Аноним (1971). Выкса

Ну, например, где мы сейчас находимся, например, вот здесь вот дом Баташёвых. Вот здесь вот сейчас плотина пойдет, вот здесь вот пруд соответственно. И вот первая улица, которая есть, вдоль пруда, соответственно – это улица Горького. Улица Горького. И вот по этой стороне там по-моему… раз, два, три, четыре, пять… шестой дом. Дом двенадцатый, да. С этой стороны то есть, соответственно. 

[Вот это пруд?]

То есть он на улице стоит, ну сказать как это… фасадом, да. И тыльная сторона его, соответственно, выходит к пруду, то есть огород там, и уже как бы через калитку начинается водоем.

[А был огород?]

Так и было, да. 

[А огород?]

Огород и сейчас есть. Просто они вот, они вот здесь очень небольшие, скажем так, участки, порядка там четырех-восьми соток. У некоторых же есть там пятнадцать, двадцать, там обрабатывают, сажают все. Здесь вот в этой исторической части, здесь не очень большие, и большие претензии сейчас вообще как бы к этим зданиям. Поскольку ну, естественно, в водоем нельзя ни сливать там нечистоты, нельзя там, соответственно, там баню иметь там, поскольку всё это экологический вред соответственно, да. 

[А канализация там есть?]

Да, да. Канализация есть. Всё есть сейчас в доме, конечно, всё есть. Просто это всё очень отслеживается серьезно. Поскольку это вот как бы историческая часть города. 

[Ну вот когда вы… а… сюда приезжали или здесь жили, какие… не знаю… в какие игры вы играли?  Какие… что… Вообще, что вы помните из вот этого детского периода?]

Ну я как бы… я единственное, что помню… ну как единственное… Всю дорогу на улице находились. Всю дорогу на улице находились, рядом вода. В летнее время всё время как бы на водоеме. Там плавать рано научились, соответственно. Играли… ну во всевозможные там игры. В догонялки, в салки, в мяч там, в общем, во всё, что угодно. В основном как бы я общалась лично с более старшими детьми. Там часть такая небольшая… небольшой круг, скажем, был, я была самая младшая. 

[А дети из просто из окрестных домов или приходили?]

Из окрестных, но чаще всего приезжавшие сюда тоже на каникулы, там либо из Нижнего Новгорода, либо из Москвы. Поскольку часть эта всё-таки такая, ну, интересная, историческая, здесь у некоторых дома сохранились, а живут уже многие как бы в Москве и в Нижнем Новгороде. 

[То есть здесь тоже просто бабушки, дедушки?]

Да, а здесь бабушки, дедушки, да, остались.

[А как далеко отпускали? То есть как вы…?]

Ой, родители вообще за нами не смотрели.

[Да? То есть вы уходили?]

Там вот как бы вот эта улица, она упирается в лес, ну, вот там, соответственно, пляж сейчас тоже есть, но как бы лес. Это порядка вот эта улица, наверное, полтора километра где-то приблизительно до леса. Нас везде пускали, абсолютно. Вот. Без проблем. Если как бы там до семи лет ну вроде бы родители… Родители меня вот в девять месяцев отдали в детский сад. 

[Да? Здесь в Выксе? А какой это был детский сад?]

Детский сад, где сейчас прокуратура находится, там были ясли.

[А на какой это улице, что это за адрес?]

Сейчас… Я даже не скажу точно… Куда же это относится… Либо Красная площадь, потому что это находится за торговым домом Выкса. Здание двухэтажное. Это вроде бы и не центральный микрорайон. Возможно, улица Ленина считается. Даже вот точно не скажу. И сейчас сайдингом это здание просто обнесено, а раньше это здание было двухэтажное деревянное, и на втором этаже располагались ясли. Это единственный, скажем так, вот… как бы… ясли, которые здесь были, куда можно было сдать ребенка, там короче, это самое… Еще вот здесь был подобный детский сад, сейчас он называется номер один. 

[Это где, получается?]

Пионера шесть… семь… Пионера, семь, наверное. Там тоже как бы деревянное здание было, потом я сюда тоже в детский сад ходила. Это были детские сады, куда можно было сдать либо на пять дней, на пятидневку, ну и вообще с раннего возраста, потому что родители всегда работали.

[А где они работали?]

Мама у меня всю жизнь в торговле работала, а папа работал на стройке на тот момент, потом, когда здесь появился Трест-10, в СМУП, в Строительно-монтажном управлении Треста-10 работал. 

[Понятно, ну то есть вы, получается, были предоставлены сами себе…]

В общем-то да. Ну вот...

[И вот на улице…]

Да, да. Ну бабушка как бы пожилая. Они как бы потом, позднее уже, доверяли меня бабушке, соответственно, да. Но бабушка… она у нас… сейчас скажу какого года… [19]26-го, по-моему… то есть она достаточно пожилая, она особо не парилась. 

[А как звали бабушку?]

Анна Николаевна. 

[А фамилия?]

Игошина. 

[Игошина. То есть… а… вы, например, помните какие-то места, куда было страшно ходить? Или… как вы изучали вообще пространство вокруг себя? То есть вот есть дом, и он прям выходит на пруд. А вот это вот вправо, влево, в сторону усадьбы, в сторону парка, или может быть в сторону леса…]

Не, ну я как бы это… Поскольку сами себе предоставлены, особо не боялись вообще ничего, надо признаться. Поэтому как бы у нас… дружили мы там с кем-то там кто и далеко там, например, вот на улице жил и к ним ходили постоянно, и в гости там, и общались, и в лес ходили. То есть в принципе какое-то ощущение безопасности было, поэтому как бы особо не боялись никуда ходить-то. 

Границы районов. Дом мужа. Усадьба Баташёвых. Автостанция. Завод. Чугунно-литейный цех. Узкоколейка. Лесомашинный. Ссыльные (00:10:14 – 00:21:05) 

[А было деление на районы какое-то четкое? Что вот вы понимали, что вы сейчас в Скотном, выходите куда-то, и это уже другой район и может быть…]

Не, ну как-то в глубоком счастливом детстве я такого как бы не застала. Вот когда уже переехали в микрорайон, соответственно, там уже, после семи лет, там уже какое-то такое некое деление и знал… что там этот район, там кто-то собирается, там другой район, соответственно. А вот здесь какое-то такое беззаботное и как бы… Возможно маленькие еще достаточно, до семи лет всё-таки. Поэтому какого-то такого ощущения, непосредственного отношения к особо… к определенной местности нет. 

[А как эти границы района обозначались? То есть как вы понимали, что вот этот дом – это один район, а следующий дом – это уже другой район?]

Ну как бы… ну во-первых, деление есть на улицы здесь, типа на кварталы и микрорайоны, вот например, да. Не знаю… 

[А какие… какие есть районы вообще в Выксе? Или может быть вокруг того места, где вы сейчас живете?]

Ну я так же живу в исторической части города, поэтому у меня так получается, что я практически опять туда же и вернулась. Ну плюс-минус. Потому что у супруга у его родственников дом тоже в исторической части, где мы сейчас живем, как бы в этом доме. Вот. В общем-то, это никуда не делось. 

[А где он находится?]

Почтовая, четырнадцать, это вот около десятого магазина, вот там чуть дальше, напротив ТД Выкса, туда дальше. Это часть, которая… улица Шлаковая и переулок Шлаковый, то есть это тоже относящиеся к Верхневыксунскому заводу. У него родственники, так получилось, что, несмотря на то, что они приехали «из-за реки», как у нас говорят, соответственно то есть у Баташёвых… 

[Из-за Оки.]

Да. У Баташёвых же было много разных заводов, соответственно. Вот несмотря на то, что они из-за реки, из-за Оки приехали там совсем из другого, там из Владимирской области из Меленковского района, но вот поселились они тоже здесь в исторической части города, и имели отношение в общем-то тоже к заводу. 

[И работали на заводе, да?]

Да.

[Потому что у вас в семье, получается, на заводе работал только дедушка.]

Ну практически да. Так получилось, что у меня мои родители как бы не работали на заводе, и в дальнейшем брат только работал. Отец тоже незадолго до пенсии некоторое время всё-таки работал на предприятии и ушел на пенсию с ВМЗ [прим. – Выксунский металлургический завод]. Брат тоже некоторое время работал в 5-м Трубном, но сейчас тоже не работает. Пожалуй, я сейчас одна работаю. 

[А вот… Как… Что, какие у вас воспоминания о вот… вот этом историческом районе и, например там, усадьбе? Как что выглядело, где что было?]

Ну вот в детстве... 

[Насколько всё поменялось?]

В детстве вот то, что помню, то связано с усадьбой, до смешного, в здании не была в детстве. Единственное, в части, где сейчас у нас кафе находится, вот, например, с улицы дверь, там была столовая. И когда мы бегали гулять, играть вот сюда в парк, а такое тоже было… И со Скотного через плотину, то есть это без проблем. За нами никто же не смотрел, поэтому мы и сюда ходили гуляли где-то в парке. Парк как бы в некотором роде помню, потому что и родители сюда как бы ходили со мной и водили. Здесь была автостанция, вот перед домом Баташёвых. 

[А долго это было, в какие годы?]

Это было долго… Здесь убрали автостанцию к двухсотпятидесятилетию ВМЗ, я уже взрослая была, как бы в проекте участвовала в 2007 году. До этого времени здесь была автостанция, то есть вечная грязь, голуби, много автобусов, ужасный туалет. И такая заброшенная… вот, я не знаю, станция… ну она автостанция. Ну вообще такое чудо, здание, там на несколько там лавок или сидений… В общем, всегда всё грязно, вот ощущение такое. И вот здесь, в этом доме, здесь была столовка. Это я помню, потому что периодически мы, дети, как бы нам сколько-то там денег кто-то что-то даст, мы забегали сюда, какую-то котлетку из хлеба купить, которая стоила пять копеек, по-моему. Вот это вот помню о доме. В доме, поскольку здесь располагался горисполком в тот момент, конечно же, у детей не возникало ни желания… страха, наверное, в основном – не заходили никогда. 

[Ну а знали, что это усадьба? Про Баташёвых?]

Нет, нет. 

[То есть вот эту историческую часть никто не рассказывал, в школах не учили?]

Никто не рассказывал. Ну, ближе к школе… В школе ведь сейчас в седьмых классах краеведение появилось, раньше его как такового не было, поэтому особо… вот уж прям… Если кто-то интересуется, там в среднем звене, там в старших классах там, естественно, уже знали, что есть там и усадьба. Вот так чтобы как сейчас, скажем так, мы это культивируем, такого не было.  

[То есть то что… про основание города… А про завод? Знали, что есть завод?]

Ну знали, что есть завод, что это градообразующее предприятие, как бы что это основной как бы орган, который дает… ну, скажем так, кормит весь город, однозначно. Но поскольку у меня все-таки родители к этому ну, особо не имели, да, отношения, то есть тоже как бы вот так чтобы это настолько значимо было для меня… завод… нет, такого нет. 

[Ну а вот, например, люди, там работники завода или гудок, то есть какие-то атрибуты, которые как бы фоном происходят, то есть может вы не…]

Ну к этому привыкаешь же. Да, конечно, раньше гудели. Вот эти цеха все работали, и на чугунке был гудок. Если, например, кто-то, я имею в виду чугунно-литейный цех…

[То есть получается, получается он же здесь?]

