В интервью также участвует Минц Михаил Михайлович (1982), Москва. Шифр: МММ
Цвет и характер Москвы. Какие районы можно считать Москвой. Как появилось Солнцево (00:00:00 – 00:05:51)
[Москва – она какая?]
МТС: Противная, наверное.
[Есть у вас какой-то образ Москвы общий? Какой-нибудь фильм, книга, цвет, который, кажется, ей соответствует?]
МТС: Цвет смога, когда мы ехали по Ярославскому шоссе. Нет, раньше, наверное, было. Я последние годы Москву всё меньше и меньше люблю, и она мне… вот…
[А она меняется?]
МТС: Да. И вот… она меняется и в лучшую, и в худшую сторону.
[А в чём именно?]
МТС: В лучшую – она стала чище, её где-то там подремонтировали, где не испортили старое. А в худшую – много поломали. Она очень разрослась, Москва. Ведь что считать Москвой? Москва в пределах Садового кольца? Москва в пределах этой самой… окружной железной дороги? Или сейчас: Москва до Калуги? Тут ведь тоже… Она стала злее. Хотя было время – тоже была злая. Но сейчас, даже не злее. Как бы это слово… она стала менее уютная, менее человеческая, по-моему. Вот. [Менее] человечная даже, скажем. Все в себе замкнуты. Вот, вот это.
[А у вас с Москвой какие районы ассоциируются? То есть…]
МТС: Что есть Москва для меня? Вот такая…
[Да.]
МТС: Кондовая [прим. ред. – кондовый – исконный, старинный] Москва – это не доезжая, не доходя до МКАДа, (не впритык к МКАДу). То есть немножко за Садовое кольцо – это тоже Москва. Но это Москва уже ну такая… А вообще, сама Москва – это едва-едва за Садовое кольцо. То есть, наверное, то, что сминусовать так называемые спальные районы. Особенно последних лет спальные районы.
[А в детстве у вас было ощущение, что вы в Москве живёте?]
МТС: Нет, а я и не жила в Москве, Лет. [прим. – Здесь и далее рассказчик так обращается к собирателю.] Я жила в основном… вот Солнцево, слышала район? [прим. – Солнцево – район ЗАО. Солнцево входит в состав Москвы с 1984 г.]
[Да.]
МТС: Сейчас это Москва.
[Да. [смеётся]]
МТС: Раньше это был посёлок такого, как говорили у нас, деревенского типа, городского типа – вот это…
МММ: Сельского типа.
МТС: Да. Это когда ты учился – сельского, а до этого – деревенского типа.
[Интересно.]
МТС: Посёлок. Причём, посёлок, в общем-то, интеллигентный. Он зародился, когда Москву расширяли в [19]30-е годы. Людей просто выселяли, дома ломали старые. Вот. Потом уже, после войны, такие дома, когда ломали, людям давали квартиры в Черёмушках, во Мневниках (в «хрущёвках»). [прим. – Сегодня Черёмушки и Хорошёво-Мнёвники являются районами Москвы.] А тогда – нет, какие квартиры в Москве?! Людям давали участок. Хорошо, если там выкорчёванные пни были, а то и с этим… И какие-то подъёмные деньги – вот, и делай, что хочешь, и живи. Люди, москвичи, люди, рождённые в Москве, они в Москве работали. И они продолжали в Москве работать. А до железной дороги от нашего дома было 3 километра. Это каждый день. Электричек тогда ещё так не было. На поездах ездили, добирались каждый день к семи часам, на заводе кто работал, на работу.
[А была семейная история, где раньше жили, и как происходило заселение?]
МТС: Семейная история… Я ж не москвичка. То есть я москвичка в первом поколении, мои все – приехавшие.
[Москва, Солнцево или не Москва.]
МТС: Да нет, конечно, не Москва.
[И сейчас?]
МТС: Нет, ну что?! Как сказать-то это самое? Официально – да, Москва, а так – нет, конечно, нет. Сейчас, правда, и Москва, и центр-то – не Москва: москвичей-то там нету. Москвичи-то все расшвыряны по разным странам. Где-то тут у меня попадалась цифра. Что-то очень мало процентов коренных москвичей в Москве сейчас есть.
[А коренные… коренной москвич – это сколько должно пройти?]
МТС: Чтоб родители здесь родились. Уже корни есть.
А сколько уезжали по распределению, рассылали людей, сколько… Как началось, собственно, с революции, наверное, сколько попересажали. Москву потом выселяли вот эти вот, тоже [в] Солнцево. Ведь это не только Солнцево, много таких посёлков вокруг Москвы.
Семейная история о переезде в Солнцево (00:05:51 – 00:09:01)
[А в Солнцево как оказались? Я имею в виду, семья.]
МТС: Моя мама, когда с фронта пришла… она вообще родом с Рязанской губернии. Есть там такой город Спасск, (он и сейчас есть). Ещё от Спасска ещё 20 километров в деревню. Осталась одна бабушка там моя. Вот. Потому что было четверо в семье, двое остались. Вот. А жить двум женщинам в деревне… И они перебрались сюда.
Здесь жила уже бабушкина сестра (моей бабушки сестра). Хоть она тоже оттуда, но её отправили ещё молоденькой, я даже не знаю, в каком году. Она с [190]7 года. Она в детстве упала с крыльца и сломала руку, локоть. И у неё рука не сгибалась. И такую девушку в деревне… Вот.
А в Москве у них в своё время [вспоминает] тоже так вот, как у моей бабушки и её сестры, тётка – сестра уже моей прабабки. Она… как она оказалась здесь, в Москве, не знаю. А, ну да, сестра и брат здесь был. Может, он после службы здесь зацепился – не знаю.
И, значит, эту бабушкину сестру сюда отправили [вспоминает] пристраиваться и лечиться. Если и в самом деле ей потом руку [вспоминает] не совсем восстановили, но делали несколько операций: и ломали там, опять сращивались. Сустав стал двигаться, но у неё она как-то была вывернута.
А связь с деревней не пропадала. И когда мама пришла [с фронта], решили сюда перебираться.
Сначала мама приехала, жила у тётки у своей на Красной Пресне и подыскивала дом.
А вот эти вот, которых выселяли перед войной (в Солнцево) – там как хозяин? От застройщика говорилось: ему дали деньги. А денег-то у него нету: ему и построиться надо, и жить надо, и всё. Строили большой дом обычно на сколько… Может, там деньги эти можно было потратить только на эту стройку? Я не знаю, потому что, скажем, целой семье иной раз такие большие дома-то и не нужны, как строили. Вот. Но строили большой дом. Потом часть его продавали кому-то.
Так мама купила совсем такую маленькую часть, перевезла свою маму сюда, потом вышла замуж, я родилась.
О переселении из Солнцева в Очаково. Почему Солнцево так и осталось родным (00:09:01 – 00:15:25)
МТС: Потом уже отцу дали комнату вот эту вот, в которой я сейчас живу [в Очакове]. Это была коммунальная квартира. Мы переехали сюда, мне было три года. А это ещё Очаково не было Москвой. [прим. – Очаково – посёлок городского типа по соседству с Солнцевым. Сейчас Очаково – часть района Очаково-Матвеевское ЗАО.] Вот после этого, кольцевую дорогу начали где-то в [19]61 – [19]62-м строить. А мы приехали сюда в [19]56-м. И когда построили кольцевую эту, МКАД, всё стало Москвой. И Очаково стало Москвой.
[А в какой момент эта квартира перестала быть коммунальной?]
МТС: В [19]82-м году. Как раз так получилось, что вот Михайло [сын] родился, а соседи получили квартиру, и те, кто въехал сюда… да, перед этим… ой, это тоже такая история! Господи! Думаю, может не надо интервьюировать меня?
[Если чего-то не хотите, то я могу поставить на паузу.]
МТС: Нет, мне всё равно, просто нужно ли тебе это?
[Мне это интересно.]
МТС: Хотя это, в общем, тоже история Москвы, как москвичи жили.
Отец у меня был машинистом электрички на Киевской дороге. Лучший машинист дистанции. Он всё время стоял первый на получение квартиры. Потому что мы въехали в [19]56-м, а где-то с [19]60-х годов стали люди получать квартиры, когда начали «хрущёвки» строить. А он всё первый и всё первый. А почему? А потому что пил хорошо. Мама ходила, жаловалась начальству: «Сделайте чего-нибудь! Переведите его в машинисты… ой, из машинистов в помощники». Он очень был самолюбивый, как это его! А ей говорили: «Да вы что, у нас тогда работать некому будет!». Вот. И поэтому всё время вот он то первый, первый; бац – последний. Из-за какой-то провинности его. Он что ли страдал? Семья страдала – и тогда же всё так было. Вот.
А потом, когда отец пропал без вести в [19]74-м году… А в году [19]76-м, наверное, слух пронёсся – маме кто-то сказал: «Слушай», – говорит, – «Ты ж на фронте была, а сейчас фронтовикам квартиру дают, женщинам». Мама ноги в руки – в военкомат. А ей говорят: «Да, даём, но только одиноким».
