Биография семьи рассказчика
[Какое поколение вашей семьи живёт в Москве?]
КМГ: Ну, я так не могу сказать. Значит, я тебе объясню: бабушка и мама – они приехали в 29-м году. Это как считается? Ну, они приехали, маме там было уже двадцать лет. Это как считается? Какое поколение? Бабушка с мамой считаются? Они… Они здесь не родились. А я… Родилась я.
[А вы первое поколение, кто родился в Москве.]
КМГ: Я здесь родилась, да. Я первое поколение, которое здесь родилась.
[Как вам кажется, какое поколение считается уже москвичами?]
КМГ: Я считаю, что, когда человек очень долго проживёт в этом городе, он уже и есть… москвич.
[А сколько долго? Как у вас ощущение?]
КМГ: Ну… бабушке уже было шес… при… почти 60 тогда. Но тогда это был очень большой возраст. В то время это считалось очень старый уже человек. А маме было там двадцать… Но мне кажется, что они довольно-таки быстро освоились в Москве. Москва была другая. Москва была как деревня.
[А вот сейчас, как вам кажется, насколько долго…]
КМГ: Обычно считается, что ностальгия длится 6-7 лет.
[Ностальгия…?]
КМГ: По старому месту.
[Ну то есть, получается, где-то 6-7 лет должен человек прожить, чтобы он считался москвичом.]
[КМГ говорит одновременно:] Да. Да. Да. Он уже начнёт отвыкать от старого города. От старого места.
[Вы знаете, как они приехали?]
КМГ: Знаю. Всё знаю. Вон, у него [КДМ] даже должно быть в компьютере всё это. У меня всё записано. 50 листов.
[А, у вас есть мемуары?]
КДМ: Не, там не… не так, как они приехали. Там вообще общая история.
[Меня интересует, как они приехали, как обустраивались в Москве.]
КМГ: Значит, рассказываю. Рассказываю. Значит, там, где они жили, это называется де… местечко, это фактически еврейское местечко Добро… Добровеличковка. Это на Украине. Они жили… эм… приехали они… Значит, во-первых, начался… Не было работы. Это были годы, когда работы не было, жрать было нечего.
[А какой это был год, когда они приехали?]
КМГ: Двадцать… Мама… Значит, приезжали так. Сначала приехали, значит, два брата. Они приехали в двадцать шестом… двадцать шест… в двадцать седьмом году. Ещё один брат с семьёй того брата приехал в двадцать восьмом году, а остальные приехали примерно… ну, может, 28-29-й, я это уже спрашивать... Я просто… я просто уже соображаю сама по себе.
[Братья – это ваши дядья?]
КМГ: Дядья, да. Это дядья. Они постепенно приезжали. Значит, там началось раскулачивание, уже тогда. В этой… да. Потом… никаких… у них не было никаких конкретных специальностей. Вот этот как бы мой дедушка – он помогал приказчику зерно… это… торговца. То есть он… что-то они там делали, в общем, ездили по сёлам и так далее. А вот это Добровеличковка – там ничего не сеяли, там это полу… что такое местечко? Полугород, полудеревня. У них были свои там куры… эти самые утки, коровы, но… это не такое место, где… эт самое… выращивали зерно там. То есть это не… не… Хлебопашеством там никто не занимался. Это вот и есть местечко, нечто среднее. Это раз. Значит, они приехали сюда… дальше… Вот это тебе интересно?
[Да, как именно.]
КМГ: Они… Два старших брата приехали. Они приехали, специальности нету, не… учиться они не хотели, значит… Им тоже уже было там: один где-то 99-го года был, значит, ему где-то было 27, а тот ещё старше – они пошли торговать. Ну торго… продавцами работать. А потом… эти уже, и дедушка, и бабушка. У бабушки… Бабушка родила 7 детей, она сидела дома, она даже… никогда не работала.
[А дедушка тоже приехал?]
КМГ: Да, они все приехали. Последние приехали дедушка, бабушка, мама и младший брат. Вот этот младший брат – он пошёл на завод. Как раз. Он не пошёл торговать, он пошёл на завод, и оказалось потом, что это завод Туполева. Между прочим. [Усмехается.] Вот. Ну, он тоже – ему было 17 лет. Когда он приехал. У него, он даже не кончил школу, он здесь кончил какой-то техникум там. У меня есть, между прочим, его диплом. <…> Короче говоря, значит, он пошёл на завод. А мама… в Первомайском ещё, город Первомайск, который щас разбомбили весь, между прочим, – она там кончила техникум. И пошла сразу работать. Вот. Это было вот… А в… Да. Как они приехали, ты говоришь: они приехали и сняли полуподвал.
[А где это было?]
КМГ: Тоже всё в нашем районе, здесь всё в Черкизове. Почему сюда все… Вот Черкизово – это за Преображенкой.
[Вы там жили, в Черкизове?]
КМГ: Да. Да. Да. Поч… как они ехали? Кто-то приехал из их деревни, из их местечка, сказал, что здесь можно устроиться. Как это обычно бывает. И они все потянулись, и здесь было полно людей из их местечка, из этого.
[И все селились в Черкизове?]
КМГ: Да, очень многие селились в Черкизове. Вот как один… Вот папины, моего папы родня, - они оказались все в Перловке, вот, а Перловка – это под Москвой. Такая станция есть. Видимо, там кто-то приехал в Перловку, кто-то там обосновался… Понимаешь? Вот.
[А Первомайское, о котором вы сказали?..]
КМГ: Это на Украине. Там она кончила техникум. И вот тоже… там…
КДМ: Педагогический, да?
КМГ: Да, педагогический. У меня какой-то диплом есть. То ли школьный… Это у меня есть. Я вообще, конечно, в молодости много чего тоже… п…
КДМ: Порва\ла?
КМГ: По… поу… да, поуничтожила. Ну… мама чё-то. Ей было всё равно. Короче говоря, вот, значит, они приехали, вот этот… младший брат пошёл работать, а мама – она ж должна кормить семью, значит, дедушку с бабушкой. Ещё там был один брат. Это вот старший. Сре… Ну, как бы, он де… это вот он был 99-го года. Он оказался ни к чему не годным. Понимаешь? И вот эти те два брат их подкармливали. У него уже была семья, у него уже был… вот… сестра моя от эта двоюродная, дочь была, жена не работала, она была малость больная, немножко на голову даже больная. Они почти не работали, что-то они там ковырялись, его устраивали в одно место, в другое, он… не мог работать. Ну, знаешь как… Они ж по-русски даже не очень-то, русский язык плохо знали, они говорили не очень. Вот. А… эта самое… И он как-то вот… как-то они их… помогали им, той семье. А мама пошла в школу работать сразу. Но так как у неё был техникум, она работала в средних классах. У меня есть газета одна, мама её мне пихала всё, очень старая газета, там её не называют по имени-фамилии, мама говорит: «Это про меня». В шестой класс. А ей было неинтересно. Я говорю: «Мам, зачем ты пошла в институт-то?» [Усмехается.] А она говорит: «Мне было там неинтересно, мне хотелось вот…» Но, вот посмотрите: она приехали, они приехали где-то в 29-м и… вот тогда приезжали ещё хуже, чем сейчас. Значит, жить негде, на пустое место, значит, осваиваться очень сложно в Москве. Москва – это не деревня тебе, здесь ты выходишь… и… совсем другое… ну, сама понимаешь.
[Они приехали и сняли какое-то…]
КМГ: Они сняли полуподвал. А через некоторое время…
[На всю семью?]
КМГ: Вот значит, один брат уже снимал. Один брат… он попал… пропал без вести на войне. Один брат снимал отдельно. Второго брата бабушка решила женить. Она его женила, а он сбежал от этой жены, нашёл себе бабу, и куда-то с ней съехал. Это Азрил. Она его женила. Была какая-то жена у него Роза. Значит, ещё интересно. Вы вообще живёте, ничего не знаете. Ведь тогда отменили… эти самые… церковные браки всякие, а никаких ЗАГСов и ничего не было. Записывали всех у домуправа, например, чтоб вы поженились. Или ещё что-нибудь в этом духе, там, где-то там, записывались. Поэтому сегодня ты женился, а завтра развёлся. <…> Вот, это всё было просто тогда. Ну, короче, вот они где-то там работали, два брата. Этот почти сидел дома, они его устроили в Союзпечать, он там проторговался, они за него ещё платили. Мама пошла в школу. И после… и в это примерно время они нашли… вот на Часовенной улице [ныне не существует], вот там… Ты помнишь детски… ясли, куда ты забегал? [Обращается к КДМ.] Напротив нашего дома. Ну, на старом… Я могу вас проводить по… по этому самому, я могу вам много чего ка... Вот, например, здесь стоял наш дом.
[А нарисуйте.]
КМГ: Пожалуйста. Это я с удово… [Рисует карту 1 KMG_Cherkizovo_Preobrazhenskoe_01-06-2018_2.pdf]
Открытая и Часовенная улицы
[Ваш дом – это который сгорел?]
КМГ: Деревянный. Ага. Ну, я тебе его поменьше нарис… Вот наш дом. Перед ним был… очень… ясли. Причём они занимали огро… большую территорию, не то, что щас. Как… три, три таких вот. А вот с этой стороны был ещё дом. Это была Открытая улица [ныне Просторная], а это Часовенная. Это здесь, две остановки отсюда.
[Это Черкизово или Преображенка?]
КМГ: Да, Черкизово. Черкизово. Открытая улица, а здесь – Часовенная называлась. Улица. Значит, я ещё хочу тебе сказать, что все дома были деревянные. У меня очень много фотографий, ты не хотела смотреть, ну ладно. Все дома были деревянные, и они… там… эти, хозяева в каждом же доме были, они продавали по комнате. Понимаешь? Вот… Но это потом уже было, по комнате они купили потом – мама с папой. А вот здесь – это был большой такой двор. Здесь жили хозяева, а вот здесь у них было два огромных сарая. И вот один сарай они купили. Значит, в этом сарае оказались, вот, значит, младший брат, мама и бабушка с дедушкой. Это они купили этот сарай. Там, значит, фундамент был в один кирпич. А пол там был – это я очень хорошо всё помню – пол там был фанерный. В сарае проделали окна, кое-как это самое, и это… и эт… из этого сарая они сделали дом.
[И там жили.]
КМГ: Да.
[Всей семьёй.]
КМГ: Вот их тогда там осталось уже четверо, потому что эти братья все разбежались. И в этом же дворе, в этом же дворе… Вот там, где жили хозяева, одну комнату купила вот этот… семья моего дяди, который ни на что был не годен. Ну, у него жена была больная, она… Они и когда женился, он уже знал, что… Ну, это… <…> Вот, и здесь, значит, они жили, сняли комнату. Один брат. Один брат. Эта комната – это была… Я тебе скажу, какие были комнаты. Комнаты были примерно 12 метров. Значит. Я помню эту комнату, там стояла – в длину: кровать и шкаф. Значит, кровать там – ну, пускай, 2 метра, и шкаф там... Вот это была длина комнаты. А ширина была… дверь и диван. Вот тебе ширина комнаты. Значит, это тоже, примерно… ну, чё, метров 10 эта комната. Вот такие комнаты покупали. Вот так все жили в Москве. Которым все завидовали. [Усмехается.] Кроме москвичей. Так все жили в Москве. Вот. И, значит, мама решила, хотела поступить в институт, она рвалась. Но это, конечно, вечерний институт, потому что кормить же надо, жрать же надо чего-то. Её не приняли. Сказали, что они кулаки. И мать… Ну, это я, вот эту историю я не могу точно сказать, она мне что-то рассказывала, но это… не на сто процентов. Что она писала какое-то письмо Калинину, вроде как. Или она шла на к… на приём какой-то. В общем, в конце концов, она, по-моему, поступила только в 32-м году. А приехали вот когда. Т.е. она не могла поступить. Не брали же, ведь… это-то вы хотя бы знаете, что там дворян выгоняли с учёбы, не давали поступать. А это приехали никто, но вы приехали с Украины, почему вы приехали, а вы, наверно, кулаки… Да, Азрил мне сказал, я говорю: «Чё вы у… убежали с Украины-то?» А он грит: «Дед был а кулак». А – это а… артикль. А кулак. Это на и… на идише: а – это артикль. А кулак. Может, они и считались кулаками.