Да, да. Даже… вот здесь чугунно-литейный цех, он вот здесь за плотиной находится, ЧЛЦ. Соответственно…

[Ну да, всё это очень близко получается здесь…]

Да, причем здесь же еще узкоколейка и пока… мы вот, здесь вот я жила в детстве… здесь постоянно ходили… это я, конечно, забыла, сейчас вот вспоминаю уже. Здесь ходили… мотовозы их называли. Где мы сейчас живем тоже на Шлаковой, то есть там тоже мимо дорога, вот она как-то извивается. Она тоже там проходила, узкоколейка. Там до сих пор иногда гудит. Мы, правда, не можем понять, что там гудит, потому что узкоколейки нет. И как бы мы реально там просыпаемся там в выходной, и я думаю: «Это что?» Какие-то подсознательные воспоминания? Потому что ну нет уже ничего, не ходит по узкой колее. Узкая колея была, мотовозы ходили, и у меня вот с папиной стороны родственники, они жили на Лесомашинном. То есть вот эта узкая колея ходила на вот эти заброшенные, дальние, скажем так, поселения, где, как сейчас уже, да, становится известно, там какие-то ссыльные жили всевозможные, и так далее и тому подобное. Там соответственно добывали торф, торфоразработки были и так далее и тому подобное. На тот момент, будучи там ребенком, я не знала. Ну живут они там и живут. Я понятия не имела. Ну есть населенные пункты разные. Есть Выкса, есть какое-то Лесомашинное, есть какой-то Лашман. Что они там делают – ну живут, значит им так надо. Я понятия не имела, чего они там живут. Да, один раз была за детство, к родственникам отец меня туда возил, я еще была маленькая совсем. Вот помню, что были там бараки деревянные. И вот как бы… причем двухэтажные бараки. Вот в этих бараках жили люди. Что они… Много леса там было сложено, там всевозможные обрубленные деревья там и так далее. Что они там делали… На тот момент у меня даже желания не возникло там узнать, что же они. Ну живут и живут. Каждый живет там, где как бы родился, у меня как-то вот мысли даже не было. Сейчас да, мы там… там что-то… пытаются сейчас тоже выяснить почему… Болот здесь очень много, очень много торфа, торфоразработки были. Но вот я, если честно, до недавнего времени не знала, что здесь были ссыльные. Папа там как-то говорил, да, что родственники у него были, соответственно, репрессированы. Но, естественно, они не сюда были сосланы. Там были сосланы совсем в другие места. 

[А какие-то оста… есть документы, списки, какие-то?]

У него только дядя был репрессирован. Потому что я тоже в милиции работала. Это к вопросу.

[А, да?]

И когда меня проверяли, меня проверяли до седьмого колена. И мы… у меня почему-то родители боялись, что меня не возьмут туда, из-за что вот он был вот на тот момент, еще не реабилитирован был. Но он кулак был, просто зажиточный, с его стороны был достаточно зажиточный прадед. Как бы мой прадед, который держал лавку в Рязанской области. Отец из-под Рязани. Там тоже были как бы заводы Баташёвых. 

[А как звали отца?]

Вот, к сожалению, мало что вообще как бы вот по этой ветви я пока еще накопала. Мало, не могу сказать. Ездить, ездила, смотрела, где они жили. Там уже не существует этого населенного пункта, но вот как бы вблизи этого населенного пункта есть там еще как бы села, но не прям близко. Там, где был их населенный пункт, поле и болото, больше ничего нет, всё заросло. Вот. Отец ездил тоже туда, как бы поклониться родным местам. А там близлежащие где как бы есть населенные пункты, там вот сохранились амбары, которые держал прадед. Вот. То есть они красного кирпича, соответственно, там. Только в воспоминаниях отца он остался, ни документов никаких нет, ничего нет. Поэтому… как бы вот… И он все боялся, что вот это вот как-то на мне отразится, то, что вот как бы дядя… Соответственно был… Ну это как-то… это пропустили. 

[А про него известно, есть какие-то документы?]

Его жизнь… Его жизнь неизвестна. Считают, что он… когда он как бы… это самое… вообще считают, что он уехал из России. Но они никто, я так понимаю, и в свое время не хотели в это глубоко копать, чтобы это кого-нибудь не коснулось. Ну вот. Но считают, что он здесь уже не жи… ну как бы нет его в России. И никак они с ним не связывались. Возможно умер, уехал и умер, и поэтому вот здесь с этой стороны вот как бы вот так.

Работа следователем. Беременность. Реконструкция нынешнего здания музея. Город металлургов. Закрытость города. Поездки по России. Поездка на мотовозе (00:21:06 – 00:31:31)

[Но это не повлияло на вашу работу в милиции?]

Нет, нет, меня пропустили, как ни странно. Я тоже думала, ой, вдруг не возьмут. Какое счастье! 

[Это вы после школы пошли?]

Нет, я закончила университет Нижегородский, это самое, исторический факультет, приехала сюда в город, хотела устроиться учителем. Мне сначала предложили работу, я как бы так, это самое, активно порадовалась очень, причем в сельскую школу предложили. А потом сказали, что с университетским образованием им педагоги не нужны. 

[Почему?]

Откуда ж я знаю! И отказали мне накануне прям 1 сентября. Ну мне уже, конечно, здесь деваться некуда было, управление образованием отказали, надо было куда-то на работу устроиться. Я вот пошла в ГУВД и устроилась, соответственно, следователем. 

[Да?]

Да, меня проверяли.

[И долго вы… А в каком это году было?]

Это было в [19]94-м году, самые тяжелые, суровые… Мы с Андреем Анатольевичем там работали вместе. 

[А!]

Ну он пришел через два года где-то после меня. Сначала как бы я устроилась там, я пришла после института сразу, да.  С универсальным образованием. Вот, да. Но я как бы не очень долго там проработала, я проработала два года. Очень тяжело просто, [19]90-е годы, очень сложные годы были. Очень много всевозможных преступлений, и экономического, и другого характера. Связанных, в основном, ну скажем так, с убийствами и в общем со всяческим беспределом. Вот. 

[А что здесь было, какие-то… какая-то мафия… или…]

Конечно, была. 

[Какие-то маньяки?]

Ну маньяков… маньяков… там был какой-то один случай, но не то что даже маньяк, а вот связанный именно вот с убийством девушки там, причем не только девушки, но и молодого человека. Пару, короче, там очень сильно их растерзали, тут нашли потом их. Но это не суть. Здесь были группировки, которые между собой взаимодействовали, и были смерти, которые связаны были с этими группировками. Мало того, что просто столкнулась с тем, что [19]90-е годы достаточно тяжелые. Пугали. Грозили. Вот, и потом я как бы вышла замуж. В общем мы обязались там, в течение пяти лет, по-моему, нас тогда заставляли подписывать, что мы не вступим в брак и не будем рожать детей. 

[А, чтобы пять лет отработать.]

Да, чтобы пять лет. Ну у меня так не получилось. Я вышла замуж, почти… ну там сразу там, или через год там, или через полтора я забеременела. Пошла как бы к руководителю ГУВД следственного отдела на тот момент, Владимиру Николаевичу Плотникову, и говорю: «Ну расстреливайте!» Чего я могу сделать, вот так и так. Но я собираюсь в декрет. Правда мне уже… они не замечали долго… Там уже практически мне надо было уходить в декрет. Я и стреляла, и сдавала нормы все и там в три месяца беременности, и в семь месяцев беременности. И ушла прям вот впритык-впритык. 

[Какие-то дела тоже вели?]

Да.

[А что это были… какого рода это были дела?]

Ну в основном всё, что связано со следственным отделом. Там нет экономических преступлений. Экономическими преступлениями отдельно занимаются. Если попадают такие крупные экономические преступления в следственный отдел, то их передают. В дальнейшем, соответственно, по юрисдикции. А здесь в основном кражи, мошенничество, грабежи, в [19]90-е годы это в огромном количестве было, серии грабежей, киосков там всевозможных и так далее. Какие еще… Ну я еще специализировалась по ДТП, поэтому у меня много ДТП еще. Дорожно-транспортных. 

[А было много ДТП?]

Да. 

[А в этот же момент… это когда узкоколейка уже не ходила?]

Ну вот это где-то в [19]90-е годы, даже в конце [19]90-х. Уже узкоколейку начали да, убирать, да. Ну вот основная часть, вот скажем так, реконструкции вот этой исторической части города, она приходится всё-таки вот ну… дважды она как бы менялась, да. Потому что про автостанцию, да, говорю. Что, во-первых, ремонт вот этого здания данного… его передали только в [19]85-м году на баланс завода. Вот. До [19]92-го здесь шел первый первичный ремонт здесь. До этого здесь вообще разные учреждения были. А вот в [19]92-м году сюда въехал на первый и второй этаж музей. Вот только тогда здесь, наверное, повернулись лицом всё-таки к истории в некотором роде. До этого это всё было очень разрозненно, хотя там вот во Дворце культуры там с [19]60-х годов был музей соответственно боевой… в [19]58-м году же музей создан как музей боевой и революционной славы. Вот, во дворце культуры. И только вот сюда в [19]90-е годы переехал музей. 

[А если не было вот этой исторической какой-то легенды, вообще, что говорили о городе? Какое было впечатление?]

Город металлургов. Это всегда как бы всё равно. То, что металлургический завод, здесь никуда как бы не денешь. И в основном знали город… Выксу никто не знал, знали ВМЗ только. 

[В смысле за пределами города?]

Да, конечно. Если знали, знали просто, что завод здесь есть. А вообще такого населенного пункта, никто его не знал. Его и до сих пор-то не очень-то знают. Да там, скажем так, поскольку, ну всё равно это небольшой такой провинциальный город. А раньше только как завод фигурировал. 

[А вот… но знали Горьковскую область?]

Горьковскую область да.

[И… ]

Причем мы же тоже закрытые были, поскольку здесь завод, закрытый город, сюда особо не ездили. 

[А в чем это выражалось, были какие-то КПП?]

То же самое с самим городом Горьким связано, там тоже закрытый город был долгое время. Потому что военная продукция. ДРО военную продукцию выпускают, ну и наш тоже завод, соответственно, поэтому город был закрыт, сюда нельзя было. Здесь и командировочных мало было. И вообще сюда не разрешали. Но не такой, как Саров, куда вообще, блин… Через пропускной пункт я вот три часа стояла, чтобы попасть по приглашению. Нет, как бы таких вот здесь чтобы на… Там, например… Чтобы вокруг города там стена и контрольно-пропускной пункт, здесь такого не было. Просто ограничения сюда как бы, просто не приглашали и всё, не ездили. 

[А бывали случаи, что кто-то заезжал, какой-нибудь, не знаю, путник там, турист? Или просто может по незнанию.]

Ну по незнанию-то может как бы и заезжали, да, но вот как бы в общем и целом город закрытый. 

[А вы ездили из Выксы куда-то?]

Да мало. Вот понимаешь, мало. В детстве… Я-то вообще путешественник. Меня родители как бы особо, скажем так, не жалели. Я старшая в семье, поэтому мне особо внимания-то не уделялось. Как вот нравится мне выражение, у мужа дед говорил «на лугу валямши». Выросла, поэтому… поэтому я как бы, это самое… Меня в детстве отправляли со всякими туристическими группами одну, там начиная с шестого класса. Группа поехала, меня просто присоединят к ней. Там в Волгоград, в Львов я ездила помню. В Киев ездила вот таким образом. Родители любили меня куда-нибудь присоединить. К младшим детям они несколько уже по-другому относились. Может сами повзрослели, постарше стали. Они уже как-то их боялись отпускать. У меня вот брат, например, на три у нас разница, он, пожалуй, ни разу из Выксы не выезжал. Ну может один раз его мама в детстве возила на юг там на какой-нибудь, например. А так он вообще нигде не был, и не… и не как бы, скажем так, не парится. 

[Звонит телефон, говорит по телефону]

Вот. Так что он вообще никуда. Младшая вот тоже у меня сестра выросла, любитель, лишь бы где-нибудь помотаться поездить. Лишь бы куда-нибудь, только, это самое… только не здесь сидеть. Лишь бы где-нибудь помотаться. 

[А вот поездки на узкоколейке вы помните?]

Ну вот я говорю, вот один раз я помню, вот на мотовозе на этом мы ездили. Всё металл вокруг, везде металл, как локомотив такой, причем стоя. Я стояла типа как сейчас есть в вагонах переходы да, вот такие вот. Все какое-то такое, холодно, что-то мы, мне кажется, поздней осенью. 

[Открытые вагоны?]

Да, открытые эти вагоны. Что-то как-то… Ну, в окошечко мне хотелось смотреть, ребенок. Вот, в окошечко смотрела. Леса, леса, леса вокруг и вот эта узкая колея везде. 

[А куда вы ехали?]

Вот мы на Лесомашинный ездили. Причем мы, наверное, через Лашман ездили, но это я с трудом помню как бы вот. А вот сам этот конечный населенный пункт… да, я вот помню. 