Вот тоже логика! Одинокому человеку, одинокой женщине – да, отдельная квартира?! Не все хотели отдельную квартиру, потому что хотя бы с людьми… если она одинокая – там что-то случится или чего-то. Вот. Вот тем положено – хотят, не хотят – они… кто не хочет, не поедет, да? А вот человеку, который живёт в четырнадцатиметровой комнате с взрослой дочерью, не положено – «У вас дочь есть». И 14 метров на очередь не ставят, потому что ставили, если 5 метров на человека. Это надо было мне или замуж выйти, или родить, тогда б нас поставили. И мы б ещё лет так не меньше десяти стояли бы, жили бы вот все в этой самой… вот. А постольку, поскольку я-то здесь и не жила…
Кстати вот, отступление – про Солнцево не договорила. Отец, когда получил здесь [квартиру]… это были [19]50-е годы. Тогда был такой порядок, что если получаешь квартиру, и все переезжают сюда, то ту часть дома – несмотря на то, что ты её купил – ты её должен сдать государству. И вот, чтоб там не потерять, бабушка осталась там прописанная.
Хотя она [бабушка] сюда переехала (тут пока я маленькая была), но мы с ней практически здесь и не жили. У меня даже… я вот здесь в школе училась – у меня друзей нету тут. Потому что мы всякое: каждый выходной там, если я здорова, она брала меня, мы уезжали с ней в Солнцево – я там выросла. Там для меня… я вот сейчас приезжаю, там у меня подружка, с которой мы [вспоминает] с моего рождения. Она постарше меня. Там уже сломали это всё дело. Им дали (кто был прописан) дали квартиры. Нам – таким, у кого уже никто не был прописан – сунули, в общем. На туалет бы не хватило купить где-нибудь, если дачу там строить, чего. Вот. Сейчас езжу к ней. Вот там… вот я приезжаю туда и чувствую: вот это – моё! Моя земля.
[До сих пор?]
МТС: До сих пор. Удивительно.
Кстати, если когда-нибудь, то Солнцево – район хороший. Вот ближнее Солнцево, Мих [обращается к сыну] – не Переделкино то. [прим. – Переделкино – посёлок к северо-западу от Солнцева.] А где наши дома были. Сейчас метро построят, там до электрички…
МММ: Ой, и там такие цены будут…
МТС: Да. До электрички близко. Это самое… тоже, так же, как у нас вот. Чем наше Очаково хорошо? Тем, что и метро доступно, в общем-то, и электричка в разные стороны: и в Москву, и за Москву. Скажем, я б жить на Ленинском проспекте не хотела бы.
Вот уже те, кто в [19]60-х годах получали [квартиры]… где-то в [19]60-х годах это [имевшееся жильё] стало можно оставлять. И это самое… потому что тут… ну вот, когда бабушка умерла – ничего, нас уже не притесняли. И там, потом соседи получали, уезжали…
Деревня Суково, посёлок Востряково, станция Сколково. Создание по памяти карты исчезнувшего посёлка Солнцево (00:15:25 – 00:21:28)
[А Солнцево само менялось?]
МТС: Солнцево вообще поменялось, от и до. От того Солнцева вообще… нет, осталось: больница старая, детский сад, который уже не детский сад, школа – вот, где Винни-Пуха [прим. – здесь и далее рассказчик так называет подруг] училась. И одна, и другая. А, да. И наша школа на нашем конце осталась. Только вот отдельные зданьица старые… Снесли весь посёлок.
[А вы можете нарисовать мысленную карту. Как вы представляете себе Солнцево?]
МТС: Я и немыслимую могу.
Что – Солнцево? А какую часть Солнцево? Чего захватывать при этом?
[А что вы ощущаете своим районом? [смеётся] То есть если Солнцево делится, то можно часть.]
МТС: А тебе надо нынешнее Солнцево? Или то, которое было?
[Наверное, интереснее то. И как-то его соотнести с нынешним, чтобы понять, где что было.]
МММ: А, так улицы остались ведь?
МТС: Нет, нашей улицы не осталось. Может, взять карту, и я тебе на карте покажу?
[Мне вот примерно.]
МТС: Сейчас, ладно. Так…
МММ: А карту распечатать можно с компьютера.
МТС: Если надо будет Лете, я ей покажу потом на нынешней карте, где чего было раньше. Мы сейчас и здесь можем вот…
Так. Вот железная дорога. [рисует] Рельсы. Это Москва. Просто знать. Солнцево – оно … раньше была здесь вот, скажем, станция. Вот здесь нарисуем. [шёпотом] Но раньше было Суково, называлось Потому что вот здесь была деревня Суково, сейчас от неё только памятник стоит, и то не там, где он первоначально стоял, обелиск. [прим. – Суково – деревня, на месте, которой возникло Солнцево. Деревня Суково известна с XVII в. Ж/д станция Суково возникла в XIX в., в 1965 г. станция была переименована в Солнечную.]
МММ: Наш общий знакомый говорит, что не в Солнцево, а в Суково.
МТС: А, да. Вот. А тут пруд, он и сейчас есть – вот такой.
МММ: Это там, где церковь?
МТС: Да. Его не было.
МММ: Не было?
МТС: Здесь были поля. Поля, поля, поля, поля, поля. [шёпотом] Так, вот здесь вот примерно Востряково [прим. – Востряково – в прошлом посёлок. Сейчас Востряково является микрорайоном в составе Солнцева] нарисую, вот здесь, которое теперь это…
МММ: Сколково [прим. – Сколково – ж/д станция следующая после Солнечной по направлению из области в центр Москвы. До 2010 г. станция носила название Востряково. С 2020 г. переименована в станцию Мещёрская.]
МТС: Да. Которое теперь Сколково. [прим. – Запись интервью происходит в 2018 г.] Кошмар. Я обалдела, когда это увидела. [прим. – Речь идёт о том, что станция Сколково находится далеко от реального Сколкова.]
МММ: Это там где мы с тобой катались.
МТС: Маразм.
МММ: Где находится Сколково, я Лете сегодня показал.
МТС: Вот. Вот здесь вот речечка, вот так течёт. И сейчас течёт куда-то. [шёпотом]
МММ: Мы даже видели сегодня его огни.
МТС: А, того, настоящего Сколково?
МММ: Сколково. Не Сколково – в общем, огни в том направлении.
МТС: Там, в той стороне, да?
МММ: Ага.
МТС: А посёлок Солнцево – он был вот здесь. Так, грубо если – наверно, вот так вот как-то улицы были, параллельны друг другу. [рисует] Так. Ой, заехала не туда. Первая Полевая, Вторая Полевая.
[А их в быту так и называли? Первая Полевая…]
МТС: Да-да. Верхняя. [рисует] А здесь поле было. Верхняя, так… Первая Зелёная. Первая? Или Вторая? Нет, [подписывает] Вторая Зелёная. Первая Зелёная. Народная… Авиационная.
Не совсем я так нарисовала пруд, побольше чуть-чуть. Здесь были поля, здесь дачи потом появились. Там очень маленькие такие участочки – 4 сотки. Сейчас их все… как? Принудили продать кому-то. Этот «кто-то» покупал по нескольку, и там стоят такие сейчас… от тех дачек ничего не осталось. Вот.
Вот отсюда, значит, от станции до улицы Верхней, где я жила (вот здесь наш домик был, дом 50) 3 километра. Вот так вот люди ходили, пешком: ни автобусов, ничего не было.
Уточнение карты Солнцева. Строительство первых многоэтажек. Купание в деревне Говорово (00:21:28 – 00:27:17)
МТС: Потом (в [19]65-м году, по-моему) начали строить вот здесь «хрущёвки» в поле. Сейчас их уже сломали, их уже нету. Сейчас на их месте… эти вот… вот такие, красные… вот как у нас, за нашим домом.
МММ: Слушай, а это те, которые…мимо них ходили ездили.
МТС: Да. Просто в Солнцево сейчас почти не осталось «хрущёвок».
[А сейчас там, наверное…]
МММ: В Солнцево остались кирпичные пятиэтажки. Вот здесь вот они сейчас все под реновацию.
МТС: Они даже четырёхэтажки. Причём люди не очень хотят из них уезжать. Это… Они появились… вот я сейчас не могу сообразить: раньше или позже этих… не железнодорожные дома – вот здесь они так стоят, и здесь – там целая улица. Забыла, как называется.
МММ: Да собственно, единственная тётенька из Солнцево, которую я видел на митинге 14 мая [прим. против реновации] – она была как раз вот из того квартала.
МТС: А вот из этих? Она была «за»?
МММ: Нет, она была «против».
МТС: «Против». Вот они… как?..
МММ: Там очень много «против». Там, по-моему, в итоге почти все эти дома вышли в программу.
МТС: Там… понимаешь, сын, они тесненькие. Как «хрущёвки», тесные квартиры. Но дома хорошие сами по себе: они кирпичные, они тёплые. Вот, тут такая… вот. А выбраться… у нас же в Москве всегда (как там этот самый, Булгаков говорил?) Москвичей испортил квартирный вопрос. Не вылезти. Это мы с тобой шикарно живём. А ведь живут…
[А вот этот дом [прим. – в котором происходит запись], кстати – он какого года, вы не знаете?]