КДМ: Определённый артикль.
КМГ: А кулак. Ну, может, и кулаки, я не знаю. В общем, короче, они оттуда… ну, убегали оттуда все. Вот. Те, кто не убежал… как мне братец сказал, я ему до сих пор не могу это простить: «Кто, – говорит, – не убежал, тех эт самое… потом расстреляли». Это он сказал, когда он уезжал в Израиль, можешь себе представить? <…> Ну, короче, вот так они жили. Значит. Потом мама вышла замуж. Мама вышла замуж и жила у папы, в этой самой… Перловке. В Перловке была большая комната, у меня, у нас есть фотография, я тебя даже туда потащила. Помнишь, было?..
КДМ: То есть, получается, что она уехала из Москвы в это время?
КМГ: Да. А остался… А в этой, а в этой квартире остался Люся и бабушка. Вдвоём. Значит. Мама, ба… Вот папа, а вот мама [указывает на фотографии на стене]. Они вышли… Она, значит, вышла замуж… Значит, они где-то го\ду в 36-м поженились. [15:21.333 - Рассказывает о доме в Перловке.] Мама училась в институте, мама работала в Москве. И ездила туда. Я говорю: «Сколько ж ты туда ездила?» Почти два года. В эту Перловку. И когда она только забеременела, они купили вот эту комнату – комнату! – вот рядом, в этой… На этой Открытой. Комнату они купили. Вот родилась вот эта несчастная девочка, вот эта [показывает фото на стене]. Вот эта Беллочка, моя старшая сестра. Вот. Вот так жили. А потом – папа был очень рукастый. Значит, ради\лась девочка. Да. И я… он стал пристройки [к дому] делать какие-то. А бабушка так и осталась там вот с… Со своим младшим сыном. [16:44.877 Рассказывает о домашних именах, отличающихся от паспортных.] Короче, вот так вот жили. <…> И постепенно – мама стала там работать, потом они переехали от эту комнату, папа стал чего-то пристраивать. Значит, пристраивали точно также, как эту ко… Значит… внутри это была фанера, снаружи были доски, и засыпалось всё это шлаком.
[Есть ли какие-то песни, которые отражают Москву?]
КМГ: Да их миллион таких!
[Для вас лично.]
КМГ: Я даже не могу сказать. Это какая Москва? Старая, ты имеешь в виду?
[Ваша Москва.]
КМГ: Не могу сказать даже. Потому что – здесь одно… Москва – она многоликая. Много всего разного. Как ты будешь так вот.
[У вас есть какое-то своё представление о городе?]
КМГ: Ты знаешь, есть, да. Но это скорей литература. Да. Вот… Ну, это много всего даже… Вот всё, что это описывалось, в 30-е годы, вот это то, что я тебе рассказывала.
[Какое вы можете вспомнить произведение?]
КМГ: Даже не знаю, чё тебе сказать-то. Так я не вспомню сразу.
Черкизово. Преображенское. Сокольники. Границы города
[Как вам кажется, как меняются границы города? Где заканчивается Москва в разные периоды?]
КМГ: Значит, я тебе скажу, это хороший вопрос. Вот мы жили вот в этом… мы жили – две остановки отсюда. От Преображенки.
[Две остановки на чём?]
КМГ: На трамвае, на автобусе, на чём хочешь. Там трамвай и автобус ходит. Вот. Это считалась всегда Москва. Большая окраина. Окраина. Черкизово вот это… Вообще это Сокольники – это была окраина, Сокольники, а мы ещё дальше. Но за нами – дальше за нами – это уже была… как бы… вот… мама у нас… вот щас есть там район – можете по карте – Метрогородок, например. Это будет – ну, шесть остановок отсюда. Туда мы ходили – вот, где мы на лыжах катались с тобой [обращается к КДМ] – это считалось уже… как бы… мы туда ходили в лес, мама там раскладывала одеяло, знаешь, как… как Подмосковье. Вот ваше Новогиреево – это была деревня, подмосковная.
[Это какой год примерно?]
КМГ: Это даже почти до пятидесятого года. Почти до… У меня в группе – я уже училась в институте – один парень снял в Измайлове – наш, вот я с ним в группе училась – в Измайлове дачу! Над ним смеялась вся группа. Ну, что такое дача? Он снял деревянный дом. Вот и всё. Без удобств, без всего. Там ле… Там был сад. Значит, как мы жили – вот это гораздо интересней…
[Это считалось Подмосковье, да, извините? Измайлово…]
КМГ: Нет, Измайлово – было Москва. Москва.
[А почему над ним смеялись?]
КМГ: Ну что ты, грит, в Москве снял дачу. Да. Да. Вот если, вот вы представляете себе Сокольники, вот главный вход. А справа от него идёт, начинается там Богородское шоссе. Там до сих пор остались пара деревянных домов. Один из них – он считается ценный, был такой художник… Клюн… Клюнин его была фамилия, там его… музей. Но эта обыкновенный деревянный дом, он там жил. То есть там всё было деревянное. У меня есть вид Преображенки, вы увидите, это… одни эти самые, одни деревя… всё было деревянное. Это… Каменных домов здесь не было.
[А сейчас на ваш взгляд где заканчивается Москва?]
КМГ: Нигде! Ну, вот как её нарисовали – это ужас какой-то! – вот она тебе Москва. Пока она до Ленинграда не дойдёт. Я всё хотела, думаю, может, Люберцы станет Москвой, но не стали. Они выбирали просто там, где совсем никто не живёт, прибавку эту. Вот я скажу: когда мама, у мамы был выходной, мама говорила: «Я поехала в город». Вот это у неё было выражение. В город. Она любила ездить на улицу Горького, это был город, значит, вот так всё… там много так было лих… людей, которые так говорили. На улице Горького был магазин «Подарки», она очень любила – у нас вообще все очень любили, всю жизнь все любили очень посуду всякую. Вот она туда ехала, чё-нит покупала там. Вот в выходной там, прогу… Это вот: «Я поехала в город. Я поехала в город». Это было такое выражение. То есть это как бы окраина была, а это – я поехала в город.
[А какие-то названия улиц вы слышали? Например, улица Горького как называлась?]
КМГ: При нас всегда Горького. Это сейчас Тверская.
[Имеется в виду, неформальные названия. Не слышали такое название – Бродвей?]
КМГ: Бродвей – был, да, они так называли эту улицу Горького: Бродвей, да. Но это мы не называли, это не наш круг. Не наш круг, да. Ну, наш, наоборот, это там… это была такая золотая молодёжь, вот эти. А мы не были.
[А в вашем круге как?..]
КМГ: Нет. Нет, нет, мы были простые вот... Все… Вот… Ещё очень интересный момент, вот это Черкизово – оно состояло из этих деревянных домов. Жили все очень просто – значит, все удобства и вода, - было всё на улице. И жили там: один дом русский, второй дом – евреи, третий день… дом – татары. И в моём классе этих браков вот таких вот было полно. Щас такого нет, щас очень большое такое какое-то разделение, все друг друга спрашивают, а тогда жили все очень дружно. И несмотря на этот голод – жили все очень скудно! Вот мы шатались – у меня эта Иголкина подруга была школьная, - мы шатались, значит, телефонов не было. И нас посылала, например, её мама: иди, сходи, там, к её тёте, или что-нибудь отнеси, или чё-нибудь скажи. Скажи! Надо было пойти и чё-нибудь сказать. Куда бы мы ни приходили, нас везде сажали за стол. Хоть чего-то. Это было просто, это могли быть сушки, пряники, ну, ерунда, не такие, конечно, это шикарный стол у нас. Вот. Понимаешь, жили очень… очень ограниченно, очень скудно, но всегда… сажали за стол. Я пришла один раз, говорю: «Мам, у меня что, очень голодный вид, - говорю, - меня везде сажают за…» [Усмехается.] Вот я помню, я ей сказала. Но это было вот так вот, было всё просто, щас такого ничего нету.
[А вы не помните, с соседями какие были отношения?]
КМГ: Значит… Вот тоже хороший вопрос. Значит, наш дом. Можно здесь нарисовать? [Рисует план дома на карте 1.] Вот наш дом, он представлял себе, вот была изба, из которой вот эти, основные жители, основные хозяева, они примерно здесь жили, – они всё кругом вот так вот продали по комнате. И в нашей… наш двор, наш дом, у него было как бы – от тут двор, тут одни жили, вот так был двор. Вот так вот… Здесь было – забор у нас. И здесь мы жили. Ну, я при… Здесь кто-то жил. Было 8 семей. Но мы – это был… мы не общались, всё было перегорожено. У всех у входы были разные. Я жила, например, с тётей Аней там, с соседкой, вот наш был, у нас вот так вот был двор, у нас была вот здесь калитка, да? Здесь была ещё дальше, дальше ещё была калитка, сюда. Можно было… здесь был забор. Мы жили с соседями, вдвоём. Значит, это жили… Ну, как бы, одним домом. В общем. Никаких этих не было. Тётя Аня здесь жила, вот здесь так вот, примерно, ну, я тебе расска… здесь, там. И я… наша ква… наша квартира здесь. И да. И начали все эти соседи, кругом, всё пристраивать, потому что вот ту ко… комнату, которую они купили, это была примерно комната тоже 8-9 метров. И папа начал пристраивать в эту сторону. Тётя Аня начала пристраивать в эту сторону. Значит, все соседи чего-то пристраивали. И вот такой дом получился, вот такой он – кривой весь. Да, это было так вот, интересно. И вот так все пристраивали, в разные стороны, и всё это были самоделки, всё это как-то… <…> Ну, короче, вот так вот все пристраивали чего-то. Вот так вот жили.
[А как жили с соседями? Например, праздники вместе устраивали?]
КМГ: Нет, у нас этого не было. Мама дружила только с тётей Аней.
[Ну, например, её можно было позвать?]
