так это… табор… и до сих пор там табор стоит. И поэтому все жители окрестных домов всегда носят в кармане пя… ну, всегда носили в карманах мелочь, потому что когда подходила цыганка, было проще сунуть ей монетку и быстро сигать как бы в сторону, чем… потому что когда… если уж ты остана… тормозил и доставал кошелек — то считай денег у тебя не было.

[А чё они, зубы так заговаривали?]

Ну, очень часто как бы…

[Вот были такие случаи?]

Были случаи. Таких случаев как бы очень много было. Это был любимый рассказ о том, что сегодня опять… «Ну и сегодня опять как бы попался цыганке». Ну, в общем, довольно… довольно как бы быстро все учились на том, что как бы в карманах должно быть много-много мелочи — и быстро как бы дать и уйти.

[Понятно. А где у них табор стоял?]

Вот в этом вот скверике, где сейчас «Евроцентр». Не, не знаю стоял ли у них табор там, но они ошивались вот… «Европейский», да… вот на месте этого «Европейского» был как бы сквер, и вот там вот всегда они ошивались. То есть я не знаю, стоял ли там табор, я думаю, что не стоял все-таки, а думаю, что они просто приезжали утром… на электричке благополучно, стреляли деньги и уезжали домой. У них было тут рабочее место. Офис… [смеется]. У них тут офис был. Вот.

Дорогомиловский рынок (02.22.08—2.24.17)

А дальше был Дорогомиловский рынок, соответственно, который тоже сам по себе был очень колоритным местом.

[О, расскажи про рынок.]

Здесь вот был… если идти…

[Там же и сейчас ведь рынок существует?]

Ну, он сейчас уже не так хорош.

[А чем он был хорошее… лучше раньше?]

Ну, он был такой очень традиционный, открытый. Ну, он и сейчас открытый, но там не было палаток, и там как бы вот был такой вот, ну… и, по-моему, даже не было крытого вот павильона одного. Хотя нет, наверное, был, но он был такой как бы небольшой. И вот там вот как бы была… было такое изобилие, потому что, естественно, это же киевское направление, южное, и, соответственно, как бы там… просто все, что… все, кто мог, везли… такое изобилие южных регионов России.

[А туда за чем-то специальным ездили?]

Ну, уже когда вот эти палатки и ларьки появились, да, то, естественно, за сигаретами, но это было на площади самого Киевского вокзала, да, вот там стояли ларьки, где можно было купить сигареты там, еще что-то. А на Дорогомиловский рынок… Ну, я думаю, что за овощами и фруктами в основном ходили. То есть как-то вот… Ну, то есть, наверное, как бы на праздники ходили там за мясом, еще за чем-то, но так… Но это вот уже была как бы такая… недоброжелательная территория, туда как бы, в общем… она была…

[Недоброжелательная в каком смысле?]

Ну, она… В смысле — не своя, неосвоенное пространство, да, то есть там как-то… То есть вот здесь было всё как бы освоено, да, тут как-то было хорошо.

Школы (2.24.17—02.25.38)

Здесь еще была выпендрёжная испанская школа, только я…

[Выпендрёжная испанская школа… это где?]

Да, только я не помню, где она была. Ну, в смысле, как бы теоретически…

[Ну, у вас в районе Плющихи?]

Да, в районе Плющихи, да. Вот. [Ищет на карте.]

[А была какая-то школа, ну, типа… ну, которая… которой пугали? Типа: «будешь плохо учиться — пойдешь туда-то»]

Вот она как раз была вот здесь, школа для дефективных детей, как ее звали. Я не знаю, была ли она действительно школой для дефективных детей или как бы просто так ее называли…

[Это где это она была?]

[Ищет на карте] Где у нас тут?..

[А, вот там какой-то Центр развития и коррекции — это не это?]

Ну вот он, вот здесь вот.

[А, на Саввинской набережной типа, дом 5?]

Ну вот она… как бы вот она… вот она.

[А, вот! Центр развития и коррекции, 1-й Тружеников]

Да, 1-й Тружеников. Вот она была как бы шко… Ее звали шко… У нее было устойчивое название — «школа для дефективных детей». И «Куда пойдем голосовать? — «В школу для дефективных детей». «Где у нас избирательный участок? — В школе для дефективных детей». Вот, как бы это…

Рестораны и кабаки (02.25.38—02.32.02)

[А кабаки какие-нибудь?]

Я слишком рано вышла замуж, чтобы как бы кабаки были здесь. Кабаки, конечно… Нет, ну, хотя нет. Почему? Нормально. Нормальное… значит, ну, прилично… Приличные люди как бы ходили, если очень надо было поесть, в кафе гостиницы… в кафе ресторана «Прага».