МТС: [19]55-го. Мы в новый въехали. А если понапихнуто было здесь в каждой этой самой… вот… будь у меня несколько детей, да все бы они попереженилися, сюда бы привели… и привели…
МММ: Как у меня одноклассница живёт с тремя детьми в… в скольких комнатах-то они живут? Ой, по-моему, чуть ли не как у нас: две… две комнаты – одна перегороженная…
МТС: Это ещё ничего, хорошо живут.
[А… а вот здесь у этих улиц были какие-то неформальные названия? Или у каких-то других?..]
МТС: Неформальных названий не было. Но вот улицы – они пересекались переулками. [рисует] Вот, наша улица была от одного переулка до другого. Вот этот кусок – эта была уже другая улица.
[Она по-другому называлась или она…]
МТС: Нет, просто вот между…
[А, она осознавалась как другая?]
МТС: Да, там Верхняя… тот конец или там как-то… здесь вот жил пастух, он коров водил солнцевских. Он, наверное, Пантелей. Я даже не знаю, как его звали. Потому что – «Пантюха», «Пантюхин конец». Понимаешь? Вот так вот. А вот ты говоришь: «Моя территория» – то, что моя, – так скажем, не совсем она разрасталась. Сначала была только вот улочка, потом побольше, потом их стали бегать побольше, потом в поле бегали, потом купаться мы ходили в Говорово [прим. Говорово – деревня в составе поселения Московский НАО.] Не слышала?
[Нет.]
МТС: Это совсем дальше. Это надо ещё идти. Тоже, наверное, километра 3 там. К кольцевой дороге. Кольцевая где-то у нас вот здесь вот проходит, МКАД.
МММ: Это не тот пруд, который засыпали?
МТС: Нет. Это тот пруд, куда мы ходили с тётей Таней, с Андрюшкой, где ты в Берёзовой Аллее бутылку открывал полчаса, она у тебя выливалась через пальцы.
МММ: Не полчаса, а сорок минут.
МТС: [смеётся] Вот.
МММ: Потому что вольно было в жару тащить с собой бутылку «Байкала».
МТС: Пить хотели. Вот. Вот тот пруд помнишь? А, мы тогда от него… к нему от Вострякова шли. Сейчас-то его не видно, этого Говорова. Вот. Вот это всё было. Моя, наша территория, нашей компании. Разношерстная весьма компания.
[А это примерно какое время, получается?]
МТС: Получается так: осознанно – это [19]60-[19]70-е годы. В [19]70-х я уже взрослая была. Но я тоже…
[Можно написать…]
МТС: А?
[…тоже это где-нибудь написать на листочке.]
МТС: А, [19]70-е годы? [19]60 – [19]70-е годы. Лучше я тебе на карте на нынешней…
[А… а вот ещё…]
МТС: Михалка может нынешнюю карту шлёпнуть, отпечатать, и прямо на той карте показать, где чего было? Вот это интереснее, чем здесь.
А сейчас вот всё это – огромный микрорайон. И здесь микрорайон, причём он так постепенно туда наползал вот от этих домов.
Во что играли солнцевские дети. Как два москвича на лыжах насмешили деревенских ребят из Немчиновки (00:27:17 – 00:30:00)
[А вот, ещё рассказывали, что там катались ребята на досках от бочек вместо…]
МТС: Ой, это вот Востряково… не Востряково. В Немчиновке [прим. – Немчиновка – село в Одинцовском районе МО.] Где вы мимо проходили.
МММ: Мы туда не подходили, потому что это как раз те горки, с которых перестали кататься, когда огородили.
МТС: Их уже… горок-то этих… они, наверное, не такие стали.
МММ: А они никакие. Там с них сейчас физически нельзя кататься, потому что там как раз по ним идёт забор.
МТС: Понимаешь, Немчиновка – она тогда вообще деревня была. Совсем деревня. Вот. Если вот… Солнцево – он посёлок, он действительно… и народ отличается.
[А дети, в основном, чем занимались в Солнцево – условно, младший школьный возраст, средний и подростки?]
МТС: Если их, о Бог мой, не запрягали дома – в основном что? Играли, гоняли на вольном воздухе.
[А во что играли?]
МТС: Ой… Игр было очень много, только вот как уже в них играть, я уже сейчас и не помню. Мы играли и в «вышибалы», и в «штандер». «Вышибалы» – в смысле мячом. Сейчас тоже ещё играют, где вот.. когда дети играют, я вижу. В казаки-разбойники играли. Вообще, я росла мальчишкой, я в футбол гоняла с ребятами. Вот.
МММ: [смеётся] Так ты ж на воротах стояла!
МТС: Ну так, всё равно гоняла. На воротах стояла, да.
[А… а вы можете вот эту историю ещё раз рассказать – про бочки?]
МТС: А, про бочки-то? Это самое… ребята катаются деревенские на дощечках от бочек с горки. Подъезжают две пары молодых московских людей. Такие все из себя модные, на лыжах на нормальных. Парни посмотрели на мальчишек на этих, захихикали: «Ух, сейчас мы!..».
А один скатился – сальто, и в сугроб головой. Второй посмеялся над ним: «Вот дурак, кататься не умеет!», скатился вслед за ним, и рядом ещё один такой же – ещё две ноги торчат. Вот. Мы тогда и не стали там кататься, мы уехали. Вот. А эти… ребятишки деревенские – вот те получили удовольствие выше крыши.
[Ну да.]
Знаковые места Москвы. Как геолог чувствует себя в Москве (00:30:03 — 00:33:26)
МТС: Вот. Так что Москва… а потом она стала разрастаться, потому что… в представлениях разрастаться: стали взрослее, стали куда-то ездить, но это больше уже я отсюда, со школы я там, с классом, в старших классах мы немножко ездили в центр, гуляли там где-то — и кондовая Москва для меня – это вот… говорю, как-то заключена: Садовое кольцо и площадь 1905-го года.
[А какие-то знаковые места Москвы – может быть, Москвы прошлого; здания?..]
МТС: Арбат. Вот. Новый Арбат, когда построили, но он мне не понравился, и я его не люблю до сих пор. Вот.
Вокзалы: Киевский – сейчас там вокруг него тоже всё совсем не так, как было раньше; Киевский, Казанский. Вот эти. В смысле, Казанский, Ленинградский – вот, три вокзала, площадь.
А так, знаковые…
[А вы знаете какие-нибудь неформальные названия чего-нибудь? Нового Арбата…]
МТС: Знаешь, Лет, может быть, и знаю, но это вот так вот сразу вспомнить – уж как-то, это самое… не знаю.
МММ: В библиотеке Ленина «под лестницей» [прим. – место встречи], ты мне говорила. Собственно теперь…
МТС: Под лестницей. В метро?
МММ: Ну да.
МТС: Так там, где есть лестница такая, как там, так это везде. Оно было и есть сейчас под лестницей.
Нет. Такого, чтобы как у вас там, в этом… «у Пифаса» встречаемся или где… вот. Не помню сейчас, не помню, вот.
Так знаковое – Дом пионеров, когда его построил… ой, Дворец пионеров, когда его построили. Просто потому, что ездила туда, занималась.
А вообще я от Москвы была так… Поэтому, может быть, она мне тогда и нравилась – что я её близко не знала. А потом работать стала, естественно, каженный день в Москве. Вот. Нет, тогда она ещё… вот [19]70-[19]80-е годы ([19]70-е особенно), когда в поле ездила, по осени даже уже и соскучишься, и даже и по толпе по этой соскучишься. Приедешь: три дня – и всё, уже готов уехать совсем.
Ну вообще, великое дело, что… что я геолог. Что почти полгода вне этого города, вне этой жизни. Там совсем другая жизнь, совсем другое. И то, что вот в Солнцеве, не в центре… хотя те, кто в центре жили, тогда они… чуть-чуть другие люди, естественно. Они более горожане. И они, может быть, как раз в силу того, что они в центре, они более образованные, потому что добираться отсюда…
Куда можно поступить только по блату (00:33:26 – 00:35:15)
МТС: Я в своё время так… была у меня идея в историко-архивный поступать. Хоть я училась здесь, в московской школе. И рождена я в Москве, у меня отец был – он хоть и пил, но он был умный. Он, когда маме срок рожать пришёл меня, он её в Кунцево отвёз. А Кунцево – это была уже Москва. И у меня стоит этот самый… место рождения – Москва, вот у Винни-Пухи – Солнцево. Вот. Но опять-таки, хоть у нас и школа была хорошая, и преподаватели хорошие, и директор великолепный (вот мимо неё вы ходите)... Мне учительница истории сказала: «Тань, не суйся туда сейчас».
[А почему?]
МТС: А без блата туда не поступишь.
[А, это вот тогда тоже так говорили?]
МТС: Да, так тогда самый рассвет начался блата. А самые были злачные – это, этот самый, филфак МГУ и историко-архивный. Вот.