КМГ: Они и ходили друг к другу. Не всегда, не всегда. Там… Иногда, например, собиралась вся наша родня, если… иногда тётю Аню приглашали, а иногда нет. Но это так. Никаких обид таких особых не было. Но иногда звали… Но тетя Аня и ко мне сюда приходила уже потом. А вот здесь… вот, в этом мы жили с тётей Аней, а вот с этой стороны жило очень много пьяни. Они прибегали к матери всё время деньги занимать. Ну… это такие были люди, не очень приятные, скажем так. Вот. Их… и… ну, с ними здоровались, там, разговаривали, но никаких гостей, здесь ничего, с ними так не общались. Общались так вот, ну, там, бабы могут поговорить. Вот здесь была одна соседка, она жила. Когда тётя Аня уехала в эвакуацию, они её полностью обокрали. Да. А папа, например, когда уехал в эвакуацию… Значит, знаешь как, ещё, тоже было интересно. Папу взяли на фронт, но ведь не в один же день их всех вывозили. Значит, маме… папе нужно было отправить семью. В эвакуацию. Он их вывез, это почти месяц было. Вот ему пришла повестка, а прихо… уезжать там через месяц. Папа, например, во дворе закопал посуду. Ну, свою любимую, там, чё-т, вот, они остались, я их берегу, скажут: бережёшь какую-то дрянь. Он её закопал. Он тоже ходил в комиссионки, чё-то покупал там. Ну, то, что считал ценным, что там в этой, если в этой нищете что было ценным. Вот. И закопал, но он неправильно всё сделал, конечно, поэтому всё побилось. Он это закопал и положил сверху доски. Вот маму очень уважали все соседи, ничего не тронули, украли только эти доски, надо было топить. Понимаешь? Ну, осталась эта яма там, лежали вот без ручек, и то там сломано, это без ручек, это всё из этих вот вещей. Вот он. Там они стоят. [Показывает на шкаф с посудой.] Понимаешь? Вот, жалко выбрасывать. Ну, как я выброшу, это память. Да. Вот поэтому я держу всё это, скажут: дрянь какую-то держишь. Вот, взяли у них… у нас только эти самые.
[А потом они вернулись из эвакуации и там же продолжили жить?]
КМГ: Да. Да. Да. У нас было всё просто. В этом плане. Это здесь как-то всё это было ничего. А вот, вот эта вот родня, которая вот здесь жила, значит, муж погиб на фронте у неё, у моей сестры вот двоюродной, он погиб на фронте. Приехала жена вот эта, Вера, с дв.. с дочерью. Сын там был Аркаша. У них было двое детей. Аркаша уехал в эвакуацию… Они все были вместе, вот они поехали в эвакуацию поехали все вместе. Это тоже очень интересная история. Они поехали все вместе, но потом Аркаша приехал с нашей семьей, и он жил у нас, а вот моя сестра старшая двоюродная и вот эта Вера, они приехали позже, они не могли оттуда выехать. Нельзя было… Москва была закрытый город, ты знаешь об этом? Москва была закрытый город, если у тебя есть вызов… Вот папа, папу контузили, он под Москвой лежал в госпитале, и он им из госпиталя прислал вызов, и они приехали. А вот эта Вера со старшей дочерью, они в это время находились, их послали на какие-то лесозаготовки в Каменск-Уральский. И они в это время там не, они не могли выехать. Вот что интересно. Они, их вызвал мой дядя. Он поехал… значит, завод Туполева находился в Кимрах. А он… они уехали в Кимры, и они вернулись с заводом Туполева, он их взял с собой. Это было всё очень сложно. Очень! В Москву было вернуться очень сложно. Вот. Значит, эти мои, моя семья все приехала в свой дом, а они приехали – вот эти, хозяева, которые… значит, у них когда-то купили, у них купили – они взяли и второй раз продали. Они приехали – их не пускают. Вот что было. Что было – вы даже не представляете, что было в Москве. Занимали квартиры, кра… Они у них выкрали всё, хозяева вот бывшие, выкрали всё, просто… Ну, долго это рассказывать. Это было ужасно. И полгода эта Вера бедная ходила, искала всякие… Только потому, что погиб муж на фронте, пришёл милиционер и выгнал вот этих вот новых жильцов. Но те хозяева вытащили из квартиры всё, была квартира пустая. Вот она приехала, работать она не могла, мужа нет, а в это время, раньше-то их подкармливали так родственники, а щас было не до них. И она покончила с собой 7 мая 45-го года. Вот двое сирот осталось тогда. Да. Но она была, конечно, не очень в себе, но она ни на что не была годная, она болела много. Да. Она нажралась этого – порошка стирального, как его там… Вызвали скорую, но её не откачали уже. Да. Ну, я тебе говорю, вот, много всего.
Границы районов
[А вы можете нарисовать, как вы себе представляете ваш район?]
КМГ: Какой район? Преображенка или Черкизово?
[Давайте, наверное, оба.] <…>
КМГ: Вот смотри. Вот смотри. Я тебе нарисую, чего я понимаю. [Рисует карту 2 KMG_Cherkizovo_Preobrazhenskoe_01-06-2018_1.jpg .] Вот, ты шла… Вы шли из метро. Вот эта улица называется Большая Черкизовская. Это по сравнению… Вишь, Черкизовская, кругом Черкизово – Большая Черкизовская. Вот это как бы граница Черкизово. Вот это было гра… Это и есть граница Черкизово. Дальше идёт – от это всё Преображенка.
[В какую сторону Преображенка?]
КМГ: Здесь – Преображенка. Вот где…
[Преображенка – вот сюда (на карте 2 - вниз от Большой Черкизовской), а здесь – Черкизово (вверх).]
КМГ: Да. Ну… Преображенка. А вот вот будет у нас Черкизово. А за Черкизовым уже было… другое. Оно называлось… [вспоминает] Не Метрогородок, а как он…
[Богородское.]
КМГ: Богородское! Да. Ой, смотри, что со мной делается! Дальше уже идёт Богородское. Богородское. Наш дом стоял на границе Черкизово и Богородской. Вот тебе район. Я не знаю, что… Вот тут, вот тут Малая Черкизовская шла. Малая Черкизовская. Ну, не знаю, что мне… Привыкаешь же, знаешь, и всё. Как ты будешь описывать свой Ульяновск? Точно так же, наверно. Да. Вот это Малая Черкизовская. И здесь вот так вот… Улицы были все такие хорошие названия – Лермонтовская, Некрасовкая. Там, ну, там вот, мы жили на Открытой улице, была Крайняя улица. Они вот так и располагались. Значит… Там. Ну, я не знаю. Ну, Некрасовская. [Чертит.] Шо я тебе… Они вот так дома стояли… Некрасовская… Причём они ещё сюда же шли, это тоже было Черкизово, сюда тоже Черкизово. В ту сторону. Здесь как раз меньше было Черкизово, вот так вот, а туда было больше до… [вспоминает] фактически – до прудов до этих, Архиерейских [Черкизовские пруды].
[А здесь что граница района?]
КМГ: А здесь граница района – это Богородский вал. Здесь был Богородский вал. Это всё есть в интернете, всё это осталось, так и осталось. Так и было. <…>
[Что такое Богородский вал?]
КМГ: Это улица. Улица называлась Богородский вал. Здесь ходили трамваи. И сейчас они точно так же ходят. И те же самые номера.
[А граница между Богородским и Черкизово?]
КМГ: Ну, не знаю, трудно сказать… ну, скажем так… [вспоминает].
[А Преображенки где границы?]
КМГ: Преображенка?.. Это считай тоже… Преображенка кончается Архиерейским прудом [он же Черкизовский пруд], тоже там, где Архиерейский пруд, а с этой стороны Яуза. Здесь Яуза. <…> А здесь – Щёлковское шоссе. Вот так будет. Вот так.
[А здесь?]
КМГ: А здесь этот мост, через Яузу.
[Где находятся важные точки района? Например, рынок.]
КМГ: Рынок? Рынок здесь. [Рисует Преображенский рынок и относительно его – дом, где живёт сейчас: Б. Черкизовская, 2\3.]
НИИДАР и Спасо-Преображенская церковь
[А где вы работали?]
КМГ: А работала я вот здесь – это НИИДАР [ул. 1-я Бухвостова, 12/11] . Он и щас стоит, эта стекляшка, там всех выселили. Там площади сдают. Вот здесь НИИДАР, здесь я работала. Это всё… А вот здесь щас стоит церковь, вот очень интересная церковь. Мы её обозначим вот так [крестом]. Значит, эту церковь взорвали в 60-м году, церковь называлась Спасо-Преображенья [храм Преображения Господня, Преображенская пл., 9А]. Они говорили, что они её взорвали, потому что прокладывали метро. Это враньё. Они её… Ну, она неправильно я нарисовала, значит, НИИДАР как бы вот здесь… Ну, она, вы выйдите щас и увидите на той стороне. Они её взорвали, потому что считали, что церковь высокая, и они могут подглядывать в окна НИИДАРа. Да. Идиоты. Ну, у нас же была эта, шпиономания.
[Это так говорили, да?]
КМГ: Между собой. Да, все так говорили. А они говорили, что они прокладывают метро. Ну, метро прокладывают. Ну, метро прокладывают. Подумаешь, вон этот самый, стоит же, музей Пушкина, который дрожит щас всё время из-за этого метро. Ничего, они его не снесли, не взорвали. А здесь они за – это всё враньё. Они её эта самое, из-за э… из-за этого НИИДАРа дурацкого, они… Ну, НИИДАР вот как бы здесь, ну, я плохо нарисовала.
КДМ: Режимное предприятие было.
КМГ: Да, это было нулевое предприятие, нулевой режимности. Поэтому они его… и взорвали.
Исследование детьми района в 1950-1970-х гг.
[А почему район так называется? Как возник?]
КМГ: Нет. Это всё… Ну, как тебе сказать, Черкизово – это же… тоже как бы деревня бывшая. Вот я тебе расскажу про наш дом, например, ты поймёшь, что такое Черкизово. Вот я нарисовала [Переходит к карте 1.] Вот наш дом. Здесь вот это Открыт… Ну, пускай здесь будет Открытая. Это двор. Наш двор, да? Здесь эта, вот эта самая – Открытая улица. Здесь вот эти вот – ясли.
А вот здесь, вот здесь – уже начинается, вот как я и говорила – стояло два... два… два дома двухэтажных это были как бы… такие… хорошо сколоченные… фактически… эти самые – бараки. Я там иногда бегала туда, но я такая была шныра, которая бегала везде, где только можно. Куда я только ни лазила. И вот, значит, здесь как бы стояли эти два барака…
[Вы туда лазили – они были пустые?]
КМГ: Нет! Там всё… Ну, я любопытный товарищ была очень, я везде шаталась, куда мне и…
[Там кто-то жил?]
КМГ: А как же! Все два этажа были забиты вот этими каморами, воняло там – вот, знаешь, это ведро и капуста, вот этот вот запах, знаешь, такой?
[То есть вы туда ходили… ]
КМГ: Просто так.
[Просто посмотреть?]
КМГ: Да. Ну, может быть, там были какие-нибудь мои мальчишки, девчонки. Понимаешь? Ну, там у меня вообще друзей не было, но я могла и просто так прибежать, это у меня… было запросто. Было много таких случаев в жизни, когда я там… бегала, куда не надо. Вот.
[А почему считается, что туда не надо было бегать? Это были плохие места?]
КМГ: Нет, там у меня никаких знакомых не было. Но мне всегда было интересно, что где происходит. Нос свой сунуть, понимаешь? И я могла бежать куда угодно. Там. Я один раз вот… вот на этой Часовенной улице. Я уже была побольше, уже у меня… Я… бе… значит, я могла заглядывать… ну, были калитки же у всех. Я могла забежать в любой двор, в любую калитку. Посмотреть, что там, как там чего, мне это всё было интересно. Я один раз забежала вот в самую последнюю калитку, побежала туда, потом меня встретила сестра двоюродная, говорит: «Не смей туда больше ходить». Оказывается, там и жил вот этот сапожник, который [усмехается]… который поселился в их квартире.