[Ну то есть в другую сторону, за пределы Выксы вы не ездили?]

Ну это считается за пределы Выксы. Это да. Это как бы вот по плотине и туда дальше в ту сторону. Прям по плотине шла узкая колея. 

[Да… А сейчас уже там ничего нет?]

Нет, сейчас ничего нет, да. А бараки остались. Бараки заброшенные. Ну вот мне недавно как бы рассказывала… рассказывала… здесь у нас были художники, которых очень интересовали болота. Предыдущая выставка у нас была, называлась что-то связанное… «Торф и кружево», по-моему. И они объезжали здесь все болота. Сказали, что заброшенные полуразрушенные бараки остались. Я давно не была в той части, честно признаюсь, не ездила я туда больше ни разу. Так что вот так.

Родина. Пятак. Одежда. Магазин игрушек. Орфей. Видеосалон. Кружки. Знакомство с мужем (00:31:33 – 00:39:23) 

[Да… А расскажите может быть немножко про вашу вот какую-то… вот вы уезжали учиться в университет, а когда вы вернулись, вы сразу же пошли в милицию. А в этот момент какие были развлечения? Может быть вы… там, ходили ли вы в кино, на танцы… какие места, может быть, кафе?]

Ну кафе не было можно сказать вообще на тот момент, на мой взгляд. Кинотеатр Родина был, который разрушается. Это еще в школе, мы поскольку мы жили там не очень далеко, в микрорайоне Гоголя, мы, конечно, на все фильмы ходили как бы, если какие-то новинки приезжали, в обязательном порядке, и классами нас водили. У нас школа была там буквально метрах, наверное, в пятидесяти от кинотеатра, школа номер двенадцать. Нас помню и с уроков снимали. 

[А какие фильмы?]

«Иди и смотри» мы смотрели. Связанное с Хатынью что-то. Ну вот такие, патриотические нам какие-то фильмы показывали. «Чучело» я помню, нас тоже водили в школе классом, прям снимали, как бы там, ну типа это, наверное, какой-то там урок дополнительный… дополнительного образования сейчас называется. А раньше внеклассный он назывался, по-моему, да. Водили, да. Ну и Пятак вот здесь был. Это единственное, наверное, развлечение, там где сейчас идет реконструкция и строится большая такая эстрадная площадка, там был танцевальный… сначала вот танцевальная площадка была вот чуть ближе, где граффити вот расписано, видно здесь, где сейчас теннисный корт, а потом ее перенесли туда в овраг, и вот там была танцевальная площадка, да. 

[А что за музыка, кто туда ходил?]

Ну все ходили... 

[Во что одевались?]

А! Во что одевались… по-разному. Мне кажется, сейчас вот вернулось всё то же самое, что в старших классах… вот мы как одевались, сейчас это всё возвращается вновь. Вот я помню. Ну еще помню… 

[Типа чего?]

Ну вот эти бананы всевозможные, вот сейчас они называются брюки карго, да, но вот тоже похожие на бананы. Еще, правда, были широкие плечи, но сейчас они, по-моему, тоже опять возвращаются. Широкие плечи, какие-то блестюшки всевозможные, люрекс там и так далее там, вот такого плана. Лосины. Тогда появились, но они, может быть, немножко по-другому назывались, дольчики что ли или как там… 

[Да-да-да, было такие!]

Был период какие-то там дольчики назывались, вот. Вот. А так в принципе… Не знаю, что еще интересного. Варенки всевозможные там и так далее. Сильная варенка, посветлей там. Там сами делали варенку. 

[Вы сами делали?]

Да, варили джинсы, да. Вот. Но у меня как-то родители… у меня же мама в торговле работала всю жизнь, и как бы у меня всё равно попроще с этим. Она вот сначала здесь… сейчас уже снесли лавку купца Леонова… Здесь вот у нас между ДК Лепсе и где вот сейчас гостиница Баташёв находится располагалось исторические здание «лавка купца Леонова». Такой металлический амбар-ангар с металлическими ставнями. И мама у меня там долгое время работала, она была продавцом, там детские товары были, в общем, игрушки всевозможные. Я вот всё детство тоже провела у нее в этом загончике короче, в этом магазине, там периодически где-то, к ней приходила, там сидела, находилась. Но вот во время реконструкции, когда реконструировали историческую часть города, это здание снесли. Не спросили, скажем так, особо… общественность. Либо не успели, либо что-то. Потом потому что были такие не очень хорошие публикации и… соответственно мнения, что не нужно было удалять это здание, потому что у многих там с чем-то связано. Уже в [19]90-е годы в этом здании, напротив милиции прям, такой притончик небольшой был, назывался Орфей. Кафе, первые такие кафе, которые начали появляться здесь в Выксе, такие, как сказать, кооперативные, по-моему, это называлось. Кооперация. Вот Орфей назывался. Там и на улице по-моему можно было сидеть там. Там и внутри соответственно. Вот одни из первых кафе, какие появились. Одним из первых, наверное, появился видеосалон, в месте, где сейчас… которое сейчас называется Саквояж. 

[Саквояж?]

Да, это кафе сейчас Саквояж. А раньше, когда это построили, такой некий пристройчик, как это… микрорайон Гоголя, тридцать первое, по-моему, здание называется. И такой некий пристрой к этому зданию, не знаю, что они там собирались, вообще, для чего они его так построили. Вот первоначально в [19]90-е годы там был первый видеосалон, там всякие крутые боевики показывали. 

[А там можно… там нужно было брать кассеты домой или…]

Нет.

[…или туда можно было приходили смотреть?]

Туда можно было приходить. Вот просто первые просмотры. Туда можно было приходить, как бы вот платишь деньги и смотришь там какие-то там боевики с Брюсом Ли.

[Там какое-то расписание?]

Да, там в общем там… и так далее и тому подобное. Там висел листочек там, например, какой фильм будет сегодня там, завтра. И вот можно было в вечернее время тоже прийти там и посмотреть. 

[Как он назывался?]

Прям видеосалон. Прям так и назывался «видеосалон». Я просто недавно про это вспоминала, мужу тоже говорю… Мы с ним когда познакомились, вот ходили туда наверное как-то пару раз в этот видеосалон. Потому что не у всех еще были видеомагнитофоны, а если у кого и были, то возможно каких-то кассет недостаточно было. Поэтому вот ходили как бы там, смотрели новинки, скажем так, первое что появлялось. Потому что по телевизору первые два канала показывали и новости в основном, что там можно было… Поэтому первые развлечения – это вот такие развлечения. А что касается в школе развлечения, там, конечно, не до развлечений. Там куча кружков, спортивные секции там и так далее и тому подобное. В основном… 

[В ДК Лепсе?]

Да. В основном это да… Просто я в ДК Лепсе занималась… я сначала волейболом занималась, в школе баскетболом занималась, как бы спортом. А здесь был кружок русского танца, ой, ансамбль русского танца, прошу прощения, вот, под руководством Чиркова. Вот я занималась здесь этими… русскими народными танцами. 

[Это какой-то легендарный считается ансамбль?]

Ну вообще когда он управ… Вот когда он управлял здесь как бы этим ансамблем, в общем ну достаточно такой хороший был, да, ансамбль танца. Такой подход был очень интересный, и на тот момент он был достаточно известен, да, кружок. Вот.

[А где вы познакомились с мужем?]

С мужем в парке, здесь больше негде познакомиться.

[Просто в парке?]

Да. Я училась в институте на этот момент, приехала на каникулы, и мне просто с девочками нужно было встретиться. Я говорю, мы ничего не боялись. Я одна вот поперлась ночью… ну как ночью-то, там, может, там в десять вечера. Они как бы… Телефон тоже, только обычный телефон, сотовых же не было. Вот мы как бы договорились с девчонками встретиться типа на танцплощадке. Подойти, говорит, к танцплощадке часов в десять. Я пошла, ждала-ждала их. Позвонить-то не могу. Это сейчас без проблем каждую секунду можно. Постояла, постояла, думаю ну вот чего я здесь стою, отсвечиваю. И пошла назад. И вот познакомилась на обратном пути пока шла домой, вот познакомилась с мужем. А он на этот момент играл в нижегородском Локомотиве, он футболист. Вот. Тоже приехал как бы к родителям. Вот. 

[А вы ходили потом вместе на эту танцплощадку?]

Ну, ходили да, несколько раз. Потому что я уехала назад в институт, он уехал тоже в клуб в свой. Мы несколько раз там встречались в Нижнем Новгороде пока я доучивалась, вот. Ну а потом, конечно, да, ходили.

Лавка купца Леонова. Тройка. Лавки. Пустырь. Базарная площадь. Рынок. Привычки родителей (00:39:25 – 00:44:33, 00:45:01 – 00:46:56)

[Я вот если можно вернусь к этому магазину купца Леонова. Может быть, вы могли бы тоже нарисовать, где он был, потому что, я не очень понимаю, там же дорога…]

Вот он через дорогу прям был, понимаешь… Сейчас как… чего у нас сейчас-то там… Сейчас там у нас, получается, наверное, травка, вот которая вокруг Лепсе, что ли. Или всё-таки это часть, которая парковка... Не может быть это парковка. Парковка это с этой стороны. Ну, в общем, вот дом Баташёвых, заводская контора. Вот здесь вот, например, дом Баташёвых, вот так заводская контора, как мы сейчас идем. Вот здесь на углу, где сейчас Ла Пушка, там был магазин Тройка в [19]90-е годы. Там первые всевозможные там чипсы там появились, шоколадки там, всё такое. И вот где Ла Пушка, там магазин Тройка был, и вот так вот поворачивала еще вот так заводская контора. Здесь были бараки заводской конторы. 

[Бараки это жилые?]

Жилые. На втором этаже жили люди, а на первом этаже вот там еще какой-то… Тоже вот здесь вот Тройка была… и здесь тоже какой-то некий магазинчик тоже какой-то был, я уже забыла даже, как он называется. Вот была дорога вот так, например, мимо него… То есть ну не было еще гостиницы-то. Здесь просто был как бы… вот за домом здесь были такие некие жилые постройки, амбары какие-то, заброшенные здания, вот такого плана. И здесь вот как вот дорога была и через… и вот за домом еще эта дорога шла, и получалось через дорогу вот здесь эта лавка купца была. То есть вот… сейчас даже сложно сказать, потому что… дорогу вроде бы не переносили, должно получаться, что это в углу, наверное, что ли вот вокруг Лепсе, садика что ли, получается… Потому что она не очень большая была, одноэтажная. Вот на первом этаже у нас ставни стоят, видела в углу? Вот эти ставни мы утащили оттуда. 

[Да?]

Мы их сюда в музей поставили. И там есть картинка вот этой лавки купца Леонова как раз. Вот. Мы их уперли сюда, вот отреставрировали, и они здесь стоят, потому что ну всё-таки это как бы ну некий памятник. 

[Да… А что там можно было купить?]

Ну вот когда мама работала, там детские товары были. Детские товары. А у купца Леонова – там было всё что угодно, там были и продукты питания и так далее и тому подобное. 

[Но это же был не единственный магазин в городе?]

Ну нет, конечно, здесь очень много лавок было. А, ты имеешь в виду вот на момент уже роди… родителей, когда мама работала? Была масса магазинов. Десятый функционировал как магазин. Уже в то время, мне кажется, Детский мир открылся, то, что вот у нас там как бы сейчас где Выкса ТВ находится, то есть там тоже уже магазин был. Нет, магазинов было много. 

[А во времена купца?]

Во времена купца здесь везде лавки были. Вот десятый магазин – это лавка купца… Головина, по-моему. Вот. Потом здесь вот эта площадка перед администрацией, здесь везде были дома, здесь тоже были лавки. То есть здесь можно было всё что угодно купить. 

[А на месте администрации что было?]

Вот...

[Просто пустырь или какие-то…?]

На моей памяти здесь вообще суд располагался на этом месте деревянный. И был дальше пустырь. Есть фотографии – вообще пустырь, в [19]33-м году. То есть, когда памятник Ленину вот здесь около Лепсе устанавливали, вообще кругом пустырь был и здесь просто демонстрации устраивали. Да, то есть здесь как бы вот свободные зоны на фотографиях есть. 

[Ну а рынок?]