[Ну….]

Дети же. Я же тебе говорю: Джойса, Кафку и Пруста это как бы…

[Ну, это же… как ты и показала, это «распальцованные»…]

[смеется] Ну, они распальцованы… [обрыв записи: телефонный звонок]

[Да, значит распальцованные ходили в «Прагу»?]

Ну, естественно, ходили в «Прагу», потому что там комплексный обед стоил 98 копеек. Тамошними деньгами. Вот. Была еще кулинария как бы в этой же «Праге», можно было какие-нибудь плюшки и ватрушки купить, но там обычно стояла безумная очередь за тортом «Птичье молоко» и берлинским печеньем. Дальше, что у нас там еще было? Еще, конечно, ходили в С… в «Смоленском» гастрономе как-то вот я не помню, хотя утверждают, что там были пирожки. И я помню высотное здание на площади Восстания, вот гастроном в нем, там были такие длинные пирожки с мясом; естественно, их называли «пирожки с котятами» — длинные, жареные в масле и такие кругленькие пирожки. Вот как бы там.

[А в Замоскворечье какие кабаки известны?]

Ну, «Второе дыхание», естественно… Нет, ну почему, еще ходили как бы в «Берлин», но это уже вот как бы… это уже вот этот вот переломный момент, когда денег не хватало ни на что, кроме как на кабак, в котором посидеть. В «Берлине» был суп из бычьих хвостов; его можно было взять на двоих, и нормально как бы было, как бы, ну, такая миска… а то и на троих.

[Подожди, это ты про какие годы говоришь?]

Ну, это уже как бы [19]90-е годы, там… Это… Причем этот суп был в комплексных обедах. И вот здесь я уже не помню, чё у нас там с деньгами было. Потом, естественно, было кафе-мороженое на Новом Арбате, в котором… Ну, было мороженое с печенькой такое вот…

[С крошкой?]

Нет. Вот был сливочный пломбир — я не помню, как оно называлось; по-моему называ… это мороженое называлось «Космос». Оно было… Это был сливочный пломбир с печеньем… втыкали. А… а был еще как бы такой же сливочный пломбир, сверху политый, наверное, черносмородиновым мороженым…. вареньем с ягодами. Вот. Ну, это там тоже, да, вот. По-моему, называлось… или «Север», или «Метелица» — я не помню, как называлось кафе-мороженое. Ну, на Новом Арбате, значит, соответственно, там магазин «Весна», магазин «Сирень»… куды там с кабаками… Как-то всё вокруг «Праги», в общем, вертелось как бы, понятное дело. Ну, в кинотеатре «Художественный» был хороший буфет.

[А «Прага» — она же была такая действительно вот распальцованная?]

Она не…

[Вот про нее не рассказывали, что вот… какие-то истории, там, про швейцаров, может?]

Понимаешь, не репрезентативный… как бы не репрезентативный опрос, как называ…  как говорится. Потому что я относилась к той категории девочек, для которых «Прага» — это была «Прага», в которую можно было пойти вечером и посидеть, понимаешь? Потому что как бы там… и с родителями, и сами… Ну, я говорю: я помню прекрасно, что в «Метрополе» как бы мне подкладывали в детстве ящик на стул, чтобы я доставала до стола. И это было нормально, то есть ну как-то вот по выходным, да, почему не в «Метрополь». Ну, в Доме литераторов было лучше, и тогда как бы там…

[Ну а что? То есть они не были тогда такими пафосными или…?]

Да они были пафосными, но просто, например, как бы… В Доме литераторов, например, — там же был вход по членским билетам, и, естественно как бы, в ЦДЛ как бы… Ну, папа проводил как бы, это было нормально. То есть вот такого вот как бы «А-а-а!!!!» не было. А «Прага» — она была вообще как бы какая-то очень странная в том отношении, что… в общем, столик-то там… вот я не помню, чтобы там нельзя было как бы попасть. Может быть, там действительно нельзя… Может быть, потому что она была очень дорогой. То есть она действительно была дороже, чем как бы многие другие. Ну вот я не помню, чтобы что-то швейцару давали. Ну, то есть, наверное, как бы… тогда же про феминизм мало чё слышали, поэтому платили мужчины, поэтому, может, и давали чё-то швейцарам. Ну, как-то… нормально. А в Замоскворечье вот сейчас неинтересно, потому что там сейчас как бы в основном как бы кабаки всякие разные, а раньше вот как бы «Второе дыхание» было да, пожалуй, собственно, еще ресторан «Витязь» и всё. Больше как бы не было ничего.

Согласие на использование материалов (2.32.13-2.32.39)