[И почему нельзя было туда ходить?]
КМГ: Мало ли? Он враг нам. Он как бы враг, он.
[А, который поселился, когда они уехали?]
КМГ: Да. Да. Понимаешь? «Чтоб ты больше не смела туда ходить». Я просто… я везде бегала, мне всё интересно было.
[А есть в районе места, куда не стоит ходить?]
КМГ: Ну, даже не знаю.
[Криминальные. Где бомжи собираются.]
КМГ: Тогда бомжей не было. Тогда были… как тебе сказать? Ну, ребята собирались вместе.
[Где это было?]
КМГ: Ну, они и собирались в основном на своей улице. Все. На каждой улице были вот такие.
[А у вас где были такие места?]
КМГ: У нас не было, у нас, как тебе сказать, - у нас дом стоял на отшибе немножко. Вот я хочу сказать, что такое… это… жизнь такая. Вот мой дом, я тебе просто расскажу, вот здесь стояло два барака, а здесь был такой… как бы тебе сказать… сад или двор огороженный. И там жил дядя… это был дядя Паша, и вот, это я уже была – там лет 10 мне было, наверно. У дяди Паши там была корова, свинья, гуси-утки. И всякие эти. То есть это было до тех пор, наверно, пока не снесли все эти дома.
КДМ: Т.е. чуть ли не в 60-е года.
КМГ: 60-е-70-е. Да. 60-е годы.
КДМ: Потому что при мне, когда я уже был, там была… всё было снесено, там была стройка, всё моё детство там была стройка.
[КМГ говорит одновременно:] Да, да, да. Вот там, где был вот этот пустырь, вот там, где был этот пустырь, где были помойки, вот это там всё это было. Да.
[А где это? Можете нарисовать?]
КДМ: Вот здесь же, на этих местах. [Показывает на карте 1.] Я помню, я как раз вот здесь гулял...
[КМГ говорит одновременно:] Вот тут. Вот они. Вот здесь и было всё это. Напротив – как кончаются ясли, здесь был пустырь. А дальше идёт Часовенная улица вот здесь.
КДМ: Да, да, да.
[КМГ пытается нарисовать на карте 2.]
[И ты говоришь, ты туда бегал, когда был маленький?]
КДМ: Я тоже туда бегал, да…
КМГ: Там был пустырь. И там помойки стояли.
КДМ: При мне это был даже не столько пустырь, там была скорей помойка, и там что-то строили, потому что там было много строительного мусора, там был всякий рубероид, толь навален, там явно что-то строили, там был долгострой.
[А зачем ты туда бегал?]
[КМГ одновременно, с раздражением:] Ну, просто так бегали, дети бегают везде!
КДМ: Ну, как… как мальчишки по гаражам бегают.
КМГ: Да.
[Было страшно там?]
КДМ: Ну, страшно не было, ну… просто вот интересно было, полазить там.
[КМГ одновременно:] Какие страсти там. Ни капельки. Да. Там собаки…
[А нарисуйте?]
КМГ: Ну, как я тебе скажу? Вот если это Малая Черкизовская, то мы жили в конце этой Малой Черкизовской, вот примерно наш дом. Вот примерно я тебе говорю, да? А пустырь был примерно, он как бы параллельно был этому, вот здесь он был пустырь. Вот и всё.
[А сейчас там что?]
КМГ: Сейчас? [Вспоминает.] Там загородили всё. Загородку сделали. И там какой-то… Там есть такой завод «Микромашина» [ул. Просторная, 7], и там как бы у них склад какой-то. А вот эти ясли, про которые я тебе всё рассказываю… Там сделали сейчас… банк чё-то снял. Какой-то банк. То ли там банк находится какой-то, то ли чего там…
[А где вам кажутся в Преображенском или в Черкизове хорошие места?]
КМГ: Самые хорошие места были в Сокольниках.
[А здесь?]
КМГ: А здесь…
Церкви в Преображенском и Черкизове. Преображенский монастырь. Преображенское кладбище. Черкизовский пруд
[Что вам кажется, является центром района?]
КМГ: Центром вот была Большая Черкизовская, поменьше была Малая Черкизовская, а там были кривые улицы. Наша улица вот эта, Открытая, на ней не было асфальта. Там была вот… Ну, это был… Это всё было типа городской деревни, вот я бы так сказала.
[А здесь?]
КМГ: А здесь – то же самое. Хочешь, я тебе покажу фотографии, и ты поймёшь, как мы жили? [Смеется.]
[Потом покажите. Что вы можете выделить в Преображенском в качестве символа района?]
КМГ: Это здесь были просто – как тебе сказать – спальный район, вот так я бы сказала. Никакого здесь… Здесь было много церквей, они все остались.
[А где они находятся?]
КМГ: Вот из нашего дома виден, значит, этот, старообрядче… Вон то всё место, всё то место, - какой-то старообрядческий купец, не купил – купил здесь чуть ли не две-три улицы.
[Нарисуйте, где это находится.]
КМГ: Ну… тогда это будет здесь где-то.
[Из вашего дома виден рынок?]
КМГ: Да. Из моего дома. Вон там вот рынок, вот он – рынок. А из окон виден – вот старо… вот он, старообрядческий, вот он виден, вот так. Они рядом. Вот место рынка – вот этот рынок, – это аренда у этого старообрядческого монастыря. До сих пор.
[Не поняла – что есть аренда?]
КМГ: Рынок. Город. Рынок. Рынок же городской. ГУП. Они арендуют у этого монастыря…
[Это монастырь?]
КМГ: Это монастырь.
[Старообрядческий?]
КМГ: Да.
[И как называется?]
КМГ: Не знай, я забыла. Они у него арендуют эту площадь. Забыла, как он называется.
Вот. Это раз. Потом там есть, с той стороны рынка, это как бы – ну, я всё перепутала, неправильно я, конечно, рисую – там есть кладбище Преображенское. Ну, я всё перепутала – здесь кладбище. Кладбище Преображенское. Там тоже церковь. [Рисует церкви на карте 2.] Но этот монастырь, Преображ… старообрядческий – есть же старообрядцы разные, да? Ты знаешь. Вот эти воцерко… влённые как бы. А вот, вот здесь вот у них есть дом, где вот эти вот – поморского толка, т.е. без... Без попа. Беспоповцы. Вот. Беспоповцы. Там у них деревян… знаешь, зачем, как они существуют, я не знаю. Вот. Теперь, значит, вот эта церковь ещё – вот эта [храм Преображения Господня на Преображенской площади]. Потом…
[Её сейчас восстановили?]
КМГ: Да.
[А когда это было?]
КМГ: Да года три назад. Я смотрела на них, как… Новострой.
А ещё вот где-то здесь Архиерейский пруд, здесь очень старая церковь, называется Никольская. [Речь идёт о храме Ильи Пророка в Черкизове, ул. Б. Черкизовская, д. 17]. Никольская. Николая какого-то там. Ну, напишем Никольская, я не помню. Она существовала, никогда не закрывалась, она на охране государства. Это какой-то 1700 какой-то год. Ну, по молодости мы бегали с Иголкиной везде. И там мы тоже были. И там тоже есть кладбище [Черкизовское кладбище].
[Вы бегали именно на кладбище?]
КМГ: На кладбище тоже бегали. И в церковь бегали.
[А церковь была открыта или закрыта?]
КМГ: Да. Да. Эта церковь…
[Она работала как церковь?]
КМГ: Работала всегда. Я напишу «всегда». Она была работала всегда.
[А вы бегали туда для чего?]
КМГ: А… это ж было запрещено. Бегать в…
[Запрещено бегать в церковь?]
КМГ: Да.
[Почему?]
КМГ: Нельзя было. Пионерам никуда нельзя было ходить.
[И вы просто нарушали запрет?]
КМГ: Да. Да. То есть это было как бы… вот тебе. Запретное место. Мы бегали везде.
[Чтобы почувствовать адреналин?]
КМГ: Да. И на это… и на это кладбище мы бегали, на Преображенское.
[Вот на это?]
КМГ: Да. Да. Да. Потом мы один раз – мы были дружинники, – здесь, там где на… на территории старообрядческого монастыря, там… и щас там чё-то такое вроде…
КДМ: Там часть какая-то… ну, милиции, милиция там была.
[КМГ говорит одновременно:] Там какие-то охраны, да, там было отделение милиции. А так как я была ещё дружинница, там, значит, собирали дружинников, я взяла, впёрлась, конечно, и в эту церковь старообрядческую. То есть я такой человек, который… не пропустит никакой щели. [Усмехается.] Я везде бегала, мне это было, щас я, конечно, сижу дома.
[А где у вас в районе собирается молодёжь?]
КМГ: Нигде. Они сидят дома у компьютера.
[А раньше где собирались?]
КМГ: А раньше по дворам сидели.
[По каким дворам?]
КМГ: Ну, не знай, здесь вот сидели. Ну, вот эти… Понимаешь, раньше всех, всех пускали в дом. Раньше всех пускали во двор. В каждый двор – это был сад, это был… место какое-то, мы бегали везде. Я даже не могу тебе этого объяснить, вот вы щас даже этого не понимаете, что в каждой… это… это был… вот у нас был дом, да? В нём был двор. Соседи насажали каких-то яблонь, каких-то деревьев. Я сама чего-то сажала, я всё время, всё время сажала, я очень хорошо… У меня чё ни в… ни воткну в землю, у меня всё растёт. Даже можешь не смеяться надо мной [сыну]. Вот. <…> Ну то есть все гуляли во дворах. Во дворах…
[Во дворах были сады…]
КМГ: Да. Во дворах были сады, во дворах сидели собаки. Я спускала собаку, привязывала её к санкам. А санки она переворачивала. Всех собак у нас дядя Коля звал Барс. У нас все собаки назывались Барс. <…>
Магазин «Пятёрочка» - место сбора алкашей
[А сейчас где алкаши собираются?]
КМГ: Вот эт… вот это… вот выйдите… [Показывает на карте 2.] Здесь мой дом. Здесь «Пятёрка» [Преображенский вал, 1] . Я тебе скажу: «Пятёрка». Щас выйдите, вот это из окна видно: химчистка, а там «Пятёрка». Вот тут как бы… ну, я всё неправильно нарисовала, ну неважно. Там скверик. Скверик. Они из него сделали игрушку. В прошлом году, или позапрошлом. Вот там все сидят алкаши и бомжи. Вот выйдите и посмотрите, там значит это вот, из окна видно – двухэтажное здание. Я там хожу мимо – такие морды! Вот это и есть страшное место.
[Страшное место.]
КМГ: Да. Да. Я там… там лавочки очень хорошие, зелень очень красивую сделали, эти самые – дорожки. Но там даже я бы брезговала сидеть. Я в этой самой – в Сокольниках сажусь на тряпке. Потому что неизвестно, кто там сидел до меня.
[Как вам кажется, какой контингент в районе живёт?]
КМГ: Простой советский народ. Среднего уровня…
[А сейчас – молодые, старые? Кого больше?]
КМГ: Щас здесь даже… старых много. Вот даже я считаю, что старых больше. Ну я-то хожу куда…
[А кто по уровню достатка?]
КМГ: Средний уровень. Да. Ну, молодёжь, конечно, больше зарабатывает, чем пенсионеры, это понятно. Но здесь таких вот…
[Но молодёжи нет?]
КМГ: У нас много… у нас… Я не знаю, куда девается молодёжь в подъезде. Мало молодёжи. Да.