Рынок… он вот сознательно был приблизительно на этом же месте, где вот и сейчас находится. Но базарная площадь была перед… в начале XX века… перед… вот где на месте, где парковка перед гостиницей Баташёв. Это была базарная площадь. Тоже есть фотографии. Как раз между лавкой купца Леонова, то есть вот в этом промежутке где-то получается, вот здесь была базарная площадь. При Баташёвых.   

[Но она уже… сколько она просуществовала?]

Ну она существовала в конце XIX – в начале XX века. Но в [19]33 году уже не было базарной площади. Вот есть фотографии Набгольц и компания, они, насколько я помню, они начало, прям начало XX века, там базарная площадь еще существует. Там видно и лавку купца Леонова, и заводскую контору видно. 

[А современный рынок? Было принято туда ходить? Или… вообще, какая у него репутация?]

Да… Вообще был период, в магазинах особо не покупали, на рынок всегда все ходили в выходные, был такой период. Где-то вот [19]70-е – [19]80-е – [19]90-е, наверное, когда в [19]90-е, когда особо там продуктов питания не было, в основном ходили на рынок. Вот я вот терпеть не могу там ходить, а родители, у них до сих пор привычка просто, они без этого не могут, они обязательно должны съездить в выходные. 

Вот. Поэтому, я говорю, родители, вот у них уже ноги не ходят, они там еле ходят, но они должны сходить на рынок. Я говорю, там что делать-то? Там даже цены дороже, чем везде в магазинах. Не важно. Это такая традиция. Нужно сходить и затариться на неделю. 

[А были там какие-то легендарные продавцы? Или там, что где-то там в одной точке покупают там… свой мясник…]

Не знаю, пожалуй, нет. Ну вот по крайней мере в нашей семье так не принято. Я вообще терпеть не могу мясной павильон, я туда всегда вот так вот захожу, поэтому я стараюсь вообще на это не смотреть… Меня начинает тошнить и сразу ухожу. Вот. Поэтому… ну наверняка родители, они такие основательные, наверняка они берут у кого-то одного. Они даже мед покупают четко у одного человека, они не меняют своих традиций. 

[Да? Много лет?]

Да, они не меняют. Даже если им говоришь, ну вот здесь вроде бы лучше, по вку… не важно! 

[А какие у них еще… Есть какие-нибудь еще такие традиции, которые там… может, куда-то пойти, может быть, что-то связанное с едой?]

Сейчас им, конечно, уже тяжело куда-то ходить. У меня тут мама вчера совершила наконец-то поход в парк. Они же вон там живут, где я выросла, то есть так получилось, что они вернулись. У нее тут ноги не ходили, а тут заходили, она операцию сделала. И первое, что она сделала, когда у нее начали ходить ноги, она пошла посмотреть, что же там изменилось за эти… за эти годы в парке. Вчера еле доползла, но пришла прям в восторге, рассказывала. Всё это в подробностях, как же все стало хорошо… 

[Да, хорошие впечатления?]

Да какие там лебеди, какая там лебединка, да какой дендрарий, да какая чистота-то вообще, ну просто! Ну на самом деле, вот я просто экскурсии часто вожу как бы в парк, и я вижу, что за последние несколько лет парк изменился.

Голубой Дунай. Кафе у десятого магазина. Летний кинотеатр. ДК Ленина. Новый год в ДК. Компания родителей. Пикники. Семья мужа. Дети бабушки. Как размещались в доме. Мама в торговле (00:46:57 – 01:00:15)

[А Голубой Дунай?]

Голубой Дунай, да. 

[Не скучаете по нему?]

Нет, я не скучаю точно, однозначно. 

[А что… ну вы застали его?]

Да, там было кафе типа пивнушки. В основном там такой контингент всевозможный собирался, это я помню в детстве, да. 

[А, да, то есть это именно прям пивная?]

Да, прям пивнушка. Поэтому я такие места как-то не очень. Вот у нас до сих пор такое место есть около десятого, я домой когда иду и думаю: «Господи, неужели вот такие еще забегаловки где-то сохраняются, где можно вот… разлить, налить». 

[А что это?]

Очень странное место, вот я не знаю. Десятый магазин, и там такой вот уголок и какое-то типа кафе. Но там явная разливочная, даже по внешнему виду. 

[А какой там примерно адрес?]

Адрес… это получается… Красные … так, стоп. Улица Ленина, напротив прям ТД Выкса. Вот внизу там вот этот маленький такой кирпичный… красного кирпича, он покрашен зеленой, по-моему, краской. Десятый. И прям там с левой стороны. Явная разливочная. Я говорю, вот я, конечно, туда боюсь даже заглянуть, но вот мимо прохожу, всё время думаю: «Господи, людям делать нечего видимо, сидят». 

[Я почему-то думала, что Голубой Дунай – это был какой-то интеллигентный ресторан.]

Нет, нет-нет-нет.

[Нет? Но он же долго, да, просуществовал?]

Долго существовал, да, долго. Летний кинотеатр там тоже вот находился. Там же, где сейчас вот эта Планета, или как там, Звезда называется, вот покрытый там центр. В этом месте был летний кинотеатр. Он горел несколько раз, но я вот еще помню мы ходили там в детстве туда в кино. Впечатления… ну не знаю какое. Со всех сторон такое большое крытое здание. Летом потому что ходили, он летний потому что был, кинотеатр, там, естественно, в зимнее время было бы холодно. И там на большом экране… ну, относительно большом экране, показывали черно-белые фильмы. Я помню нас водили из школы и во дворец культуры Ленина. Часто. Тоже там фильмы показывали, водили. Но после того, как он начал реконструироваться в [19]90-е… не в [19]90-е, попозже чуть-чуть, в 2000-е годы, он в проект вошел, он уже всё, больше не вышел из этого проекта, средств не хватило. 

[А потом уже… Вот в школе вы ходили с классом, а в более позднем возрасте вы ходили в ДК Ленина?]

В ДК Ленина? Ну там тоже танцы были. В зимний период там были внизу в холле танцы, да. Пожалуй, в [19]90-е годы мы еще ходили и в конце [19]90-х годов туда ходили. Елки… ой, елки, Новые года у нас очень в то время любили вот в [19]90-е годы, в 2000-е проводить в таких заведениях. То есть массово народ собирается, им там столы накрывают, они там у елочки. Ну и сейчас продолжается это. Но сейчас это в более таких культурных… не культурных заведениях, а ресторанного типа заведениях проходит. А раньше поскольку не было особых ресторанов, один ресторан на весь город был, поэтому вот такие вот мероприятия проводились в ДК Лепсе… и… он тогда… да, Лепсе еще назывался. Лепсе и Ленина, соответственно. Вот там собирались у елочки, праздновали, комнатку снимали. Туда приносили свои чашечки, кастрюльки… родители у меня часто этим… это самое… часто это у них происходило. Они с кастрюльками, все туда с бигудями уходили в это самое в ДК Ленина и там…праздновали.  

[А где там можно было снять комнату?]

А там вот как бы вот различные кружки, кружковые, там секции, вот отдельные помещения они просто сдавали под это дело. Там им деньги отдавали, и там можно было какой-то компанией сесть, стол накрыть, принести всё с собой, там нарезать салаты и… а потом к елочке спуститься. 

[А, и у елки танцы? То есть не было принято праздновать дома, в основном все пытались…?]

Ну вот родители у меня стабильно ходили на Новые года. Ну, они мне…

[Вместе с вами?]

Ну нас, по-моему, один раз как-то брали. Чаще всего они ходили… Они вообще дружили компанией, у них там пар десять что ли, они дружили порядка двадцати пяти лет, сейчас вот уже многие пожилые. У них была прям такая сбитая компания, то есть они вот общались постоянно, и у меня первые воспоминания вообще детские… Я себя до определенного возраста не помню. Первое воспоминание – вот нас в парк повели, всегда меня любили одеть очень чистенько, потому что девочка.  Но эта девочка только вышла в белых колготках, в белом платье, тут же упала, такие вот разводы на коленях, везде. И меня вот сюда мама ведет и говорит: «Ну блин, никуда с тобой не выйдешь, это же что за кошмар, а не ребенок». Вот, любили они где-то встречаться вот в парке вот тоже, то есть могли там сесть, расположиться на полянке так как бы пообщаться… 

[Пикник.]

Пикник, да. Вот первые мои воспоминания почему-то связаны с этим. Уже брат был, но я вот потом и фотографии тоже посмотрела. У нас с братом три года разница, брат совсем маленький, я его таскаю за собой за руку везде, сама чуть побольше.  

[А как брата зовут?]

Павел. 

[А… а, вот… что это за люди в этой компании, кто это были?]

Разные. Медики… Потом значит, связанные… ну я имею в виду, вот у них очень разные интересы, я вот к чему. Я не знаю, как они вот скомпоновались и по каким интересам сошлись, не могу сказать. По той простой причине, что они все очень разные. Кто-то, вот я говорю, и знаю, что и медик там есть, бухгалтер у них там, мужчины вообще совершенно разных интересов. Один артист, пел, и поет до сих пор, вот здесь вот в ДК Лепсе. Как они сбились, каким образом так получилось… Отец вообще на стройке работал. Ну вот так как-то, вот по общим интересам, сошлись, поддерживают они взаимоотношения. До сих поддерживают. Более двадцати пяти лет они поддерживают взаимоотношения. Дети все погодки в основном. Но мы вот уже так не дружим. 

[А, да? Но в детстве вы общались?]

В детстве общались, да, в детстве общались. Я даже училась с одним как бы… с ребенком, с одним из как бы компании. Но вот так, чтобы поддерживать, у нас как-то… мы не поддерживаем взаимоотношения. Может быть, немножко изменился как бы вообще ритм жизни. Может быть, не знаю. Но не поддерживаем взаимоотношения. Вообще разные… Все люди разные, на самом деле. Я просто вот смотрю на семью мужа, у них там очень большая родня. Я даже, войдя в этот коллектив, я многих не пом… вообще не помню! И не могу запомнить. 

[А сколько… То есть, получается, тоже… так же как вот у вашей бабушки было двенадцать детей, у его бабушки…]

У них тоже было как бы много, да. Но как бы, по-моему, не столько, чуть поменьше, но вопрос-то в том, что они все поддерживают взаимоотношения, вот все! Они поддерживают взаимоотношения там сестры с братьями, и с двоюродными, и с троюродными. И как бы с племянниками. И… это вообще. И когда там нужно с днем рождения поздравить там… племянника, там мужа, там пятого племянника там какого-то… Я говорю: «Я не могу всех помнить, вот что хочешь!» А муж у меня вообще не помнит ни одну дату, ни одну цифру, ему это просто не надо. И он говорит: «Я тоже не могу запомнить всех твоих родственников, давай ты сама как-нибудь». Я даже чисто внешне. Вот вроде бы родственник, а кто он и кому как приходится, я не могу запомнить. 

[А есть традиция встречаться? Там чтобы все… да?]

Вот у них есть, да. Вот у них есть. 

[На Новый год?]

У них такие традиции, что они постоянно собираются, они приезжают и из других районов… Вот у нас с мужем в этом году была серебряная свадьба… в июне месяце. Двадцать пять лет совместной жизни. Так его родственники приехали из Тюмени, пять человек, из Владимирской области, там практически из Владимира приехали. Потом приехали из Москвы. С нашей стороны только местные. Вот я имею в виду и наши друзья короче там из Нижнего Новгорода там, например, приехали. Ну из Тюмени переться ради одного вечера! Это сутки только в одну сторону. Можно не понять немножко, слегка, таких моментов. Ну у них вот принято так, и тут от этого никуда не денешься, да. Я может бы не хотела бы там, да, отмечать, там какую-то… праздник… 

[Но это невозможно!]

Я немножко живу… Я немножко живу в другом, этом самом, как бы ритме, но никуда не денешься, положено. Вынь и положь. У нас с ним на свадьбе сто с лишним человек было. 

[Да…]

Поэтому… никуда не денешься.  

[Ну вообще… здесь в Выксе у многих большие семьи?]