МММ: Филфак МГУ – его, по-моему, так и называли, «факультет невест».
МТС: Ну да, так оно и было. Только Юлька у Натальи поступила. Их вот было двое, кто поступил без блата: Юлька и ещё мальчик. Но, как Наталья говорила: «Тот, – говорит, – филолог от господа бога». Вот.
[А были какие-то слова для обозначения блата? Например, слово «позвоночный» вы слышали?]
МТС: Нет, блат – и блат, всё понятно. Такое оно и было. Вот. Поэтому…
Метровые крысы и другие истории про строительство метро (00:35:15 – 00:37:19)
[А какие-нибудь легенды про то, как строилась Москва?.. Почему метро имеет такую конфигурацию, почему там какие-нибудь дома…]
МТС: Тоже так же: вот знаешь, сразу разве вспомнишь? Что-то было, говорилось, но… Ещё такое время было, когда не особо говорили, хоть оно вроде бы и уже культ развенчали и всё, но особо не болтали. Говорили, что заключённые строили. Говорили, что эти самые… народу много погибло. Говорили, что там крысы какие-то огромные водятся. Вот. Всякое…
[А кры… крысы – в смысле?..]
МТС: В метро, в метро. Это я про метро уже.
[Да?]
Да. Вот.
[А что, они там специально как-то запущены или…]
МТС: Да нет, ну крысы – они ж куда угодно пролезут. Крысы там наверняка есть, но что они так… метровые, этой самой… [показывает руками размеры]
[А это вы рассказывали, что про метровые?]
МММ: А эта легенда – она уже в твои времена существовала?
МТС: Про метровых – нет, но, может быть, про полуметровых.
[смеются]
МТС: Вот. Да, да. Вот. Про метро – так, тоже шептались, что там это самое… к Сталину на дачу, и везде, для правительства метро ещё одно есть. Вот. Но это вроде как уже сейчас, получается, что и на самом деле есть. Наверное, не в тех этих самых… размерах, про которые говорили. Ну вот. Так что…
[А вот легенда про то, что… как появилась кольцевая линия?]
МТС: Кольцевая… метро кольцевое?
[Да.]
МТС: Нет, это я не слышала, не знаю. А что, есть и такая легенда, да?
Пруд, в котором нельзя купаться. Где в Солнцеве жила настоящая ведьма, и какое злодеяние она совершила. Обязанности детей. Насколько далеко жили сверстники (00:37:19 – 00:43:25)
[Были вот здесь (вообще в любом месте, но в частности в Солнцево) какие-нибудь хорошие места и плохие места? То есть куда бы говорили: «Вот туда не ходите»?]
МТС: Были. Сейчас из одного плохого места сделали такую лужу… там… в Солнцеве, помимо этого… правда, он тоже… речка-то – она… да ручеёчек продолжается, тут ещё был пруд большой-большой. Сейчас от него остался такой маленький кусочек, он мелкий. А тот был большой пруд, но он… в него купаться ходить ни в коем случае… Мы ходили в деревню в соседнюю, в этом… потому что… он, может быть, и… в нём несколько человек потопло, там ключи со дна были. Может быть, это и не просто так, что ребятишек туда не пускали. Вот.
А из легенд – говорили, что вот у нас на соседней улице, вот на этой вот, Второй Зелёной… там если наш дом, а она, вот чуть-чуть наискосок – ведьма жила.
[Да?]
МТС: Да.
[А что именно про неё рассказывали?]
МТС: Вроде бы она там кого-то разлучила. Парень с девушкой гуляли, она в собаку обратилась, мимо них… между ними проскользнула, и они потом разошлись. Вот. Вот такое.
[То есть это конкретную живую вашу соседку?]
МТС: Про… ну, как она… соседка, на соседней улице. Вот.
[В смысле, это не абстрактная, это живая? Есть имя, фамилия?]
МТС: Нет-нет, конкретный человек. Да, да. Я не знаю её ни имени, ни фамилии…
[Понятно…]
МТС: …но мне её матушка показывала, по-моему. А может, не матушка, может, ещё кто-то. Вот. Бабушка не говорила, бабушка, по-моему, особо в это не верила, и голову не забивала мне всякой ерундой. Вот.
А чем, говоришь, дети занимались? Воду носили на полив огорода. Там у всех огороды были. И носить воду – это была ребятишкина обязанность. Вот.
[А дети? Ну вот, которые уже не младенцы, но ещё и не подростки – не было какого-то слова, чтоб они как-то назывались?]
МТС: А, нет. Это потом, по-моему, появились всякие там «чинарики» или ещё кто-то. Нет. Тем более в нашей компании … нас было, наверное, человек так двенадцать если… это от восемнадцати лет и до семи…
[Семи. [смеётся]]
МТС: Восьми, да. Ну вот, шесть – ещё он вроде маленький, а семилетний…
[И все вместе?..]
МТС: Все вместе носились.
[А были какие-то люди, которые «центр компании», и люди, которые на периферии?]
МТС: Были, конечно. Вожаки в любой компании всегда были.
[А как это называлось?]
МТС: Да никак. Просто.
[Это с возрастом было связано или с чем-то ещё?]
МТС: У нас, скорее, с территорией нашей улицы – от переулка до переулка.
У нас во втором доме, от дальнего этого переулка жил, значит, Володька, и у него сестра постарше его. И Борька, в одном доме. Напротив дом – жил его приятель. Они… год разницы у них. Вот. Это дом Винни-Пухи. И наискосок дом – там ещё тоже девочка с мальчиком жили. Девочка помоложе меня на год, парень – на два, наверное, постарше. То есть…
А наш дом – он так наискосок от них был. То есть их там больше, и вот там мы и топтались. Там даже улицы были не асфальтированные, ничего, как в деревне. И обычно травой зарастало, а там был пятачок просто вытоптанный. Хоть у нас была так называемая детская площадка. Это в конце нашего переулка одного дома не было (участок был, а дома не было почему-то – не заселились или чего такое – вот бывало по Солнцеву). Вот. Вот рядом с нами был, ты не помнишь? С нашим домом.
МММ: У-у.
МТС: Если в Коломки [прим. – Информация о населённом пункте не найдена] идти. Вот перед Винни-Пухиным домом, но там картошку садили, а этот – он угловой.
МММ: Я помню, что у нас где-то был ещё второй огород большой, но как на него идти, я уже не помню.
МТС: У нас не было. Не было, сыночек.
МММ: А с чем я… погоди, а что [вспоминает] что и с чем я тогда перепутал?
МТС: Ты, может, перепутал, что… идти на него. Вот у нас был этот… садик-огородик перед нами, да? И огород, наверное, то, что ты те… тебе, может быть, казалось, до него далеко идти, но это пройти мимо Акимовых, и там в калиточку войти, не выходя на улицу. Это всё здесь было. Вот.
МММ: А, понятно, а мне это запомнилось.
МТС: Мне просто за… потому что ты маленький был. Да. Всё ж кажется расстоянием больше.
Лет, извини, можно, я закурю?
[запись прерывается]
МТС: …Уже не осталось ничего от этой деревни. А вот деревню Матвеевку [прим. – Вероятно, имеется в виду Матвеевское] я помню.
МММ: Дубы, пруд остались, которые [нрзб. – 00:43:02] ещё помнят.
А вот интересно [нрзб. – 00:43:09] ведь был частью Москвы до того, как построили МКАД.
МТС: Да. Я сейчас ругаться буду, вы заткните уши.
Соседи в коммунальной квартире Очакова. Совместный просмотр телевизора. Запирали ли комнаты? Передавали ли записки? (00:43:25 – 00:49:57)
[Когда здесь была коммунальная квартира, вы помните какие-нибудь особенности коммунального быта, как распределялись обязанности?]
МТС: Знаешь, у нас в этом отношении… наша квартира была… уникальной, можно сказать. У нас не было графика уборок, вот как в другой квартире. Когда в какой-то семье убираются, и заодно всё…
У нас поменялось трое соседей, пока мы здесь жили. С первыми очень… причём первые въехали… они вот в той большой комнате – их тоже четыре человека было. Тоже муж, жена, тоже дочка, только постарше у меня, и бабушка (тёща). Вот. И у нас такой же состав семьи. Они прожили года два, наверное, здесь. С теми у нас был общий стол на кухне – такой большой круглый стол, в углу здесь стоял. А вообще, очень хорошо жили. Они ещё потом к нам приезжали. Вот.
Со вторыми… молодая семья приехала, двое детишек у них было: один помоложе меня на год, а Васьк/у… он, наверное, года на четыре моложе брата. Значит, меня моложе на пять. Примерно так. Вот. И с ними тоже нормально жили, вплоть до того, что бабушка у меня спала в холле на диване. [В] ширму сделали. А мальчишки – они были в саду на пятидневке. Их родители уводили в понедельник – бабушка даже не слышала. То есть вот не было ни трений каких… может, какие-то были. Но ни скандалов, ничего не было – не как там у других.
[А были какие-то общие вещи?]