[55:20.877 специфического названия для районов не знает.]
Черкизовский рынок
[А типа Черкизон?]
КМГ: Ну это рынок назывался. А у нас такого не было.
[А где находится рынок? Черкизовский.]
КМГ: О, это очень далеко! Это вот… вот здесь [стучит за границы карты 2].
[Т.е. он не входит в район?]
КМГ: Нет! Это надо сесть… это 5 остановок на троллейбусе отсюда.
[Т.е. он за границей района?]
КМГ: Да. Он находится за Архиерейским прудом, туда ещё надо надо пер… вот если вы ездили на этой… на своём любимом этом…
[МЦК…]
КМГ: Да. То она за ней ещё.
[56:11.801 пытаются вспоминать неофициальные названия районов, но не знают.]
Колошино
КМГ: А, вот ты хочешь страшное место! Я вспомнила. Значит, если ехать вот по Большой Черкизовской и проехать уже этот мост с вашими… с вашей МЦК оно называется? То там было место такое, Колошино. Колошино.
[Это уже за границей района?]
КМГ: Да. Да. Вот там считались бандиты, там нельзя было вечером ходить, там было страшно. Калошино, да. Вот там – да. И щас есть такая остановка – Колошино. Между прочим. Я только не помню, на каком транспорте.
[Но эти районы оба – благополучные в принципе?]
КМГ: Мы ходили, да, ничё такого не было. До тех пор, пока люди не озверели. Ходили и ходили, ничё такого не было.
[А как вам кажется, в район приезжают те, кто здесь не живут?]
КМГ: Полно таких, конечно.
КДМ: Ну здесь у нас рынок рядом. Поэтому тут…
[А ради чего?]
КМГ: Ты имеешь в виду – переселились?
[Нет, ну, кто-то едет сюда… жители других районов.]
КМГ: Погулять? Во-первых, все едут на рынок. Да.
[На какой?]
КМГ: На Преображенский. Да, на Преображенский. Преображенский рынок. Все едут на рынок. Потом… очень щас, жуть что творится в Сокольниках.
[Но Сокольники не входят в этот район?]
КМГ: Да. Да.
[Нет, я про районы.]
КМГ: А здесь – больше никуда не е… Да, а, ещё здесь же есть – вот там, где Архиерейский пруд, дальше туда, за Архиерейским прудом – есть… ну, «Локомотив» же, этот – стадион [ул. Б. Черкизовская, 125, стр. 4] .
[Но это тоже уже…]
КМГ: Да, да. Вот туда все едут.
[Это тоже за границей района?]
КМГ: Да. Туда едут. А здесь некуда ходить такого. Во дворах понастраивали там этих вот… всяких… каталок, игрушек…
Преображенский кремль. Преображенское кладбище. Церковь на горке. Архиерейский пруд
[А что может являться туристическим центром вашего района?]
КМГ: Ну, здесь можно только ходить по улицам и говорить: здесь было это, а здесь было это.
[А кремль – может являться туристическим центром?]
КМГ: Вот из окна виден Преображенский кремль. Да, Преображенский кремль, который в ужасном состоянии, от него осталось… осталась часть стены и несколько этих вот – башен.
[То есть он не может быть туристической достопримечательностью?]
КМГ: Можно ходить по району и рассказывать даже про любое дерево. Если у тебя есть к этому, так сказать, талант.
[А как бы вы провели незнакомого с районом…]
КМГ: О! Я бы рассказывала три часа! Я бы показала этот… сказала бы, что здесь, вот здесь был Преображенский… этот самый… монастырь и кремль. Да, вот так вот [показывает на карте 2] – кремль. Кремль идёт, он около рынка там есть, башня. Вот, башня, с одной… Щас я вам покажу, в окно видно. Здесь видно башня. Они вокруг, она вокруг вот так вот, там башен полно. Вот это интересно. Вот. Все дрожат, что рынок закроют, но слава богу, у нас жрать нечего, этот вот санкции, так его не закрывают. Вот. Вот это интересно здесь. Интересно вот это Преображенское кладбище. Значит, что здесь интересно? Здесь интересно, что самое кладбище тоже делится как бы… там есть… о, там есть – само кладбище, на кладбище есть места... Да, там ещё есть ге… героев войны похоронили, как это называется – мемориальное кладбище? Туда, между прочим, водят. Пионеров, этих, комсомольцев, они ходят с этими – с барабанами туда вот.
[КДМ, усмехаясь:] До сих пор.
КМГ: Да. Ну что-то я в прошлом году не видела, но вот эти вот… раньше ходили пионеры, а теперь эти – скауты. Вот сюда водят их, там есть вот это – вечный огонь, там это есть. Вот. А вот на самой кладбище, оно там делится… как бы была такая церковь, тоже православная, но она была отделена от основной, от РПЦ. Знаешь, была такая? И там тоже есть какая-то отдельная церковь…
[То есть на кладбище есть отдельные части?]
КМГ: Да. Это тоже интересно. Вот. Но это такие, специфические вещи. Я бы обязательно показала бы вот эту церковь. Это, она очень красивая. Она очень красивая!
[Это вот эту – Никольскую?]
КМГ: Да, вот на горке, на горке. Она и называлась всегда – церковь на горке.
[Она называлась – церковь на горке?]
КМГ: Да. Да. Но я туда давно, конечно, уже не ходила. Там при ней тоже есть какое-то кладбище. И вот почему Архиерейский пруд? Потому что там была дача архиерея. Вот. Там была дача архиерея, это было такое место… как бы… ценилось оно среди верующих. Ну, не верующих, а… как это называется… служителей церкви, вот. Вот так. То есть один архиерей, у него была дача, и он несколько… там они, они же менялись эти архиереи, поэтому называется архиерейский пруд. Вот. Вот туда бы я повела, туда. Там церковь красивая. Есть ещё тут много всяких. Вот в эту, на Преображенскую [улицу] – я туда ни разу не ходила, я там не была ни разу. Да, я там ни разу не была. А, нет, здесь я не была никогда, потому что она была сломана. Я имею в виду, что вот, на кладбище – где у нас тут кладбище? – вот тут. Да, вот кладбище – вот там я внутри не была. А вот в этой – старообрядческой я была внутри. А в этом я не была, потому что… как-то… вроде как с кладбищем… Мы с Иголкиной один раз попёрли, у нас была очень интересная история. Зачем мы туда пошли, я не знаю. На кладбище. [Смеётся.] Но мы везде ходили. Мы шатались везде, где только можно. Ваще, конечно, щас вы… ничего не знаете, в общем, у вас жизнь, конечно, серая. Мы пошли на кладбище, зачем мы туда… там у неё какие-то родственники были или чего-то, мы пошли туда, и нас остановил мужик, причём, мы были уже большие. Нам было чуть ли… может быть, 19-18 лет. Такие, взрослые уже были. Нас остановил мужик и сказал, что там кто-то у него… такой, молодой… и начал… а так как тогда было очень принято выпивать на кладбище, он вытащил бутылку водки и начал нам предлагать [усмехается] выпить с ним вместе. И сказал: вот тут какой-то мой родственник, и я ему оставляю письмо. А родственник похороненный уже. А он говорил, что работает в какой-то внешнеэкономической организации. А у Лариски был дядя-дипломат. Она ему взяла это всё и рассказала. И с ним… то, что она мне говорит: «Маш, ты знаешь, его потом всего обследовали, этого мужика». Ну, мы-то, чё там. Знаешь, Лариска – она вообще любила всякие… она и щас это любит. Ей просто любит… не то, чтобы она там доносила чего-то, знаешь, это, просто историю, знаешь: мы пошли, для нас это целая была…
[А почему его обследовали?]
КМГ: А?
[На предмет чего его обследовали?]
КМГ: Какое письмо он оставил на кладбище, а вдруг он кому-то чего-то передавал… Времена-то другие.
КДМ: Он же дипломат.
КМГ: Диплома… Да, он же работал во внешней организации. Мало ли, мож, он кому-то передавал там… какие-то сообщения. Это же была шпиономания, ты даже не представляешь, что это было! Ужас! И Лариска мне говорит: «Ты знаешь, он кому-то тоже чего-то сказал, и его там проверяли». Вот у нас… Но она… мы просто брехливые девки, дуры. Ну вот так вот, кому-то навредили. <…>
Булочная на углу Некрасовской и Лермонтовской улиц – место свиданий
[А где в районе назначают встречу?]
КМГ: Это у каждого своё место, где свидание, свидание.
[Ну вот у вас, например?]
КМГ: У меня… Значит, после Некрасовской была ещё одна улица. Я уже забыла её название, но на углу встречались, я там с мальчиком встречалась.
[А где это?]
[КМГ вспоминает.]
КДМ: Лермонтовская.
КМГ: Лермонтов… Вот! Вот на Лермонтовской и встречались. Вот так была Некрасовская, Лермонтовская была ближе к дому, Лермонтовская. И тут было такое вот... Как раз она была угол, угол с Малой Черкизовской, здесь была булочная, и мы здесь встречались.
[У булочной?]
КМГ: Да, вот тут вот. На этом углу мы встречались. И куда-нибудь шли.
[А сейчас, если бы вы встречались, где бы вы назначали встречу?]
КМГ: С кем? [Смеётся?]
[С подругой.]
КМГ: Не знаю. Я сейчас всех зову в Сокольники только. Все ко мне пристают…
[А здесь?]
КМГ: А здесь? Где-нибудь… у метро обычно. У метро. [Рисует на карте 2.]
[А были какие-то события, которые сильно изменили облик района?]
КМГ: Конечно!
[Какие?]
КМГ: Снесли… стали сносить деревянные дома и строить вот эти пятиэтажки.
[Когда это происходило?]
КМГ: В 60-м году примерно. Наш дом снесли последним, и то потому что был пожар. У нас был пожар, и там все снесли. А так бы мы ещё лет 5 там сидели. Мы никому не мешали на этом углу просто. Там ничё нельзя было построить. А потом сейчас построили. Точно такой же дом, как вот Митин, вот этот. Он как раз находится напротив этого пустыря. Да.
[1:06:53.489 – историй про призраков в районе не знает.]
[А как жители районов Черкизово и Преображенское друг к другу относятся?]
КМГ: Никак. Все жили вот в этих домах деревянных и всё. Все были нищие тогда
Черкизовские и Пугачёвские улицы – остатки старого района Черкизово
[А называли друг друга?]
КМГ: Черкизовская. Черкизовская. Черкизовская, она – богородская. А эта на Преображенке. Вот так вот. Здесь такие были. Причём это Черкизово – я ещё неправильно тебе сказала – вот за рынком, вот там за рынком – это тоже было Черкизово. Там тоже было, да: Третья Черкизовская, Вторая Черкизовская. Вот эта вот улица, которая ведёт на рынок, тут остался вот этот двухэтажный дом. Знаешь?
КДМ: Который за этими домами, да? Или который?
[Какой адрес у этого дома?]
КМГ: Третья Черкизовская [3-я Черкизовская ул., 14, трёхэтажный дом 1959 года]. Это единственный дом, который остался от всяких Черкизовских. Было Третья Черкизовская, Пятая Черкизовская. Их много было. [Чертит на карте 2.]
[Тут была Третья Черкизовская?]