Ну было принято раньше, да. Как-то большие семьи, было принято. Но очень многие же не выживали. Вот у меня… как бы я всё-таки вот про бабушку-то…  в свое время тоже узнавала, причем мне было просто интересно с точки зрения… Как бы у меня тоже со здоровьем не очень, у меня вот один ребенок, например, да. Хотелось тоже, может быть, там не одного, хотя бы двух, но со здоровьем проблемы. И я как-то вот… ну просто мне это интересно было, и я вот интересовалась ее биографией, у нее многие дети, которых она родила рано, они у нее умирали. Или от скарлатины или там в общем там от всяческих инфекционных заболеваний, которые существовали в то время. У нее выжили дети, которых она родила в очень сознательном возрасте. Маму, например, она родила, насколько я помню, в тридцать… ну, в тридцать четыре, например, а тетушку младшую, которая тоже сейчас жива, с которой мама… в пятьдесят четыре! 

[Да вы что?]

Да! И мне… А, еще одну сестру в сорок девять.

[Потрясающе!]

И я когда вот это всё посчитала в свое время, думаю, я чего-то не поняла. Говорили у них плохая там… медицины не было, хреново питались, тяжелые жизненные условия, пахали в огороде и везде. Да блин! Сейчас уже в этом возрасте вообще ни о чем уже не думаешь. 

[Да, конечно! Нет, это потрясающе!]

Не то что рожать, и вырастить еще это всё нужно! И я, конечно, тогда была… А вот дети, которых она родила ну там в двадцать там лет и так далее, они почему-то все у нее… И у нее все вот эти там кто остались там шестеро детей в конечном итоге, которые дожили до взрослого состояния, они все у нее после тридцати лет. 

[Да… интересно.]

Интересно.

[А как они все размещались в этом доме?]

Да вообще не представляю! Мама говорит, что там были полати, во-первых, лавки. Домик был очень маленький. Вот сейчас у меня родители, чтобы жить вдвоем, ну они вдвоем живут, они еще достроили пристрой, ну мы сейчас же любим, когда много чтобы у нас было места. Мы тоже кстати, мы вот не можем, когда у нас нет пространства. Они то есть достроили еще дополнительно одну комнату, сломали там какие-то перегородки, и в общем у них площадь практически увеличилась в два раза. Живут вдвоем. А раньше там жили. А раньше они там жили, получается, ну, как минимум, вдесятером. Так кто-то уехал там на учебу, кто-то что-то. Я говорю: «Как вы там все умещались?» Она говорит: «Ну кто-то за перегородкой, кто-то на полатях, кто-то на печке». Печка, вот я еще когда в детстве была, печка еще существовала, да. Действительно там можно было калачиком свернуться, там было тепло, там можно было как бы разместиться, да. Вот. Не знаю. Туалет на улице был. Я его еще застала, этот туалет на улице. Не знаю. Мы сейчас как-то больше привыкли и… к комфорту… и как-то не очень хотим назад. Не знаю, как они жили. Честно. Мне иногда грустно. Я только подумаю об этом, думаю: «Мы сейчас, конечно, немножко…»

[Ну да, потому что еще же нужно там одежду на всех, то есть ее же нужно либо где-то покупать…]

Конечно. 

[… либо купить, либо шить. То есть если, например… А шила бабушка?]

Машинка была. Но вот при мне бабушка уже, наверное, была… хотя нет, она еще была нормальная. Шила, да, шила. Но в основном уже мама как бы на тот момент шила. Мама нас всех обшивала, вот в детстве. Да. Потом она как-то все это подзабросила, когда появились портнихи да, появились ателье, потом в магазинах что-то появилось. Вот, уже это всё как-то мы все подзабросили. А в свое время обшивала, да. Полностью. 

[А ткани где покупали?]

Ну ей попроще, она в торге. Она через каких-то своих знакомых. Вот она работает в Детском мире, она даст, там или позвонит, если игрушки какие-то привезут. Ей позвонят, если чего у них там ткани привезут. И таким образом вот это вот какое-то сарафанное радио. Они всё равно как-то вот… я говорю, у нас проблем не было, потому что она всё равно вот работала в торговле и это всё равно… как говорили, «блат», «некий блат»… И мне всегда, например, говорили, что я же тоже, наверное, в торговлю пойду, у меня же там типа…

[Уже дорожка протоптана.]

Уже дорожка протоптана. Но когда… когда я открывала рот и маме говорила, что я пойду в торговлю… «Ты? Тебя обворуют в первый же день! Как нечего делать. Нет, это не твое».  Я говорю: «Ну почему же, я умею считать». Она: там не надо считать! Там нужно быть другим человеком. Я говорю: «Понятно!» [Смеется.]

Поступление в университет. Как влияет отношение преподавателя. Автобусы до Нижнего Новгорода. Образ милиции. Первое ДТП. Григорьич. Обеденный перерыв. Столовая на Чугунке. Столовая на Мартене (01:00:16 – 01:06:08; 01:06:23 – 01:14:30)

[А как вы решили поступать на исторический?]

По глупости. Ну у меня медаль, по всем предметам в принципе пятерки. Всегда я ко всему относилась абсолютно ровно, никогда как бы не задумывалась, куда я буду поступать. И как бы вообще мысль была пойти переводчиком, поскольку у меня вроде бы склонность к гуманитарию, склонность к языкам. Наметила себе три института в Нижнем Новгороде, куда поступлю. Либо на переводчика в иняз, либо в университет на исторический факультет, либо там еще был педагогический тоже там… или на исторический… а, хотела на русский и литературу. Вообще в разные места. В первый поехали в университет подали, раньше же нельзя было вот как сейчас в пять мест закинуть документы. Приехали в первый в университет, он ближе всего к автостанции на Лядова располагался. И мы туда пришли. Подаем документы, там двенадцать человек на… двенадцать человек, не вру? …или больше. В общем, порядка девятнадцати, по-моему, человек на место. Я так на это посмотрела, думаю, о вот сюда не надо, точно не поступлю. А у меня была такая еще скрытая идея всё-таки на юридический поступать. Я же не просто так в милицию-то потом пошла, у меня мысль такая была, но мама мне сказала… Тогда нужно было два года отработать в суде сначала, а потом уже поступать. Вот. И она говорит: «Если ты сейчас не поедешь и не поступишь, выйдешь замуж и всё это тебя затянет, этот быт, нужно ехать и поступать! Пока у тебя медаль, пока у тебя там какие-то преференции есть и так далее. Нужно ехать и поступать, тем более тебе всего один экзамен сдавать с медалью». Я думаю ну, в принципе, да. Ну и в общем, короче, вот девятнадцать человек, я думаю, глядишь не поступлю. Сюда подаем? Сюда подаем, сюда, всё, сто процентов. Ну а там один экзамен и экзамен история, меня взяли сразу вообще без проблем. Я сдала экзамен на пятерку и… Ну, так уж вот, чего уж, получилось так. 

[А вы когда учились, вы много людей встречали из Выксы?]

Да. Ну… ну я не скажу, что прям вот много-много, но там еще пару человек со мной учились на факультете, только на разных курсах, я имею в виду. Пару человек где-то. Ну… и иногда там где-то в городе встречали, в других институтах знакомились. Так, чтоб прям много выксунских, нет. Тогда всё-таки ну сложновато было поступать. Сейчас, мне кажется, много проще. Хоть и ругают вот это ЕГЭ, ГИА, но, мне кажется, система более простая. Потому что на экзамене когда разговаривает с тобой этот… скажем так, преподаватель, он тебя может и завалить в принципе при желании. Любой вопрос, и в общем-то можно и не поступить, абсолютно. Я в этом убеждалась, потому что задавали вопросы очень даже странные на первый взгляд. 

[Ну да, могут валить, конечно.]

Ну да. Если есть желание… если ты не понравился изначально педагогу… Вот у меня возникло такое ощущение, вот я один экзамен сдавала на вступительных, и у меня возникло ощущение, что я просто понравилась педагогу. Потому что он хоть и задавал вопросы, но по теме. Поэтому потом, когда я уже училась вот в институте и сдавала как бы регулярно, я на очном училась и регулярно сдавала экзамены, я понимала, что если ты педагогу не нравишься или ты дерзишь с самого начала, то тебе найдут такой вопрос, на который ты всё равно не ответишь без проблем. Вот поэтому… С тестом – здесь машина, всё равно. Можно выучить, можно зрительно запомнить какие-то тесты. И всё равно можно сделать. 

[Ну да. А вы пока учились часто приезжали в Выксу?]

Первоначально очень часто. Я там… 

[На автобусе?]

Дошло до того, что я… меня оставили там на абитуре, там нужно было как раньше, ну типа подготовка как на абитуре, там две недели остаться. Родители меня там оставили и уехали. Я пожила два дня и думаю, что это такое за фигня-то. А знаю мне сказали: «Сидеть на абитуре, учить, чтобы потом сдать». Обязательно. Ну бабушка-то не предаст. Ну я свалила оттуда без разрешения, к бабушке приехала сюда на Скотный. Родители не знали. Когда мама узнала, меня чуть не убили. Я без разрешения, деньги у меня, видимо, были. Я решила… сэкономила и вернулась тут же. Мне здесь лучше учить, я здесь поучу, потом съезжу поступлю. 

[Ну то есть было просто, да, ездить, то есть автобусы регулярно ходили?]

Вот с автобусами были проблемы. Вот было там два, по-моему, маршрута, вечно битком, там даже стояли и всё такое. Это сейчас вот стало регулярное, и много всяких газелей и регулярный транспорт. Тогда нет, тогда только ПАП был, автобус, и в общем-то всё. Не очень удобно добираться было. Ну, господи, из любой ситуации можно найти выход. Всегда. Я говорю, тогда ничего… ну юность, ничего не боялись, господи, абсолютно. Поэтому… и попадали в разные всевозможные истории, естественно.

[А вот мне вот еще интересна вот эта вот часть, связанная с милицией, но скорее какой был образ милиции, как ее воспринимали?]

Ну наверное, по-разному. Вот и сейчас милицию не любят. Ее никогда, мне кажется, не любили особо. Как бы… Потому что я вот, девочка, выросшая, скажем так, ну в хорошей, благополучной семье, когда впервые вот попала, да, в милицию, сложно всё равно. И работать там сложно. И в любом случае прийти туда сложно достаточно. Вот. И люди там разные, конечно, всегда и во все времена работали. Ну… не знаю, всегда негативный, мне кажется, всё равно образ милиционера, полицейского и так далее. Но, мне кажется, и не изменился этот образ. Я просто недавно случайно попадала туда в качестве, ну скажем так, потерпевшего или заявителя, и я поняла, что лучше-то не стало. Однозначно лучше не стало. Отношение всё такое же хамское. Вот и особо потребитель твоих услуг… потому что я считаю, на мой-то взгляд, та же полиция – это тоже, они тоже выполняют услугу, так же, как и мы, музей. То есть к ним приходят люди с определенным запросом, ты должен выполнить то, на что тебя как бы наняли, уж извините, конечно. Но… они, наверное, считают, я думаю, немножко по-другому. Они служат… ну смотря чему… вот. Но а вообще, конечно, [19]90-е годы, это самое, вот разные… очень разные люди… Были же люди, которые с юридическим образованием. Но поскольку была нехватка кадров, очень много людей было, ну вот элементарно без юридического образования, в том числе, как и я. Тот же Андрей Анатольевич, у которого там три курса исторического факультета там и инженерно-строительное училище, по-моему, насколько я помню. Вот. Но тем не менее, любой почему-то мог юристом работать. Я вот не знаю, вот эти вот смутные эти [19]90-е годы… Главное знать Уголовный кодекс в принципе и букву закона соблюдать. Всё. Никаких проблем. 

[Да… Ну и посылали на какие-то дела как бы опасные?]

У меня первое… говорю вот, у меня первое ДТП было со смертельным исходом, я часто его вспоминаю. Так вот как бы, когда приходится по жизни там с чем-то подобным вот просто сталкиваться… очень часто вспоминаю. И думаю про себя, двадцать два года мне на тот момент было. Вот. Как бы выехали на ДТП на Досчатинское шоссе. КАМАЗ столкнулся с мотоциклистом… с мотоциклистом, да по-моему… Ну короче, полностью снесло голову мотоциклисту на очень большой скорости, и вот останки его там по всей дороги разбросаны. Я думаю как вот, как так вот можно психически быть нормальным и воспринять это нормально, всё-таки в столь… в достаточно юном возрасте. 