МТС: Общие вещи? Не знаю. Вроде как-то это… если только где-ни[будь]… у это… а, общие у нас – вон чисто просто по застройке: общий холодильник вон тот, который… ниша вон та. Вон там у нас, вот здесь. Это ж холодильник.
[Это холодильник?]
МТС: Да.
[А…]
МТС: Зимой можно было использовать под холодильник. Зимы-то были нормальные. Там не мясо лежало, а… такое…
[А он, получается, естественный холодильник?]
МТС: Ну, да. Стена-то там холодная. У нас вон даже батарея, видишь, не на уличной стене, а здесь. Чтоб он не грелся.
[Ага.
А просто холодильник был, или он был единственным?]
МТС: Был единственный. Просто холодильники уже, наверное, в [19]60-х годах появились.
Телевизор у нас был ещё в Солнцеве. У меня отец технику любил. Первый у нас «КВН» появился, видела, может быть, в музеях? С линзой такой большой. Я помню, как к нам…
[Приходили соседи?]
МТС: Соседи. У нас была площадь 18 метров вместе с кухней, всё вместе – набивались до… я помню, это мне год, наверное, был. Я, помню, ползаю и смотрю «Бродяга» фильм такой шёл. Это год [19]50 какой-нибудь [195]4-й или [195]5-й. Потом отцу всё это надоело. Он в смену у меня работал. Ему отдохнуть, а тут – битком. Он предохранители вырвал и всё: «Сломался». [смеются]
Никогда мы не запирали комнаты. Запирать стали, когда третья семья въехала. Они совсем молодые. И вот тут как-то стали запирать комнаты. Да, может они начали запирать… Вот со вторыми мы жили – мы даже с бабушкой, когда они работают (они тоже железнодорожники, тоже сменами), если они оба попадали в ночь, то мы у них в комнате даже ночевали с бабушкой — наша маленькая…
[А было такое, что писали друг другу записки?]
МТС: Соседям?
[Ну да.]
МТС: Это было вот только с третьими. Там уже, когда, особенно, отец пропал, а я жила в основном в Солнцево, и после смерти бабушки я сюда не поехала… Мне было шестнадцать лет, я сказала: «Я с вами здесь не буду жить». Вот.
Мама работала в кинотеатре вечером, в основном. И тут… а вела, вот скажем, электричество соседка, снимала. Счётчик у нас общий был. И там делилось – вот, она писала там, сколько с мамы это самое… денежек за электричество. Только это, а так… если чего-то надо, то, может быть, писали, а так, чтобы письма… чтобы не разговаривать, а только записками… Не, вот это, бог дал, у нас не было с соседями в этом отношении. Отношения хорошие были всегда.
Вот когда были вторые… это бабушка ещё была жива… мальчишки-то болеют, особенно маленькие когда, бабушка сидела с ними часто, потому что бюллетень-то оплачивается… я даже не знаю, сколько тогда матерям… я сейчас-то не немного платят. То есть вот когда я Михайло растила, там сколько – на пять дней, что ли, давали, а потом по справке сиди. Ну вот, тут бабушка сидела.
Про наших соседей в этом плане ничего сказать не могу плохого.
Соседи по подъезду в Очакове. Танцы на свадьбе на лестничной площадке. Прощание с покойником у дома. Общение с соседями в прошлом и сегодня (00:49:57 – 00:54:10)
[А внутри подъезда… внутри подъезда вы знали своих соседей?]
МТС: Я их и сейчас знаю. Тех, которые живут с тех пор. Наш подъезд уникальный. У нас шестнадцать квартир. У нас жилых-то четыре этажа, четыре квартиры. Вот считаем. Из шестнадцати квартир: на пятом этаже – Бацилины и тётя Паня; на нашем этаже – мы, Марина, Ирина; на третьем этаже – эти самые… которые под Иркой – это внучка уже этих самых, Василишиных. Квартира-то с тех пор, просто потомки живут. Это уже шестая.
МММ: Погоди, а… ?
МТС: Нет, они позже приехали.
МММ: А.
МТС: Нет, они позже приехали. Они приехали позже.
А вот на втором этаже сейчас уже никого не осталось. Итак, шесть квартир.
[Да. А не было такого, чтобы вместе отмечали какие-нибудь праздники, события: свадьбу чью-нибудь?]
МТС: Свадьбу – когда так… Ирина женилась, плясали здесь, на лестничной клетке. [смеётся]
[Да? То есть вовлекали в это соседей или нет?]
МТС: Кто мимо шёл – тоже мог поплясать. Раньше вообще, во времена моего детства да ещё и юности, покойников привозили. Если не домой (ну поднимать его…) – к дому, обязательно. Сейчас не сразу узнаешь, что кто-то помер.
[А соседи тоже прощались?]
МТС: Тоже прощались. Последней, по-моему, вот я была, маму привозила.
МММ: Ты, наверное, была последней. А перед бабушкой последним, наверно, был, вот этот, как он – Ярославцев?
МТС: А я не знаю… а, его привозили, да.
МММ: Его привозили.
МТС: Да. Потому что Юрку уже не…
МММ: И я просто помню, потому что я на похоронах-то не был, а вот когда здесь перед подъездом прощались, это я помню, его привозили.
[А это какие годы?]
МТС: Это вот, уже начало 2000-х.
МММ: Это я уже студентом был или ещё школьником.
МТС: Начало 2000-х.
МММ: А, значит, уже студентом.
МТС: Если бабушка, так [200]4-й год.
МММ: Нет-нет, я про Ярославцева.
МТС: Он, наверное, в 2000-м или в 2001-м. Он где-то… не очень…
МММ: То есть тоже считай, бабушку в 2005-м году.
МТС: Это как раз потому что тут, понимаешь, Лет, и ещё: наши дома – они железнодорожные. Наш дом, в общем-то, весь квартал, кроме серого и светлого, белого этого дома. Здесь жили люди, которые вместе работали, и очень многие вместе жили в бараках, приехали сюда из бараков. Поэтому это был вот такой… когда все знакомые, все близко друзья, знают друг друга, то естественно. А вот дальше живёшь, расползается это всё… Сейчас смотришь: из какой квартиры?.. А там, где лифт, у кого в доме есть – только вверх.
Раньше теснее жили. Тут ведь в каждой квартире детей была орава.
МММ: В этом смысле самые атомизированные – это, наверное, вот эти панельные, вот эти, пятнадцать этажей которые с лифтом у Озерной.
МТС: Самые какие?
МММ: Атомизированные.
МТС: Все… где, в Очаково то есть?
МММ: Да, да.
МТС: А, ну это как обычно. Там, где люди ходят по лестнице, они больше сталкиваются. Вот. А тем более наши ведомственные дома – они…
Субботники, бабушки на лавочке, шахматы и домино во дворе Очакова. Детская игра в почту с письмами и почтальоном (00:54:10 – 00:59:12)
[А какие-то… не знаю, вообще, виды активности во дворе или там…]
МТС: Субботник, обязательно. И не один.
МММ: На 22-е апреля?
МТС: Где-то около него. Так, и что я сделала? А пить-то нечего будет. Сейчас ещё налью. [гремит посудой] Вот. В этом отношении люди стали более разобщённые. [шелестит]
[А какой-то кодекс поведения среди жильцов одного дома был?]
МТС: Он негласный, в общем-то. Раньше перед нашим подъездом скамеечка стояла, бабушки сидели. За детьми приглядывали. Вот своя прелесть.
Здесь машин не было, их же вообще не было, двор был без машин. В нашем, правда, доме был магазин продуктовый, приезжали машины разгружаться – это тоже следили за этим. Вот за мальчиком не уследили, который с Протасом жил. Он прицепился к грузовику, а грузовик…
МММ: А, это ему потом двадцать операций делали?
МТС: Угу. Вот.
МММ: А интересно, его вылечили в итоге полностью? Он инвалидом стал?
МТС:…я не знаю. Я не знаю, они переехали потом. Там страшно было. [нрзб. – 00:55:44]
МММ: Задний ход дал.
[А вот всякие карты, домино, танцы, песни – что-то такое во дворе было?]
МТС: По-моему… оно, может быть, и было, Лет. Дело в том, что я-то здесь… По-моему, стоял какой-то стол. В домино играли, в шахматы играли одно время во дворе.
Вся беда в том ещё, что я, вот, между Солнцевым и Очаковым… я про Солнцево расскажу больше, чем про Очаково. Хотя что-то про Очаково – тоже.
Нет, стол был. А играли там мужики в домино – я, честно говоря, просто уже не помню. Наверно, играли. Потому что в том доме, который с идолами – как ты говоришь, с этой кремлёвской стеной – там полки…
МММ: Это двор, через который мы в «Диагональ» ходим.
МТС: А ты что не печатаешь [карту]?
МММ: Это лучше с тобой вместе посмотреть, потому что я там не совсем уверен, правильный ли я прямоугольник [выбрал].
МТС: А, ну пойдём.
[1-я Зелёная, 2-я Зелёная – они так и назывались?]
МТС: Да. Да.
[«Пойдём на 2-ю Зелёную»?]
МТС: Угу.