КМГ: Она и есть щас, один дом стоит. Там двухэтажный дом, вот если ты видела такие жёлтые такси ходят, «Везёт», это у них эта фирма здесь. [Уточнить эту информацию по интернету не удалось.] <…>
[Улица Третья Черкизовская – это уже Преображенка?]
КМГ: Она осталась от старых, от старых адресов, потому что за рынком тоже было Черкизово.
[То есть раньше район Черкизово заканчивался здесь?]
КМГ: Да. Да. Он уже… он шёл и шёл, он шёл и шёл, это вот он был…
[Но это было раньше, а теперь это Преображенка?]
КМГ: Да, это было раньше. А здесь Преображенка. А здесь раньше вот эта Анька Гродская [школьная подруга КМГ] она как раз и жила за рынком. Вот там были Черкизовские, много их: Пятая, какие-то, их миллион было.
[А теперь нет этих улиц?]
КМГ: А теперь они все считаются Преображенка. Пугачёвские вот эти: Восьмая Пугачёвская, Вторая Пугачёвская… Они все считаются щас уже Преображенкой.
[А раньше они были…]
КМГ: Черкизово. Вот теперь…
[А примерно в какой момент это произошло?]
КМГ: А когда дома сносили вот эти, в 60-е примерно.
[Что для вас является символом района?]
[КМГ, смеясь:] Наверно, Преображенский рынок! Да.
[А на Черкизово?]
КМГ: А на Черкизово вообще ничего нет. Там, наверное, кто-то считает церковь, я не знаю.
[А вы?]
КМГ: Там предприятий много. Вот здесь вдоль Малой… Там вдоль… Вот здесь вот предприятия были. Много предприятий. Но это не бренды, просто предприятия были. «Богатырь» там, этот… [судя по всему, речь идёт о заводе «Красный Богатырь», Краснобогатырская ул., 11]
[То есть вам кажется, нет никакого символа?]
КМГ: Даже не могу сказать. Ну, это были крошечные деревянные дома, крошечные магазины, там магазин мог быть 10 метров…
[А какие-то знаменитые люди жили в районе?]
КМГ: Да, конечно! [Вспомнить никого не может.] Здесь… это район, вот до революции – здесь были много купцов. Вот жили купцы. И здесь были очень много мелких… вот, например, ткацких фабрик. Вот они владели этими фабриками. Вот, и…
[А вы откуда об этом знаете?]
КМГ: От Лариски Иголкиной. У неё дед был купец. У них было 2-3 дома…
[Она всегда здесь жила, в этом районе?]
КМГ: Да, она и щас… Ну, она далеко щас уже живёт отсюда, надо ехать на трамвае. А раньше она жила на Некрасовской. У неё у деда было толи 2-3 дома и вот такая мелкая фабричка. Здесь были прядильные фабрички, крошечные, и ткацкие.
[А фамилия у неё Иголкина не от этого?]
КМГ: Иголкина – это и есть, мне кажется, купеческие фам… А, Иголкина – это отца её фамилия, а дед был Чепрунов. Чепрунов дед вот этот вот. А отец уже был из, так сказать… приличной семьи: инженеры там какие-то, вот эти – дипломаты. Мутота всякая. Вот.
«Дом в Черкизове»
[А есть в районе дома, которые отличаются от остальных?]
КМГ: Ну это щас настроили новодел, вот эти, там...
[Без разницы, сейчас, раньше…]
КМГ: Со старых времён здесь остался один церковный… ну, какого-то церковного служителя дом, какого-то попа, священника, я не знаю. [Судя по всему, речь идёт о доме по адресу: Зельев пер., 6 – т.н. «домик в Черкизове» http://wikimapia.org/2155919/ru/%D0%97%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2-%D0%BF%D0%B5%D1%80-6]
[А где он?]
КМГ: На той стороне. Знаешь, как тебе сказать… если вы посмотрите на ту сторону, там есть угловой магазин, булочная, которая идёт на Малую Черкизовскую…
[На ту сторону чего?]
КМГ: На ту сторону… Когда я говорю «на ту сторону» – это через Большую Черкизовскую. Вот здесь Малая Черкизовская, а здесь где-то стоит дом, он каменный, обнесён трёхэтажным забором и по-моему там чуть ли не сверху проволока, и какой-то там живёт священник. И там он жил всю жизнь. Может его там дети и это самое…
[А какой адрес у этого дома, не знаете?]
КМГ: Наверное, какая-нибудь Большая Черкизовская, какой-нибудь номер дома там. Я там хожу иногда мимо. Это чуть подальше туда.
КДМ: Это за булочной?
КМГ: Не за булочной. Булочная, ну уж…
КДМ: Или напротив булочной?
КМГ: Ну, булочная если здесь считать… [показывает на карте 2.] Ну, ты знаешь эту угловую булочную, – то вот здесь передний ряд домов, а он как бы во втором ряде… Знаешь, там был… такой длинный магазин был, универмаг? Здесь там… Ну щас вот например там почта… не почта, а этот как его – Сбербанк там [ул. Б. Черкизовская, 5, корп.1] , каких-то миллион магазинов. [Пишет на карте 2.]
КДМ: Это старый ещё Сбербанк.
КМГ: Да, это из него сделали. А вот за ним, когда он кончается, там есть такой дом… Ещё он даже… такой он, за забором, и на него…
[Т.е. он не в первом ряду?]
КМГ: Нет, нет, он во втором рядом, и на него никто даже внимание не обращает.
КДМ: А по-моему, его отсюда видно, с Малой Черкизовской, нет?
КМГ: Может быть. Нет, с Малой Черкизовской если ты пойдёшь, здесь пятиэтажка стоит [ул. Б. Черкизовская, д. 5, к.2]. Там пятиэтажка, здесь в углу в общем…
КДМ: А щас же булочная – это, по-моему, стал…
КМГ: Там этот магазин, я сёдня купила вот это там. Там называется «Эверест» какой-то, 24 часа [ул. Большая Черкизовская, 3к1] .
КДМ: Да, там, по-моему, обычный какой-то стал… супермаркет.
КМГ: Да, супермаркет. Да, а вот здесь вот пятиэтажка. Вот здесь вот – как это называется? МФЦ? Куда ты ходил-то?
КДМ: Да, да, да.
КМГ: Вот здесь это МФЦ.
КДМ: По-моему, чуть дальше.
КМГ: Ну, неважно. А вот тут эта башня стоит угловая [Малая Черкизовская ул., 5 а]. Дом. А потом идёт это всё…
[Номеров домов вы не знаете?]
КМГ: Вот этот – я тебе скажу – это дом 5. Вот этот дом 5.
КДМ: Здесь какая-то берёзка была раньше, или кто-то там…
КМГ: Не-не. Это дом 5. Это дом 5. <…>
[1:15:57.352 рисует остановки транспорта на карте 2, неформальных названий остановок не знает.]
Ритуализированное поведение на ст. м. «Площадь Революции» и неформальные названия станций
[А про метро вы какие-нибудь истории слышали?]
КМГ: Ну я только читала в газете. Что какие-то там огромные крысы ходят… Вот это интересно тебе как раз, я думаю, вот эта вот – «Площадь Революции». Там же эти все… эти самые… собаке носу уже это самое… чуть не оторвали. Ну ты знаешь это, наверное.
[А почему, вы не знаете?]
КМГ: Там есть… А это у… это знаешь на какой, на ветке вот это – Бауманской.
[А почему?]
КМГ: Там много студентов. И кто-то один дотронулся, наверное, до этого носа. Это же между студентами, это как вот, как сплетни. Ой, вот надо потрогать нос, тогда ты сдашь экзамен. Ну, как это обычно бывает? Вот и всё. Как нам говорят: плюнь через левое плечо там. Я, например, ходила обязательно на экзамены в какой-нибудь старой задрипаной кофте – но в одной и той же надо ходить. Ну, как это? Это примерно на таком же уровне. Голову не мыть, голова должна быть грязная, вонючая. Вот как ходили тогда. Ну, это такие, которые передают друг другу, знаешь…
[Легенды о метро не слышала.]
[Вы сами видели, как на «Площади Революции» люди так делают?]
КМГ: Нет. Я ни разу не видела. Но я там редко бываю, это же не моя ветка. Раньше этой ветки не было, и мы должны были, чтобы поехать в город, как мама говорила, надо было доехать до Семёновской. Туда. Или до Сокольников, на трамвае. Сначала появилась эта вот Семёновская, она была, называлась Сталинская, между прочим, ты знаешь об этом? А потом «Сокольники» появилась. И мама ездила на трамвае, значит, садишься на трамвай на семёрку, едешь до Сокольников, а потом вот с Сокольников это… Люди не спешили. Вот.
[Про скрытые и недостроенные станции метро не слышала.]
[А в метро где обычно назначают встречи?]
КМГ: Ну на переходах. Где же обычно. Да. Или вот – у первого вагона, у последнего вагона.
[А на переходах – что это значит?]
КМГ: Ну, ты идёшь вот, например, ты переходишь на «Комсомольскую» там, с кольцевой на радиальную. Можно там встретиться.
[Где?]
КМГ: Ну вот в этом… в коридоре мож… где хочешь. Можно на лестнице. Ну, обычно, если москвичи, они встречаются всегда там, где народу поменьше.
[Это где?]
КМГ: Ну, не знаю… Вот… я всегда встречаюсь или у первого, или последнего вагона там. Вот мы с Дмитрием [КДМ] уже там… у последнего вагона. А так…
[А какие-то народные названия станций вы знаете?]
КМГ: Ну там, Лубянка. Могли же по-другому говорить там. Лубянский проезд или там. Что это за Лубянка, мне это на нравится – такое название. Вот. Да.
КДМ: Она Дзержинская была.
КМГ: Дзержинка. Дзержинка говорили. Не говорили же – «Дзержинская». Преображенка, не говорят же «Преображенская площадь». До какой станции ехать? – До Преображенки. Вот. <…>
[О церковных чудесах в районе не знает.] <…>
Захоронения на Преображенском кладбище
[Вы не знаете, какие знаменитые люди похоронены на кладбище?]
КМГ: Ну здесь рядом похоронен Баталов Алексей, на Преображенском кладбище. Он похоронен здесь, перекрыли всё это самое. Там похоронена его мать. Я туда не ходила. На Преображенском кладбище, да, вот за… с той стороны рынка. Там всё перекрыли, они пускали только родственников. Там, значит, его мать похоронена, и похоронили его. <…>
[А больше никого?]
КМГ: Я не знаю. Просто. Вот я знаю, что на Николо-Архангельском там огромный массив артистов, а здесь я больше просто не знаю. Там, на Преображенском ещё какие-то военные очень высокие чины похоронены.
[А были какие-то здания, которые поменяли своё назначение? Была, например, церковь, а стал склад.]
КМГ: Это в центре.
[А у вас?]
КМГ: А у нас такое место, что все церкви работали. Да.
[Ну, например, был пустырь, а теперь склад заводской…]
КМГ: Нет, это да. Это да. А основное всё… посносили все деревянные дома и настроили. Вот эту церковь просто снесли, эта работала всегда. Преобра… на Преображенском кладбище всегда работала. И эта, старообрядческая всегда работала.
[Не обязательно церкви, любые другие постройки.]
КМГ: Здесь всё, меняется всегда всё. Меня до сих пор Клара спрашивает: «Работает ли у вас комиссионный магазин». Я говорю: «Там книжный магазин». Она мне не верит. Здесь времена другие.
Российская государственная библиотека для молодёжи
[А вот, кстати, библиотека?..]