[Да, конечно!]

Ну у меня видимо нормальная психика, я всегда при этом как-то относилась к этому как будто это кино. То есть воспринимала подсознательно, что это не со мной. Всё могла описать там, место происшествия, всё, то есть не обращая внимая, то есть вот не вдаваясь в подробности. Сама как бы вот на сегодняшний момент, конечно, этому удивляюсь. Но может опять же это юность… дурацкая юность, которая вот это всё нормально воспринимает. Потому что очень много было со смертельным исходом, и пожары были со смертельным исходом. Там всевозможные там и драки там с тяжелыми телесными повреждениями. Но в основном ДТП очень много со смертельным исходом. 

[А почему было так много ДТП?]

Не знаю. 

[Сейчас, наверное, меньше.]

Ну, мне кажется, во все времена одинаковое количество, просто когда конкретно на этом направлении работаешь, тебе больше их попадает. Если просто там, например, следователь занимается, там ему может там выпадет раз в три месяца дорожно-транспортное. А я просто… меня посадили с опытным след… следаком, который вот умер в этом году.

[Как его зовут?]

Юрий Григорьевич. Вот. 

[А как фамилия?]                         

Так… Андрей Анатольевич, наверное, лучше знает. Я всё Григорьич, Григорьич, я что-то даже и… сейчас пока не соображу. Вот. Меня посадили, он очень спокойный, ему уже на тот момент было, наверное, лет пятьдесят, ну мне так казалось. Он и умер-то, ему порядка восьмидесяти с лишним лет. Он очень долго хорошо выглядел, потом неожиданно вдруг резко вот умер. Он очень спокойный, очень такой деликатный, обходительный. Мне вот… со своим характером было сложно. Вот люди потерпевшие приходят, они начинают плакать. Если тем более что-то произошло, да, и смертельный исход. Они просят чего-то, добиваются. Он всегда очень как-то вовремя это всё мог отрезать. Ты же начинаешь это близко всё к сердцу принимать, начинаешь переживать вместе с ними. Ну а с каждым же… конечно же, невозможно переживать, это же ясно. Он всегда очень деликатно, но очень твердо… Там, в ненужном отказывал, всё как-то на свои места расставлял. Поэтому, наверное, и прожил до восьмидесяти там с лишним лет. 

[Ну да!]

Был у нас обеденный перерыв, я всё мечтаю о таком обеденном перерыве. Час! Я всё не знала, чем себя занять. Я сбегаю в столовку пятнадцать минут, и мне себя… Мужики все в шахматы играют час. Вот час, и они вот пока час не пройдет, они к работе дальше не приступят, хоть там потом, хоть там... 

[У всех в одно время?]

Да. В одно и то же время.

[Или посменно как-то?]

Не-не-не. Вот там, например, есть там, предположим, с двенадцати до часу. Я уже даже не помню, по-моему, с двенадцати до часу… Хочешь ты гуляй этот час, хочешь ты там, я не знаю… Ну мы обычно в столовую сбегаем, покушать-то вроде надо, да, перекусить. В Чугунку [прим. – вероятно, чугунно-литейный цех], кстати, ходили вниз туда. В столовую сходим, и я чаще всего гуляла там, или на лавочке где-то сидели, если хорошая погода там с девчонками там или что-то. А мужики шахматы, у них шахматная сессия, вот пока там не закончится партия, они не сдвинутся. Если уж только вот вызов срочный. 

[А где играли?]

Прям в кабинете. У меня кабинет был – скопище вот шахматистов, потому что Юрий Григорьевич играл, и вот они все там около него собирались всегда. И я ждала пока они всё отыграют, работы нет никакой. Час сто процентов уже не сядешь и ничего там не доделаешь, они будут там… 

[А вот эта столовая в чугунно-литейном цехе? Она просто… это была просто заводская столовая?]

Она была заводская, но туда вот могли мы пройти почему-то, хотя там вроде бы КПП. 

[Но там не было своей столовой?]

Там знаешь, была такая забегаловка, там, по-моему, пельмени привозили, ну такая типа буфетика. И не всегда было, чтобы всем там что-то хватило там и так далее. Поэтому мы практически всегда ходили туда в Чугунку. 

[И что там? Там была хорошая столовая?]

Ну считалась здесь относительно хорошая, там можно было салат там, первое там на выбор, второе выбрать. Вообще здесь заводские столовые неплохие были. Даже вот как бы в [19]90-е годы неплохие. На Мартене была своя столовая. Вот я уже когда позднее устроилась как бы вот в пресс-центр, отсюда из музея мы ходили на Мартен некоторое время. Просто ну как бы там вот типичная заводская столовая. 

[А как она выглядит? Опишите пожалуйста!]

Ну вот как, как бы зальчик, там какие-то самые-самые дешевые столики и стульчики и, соответственно, ну перегородка металлическая и там тетки стоят в колпачках, которые тебе накладывают что есть. Пирожки как всегда, там огромное количество пирожков, за десять копеек каких-нибудь там. Вот. Там всегда очень дешево было в заводской столовой. Вот когда потом уже сделали даже в инженерном корпусе столовую, многие ходили в Мартен, потому что уровень… как сказать, там стандартизация или что-то…  там уже считается, наверное, если в инженерном корпусе – это типа, может, кафе или ресторан, поэтому цены… наценка, а питание-то в принципе одно и то же. Поэтому многие предпочитали всё равно ходить по пирожкам туда.

Музей. «По блату». Пресс-центр. Мартен. Сталевары. Встречи с бывшими работниками. ГАЗ. Стружка. Работа на автозаводе. Разбор Мартена. «Зомбирующая» работа (01:14:32 – 01:28:04)

[А какое у вас сложилось… вообще впечатление от завода, вот когда вы туда устроились, когда вы туда попали, может быть, первый раз на Мартен?]

Ну вот знаешь, я вот закончила исторический факультет, работала в милиции. Очень хотела всегда, даже я когда поступала… ну вот я поступала когда, у меня мысль такая была: «Ну уж если я поступлю на исторический, я, конечно, учителем не очень жажду работать…» Хотя… как бы… у меня был классный руководитель по истории, она меня вела, и я у нее перед тем как как бы ехать поступать, я у нее спросила ее мнение, ну вообще из меня что-нибудь получится или нет. Ну, потому что я ровно ко всем предметам относилась, мне вот абсолютно всё равно было. И по математике я лучшая там была там в классе и по русскому и литературе. Ну вот она мне вроде бы добро дала, вроде бы, казалось, да, я видела перед собой какой-то пример учителя, но учителем я никогда не планировала быть. Вот. У меня мысль была, я уже знала на тот момент, что есть… что что-то тут создается типа музея, что возможно будет в доме Баташёва. Потому что с [19]85-го здесь начала, я в [19]88-м в школу поступила. В [19]93-м я поехала в инсти… закончила институт, в [19]92-м они здесь открылись. Да. 

[А откуда вы знали, какие-то слухи в городе ходили?]

Ну слухи, да, я как бы вот узнавала, и учитель вот мне, мой преподаватель, тоже говорил: «Там музей открылся, тебе бы надо в музей!» Ну я периодически, когда приехала, я, конечно, подходила, я же типа с этим, с документом, с дипломом, дипломированный историк. Причем как бы ну, университетское образование здесь вообще редкость на тот момент было. Вот. Мне тонко намекнули, что сюда я не попаду даже при самом хорошем дипломе красном и каком угодно. 

[Почему?]

Без блата никак ты сюда не попадешь. 

[А здесь сотрудников хватало, то есть здесь были… Кто здесь работал?]

Тут было мало. На тот момент здесь было мало сотрудников. Тут была директор, у нее была одна девочка семнадцати лет, сейчас она заведующая Отчего края, библиотеки. Вот. Она на заочном училась и работала у нее экскурсоводом. Ну и были там уборщицы, соответственно, там смотрители. Ну очень маленький здесь был штат, и не планировали набирать, потому что только что заводу как бы это всё передалось, заводу не нужны здесь были лишние люди. Мне объяснили, что сюда нужно каким-то образом устраиваться не по образованию, а через завод, каким-то образом. 

[И вы пошли в пресс-центр?]

Нет. Я вот в милиции отработала. Потом я ушла в декрет. Потом так оказалось, смешная, конечно, ситуация, что я попала на завод через мужа, через футболиста, которого сюда пригласили играть в команду Металлург. Он переговорил со своим начальником с тем, чтобы меня рассмотрели на воз…как бы поскольку у меня диплом, хороший диплом, красный… на возможность работы здесь. После декрета. Вот. Ну и как бы меня приглашали на собеседование, всё, поговорили со мной и взяли меня на временную работу на три месяца [смеется]. С испытательным сроком. Продляли этот испытательный срок два года по три месяца. Потому что я блатная. Вот у бывшего директора музея, которая здесь работала и которая меня на тот момент взяла, у нее было двоякое впечатление. С одной стороны, сюда не устроиться без блата, с другой стороны «ты блатная», каждый день она об этом мне напоминала. 

[А почему продляли?]

Вот из-за этого и продляла! Я потом уже, когда вот некоторое время прошло, мне надоело ходить переоформляться каждые три месяца туда в отдел кадров, я подошла сказала: «Я вас не устраиваю? Я могу уйти». Она: «В смысле?» Я говорю: «Ну я каждые три месяца переоформляюсь, вы меня берете на временную работу!» Она говорит: «Не может такого быть». Я говорю: «Ну как не может быть, если я хожу… документы…» «Я забыла… прости». Оказывается, она просто забыла! Я говорю: «Если я вас не устраиваю, я могу рассчитаться». Ну я тоже, я как бы не люблю на рожон лезть, поэтому я ее не спрашивала, ну переоформляюсь и переоформляюсь, и ладно. Вот. А потом я уже просто не выдержала. Думаю, да блин, сколько раз можно ходить! Я говорю: «Я вас не устраиваю, я тогда уйду». Она говорит: «Почему не устраиваешь?» Я говорю: «Потому что вы меня временно берете каждые три месяца». Она говорит: «Такого быть не может». Я говорю: «Ну хотите я вам принесу вам трудовое соглашение». Вот принесла ей, и потом меня на постоянную уже работу оформили. Ну вот я сама отсюда ушла в 2005 году в пресс-центр. На тот момент у нас никак не развивался музей, как-то всё застопорилось, и ну зарплаты соответственно очень маленькие были, мне на тот момент нужны были деньги. И никуда вообще здесь ничего… Здесь понятно было, что здесь нужно что-то делать в этом доме. Но… вот я говорю, ступор полный. И меня тогда пригласили вот в проект в пресс-центр, и я ушла туда на несколько лет, а потом уже с проектом вернулась вот на реконструкцию дома, сюда, когда здесь началась реконструкция дома. 

[А когда вы работали в пресс-центре нужно было… то есть вы базировались там же, где… ну, собственно, завод?]

В девятиэтажке, да. В девятиэтажке на восьмом этаже мы базировались, да. Потом начался проект к двухсотпятидесятилетию в 2007 году, в который вошел… вошла и реконструкция вот этого дома. Вот. И тогда меня назад пригласили сюда в проект.  

[А вы помните, как вы первый раз попали на Мартен?]

Да… Пожалуй это уже в пресс-центре было. Потому что мы раньше… Нет, ну мы как бы вот в [19]90-е годы, когда я была здесь, работала экскурсоводом, мы, конечно, ездили иногда на завод, возили. Но так, чтобы нам разрешили в цеха в горячие зайти, такого не было. По территории мы возили, там показывали там Шуховскую башню, но чтобы вот прям в цех, пожалуй, только в Колёску мы возили, на Мартен мы не возили. А вот когда в пресс-центре, там началось: всех гостей, СМИшников, всех кого можно, всех мы по цехам возили, по всем цехам. 

[Но у вас… ну не знаю, в тот момент или может быть до этого, не было вот этого романтического такого образа мартеновской печи, которая вот так… культивировался?]

Нет, ну я пока поработала в музее, я приблизительно знала устройство мартеновской печи, знала, что она из себя представляет, видела неоднократно фильмы, у нас здесь куча фильмов тоже было в фонде...