[А детские игры какие-нибудь с письмами были?]
МТС: А, а! Это мы в школе играли. В почту.
[А что там было?]
МТС: А нет, и там играли…. [отвлекается на распечатывание карты] Про почту – чего? Выбирали, кто почтальоном будет, писали письма.
[Это в школе?]
МТС: Нет, в Солнцеве. В школе тоже чего-то было, но это как-то так… ещё после этого…
[А какого содержания могли быть письма?]
МТС: Ой, да какого угодно. От всякой ерунды до «я тебя люблю». [смеётся] Какое [содержание] дети могут писать? Это ж ещё такие совсем были, небольшие, лет до двенадцати, тринадцати.
[Ну, они, там, серьёзные, там, типа «встретимся там-то», или они, скорее, смешные какие-нибудь были?]
МТС: В Солнцеве нам чего встречаться – мы целый день все вместе.
[Не расставались [смеётся].]
МТС: Да, мы не расставались. Вот. Скорее… а, ерунду какую-нибудь. У нас как-то это всерьёз не пошло – опять-таки, потому что… Что нам писать письма? Мы – вот они, здесь. Вот.
[А писали на бумаге? На…]
МТС: У-у. На бумаге.
[А… а как-то заворачивали?]
МТС: Заворачивали просто, подписывали, там, кому. Вот. Чтоб…
[И почтальон разносил, да?]
МТС: Почтальон разносил, да. А мы так, как бы сказать-то? Торжественно сидели по разным углам этого «пятачка». [смеются] Это было очень смешно, и поэтому оно и не пошло, потому как… вот.
А в школе это как-то это или меня особо не коснулось, всерьёз не было, чтоб вот чего-то там особенное какое-нибудь написали. Если писали, то тоже ерунду какую-нибудь. Ну вот.
Куда солнцевская детвора ходила за грибами. Где играли в футбол. Куда не пускали детей (00:59:12 – 01:02:43)
[А было такое, что, вот, всей компанией решали пойти, посмотреть какое-нибудь место, которого раньше не видели? Дорогой район или… как-то расширить что ли территорию?]
МТС: Вот, ходили в Немчиновку один раз, тайком от взрослых. А так, куда? В лес ходил[и]… мы там-то, в Солнцеве, ходили в лес за грибами. Нас не везде пускали.
[В смысле, родители?]
МТС: Ну да. Нас бабушки, в основном. Родители-то работали. Саларьево [прим. Саларьево – деревня к юго-востоку от Солнцева. Расстояние от Солнцева до Саларьево около 3 км. Сейчас Саларьево входит в состав поселения Московский НАО.], знаешь?
[Да, да.]
МТС: По вашей ветке, да. Вот Картмазово [прим. Картмазово – деревня к югу от Солнцева. Расстояние от Солнцева до Картамазова около 3 км. Сейчас Картмазово входит в состав поселения Московский НАО.] слышала? Там же.
[Нет.]
МТС: Нет. Ну там, за Саларьево. Там были хорошие кондовые грибные леса, вот туда. А нас ни в коем случае не пускали. Вот.
[А что говорили?]
МТС: Далеко, и леса. Лес: там заблудиться можно было. Вот. Нас вон «в ёлочки»… там вдвоём мы не ходили – «в ёлочки», в солнцевские, которые здесь.
А тут я ездила в магазин в Саларьево (там от Саларьево ещё на автобусе ехать надо). Там леса-то уже нету. В Саларьево гора здоровая. Потом до меня дошло, что это свалка, на которую нас ни в коем случае не пускали. И далеко, и вообще, нечего на свалке делать. Мальчишки у нас один раз туда ходили. Вот.
[А ходили зачем?]
МТС: Просто свалки интересные. Вот у нас здесь в Очаково…
[А рассказывали, что там… что-нибудь интересное, что там нашли?]
МТС: Даже принесли. А чего они принесли? Они принесли бабины с какой-то бумагой, по-моему. Это вот Винни-Пух помнит лучше, я даже не помню. Вот.
А у нас здесь была эта самая… свалка. В Очаково – вот на том конце, где сейчас живёт Мишин отец, вот его дома стоят на свалке. Вот. Вот, и сюда мы ходили. Я ходила один раз, у меня с тех пор одна латвийская марка есть. Латвия, ещё довоенная.
[На свалке найдена?]
МТС: На свалке. Конверт, письмо. Вот. Что ты…
А так, мы больше вот… уже такие, подросли когда, мы всё время нашим этим кодло\м [прим.ред. – кодло – компания, ватага] купаться ходили, в лес ходили за грибами и просто гулять, и «в ёлочки» – он саженый, ещё маленькие были. Там поляна была, мы там в футбол играли. То есть, вот все вместе.
А куда-то ездить – нет, это, думалось, так далеко – там в ту же Москву, в центр. Из Солнцева – нет, не ездили. Вот. У меня подружка, с которой мы с моего рождения, говорю, она и сейчас Москву не очень знает. Потому что как-то всё там… вот. Поэтому я говорю, что Солнцево – это не Москва.
Неформальное название Солнцева. Маршрут первого автобуса. Исчезнувший Инвалидный посёлок (01:02:43 – 01:07:59)
[А какое-то неформальное название для Солнцева или для жителей Солнцева, или, может быть, жителей соседних районов?]
МТС: Нет. В Солнцеве был… неформальное название – это посёлочек… Вот нет, Проспект Авиаторов– она практически… она была улица Авиационная, вот которую это… вот.
А смотри-ка, я почти нормально нарисовала [сравнивая ментальную карту с картой, распечатанной с google maps], почти правильно. Только вот надо было это сюда подвинуть. Да. Вот.
И на станцию раньше наша Верхняя улица была…[корректирует карту]
Верхняя улица – это сейчас вот эта вот. Вот эта вот. [Боже мой, какие ж стали глаза дурные! [шёпотом]]
МММ: Карандаш подлиннее не нужен?
МТС: Нет.
Я «В» поставлю просто. Так, эта где-то вот здесь вот был мой дом. Раньше когда-то… а, вот этот вот Cолнцевский проспект – это вот та самая Полевая, которая крайняя, первая. Вот. Сейчас я поставлю. «Первая Полевая».
Ходили на станцию вот сюда. Да, и вот здесь вот видишь, что… да, на Полевую выходили, и прямая дорога. Вот.
А потом, когда тут началась стройка и… строить микрорайон… А, ну да, и автобус ещё пустили уже. Это уже в [19]60-е годы. Первый автобус – он вот так вот ходил, вот здесь, он и сейчас так ходит, 552. Просто стали станцией меньше пользоваться.
Но я ездила в Очаково в школу, и здесь ходить было неудобно уже, и я ходила вот так, вот так. И вот это вот место, вот здесь… примерно вот так вот оно, сейчас… он назывался почему-то Инвалидный посёлок. Записать здесь?
[Да. Ну…]
МТС: Или там пометишь? Давай я здесь напишу, ладно. [пишет]
[А здесь он где, получается, будет? Вот на этой карте?
А почему?]
МТС: А вот не знаю. Мы с Винни-Пухой тут как-то говорили, она не это самое… смотри [снова отвлекается на распечатанную карту], ориентироваться-то просто, вполне можно. Вот этот пруд. Оп! Вот.
Вот здесь вот где-то был этот посёлок Инвалидный. Потому что там вот так вот, улицы две было или три. Тут мы подпишем отсюда, а то вверх ногами. [подписывает] Да знаешь, скорее всего, может быть, там инвалид какой-нибудь в коляске жил, или чего-то – не знаю. Вот. В своё время у матушки спрашивала, как-то разговорились – она тоже не знает.
Сейчас уже солнцевских-то, которые туда переехали из Москвы, уже не осталось никого. Когда сломали, там часть из них уехало. А так, поумирали просто. Тут вот в Солнцево… а, вот этот вот прудик сейчас, который вот этот, где нам не разрешали купаться… вот. [показывает]
У моей приятельницы – у неё мама жила прям… она вот здесь вот, где-то вот тут вот жила, дом стоял. А у Винни-Пухи дом… а, вот он, наверное, вот этот вот. Она прямо это самое: «Я», – говорит, – «в окно старалась не смотреть, когда ломали». А с нею-то мы дружили, потому что у неё бабушка жила здесь вот, рядом с нами. Через этот, через такой, сколько там? 6 соток прогал, дома не было, их дом стоял, где бабушка. Она у бабушки жила, росла. Мать работала.
МММ: Это которая Винни-Пух.
МТС: Да, Винни-Пух – она и есть Винни-Пух. Вот.