КМГ: Да, она рядом с моим домом. <…>
[И она всегда была библиотека?]
КМГ: Да. Она… Да, она у нас новая, недавно же её построили. <…>
[Библиотека – уже при тебе [КДМ] была?]
КМГ: Она была… я когда, я у… когда, да,
[КДМ одновременно:] Юношеская? [ул. Большая Черкизовская, 4, к. 1] Да, она была.
КМГ: Она была, я когда ещё появи… я ещё в школе училась.
[А как же вы говорите, что она новая? Значит, она не новая.]
КМГ: Но её не было раньше. [Усмехается.] Она при мне построилась, когда я уже была в старших классах. Вот. Но мы туда не ходили.
[Она всегда была здесь?]
КМГ: Да. Она всегда была здесь, а раньше там были… Ну, там дом построили, а до этого там были деревянные дома. Но как только я кончила институт, меня оттуда выгнали. Но это была не библиотека, это был читальный зал. Там нельзя было выносить книги, библиотеку они сделали сейчас.
[А при тебе? – к КДМ].
КМГ: А он там ни разу, наверное, не был.
КДМ: Где?
КМГ: В этой библиотеке.
КДМ: Был, конечно. И в читальном зале, и в юношеском, и в отделе пластинок я там был. А в читальном зале – это был читальный зал, там естественно нельзя было выносить книги, но это был читальный зал. Это в средней части. А вот в крайней – это вполне нормальный абонемент, там можно было и книжки выносить.
КМГ: Это вот при нём, а при мне этого не было. Вот, пожалуйста.
КДМ: Там был аудио зал, там можно было записи смотреть…
[КМГ одновременно:] Я там ни разу не была.
КДМ: Но записи, естественно, нельзя было выносить. Зато можно было скопировать. Там пластинки были… Но это да, это при мне.
[КМГ одновременно:] Это вот при нём, а при мне этого не было. Больше ничего я не знаю такого.
[А когда вы лазали на кладбище, вы рассказывали какие-нибудь страшные истории?]
КМГ: Нет, там было просто очень страшно. Я тебе объясню. Это кладбище православное, вот на этом, Востряковском кладбище, там строят памятники, а здесь пам… православное, здесь одни кресты. И крестов очень много металлических. И они отсвечивают. Если ты идёшь ночью: там огонь, здесь огонь. Становится страшно. Понимаешь? Идёшь и дрожишь. Но мы только один раз ночью ходили на кладбище. А вот тогда с Иголкиной – это была не ночь. Один раз мы пошли там – я, Лёнька, Иголкина там. Мы ночью пошли на кладбище. Это было страшно, я в Лёньку в этого вцепилась. А с Иголкиной мы ходили – это была не ночь. Это был какой-то то ли вечер, то ли день. Она его подставила, этого мужика. [Усмехается.]
КДМ: Так вы с ним выпили в результате?
КМГ: Иголкина не пила, а я, по-моему, тоже не пила. Но он там….
КДМ: То есть он там в одно это…
КМГ: Из горла. Да, из горла. Всё просто – чекушку притащил.
Отношения с соседями в старом доме и новом, Б. Черкизовская, д. 2/3
[А вы не помните, в том доме, где были соседи – если кто-то из соседей себя неподобающе вёл, то что с ним делали?]
КМГ: А как же! Мать милицию вызывала. Да. У нас были стены-то, я ж тебе говорю. Стены были из [вспоминает]… из фанеры и засыпные. И с возрастом, так как дом этот был очень старый, то эта засыпка – она опадает. И, например, там, где я спала – моя кровать была – там была дырка. И в эту дырку можно было – ну, такая дырка, небольшая – но если палец, этот самый – глаз приложишь, то видна их квартира. Потом мы туда повесили вот этот ковёр. Я уже ничё не могла видеть, что у соседей. То есть вот это… Он напивался всё время и стучал нам в стену. Я помню, он один раз так стучал, а у меня был экзамен в институте. Это было, конечно, нечто. И мать вызывала пару раз милицию. Но милиция потом перестала ходить. Вот. А потом он спился и умер. Как раз… в 70… где-то в 75-м году. Или в 76-м. Вот это был – как же его звали? – дядя Миша его звали, дядя Миша. Вот. Дядя Миша.
[А сейчас здесь во дворах – раньше, например, играли в домино…]
КМГ: Ничего этого нету, когда я сюда приехала, со мной никто, никакие соседи не здоровались.
КДМ: Не, при мне – я помню – вот там, вдали… Стоял стол.
[Там вдали – это где?]
КМГ: Во дворе?
КДМ: Ну вот. Да, во дворе, здесь вот… Мы проходили вот, там, где кончается площадка, щас вот эта…
[КМГ одновременно:] Это я не помню.
КДМ: Я помню: там сидели и стучали в домино. При мне. При мне это было.
[КМГ одновременно:] А, вот это я не помню.
[Мужики?]
КМГ: Да, мужики. Вот.
КМГ: Это уже вот какой? 79-й год.
КДМ: Да, где-то так вот – 79-й год.
КМГ: Мы приехали сюда в 79-м году.
[Значит, ещё позже.]
КДМ: Да, позже. 79-й – 80-й.
[КМГ одновременно:] А дом 68-го года вот этот. Или 69-го.
КДМ: Это было. Я помню.
[КМГ одновременно:] Это я не помню щас уже.
КДМ: Не очень долго, то есть, по-моему, уже, там… как вот вся эта заварушка началась с 90-ми, и их уже…
[Сейчас их уже нет?]
КДМ: Да. Сейчас и стола этого нет.
КМГ: Вот этот дом, вот этот дом строила автобаза. И люди здесь жили из автобазы. И это был определённый уровень.
[А какой уровень?]
КМГ: Ну какой – рабочий. Вот, сама понимаешь. Какой это был уровень? Рабочий. Но потом кто-то переезжал, кто-то помирал. Понимаешь? И стала публика меняться. А те, которые были из автобазы – они считали здесь себя хозяевами. И те, которые приезжали, были для них второй и третий сорт. И они на них смотрели как… вот… понаехали тут.
[Вы сталкивались с таким?]
КМГ: Да.
[А кто, например, так?..]
КМГ: Соседи. Они не здоровались со мной. Я говорю: «Здрасте» – они не отвечали.
[И до сих пор так?]
КМГ: До сих пор? Щас они стали получше. Щас я тебе объясню. Ну я такой тоже, не очень общительный с соседями человек. Потому что я ненавижу всякие эти разговоры и сплетни. И потом я всё время была занята. Я бежала – то мне надо было обед готовить, то мне надо было за ребёнком бежать, то мне это. Я ни… там… около подъезда никогда не стояла.
[А в принципе там люди стояли, около подъезда?]
КМГ: Да. Да, там стояли и чё-то обсуждали. Я – никогда. Значит, я была… так сказать изгой. На меня смотрели подозрительно, значит, раз я… <…> Короче, вот такое. Потом одна… потом, когда я только ушла на пенсию и стала здесь мельтишить, так сказать, почаще, стали со мной здороваться. И уже там… Так как щас уже люди сдают квартиры, совсем новые, значит, я уже старая, со мной можно здороваться. Одна вообще – я ей говорила «Здрасьте», она не отвечала. А теперь я ей пару раз дверь подержала – ну она старше меня ещё. Она, у неё муж в автобазе был какой-то начальник. И она считала себя вообще здесь королевой.
[То есть здесь ещё остались такие люди, кто с автобазы?]
КМГ: Да. Да, да, да, да, здесь две… в моём подъезде 2-3 семьи такие остались. Одна спросила: «Сколько вы здесь уже живёте?» Вот. Я говорю: «Почти 30 лет». И она стала со мной здороваться. Так что тут много интересного. <…>
Районная свалка. Детские прогулки
[Вы с подругой бегали, изучали район. Это было нормально?]
КМГ: Да.
[Вам никто ничего не говорил?]
КМГ: Да. Мы бегали по свалкам, куда хочешь мы бегали. Только лишь бы домой пришла, и поела, и этот… «Ела?». «Ела». «Где ты была?» – всё равно, можешь не отвечать, никого не интересовало.
[А как вы выбирали место, куда пойти?]
КМГ: Никак. Куда глаза глядят. Сегодня туда, завтра сюда. Были какие-то мальчишки, мы бегали с ними на свалку. Тут была свалка… [рисует свалку на схеме]. Я в глубоком детстве – я вам могу рассказать – в глубоком детстве мы побежали на свалку, я там нашла ржавую печку и несколько ложек, притащила всё это во двор [Смеётся]. Это было нелегко. Я притащила это во двор, тогда была ещё жива бабушка. Поставила – ну, такая вот печка, знаешь, вот такая, которую вставляют, вставляют в обыкновенную печку – и побежала дальше. Прихожу, моей печки… моей печки нету. Бабушка её выбросила. [Смеётся.] Вот такие вещи там. Ну что там было?..
[А тебе запрещали куда-либо ходить? – к КДМ.]
КДМ: Нет.
Цыгане
[КМГ перебивает:] Ещё… ещё интересно было, я тебе расскажу. Ещё ходили цыгане по дворам. Вот, точно так же. Да, цыгане заходили во двор. Там, значит, их… Они заходили не щас как – по два в эту, в дверь, они ходили целым табором. Они к нам вошли во двор, а я там… весь двор у меня был в моих игрушках. Они там всё потаскали, меня мать потом обругала, что я всё вытащила во двор. Ну, я во дворе играла – там какие-то куклы, и какие-то чего-то… Они у меня очень много тогда утащили игрушек.
[А вы их не видели?]
КМГ: Нет, меня не было. Я где-то была.
[А откуда узнали, что это именно цыгане?]
КМГ: А по ним видно.
[Если вы не видели, кто украл, откуда вы знаете, что это именно цыгане?]
КМГ: Мама там была! Я не была, но бабушка была, и мама там были, там соседи мои, они их еле выгнали. Меня-то не было. А они там были.
[А часто они появлялись в районе?]
КМГ: Ну, я их один раз видела, а вообще они ходили.
Старьевщики
Ещё было очень интересно: ездил на лошади мужик и собирал тряпьё. Это тоже было очень интересно. А за это…
[На телеге?]
КМГ: На телеге с лошадью. У нас там лошади всё время ходили по улице. Очень долго ходили. Уже в новые времена и здесь ходили лошади с этими, с телегами. Это было очень, долго это было. Значит, он собирал: «Тряпьё берём!». Значит, мы, мы все, молодёжь, там, юные существа хватали какие-то тряпки, и он там давал – кому дудочку, кому карандашик. И вдруг он мне дал тетрадку. Я так была расстроена. Я тоже хотела какую-нибудь там игрушку, знаешь, дудку какую-нибудь, свирельку, свирестелку, а он мне дал тетрадку. Вот это тоже интересно было – все бежали… За мороженым надо было ходить очень далеко, 2 остановки. Это тоже там… Ну, в общем, это была совсем другая жизнь. Это была полудеревенская жизнь, вот и всё. Вот что такое была Москва. Был, конечно, там центр, там каменные дома были. Но, видно, не у нас. У нас была там… хорошая, тихая, спокойная. Никаких даже… фонарей-то не было.
[И тебе тоже можно было везде ходить по району?]
КДМ: Да.
[Не было никаких ограничений?]
КДМ: Нет.
[И вы часто лазали по району?]
КДМ: Ну вот я говорю, мы на свалку лазали регулярно.