[Которые снимались здесь в Выксе?]

Выксунские мастера, которые снимали тоже в [19]89-м году, то есть там тоже показывается весь процесс. Ну, конечно, фильмы там видела всевозможные, «Высота» там и так далее. Наверное, казалось это всё романтичным. Но я как бы себе отдавала отчет, что это всё очень тяжелая работа. Однозначно. Что сталевар – это очень тяжелый труд. 

[А вы сталкивались со сталеварами?]

Да, конечно. У нас раньше, когда я в [19]90-е годы работала, у нас здесь проводились всякие чествования, мы приглашали всех этих старушек и старичков, которые на тот момент еще буквально недавно работали, там легендарные там бригады, которые давали там самые лучшие плавки там, выполняли там сверх нормы, которые броневую сталь для башен танков как бы вот изготавливали. Как бы вот встречи с ними организовывали, я их еще как бы всех застала там. 

[А как… это просто, ну, какие-то такие встречи, где…поздравления?]

Да, где они рассказывали о своей работе, делились там как-то какими-то своими впечатлениями, там рассказывали, как пришли на завод, как работали. Конечно, вот я когда поступала в институт, мне пришлось на ГАЗе проработать месяц.

[Что это такое?]

ГАЗ — это производит Волги, автомобильный завод в Нижнем Новгороде. Он производит вот эти Волги знаменитые, ГАЗ-2104… 44… в общем… ну в общем вот такая… корабль, машина-корабль. Такой некий… И нас на абитуре заставили месяц отработать короче вот на ГАЗе этими… как… сейчас, как это называется правильно… инструментальщик… нет, не инструментальщик. Сверлильщик… Ну, в общем, работниками, месяц. А до этого я в седьмом классе была в нескольких цехах завода один раз, здесь на ВМЗ, нас возили и всё, что я запомнила в седьмом классе — огромное количество металлической стружки, всё. Ни процессы производства, ни красоты производства. Кстати, нас и на Мартен в тот момент тоже водили. Я потому что обувь там попортила около Мартена. Вот. 

[Как? В смысле?]

Ну а стружка, она вот такая вот острая, и если на нее наступаешь без спецобуви… Почему сейчас везде спецобувь вот на заводе, почему просят спецодежду одевать и спецобувь. Я с этим и в пресс-центре столкнулась, и вот когда в школе как бы мы ездили. Протыкает насквозь подошву. Можно и ногу поранить и всё. Я испортила обувь, новую обувь. Абсолютно. Вот как раз в пресс-центре…

[Это как раз в седьмом классе?]

В седьмом классе, ну там чуть… Вот я говорю, запомнила огромные кучи вот этой металлической стружки разного размера, разного всего. Это мое самое острое впечатление, вот. Потом я, значит, попадаю на автозавод, и меня заставляют сверлить какие-то детали там мелкие. Там… короче я им поломала всё, все станки, которые были на участке. Меня к одному участку там как бы прикомандировали, в первый день я перевыполнила им в три раза норму на каком-то одном станке. Он ко мне подошел… Убрала там всё, там это, после смены. Наставник подошел в конце рабочей смены и говорит: «Больше так не делай, нам так не надо, у нас здесь нужно по чуть-чуть всё делать». Я говорю: «Ну вы бы хоть объяснили». Нам теперь вот этот станок не будет работать несколько недель, ты перевыполнила норму. Я говорю: «Ну блин, откуда я знала». Короче, меня на другой станок. 

[А почему не будет работать?]

Ну я не знаю, им столько видимо деталей не надо. Там какие-то такие эти штучки, как это, шестереночки такие, и в них что-то высверливается. Им видимо столько не надо, ну а я им целую кучу вот такую наделала. Он говорит: «Ты чего тут натворила! Короче, завтра будешь на другом станке работать». Я говорю: «Ну ладно». И короче каждый день меня ставили на следующий станок, но все остальные станки мне не пошли. Я короче им переломала всё. Они уже не могли… не чаяли, когда закончится месяц! И после этого я поняла, что я никогда на заводе работать не буду [смеется]. Руки у меня растут не из того места. Я, конечно, понимаю, что не важно откуда растут золотые руки, но… видимо не из того места, откуда нужно. Так что вот, я еще видела, как вот автомобили собирают, работала месяц на автомобильном заводе. Поэтому… а в пресс-центре, говорю, где только… мы же там и открытия всевозможные всех цехов делали и мероприятия прям в цехах. То есть я как бы с производством очень близко и тесно знакома. Поэтому вот сейчас то, что промышленный туризм, мне достаточно легко. Потому что мы… за пять лет пока я работала в пресс-центре, мы объездили всё, что можно. На заводе. 

[Вы имеете в виду разные цеха завода?]

Да, цеха.

[Да. А что у вас… были какие-то вещи, которые вас больше всего поразили?]

На заводе вообще? 

[Ну… может быть в производстве, может быть в людях, может быть в каких-то конструкциях?]

Да нет, пожалуй. Колеса… мне всегда нравилось, как делают колеса, это, конечно, грандиозная вещь. По ним даже с этими со всеми современными производствами литейного и… не сравнить всё равно… Ни Стан-5000… Хотя тоже там сейчас всё очень чистенько, всё красиво. Конечно, это самое… да вообще здесь производство грандиозное на самом деле. Очень разнообразное и практически уникальное, что тут говорить. Хотелось бы, конечно, чтобы восстановили вот здесь на чугунно-литейном цехе, ну в огранке и какой-то процесс всё равно производственный, чтобы можно было это все вот как бы видеть. На Мартене было, конечно, очень круто, жалко, что его разобрали. Я вот жалею. Я, конечно, всё прекрасно понимаю, с экологической точки зрения… Там… всё понимаю, все эти расчеты, но тем не менее это круто было. Это, пожалуй, самое интересное, что можно было здесь увидеть. На заводе. 

[Я слышала, что некоторые люди, которые работали на заводе, ну на Мартене, отказались от другой работы на заводе…]

Ну они привыкли.

[… просто потому, что они привыкли, да, и уже как бы вот не видели такой же романтики…]

Вот я когда работала на автозаводе, у меня, я говорю, возникло ощущение, что там можно отупеть и привыкнуть вот к определенному месту. Потому что ты каждый день идешь, у тебя там труба заводская труба гудит там, гудок раздался, и ты идешь вот, стройными колоннами, в цех, выполняешь одну и ту же работу, вечером уходишь, опять гудок. То есть вот, это зомбирует. Это мое личное мнение. Я через месяц я поняла, что еще немножко и я сойду с ума, я просто не смогу так жить. 

[Ну да, потому что на Мартене всё-таки… там не так, несмотря на то что действия одни и те же, всё равно там вот этот вот…]

Да. 

[… какой-то момент риска…]

Ну это да.

[Да, интересно…]

Границы города. Плотина. Реконструкция. Пейзаж из детства. Лодочная станция. «Зеленая травка». Команда по гребле. Лодки. Арт-объекты. Граффити. Жуковка. Кислотные дожди. Шафига. Вова Комиссаров (01:28:07 – 01:37:56)

[А современная Выкса, что для вас современная Выкса? Какие гра…какие границы у города сейчас, ну на ваш взгляд. Не… не административные, а вот для вас. Или для вас Выкса это всё еще… это центральный район?]

Ну знаешь, ну много же я экскурсий вожу, ну у нас по большому счету ну нечего посмотреть, кроме центральной части. Вот этой вот города. Мы чуть… Ну… Спасибо огромное Арт-Оврагу, что Жуковку там расписали, там еще что-то. Но есть хоть какие-то такие локальные места, где что-то можно приезжему человеку показать. А так по большому счету для меня, конечно, это вот центральная историческая часть, потому что я здесь провожу больше времени как бы из всего жизненного цикла, получается. На работе, опять же, здесь же нахожусь, да. Поэтому для меня вот границы города – это вот именно историческая часть города. 

[А какие сейчас у вас любимые места вот в этой части?]

Скоро я думаю станет плотина любимым местом. Но вообще, я как бы, я к воде...

[Потому что сейчас реконструируется?]

Потому что сейчас идет реконструкция, стало очень даже неплохо, поскольку я здесь выросла же, всё равно я знаю как это выглядело раньше, насколько непрезентабельно. Ну и до сих пор частями. Вот там я хожу там, говорю, ну это я надеюсь тоже переделают, потому что, конечно, там в некоторых местах грязно и всё там в общем… Я думаю, что всё приведут в порядок. Когда начинают приводить в порядок, ну это действительно выглядит очень неплохо. Воду я люблю, поэтому пруд – это вот как бы очень мне нравится. Нравится как бы излучина, когда видно… Да я вообще привыкла, у меня дома у родителей на другом берегу единственный пейзаж, который с рождения передо мной стоял, это вот церковь Христорождественская, дом Баташёвский и вот эта часть как бы. Поэтому это как бы вот некое подсознание.

[А лодочной станции не хватает?]

Лодочная станция… Ну вот на тот… На мой взгляд, лучше бы здесь вообще ничего не было, а была бы красивая набережная. Потому что лодочная станция на тот момент это было очень актуально. Ну это советский период, советское время. Вот это в едином порыве там… там лодки там, гребля.

[Но это же для отдыха просто, да?]

Там были еще гребные лодки, здесь хранились.

[Спортивные?]

Спортивные, да. Очень был развит этот вид спорта. Была база своя на другом берегу, где эти лодки хранились в зимний период. 

[А где эта база находилась?]

База находилась где сейчас «зеленая травка». Где вот там вот, где плот стоит красный «Прищепка». 

[А, «зеленая травка», я не слышала такого выражения.]

Ну, я даже не знаю, как она правильно называется. Там вот где Скотный вот в конце, там вот этот пляж, как же он раньше назывался-то... 

[Я слышала Беленький песочек.]

Беленький песочек с этой стороны, Порхачевка с этой стороны, а с той стороны… как же он… ну Скотный, «за Скотным», как же тот пляж...

[То есть как называют, «зеленая травка»?]

Ну да... 

[А что там за место, там какая-то лужайка?]

Там, во-первых, на траве вот могут все сид… Там лес уже практически начинается. Да, и вот то, что перед лесом там вот бережок, как бы «на зеленой травке» там, люди как бы могут… типа пляжа. Могут там покупаться соответственно, там белый песок около пруда под водой насыпан, то есть там нормально облагорожено. И вот там сейчас «Прищепка» стоит. Там раньше была база вот команды вот этой лодочной, и там лодки хранились. Но сейчас ее полностью разрушили. Там же есть домики для отдыха… Не домики, а как их, террасы для отдыха там всевозможные. Там сейчас нет этой лодочной станции. 

[То есть в Выксе была своя команда по гребле?]

Греблей занимались, да.

[А как называлась?]

Я вот не скажу... Я просто знаю, что у нас у Анжелики Сергеевны супруг, он как раз занимался вот греблей там вместе с директором там… «нонешним» директором парка Андреем Федоровичем Смирновым. В одной лодке они плавали. По гребле. В двойке. 

[То есть здесь прям проходили на пруду соревнования или они ездили?]

Ну по крайней мере они тренировались здесь. Тренировались. Они выезжали, я как раз в институт поступала вот, тогда это было очень актуально, известно, они как раз тут пла… И они ездили на всевозможные соревнования российские, занимали там какие-то призовые места. Я правда не очень этим видом спорта как бы интересовалась, но знаю, что как бы было, да. 

[А прогулочные лодки? Вы на них ездили?]

Прогулочные тоже выдавали здесь, да. Вот такие пластиковые голубые лодки, да, можно было плавать, да. 

[Вы брали?]

Да, конечно. Но у нас…  мы жили на другом берегу, у нас своя лодка была. И у каждого соседа тоже была своя лодка. Поэтому это как бы не актуально, но хочется же и в аренду взять иногда там по какой-то причине. Да, конечно. Вот когда там… Ну а чаще я же привыкла… своя лодка, мы плавали, я и грести могу и всё, и всё, что угодно. У нас и катамаран и родителей, и лодка, и всё, в общем.  Выросла-то на воде. 

[А вот современные там объекты… там уличное искусство… что-то вам нравится из этого? Или может быть наоборот, что-то категорически не нравится?]