Госпиталь в здании школы во время ВОВ. Братское захоронение солдат на Востряковском кладбище. О жительнице Солнцева, не знавшей истории Солнцева (01:08:02 – 01:11:44)
МТС: Так что… а, ну да. И вот у её [подруги] одноклассницы бывшей (я её знаю ещё и по тем временам) – у неё умерла мама. И мы уже захоранивали эту самую урночку на Востряковском кладбище. [прим. – Востряковское кладбище сейчас расположено на территории района Тропарёво-Никулино ЗАО.] И приехали ещё те, кто её знал. Тоже эти, Алкины приятельницы. Стоим, её… она, там, в контору пошла пока, разбираться с документами… А мы стоим, что-то мы заговорили про Солнцево. А, ну да, я ж перескочила…
И здесь то, что сейчас уцелело…вот она, наверное, вот эта вот школа – она до сих пор сейчас, школьное здание для… там детский какой-то. Здесь в ней во время войны был госпиталь. Мне это говорила ещё наша соседка по Солнцеву, бабушка старенькая. И в Востряковском кладбище – там есть, внутри него, такое, своеобразное своё кладбище, где братские могилы, где похоронены умершие, раненые из этого [госпиталя]…
А вот эта бабушка, которая [соседка]… она одинокая была, которая мне это рассказывала – она с нами, через стенку жила в Солнцево – она часто ходила к своим родителям на Востряково. И туда заходила. И вот, рассказывала, что говорит, однажды женщина нашла могилку сына там, поскольку постольку это умершие из госпиталя.
Но там есть несколько, что «неизвестный» стоит, один или два, наверное, есть.
МММ: А мы с тобой там были, по-моему, один раз, или это я… или это меня одного туда занесло?..
МТС: Нет, наверно, мы [задумывается] вместе были.
МММ: Наверно, мы вместе.
МТС: Мы вместе были с тобой.
МММ: Потому что я помню то место.
МТС: Вот. Женщина нашла сына. И вот она [соседская бабушка] мне тогда говорила, что госпиталь был во время войны в этой школе.
А тут [рассказчик возвращается к истории на похоронах мамы приятельницы]… это вот уже сколько? Несколько лет назад. Стоим, [на] Вострякова ждём, чтобы захоронить эту урну. И эта вот женщина… что-то она сказала, я не помню… пробраться… и что-то… кто-то у нас спросил, где тут братское кладбище. Я объяснила.
А потом прошли эти… я говорю: «А ведь там похоронены», – говорю, – «те, кто в госпитале в солнцевском были». Она мне: «В каком госпитале? Солнцева ещё тогда не было!». Говорю: «А вы, извините, с какого времени в Солнцево живёте?». «Я в [19]51-м году сюда приехала». «Вы что думаете, что такое Солнцево?» – «Что, что? Рабочий посёлок!». А она как раз (выяснилось потом) жила на Авиационной, вот которая сейчас Авиаторов. А тут, вот здесь вот, были бараки – действительно, там и рабочие жили. Вот. Я говорю: «А тогда вы знать не можете, что такое Солнцево!». И рассказала, что Со[лнцево]… и что в школе этой был… так она так недоверчиво мне! А потом, вот уже сказала: «Вообще-то, да, я с [19]51-го года только в Солнцево». Ну вот, понимаете же, такие вещи…
Вот ты [обращается к собирателю] молодец, с этим занимаешься. Потому что очень многие вещи уходят с людьми.
Какие люди приезжали жить в Солнцево. Как проходили похороны. Что значит «смотреть покойника». Стоит ли брать детей на похороны? (01:11:44 – 01:19:35)
[А сейчас там, в основном, какие люди живут?]
МТС: Ой, там уже давно в основном лимитчики – то, что были раньше лимитчиками. Как раз в [19]60-е и [19]70-е, и [19]80-е… а сейчас они уже чего, москвичи.
[А вот в вашем детстве люди, которые из центра сюда приехали, люди, которые приехали из деревень – они как-то отличались?]
МТС: Они, наверное, отличались, Лет. Но постольку поскольку я-то была ещё… не шибко людей различала. Хороший человек – и… К моей бабушке ходили всякие люди. По-моему, всё Солнцево. Поэтому вот…
У нас, скажем, у меня бабушка была удивительная. Я поняла, что она удивительная, только на её похоронах, когда — буквально я столько народу не видела. Это я не хвалюсь ничто и никогда, только вот когда Виктор Ефимыч…
[Сколько Вам было лет?]
МТС: Шестнадцать. Я, в общем-то, уже довольно-таки взрослая была. Когда Виктор Ефимыча хоронили ещё, столько… такое же море народу. Вот.
А тут, я вообще не представляла, что мою бабушку знают столько людей! Вот. Были, наверное, очень разные люди. Потому что там и учителя жили, и врачи были, и рабочие. Учителя, которые там, в школе, нашли работу – они там так и остались, простились, сажали огород – знаешь… А деревенские наоборот подтягивались больше к ним. Вот он отличался. И от деревни… Это была не деревня, не город, не вот… очень интересно.
[А когда похороны, чаще были как? По городскому, уже с речами?]
МТС: Нет. Боже упаси! Никаких речей.
[А причитаний тоже не было?]
МТС: Причитания были. Если вот принято в семье, там кто-то «голосит», это называли. Вот. У нас такого не было, и поэтому… Когда вот бабушку, это очень интересно, тут вот асфальт был только на Авиационной, и ещё вот здесь вот, на Народ[ной]… на Центр[альной]… [снова смотрит на карту] А Центральную пропустила улицу. О-о! Центральную, пропустила! Она вот здесь вот, вот здесь Центральная улица!
МММ: Слушай, ты сейчас перечисляешь, а мне всё песня эта крутится…
МТС: Да. Да-да.
МММ: «Минская улица».
МТС: А, у тебя эта? А то ещё была «Полянка, солянка и вал земляной», про Москву.
МММ: А, это я не знаю.
МТС: Вот. И она асфальтированная… больше асфальта не было нигде. И Центральная – она вот заасфальтирована была вот так вот. Там тоже нет асфальта. Вот таким вот зигзагом. И чтобы донести… (машина сюда пройти практически не могла, тем более…, а гроб везли в открытой машине, в кузове), и бабушкин гроб несли на руках мужики. И вот это вот море народу за гробом, бабулечки, — и они запели.
Вот тишина была мёртвая, когда выносили, понесли, и бабушки запели что-то церковное. Вот кто в эту самую, в церковь ходил. Вот. Я говорю, больше таких похорон не видела никогда. Вот. Центральная, да. Сейчас… да.
А вот, вот это вот самая Говорово, куда мы ходили купаться. Вот здесь была дорога через сады. Так: чу-чу-чу – прямиком сюда.
Что это здесь ещё один пруд нарисовали? Это пруд, сынок? Его не было раньше.
МММ: Нет, это чего-то зелёное.
МТС: А, зелёное. Ну, та… угу.
[А вы детей на похороны брали?]
МТС: Да. Вообще, не то, что не брали, а раньше… в Солнцеве, во всяком случае, покойника привозили домой. Не из морга – не было таких, этих самых… моды из морга на кладбище возить. И ходили, прощались с ним все, кто хотел – двери были открыты. И дети ходили. Это называлось «смотреть покойника». И вообще…
[У детей?]
МТС: А?
[У детей?]
МТС: У всех. У взрослых, которые не знали, и то ходили, ради любопытства – что ты, как это?.. А как одет, а как устроено всё, а как люди живут – это же ещё и развлечение для посторонних. Люди есть люди. Вот.
И раньше не было такого вот обережения детей от этого. Я считаю, вот то, что сейчас делают – это очень плохо делают… о детях.
[А вот, по-вашему мнению, когда это началось?]
МТС: А это началось, я думаю, когда лифты в домах появились. Дома выросли, покойника домой привозить не стали – э, поскорей из морга, и… а сейчас, оказывается, есть услуга (Люба, сватья, говорила): в морге прощаются и всё. И потом его там кремируют. Уже потом только получают прах, этот самый… в крематорий.
МММ: То есть что, прям это, «всё вклю\чено»?
МТС: Да, «всё включено». Вот Анны брата так хоронили. Говорит, прямо в морге. Там те и отпоют и всё. Но потом похорон как таковых нету. Вот.
И вот это вот, оно началось где-то к [19]80-м годам, к детям. Нет, наверно, раньше даже. Где-то [19]70-е. Во всяком случае, когда у Михи умер дед. Михе было… он только в школу пошёл в семь лет. Я его знаю, я у него спросила: «Пойдёшь с дедушкой прощаться?». «Да».
Так все родственники Мишиного отца были так поражены! Как это так: я ребёнка потащила на похороны! Это же нельзя! Нельзя ребёнку такого! Почему нельзя? Это, наоборот, нужно. А я просто знала, что он вырастет, скажет: «А какое ты имела право меня не спросить?». Вот моя матушка, скажем, не удивилась этому. Так и надо было. Тут…
Знакомые и незнакомые лица Солнцева. Рабочие в вагончиках на ж/д путях. Жизнь молодёжи в общежитии, квартире или комнате (01:19:35 – 01:23:26)
[А вообще, в том Солнцево, скорее, все друг друга знали?]
МТС: Угу. Сейчас… если не по имени, по фамилии, то в лицо хотя бы. Идёшь, видишь: это наш, это наш, а это — ну это… Там чужих уже много просто, приехавших. Вот. Потому что… ну, что, Солнцево? Солнцево прежнее было – это вот. Вот кусочек, вот моё Солнцево. А сейчас оно, видишь, какое? Да ещё вот здесь вот сейчас строят. Вот, вот, жилой ко[мплекс]… Татьянин парк… ну, мой! Я, правда, в те дома не хочу.