[А на какую? Вот на эту? Не на эту (дальнюю), а на эту (ближнюю)?]
КДМ: Нет, эта уже была далеко. Вот эта свалка от нашего дома находилась в нескольких…
[КМГ перебивает:] Это там, где, помнишь, горка была. Ты помнишь, такая была горка, мы туда ходили, ты ходил кататься, высокая очень была горка. Ты катался там на санках, а некоторые на ногах там катались.
КДМ: Там, где мебельный магазин был?
КМГ: Мебельный, да, обувной.
КДМ: Ну, это дальше, по-моему.
КМГ: Вот это и была свалка. Они её заделали.
КДМ: Ну, это не здесь она, значит, была, она чуть дальше была.
КМГ: Ну, пускай дальше, да.
КДМ: Да, она дальше, нет, я туда не доходил. Мне хватало свалки, которая была вот здесь вот, около дома. Да, которая здесь.
КМГ: А, которая напротив дома. Пустырь.
[КДМ одновременно:] Да, которая была напротив. Может, может. Да, на пустыре.
[А ты один туда ходил?]
КМГ: А там это напротив дома.
КДМ: Мог один ходить, мог с какими-то мальчишками. Но очень… опять-таки вот… мальчишки – это были не из… не из нашего же дома. Да, потому что там…
[КМГ одновременно:] У нас не было его… у нас не было детей его возраста.
КДМ: Практически не с кем было общаться, да.
[Это ещё когда вы здесь жили?]
КДМ: Да.
[Не когда переехали?]
КДМ: Нет, нет. Когда переехали тоже никаких проблем не было, я мог гулять куда угодно, до «Локомотива» мог пешком дойти.
[КМГ одновременно:] Да. Один, да. Куда хочешь.
КДМ: На несколько остановок просто пешком пройти.
[КМГ одновременно:] Только лишь бы это самое… ничего не случилось. Чтобы не лез никуда.
[И ты один ходил?]
КДМ: Мог один, мог с кем-то. С приятелями.
<…>
[А куда вы лазили?]
КДМ: Здесь или там?
[Везде.]
КМГ: Там он был маленький. Я скажу, что он де…
КДМ: Ну, в тот момент, когда… я там был маленький…
[КМГ перебивает:] Он уехал, ему было 7 лет.
КДМ: А там была стройка, вот на этом пустыре.
[И вы лазали на эту стройку?]
КДМ: Да, это был какой-то долгострой, потому что он не продвигался, по-моему, всё моё детство, и там не…
КМГ: Я даже не помню никакую стройку…
КДМ: И там не было ни одного рабочего за то вре… за то время, пока мы там…
<…>
[А вы не помните, мелкие лавочники или чистильщики обуви были?]
КМГ: Да, их полно было. Да, их полно было. Значит, чистильщики обуви и так далее – это было на Большой Черкизовской. Там у нас ничего не было. А на счёт палаток вот этих – это было всё, вот когда они приехали в Москву.
[Кто?]
КМГ: Мои родители и моя семья.
[Какие палатки?]
КМГ: Это были – вот сейчас ларьки называются, а тогда были деревянные палатки. И туда – там был хлеб, консервы, всякое такое… бакалея. И они стояли на всех углах. Их было очень много. Их очень было много. И постепенно от них избавлялись, появлялись магазины и так далее.
[А какие вы ещё можете вспомнить профессии, кого сейчас нет?]
КМГ: Ну, во всяком случае было много… этих самых… сапожников. Вот эти – холодные сапожники. Они тоже где-то там…
[Что значит холодные сапожники?]
КМГ: Холодные сапожники – это такой сапожник, который сидит в будке и ремонтирует обувь при тебе. Это называется холодный сапожник. А вот которых сапожная мастерская, которые и сейчас есть ремонт обуви, раньше это называлось сапожная мастерская, - это уже… Там можно сдать обувь, на несколько дней. А это был холодный сапожник, ты подходишь к нему, говоришь: «Каблук сломался». Или то: «Чё-то почини там, отлетело». И он при тебе это делает. Это называется холодный сапожник.
[А как они выглядели? Их можно было отличить?]
КМГ: А они в будке сидели, просто. Они просто сидели…
[А вот вы рассказывали про старьёвщика – как он выглядел? Как он был одет?]
КМГ: Ну, какой-то старик, ехал на старой лошади, которая еле шла. Такая обыкновенная телега. «Старьё берём». Потом он это сдавал там в утильсырьё. Вот и всё.
[А были кафе в районе?]
КМГ: У нас нет. Нет, у нас такого ничего не было. У нас были пивные.
[А где они были?]
КМГ: Ну, я даже не могу тебе сказать…
[А как они назывались?]
КМГ: Так и называлась: пивная. Никаких названий, там вот типа, «Регина» или «Мальвина»…
[Не названий, а именно неофициальных, типа, пивнушка?..]
КМГ: Пивная, так она называлась. Бар – такого слова не знали.
[Рюмочная?]
КМГ: Нет, этих у нас не было. Этого такого у нас не было. Пивная была, пивные были.
[Пивнушка – не называли?]
КМГ: Нет. У нас были… Ну, мож, они… Никогда так не говорили: пивнушка. Наши никогда не говорили. «Пиво». Просто было написано: «Пиво». Вот как если идти на Семёновскую, тут было, да, пиво продавали.
[А это где?]
КМГ: Остановка отсюда. [Ищет на карте 2.]
[А были какие-то пивные, которые пользовались плохой или хорошей репутацией?]
КМГ: Нет! Они все были такие вот… Неужели ты фильмов не смотрела старых? Это были тоже сколоченные типа ларьков, из старых этих самых – досок. И всё.
[А дома?]
КМГ: И дома такие же.
[Нет, которые пользовались плохой или хорошей репутацией?]
КМГ: Ну, были такие, более… Вот у нас был дом – это развалюха, который строили… В один прекрасный день, уже мамы не было, у нас обвалилась стена, которая выходит на улицу. Всего навсего. Пришёл мой братец, значит, вот на этом пустыре, вот такие камешки лежали, знаешь, такие… Они лёгкие, типа шлака.
КДМ: Гравий, наверно.
КМГ: Это гравий, да? Я подносила вёдра с этим самым, а он заколачивал эти доски, чтоб хоть немножко починить дом. Это было… уже… наверно… значит, мамы с 76-го нет, значит, 78-79-й год.
КДМ: Это вот в гостиной стена обвалилась?
КМГ: Нет, та, которая выходила на улицу. Там первая комната – кухня, а следующая ком…
КДМ: Ну, это гостиная я наз…
КМГ: Ну, это не гостиная…
КДМ: В которой бабушка спала.
КМГ: Да, да, да, да. Вот там.
Кинотеатр им. Моссовета
[А есть места, где общественные праздники проходят?]
КМГ: Да. Да. Вот, около «Моссовета» [Преображенская пл., 12] . [Рисует на карте 2.] Кинотеатр «Моссовет». Там площадка. Там поют и танцуют.
[Это ты про него рассказывал, что это такой замечательный кинотеатр?]
КДМ: Да. Да, что раньше был тут… была такая большая самая достопримечательность – это кинотеатр имени «Моссовета». Сейчас там, по-моему, сделали какой-то развлекательный центр, я не знаю…
КМГ: Ну, там всякое, там есть фитнесы всякие, кафе, ну в общем, поделили территорию…
КДМ: А раньше это был… это была местная достопримечательность. Я помню, даже… я где-то в центре, меня остановил милиционер, спросил паспорт, у меня паспорта не было. Он спросил: «Где ты живёшь?» Я говорю: «На Преображенке». Назвал адрес. Он говорит: «Какая… что, что у вас там есть такого… знаменательного». Я сказал: «Кинотеатр Моссовета», он меня отпустил.
[То есть настолько это знаменательно, что?..]
КДМ: Что всё сразу стало понятно, да, что я оттуда.
[А милиционер тебя где взял?]
КДМ: Я не помню, около вокзала… около «Комсомольской».
[А, ну, что ты не приезжий.]
КДМ: Да, что я не приезжий.
[А, ну то есть это было специфическое место для своих?]
КМГ: Ну он просто, может быть, он, милиционер и не знает. Ничего. Но… Он само, может, не знает. Но он, Митя, сказал – и всё.
[А художники где-то у вас есть?]
КМГ: У нас не было никогда.
[А граффити рисуют?]
КМГ: Да, мальчишки рисуют. Вот даже у нас во дворе, ты можешь выйти, и прямо напротив подъезда. Увидишь там на этой, электробудке.
<…>
[А как вы относитесь к граффити?]
КДМ: Есть очень красивые, а есть… всякие. Я только думаю, как они залезают, вот, если они делают под… под крышей.
[Под крышей больших домов?]
КМГ: Да.
[Тут есть такие? А где? На каких домах?]
КМГ: Нет, у нас нету. Мне только страшно – дети и лазают.
[А места, где погулять в районе?]
КМГ: Здесь все ходят между домами. Здесь вот эта Преображенка, где вот мой дом, – это проходной двор. Здесь вообще ужас. А если туда пойти вглубь – там более менее тихие дворы, там можно посидеть на лавочке. Вот и всё.
[Ну, то есть погулять, – это так?..]
КМГ: Там все гуляют, между домами. Там… ну, везде детские площадки оборудованы. Там и зелени побольше. У нас же здесь даже… воздуху нету. Здесь же – с этой стороны Щёлковское шоссе. Здесь это – трамваи ходят. Здесь… сидеть невозможно. Здесь во дворе сидеть... Здесь полно приезжих, приходящих каких. С рынка здесь сидят, между прочим, продавцы у нас во дворе. Что хочешь здесь делается. Так что, здесь нехорошее место. Плохое, напиши, плохое место. [Усмехается.]
[Это вы имеете в виду где?]
КМГ: Наш двор. <…>
НИИДАР
[А как вам кажется, жители вашего района в другие части Москвы часто выезжают?]
КМГ: Ну, по необходимости, а как же.
[А есть ли здесь люди, которые живут в других районах, а здесь работают?]
КМГ: Конечно, а что делать-то.
[А где они работают?]
КМГ: На рынке вон хотя бы.
[А в НИИ ДАРе уже никто?..]
КМГ: Полно. А его закрыли. Его закрыли и перевезли. Есть, было головное предприятие. Вот это тоже интересный вопрос. Это было головное предприятие, и их, их туда переселили всех. Был в нашем НИИ ДАРе, работало когда-то – это был завод и институт, – и работало около 10 тысяч человек. Можешь себе представить, что это было? Это было почти законченное производство от начала до конца. Щас его… там осталась чуть ли не тыща вот сейчас. Их перевезли, перевели в это самое… в головное предприятие, куда-то там, то ли Сокол, то ли Химки, я забыла. Вот.
А кто работал в НИИ ДАРе? В НИИ ДАРе работали все, кто здесь жили. Потому что здесь были всякие специальности, любые. И здесь вот – ну кто только не работал! Из моего класса здесь было по-моему 7 человек. Представляешь, из класса, да. Одна работала в библиотеке, один у нас парень был шофёром, возил директора, один работал на заводе… Полно. Один там помогал по хозяйственной части чего-то.
[А сейчас там какие-то офисы?]
КМГ: Да. Вот вечером идёшь, там что-то горит, они всё…
[То есть люди сюда тоже приезжают работать?]
КМГ: Да. Всё говорят, что его снесут, но пока не снесли.