А в Солнцеве раньше… кстати, ещё (вот тогда и долго потом) – здесь путей много-много – стояли вагончики, и не в одну шеренгу, а в две или в три. В них люди жили.
МММ: Прям на путях? На станции?
МТС: Да. Да.
[А какие? Почему? В смысле, какие люди?]
МТС: Рабочие, наверно, с семьями. Жили семьи. Это вагоны… я уж там не знаю, сколько… какую часть вагонов занимали, и вагон был коммунальный или, та, поделённый – вот не знаю. Но они там жили – и зимой, и летом, постоянно. Это было их жильё. Вот.
Потом, видимо, когда начали строить, они расселялись. Вот. Ведь… в Москве большая часть приезжих, потому что москвичи не шибко…
МММ: Собственно, если посчитать, во сколько раз увеличилось население за сто лет…
МТС: Ну, да.
МММ: …по ходу урбанизации…
МТС: Что далеко ходить? Винни-Пуха замужем была за лимитчиком, вот. У нас Оля – лимитчица, невестка.
МММ: Оля – которая? А…
МТС: Наша, наша, да. Да. Вот. Потому что в Москве давался предприятием некоторый лимит, что они могут взять иногородних, потому что работать некому.
Когда было… вот муж Винни-Пухи – он лет несколько… лет пять, наверно… больше, он же поженился, они ещё жили долго. Жили… у них квартира была вот меньше нашей – общежитие это считалось. Кухня меньше нашей. Три комнаты, одна проходная. Сначала там парни жили одинокие. Потом…
МММ: А, то есть это всё-таки была секция в общежитии с этой самой… с…
МТС: Квартиры.
МММ: В смысле, чт… в смысле… да, что это была всё-таки квартира с комнатами и с кухней.
МТС: Да.
МММ: Ага.
МТС: Я тебе говорю: квартира трёхкомнатная, одна комната проходная. А, вот ты помнишь… не помнишь, наверное – квартиру Виктора Ефимыча?
МММ: Нет, ты что…
МТС: Вот. Вообще, она меньше нашей.
МММ: Я там только Микрошу помню.
МТС: Ну да. Вот. Потом парни стали жениться. Первый женился как раз Володька на Винни-Пухе. Васька съехал из его комнаты, Володька стал с Винни-Пухой жить, а там общежитие – в той, смежной. Потом ещё один женился, он ещё в маленькой комнате заселился, они ходят через этих… там трое или четверо в большой комнате, в проходной, жили. Так потом в проходной один женился. Трое уехали, но он с женой… они стали жить в проходной комнате, жили очень долго. Так что вот.
Как узнать москвича, задав всего один вопрос. Высокомерие москвичей и зависть иногородних. Экология Москвы. Жители образованные и жители культурные (01:23:26 – 01:32:40)
[А у москвича кроме качеств «родился», «родители», какие-то есть качества характера? Такие, стереотипические, может быть. То есть настоящий москвич – он какой?]
МТС: У меня однокурсники в Александрове, тоже геологи – вот… муж с женой. Муж смеялся в своё время: «О, у нас в поле, знаешь, как москвичей узнают?..». Рабочих набирали тут или там частично, но, в этих самых, студенты на практику… «У тебя туалетная бумага есть?» – «Есть» – «Москвич!» [смеются]
У москвичей было, конечно, более… более широкий кругозор, образованность. По-моему, она и сейчас есть. Это, наверное, у тех, кто образован. А так, не знаю, Лет.
[А ещё какие-нибудь есть анекдоты, байки – именно про характер москвичей?]
МТС: Не помню. Не помню. Я знаю только, что москвичей нигде не любят. Понятно, почему. Потому что Москва – это не Россия, а Россия – это не Москва. Москва всегда была на особом положении. И, наверное, у москвичей есть некоторые… опять-таки, кто умный, то…
Я знала одного москвича, доцента МГУ, он у нас рабочим работал. У него было полевых сезонов больше, чем у меня. Он в отпуск уезжал со своим другом, с геологом, в поле. И как-то он у нас работал в [19]74-м году, Лёня Строганов… причём он потомственный москвич и потомственный интеллигент. Мама у него – тоже профессор МГУ. Как-то мы встретили лопарей – стадо оленей и… лопари – это саами, оленеводы. И вот идёт Лёня, с ним лопарь, они разговаривают. И не отличишь, кто москвич, кто не москвич. Это ещё от человека (я вот к чему) зависит. Прёт из него вот эта московская спесь какая-то или не прёт – что «вот я москвич, а вы все здесь эти… что вы знаете, что вы видели?». Вот. Вот эта спесивость, наверно, и есть в москвичах, за что их и не любят.
А так, ещё за что не любят – ведь как… раньше Москва была… лучше снабжение, лучше всё. А люди, живущие не в Москве: тут как… смесь зависти со злостью – «Почему им вот это», «Почему я должен ехать сюда за этой колбасой, когда она вот у них лежит?». Тут… это ж всё взаимосвязано. Вот. А дальше уже зависит, вот я говорю, чисто от людей, как вот Лёня, который с профессором был профессором, а с колхозником – колхозником. Главное, нос не задирать всегда. Ну, дал бог.
Хоть я из этой Москвы чертовой уехала бы не знаю, куда. Чем дальше, тем она хуже становится. Она раньше была… воздух здесь был чище. Ты говоришь, чем прошлая Москва отличалось от этой – вот, тридцать лет прошло, нет, тридцать шесть почти, как Миха родился. Он вырос на балконе, спал. Он спать любил маленький, спал два раза в день. А на четвёртый этаж таскать коляску… коляски были очень тяжёлые раньше. Вот. Что… на балконе. Так я сейчас бы, родись внук, на балконе ни в коем случае бы… на незастеклённом балконе не положила: гарь летит невозможная. Раньше, бывало, балкон помоешь – вот, летом – нормально, несколько дней там пыль какая… Сейчас на второй день – проведи вот по полу – она… рука чёрная становится. Потому что… даже вот тогда вот, тридцать лет назад, ещё не было столько машин, столько всего. И это ведь не только у нас, то по всей Москве. То есть люди за границей не ездят в такие города на машине, доезжают до метро и дальше едут на метро. А у нас, как же – сел в машину, уже…
[Ну, да.]
..всё. Как вот у одной моей однокурсницы зять. Если на машине ехать… не, если он транспортом едет до работы, то сорок минут, на машине – два часа. Но он ездит на машине. Как это? Он… у него машина! И буду я эту… пот нюхать, грязь обтирать в автобусе. Какой ты, такие и в автобусе люди другие. Такой же пот, такая же грязь, как твоя. Ну, это уже… ну вот.
[Но это, скорее, московская черта или черта тех, кто приехал только-только, и вот?..]
МТС: Ой, я думаю, что это вот в основном у тех, кто приехал, потому что…
МММ: В основном, кто родился в Москве, насколько я понимаю.
МТС: Ты понимаешь, сынок, я… подожди, сбил ты меня. Приехал… пусть его мама… я вот говорю про себя, что я не москвичка, не коренная, мои тоже не москвичи, не коренные. А вот коренные москвичи – они другие, но их мало осталось. Их чего-то совсем мало осталось. Вот не так давно мне попадалась цифра. Понимаешь?
А приехавшие – это не их город, и детям-то это тоже передаётся. Если семья не шибко культурная… ведь деревенские жители тоже культурные, своя культура. Я ж недаром тебе говорю, что человека, интеллигентнее своей бабушки, я не встречала. Бабушки – вот маминой мамы, Паши.
МММ: Ну, да.
МТС: Хоть у неё было два неполных класса образования. Это ж вот говорят, там: культурный-некультурный – по-моему, это тоже на каком-то генном уровне передаётся. Можно быть очень образованным человеком, но совершенно [некультурным]. Вот.
[Спасибо.]
МТС: Да не за что!
[Это может быть указано под вашими, там, ФИО, может быть, под именем и годом, может быть, там, просто… женщина такого-то года рождения.]
МТС: Да как хочешь.
[Ну, нет, нам-то всё равно, вот как вам.]
МТС: А мне, в общем-то, всё равно. А чего? Я сказала правду – то, что помню. Я думаю, что меня никто за это не придёт убивать. Вот. Можно и анатомизировать.
[смеются]
МММ: Анатомизировать не надо!
[То есть, как всё-таки лучше: под именем или без имени?]
МТС: Ой, Лет, вот как хочешь. Абсолютно… я не это самое… такого, чтоб «нет, меня вот… только имя не называйте» – нет, нет. Я…]
[Спасибо. А ещё год рождения? Да, я уже спрашивала, но всё равно. [смеётся]]
МТС: А сколько дашь? [смеются] Мне интересно, сколько. А ты не стесняйся, правда.
[А я не умею это…]
МТС: А… я тоже не умею. С [19]53-го. Шестьдесят пять мне вот будет скоро. Вот. Бабка уже.