Да нет, почему, нравится. В парке нравится, единорог нравится. «Выкса» нравится, там, например, предположим там какие-то объекты… Отдельные объекты не нравятся. «Данц-4» не понимаю, потому что видимо не присутствовала на открытии и всё равно до конца не понимаю объект. Ну там «Павильон будущего» неплох, но там, кажется, не завершен так до сих пор. Потому что не понимаю, какой-то есть в этом всем виде… какая-то незавершенность, не знаю. Может быть, ошибаюсь. Очень нравится граффити на стенах домов, я думаю, что оно добавило некий колорит городу. 

[В каком районе?]

И в Центральном нравится. В Жуковке меня изумило, я вот сколько лет вожу экскурсии, в этом году они почему-то все облезли, цвет поменяли. Мне это не нравится категорически, потому что, когда они были яркие, это смотрелось, конечно, круто. А сейчас они почему-то все облезли. Прошло два-три года, и цвет поменялся. Я всё время, когда меня спрашивают туристы, я говорю что в этом году были кислотные дожди. Хотя я, конечно, вру [смеется].

Мы с Шафигой где-то увидели в каком-то месте, что пена\ была вокруг… дождь шел и вокруг лужи где-то была пена\, и мы с ней решили – кислотные дожди. Я говорю: «О, есть повод сказать людям, что облезли из-за кислотных дождей». 

[А с Шафигой вы были знакомы давно или только познакомились?]

Нет, нет, она же приезжая. 

[А, я почему-то думала, что она здесь всегда жила и потом уезжала, нет?]

Нет. По-моему нет. Ну я как бы знаешь раньше слышала, девочка занимается… как это… правильно называется искусство, роспись по телу-то? 

[Боди-арт?]

Боди-арт. Саша… Аллахвердиева занимается росписью по те… росписью по телу, да, боди-артом. Думаю, что такое даже это… И вот только когда она работать стала в Арт-резиденции мы, пожалуй, с ней познакомились. 

[А до этого слышали просто от знакомых?]

Да, да. От знакомых слышала, что вот занимается девочка здесь боди-артом.

[А какие… может быть, еще… или какие-нибудь персонажи, или люди, которые вам кажутся легендарными? Может быть, странные? Может быть, какие-то городские сумасшедшие?]

А, были раньше, да, городские сумасшедшие. Вова Комиссаров был, который ходил по улицам, пел и чего-то иногда, по-моему, на гармошке играл, потом еще какое-то типа того же. 

[А в какие годы?]

В школе мы учились, мы его боялись.

[А он был старичок?]

Ну он был, надо сказать, вроде бы так чисто внешне, может быть, даже ровесник наших родителей был, не совсем старый. Но в каком-то там плаще всю дорогу ходил. В каком-то странном, такой замызганный весь. И… 

[Бездомный?]

Бездомный, да. Но у него наверняка был дом, но он ходил-то по улицам, нам казалось, что он какой-то странный, откуда-то он взялся, что-то он, наверное, хочет плохого. Он скорее всего плохого не хотел, просто он был немножко с приветом. Вот, потому что пел, играл. Там в какие-то еще… Вот есть еще какой-то духовой инструмент тарелки, он иногда в тарелки вот так вот стучал. Откуда-то он брал видимо тарелки вот эти вот. Вот. Были да такие. Еще был… но имя что-то почему-то не приходит мне на ум, только Вова Комиссаров вспомнился.

[А какие-то люди, которые занимались чем-то необычным, как, например, боди-арт?]

Ну вот в школе не помню, чтобы вот кто-то прям чем-то вот таким вот интересным… Почему-то не знаю, [19]90-е годы какие-то вот, это самое… [19]80-е – [19]90-е какие-то странные, мне казалось, что люди все просто работали. Не было… ну почему, есть там певцы отдельно, у кого профессия, певцы там, пианисты, музыканты, соответственно. Но это их профессия, которые работают в ДК там и там Народный театр… театр и так далее. А там чтобы, например, кто-то хобби, которое стало…

Вера бабушки. У баптистов. Похороны для баптистов. Склад в церкви. Мусульмане. Кладбища. Кладбище домашних животных (01:37:57 – 01:45:41)

[Или вот, например, в [19]90-е не было здесь кришнаитов?]

Нет…

[Или каких-нибудь…]

Ну секты, может, и были... Но, это самое…

[Или секты какие-то?]

Да я сама как секта! Меня бабушка в детстве водила, вот здесь вот на улице Октября, она была верующая, поскольку у нее детей много было, а дед умер рано, во время войны. Ей надо было как-то детей поднимать, она никогда не работала. Это был как бы принцип раньше же здесь как-то вот, в большинстве своем женщины не работали, занимались детьми. Вот, и она видимо нашла такой выход, она прибилась к адвентистам седьмого дня, сейчас их называют баптистами. Вот. И поэтому они ей помогали. 

[В какие годы это было?]

Ну, получается, после войны сразу. Потому что она осталась без кормильца, он умер во время войны, а у нее на руках малолетние дети. Как я уже сказала, она же родила-то уже в возрасте. Вот, и она вот прибилась. Ну это я, конечно, уже потом, будучи более-менее там в сознании поняла. А в детстве она меня таскала в какой-то странноприимный дом, извините, конечно, за слово, неправильно я немножко выбрала слово. Ну в общем какой-то дом, и они там все сидят на лавках, что-то поют, молятся. Я не знала тогда, что это молятся. Поют. Меня посадят на заднюю… на какую-то заднюю лавку там, мне года три, там сколько там. Сунут мне… я вот помню, я что-то под лавкой там лазаю, что-то делаю, на них внимания не обращаю. Они поют и поют, поют и поют, там два часа, три часа. Я там что-то играю. Вот, у меня вот такие впечатления. Я не понимала, что это такое, куда она ходит, чего, куда она меня водит. На меня это… На мне это никак не отразилось, абсолютно. Я как-то вот… не знаю… Потом она меня где-то покрестила там тайно, тогда же нельзя было. В Кулебаки отвезли в какой-то… Церквей не было в тот момент, где-то там открылось что-то некое подобие церкви или чего-то, она меня там покрестила. До сих пор никто не знает под каким именем покрестила она меня там, и так далее. Тайно, маме не сообщила, что она меня покрестила. Вот. Ну вот такую секту я знаю, баптисты. 

[А в какую… где этот дом находился?]

А он и сейчас до сих пор находится на улице Октября. Но сейчас это всё официально. 

[А какой примерно… А какой там адрес?]

Октября, семнадцать. 

[То есть сейчас там до сих пор…]

Сейчас там есть красивый…

[… есть там церковь?]

Ну, он не церковь. Он как бы молельный дом называется, там даже, по-моему, табличка висит. Красивый такой, деревянный с резьбой дом. Мы вот часто с мужем там периодически проезжаем, и я ему говорю, вот здесь был другой домик, но я сюда ходила еще с детства. 

[А вашу маму она не водила туда?]

Мама атеистка, стопроцентная. Нет. И мне она не смогла привить веру в Бога. 

[То есть это она уже в пожилом возрасте?]

Это да, да, в возрасте она уже была.

[А сейчас там много прихожан, интересно?]

Я думаю, что да. А почему нет, здесь баптистов очень много. Вот это здесь действительно распространено. Мы в этом убедились, когда она умерла. Она умерла в возрасте восьмидесяти шести лет, как бы это уже тоже достаточно давно… В каком году-то… У меня ребенку было десять месяцев. Это… в [19]96 году, наверное. Вот. Такая толпа народа пришла братьев и сестер поддерживать ее. И они пели и на могилке, извините, на кладбище, и танцевали. И у них немножко другие принципы. Поэтому я и говорю, мне в детстве-то и казалось что поют, я никак не пойму. В общем, у них немножко другие принципы, у адвентистов. У них не принято горевать, когда умер человек. У них принято радоваться. У них нет ни поминок, ничего такого подобного и это запрещается.  

[Да, интересно сейчас что там существует. Я никогда не слышала…]

Я думаю, что существует, а почему нет.

[Может быть зайду.]

А почему нет. Есть еще где-то в Антоповке где-то такой же дом я знаю. 

[А вы не пытались сейчас туда зайти?]

Нет, я даже как-то вот это... Меня всегда смущает тот момент, они берут как бы типа на поруки, помогают. А что они берут взамен, я не понимаю? Поэтому для меня всегда это как бы вот… Не бывает бесплатного сыра. 

[Ну то есть неизвестно, делала ли бабушка взносы и…]

Да, да. Не бывает бесплатного сыра. Я не знаю, я одно время думала, думаю, может она дом им подписала. Ну нет, потом, как оказалось, нет, конечно, ну думаю, должна же какая-то обратная связь быть. А они очень хорошо помогают. У них там есть какие-то принципы. То есть у них нельзя делать аборты, соответственно, они рожают всех детей какие рождаются, но и помогают вот это вот… как бы вот… это общество, оно помогает воспитать всех детей. 

[Но эта организация… в каких она интересно… ну, я не знаю, тогда, наверное, вы ну не знали, не задавались этим вопросом, в каким она отношениях с православной церковью?]

С православной церковью? Здесь есть еще один дом…

[Потому что здесь же сильный… здесь как бы и монастырь, и я почему-то думала, что…]

Сильная епархия, да. Сейчас сильная. Но здесь восстановление всего началось в [19]90-е годы, поэтому до этого здесь вообще не было никаких церквей, ничего не было. Если здесь… там склад располагался.

[До этого, видимо, в домах вот как-то …]

Да, это вот таким образом, скрытно, открывалось в домах, да.

[А здесь… А где был склад?]

А вот в Христорождественской. Она же была заброшена, разрушена. 

[А что там хранили?]

А… во время войны мотоциклетное училище там было, а потом там был склад чего… чего-то я даже и не помню, склад чего, но знаю, что склад. Закрыты, замурованы были все входы-выходы там, соответственно. И вот в [19]90-е годы уже на средства прихожан начали восстанавливать церковь. 

[Да… То есть просто сейчас уже… сейчас много, да, прихожан?]

Да, сейчас много, да.

[Просто интересно, были ли здесь еще какие-то здесь, может быть… А есть ли мусульмане?]

Ну сейчас есть, по-моему, потому что на кладбище есть захоронения мусульманские, сбоку там как бы такое ответвление. 

[А где находится кладбище?]

Кладбище… Как бы объяснить-то…

[Оно здесь не входит вот в эту вот схему?]

Нет. Нет, здесь одно кладбище есть с этой стороны. Как ехать в Вилю, вот сейчас вот где… а… где десятый магазин, да, вот где я живу, по дороге туда дальше ехать, там будет через тридцать километров Виля, не доезжая до Вили, на выезде из города, справа будет Вильское кладбище, так называемое. Старое кладбище Вильское и новое кладбище. Там огромное количество захоронений. А вот кладбище Северное, где захоронены раненые бойцы, которые в годы Великой Отечественной войны, и там часть тоже населения, оно вообще с другой стороны города находится, тоже в лесу. За микрорайоном Юбилейный. Вот. 

[И там есть мусульманские захоронения?]

Там есть мусульманские захоронения.

[Но они современные или…]

Современные. Там теперь и собачки-кошечки есть тоже захоронение.

[Да? Да, там есть кладбище животных?]

Я сначала не… я сначала не поняла. Мы в этом году…

[Тоже современное?]

Да. В прошлом году я не обращала внимание, а в этом году мы приехали, я смотрю там что-то типа «Барсик». Вот как вот… Я смотрю, думаю, господи, ну как так можно человека назвать. А потом понимаю, что там маленькие вот прям… Говорю: «Слушай, здесь походу это… кладбище животных». 

[Раньше не было такого?]

Не было. Нет.

Интернациональная стройка. Приезжие. Гостиница Баташёв. Микрорайоны под цеха. Щитки. Монастырь. Алиса Сапрыкина. Общежитие (01:45:42 – 01:51:55)

[Просто интересно еще что из-за того, что был закрытый город… а… ну, были ли вообще приезжие? А…]

Ну вот менее закрытым он стал, когда началась здесь стройка интернациональная. То есть все цеха начали строить. 

[А когда это произошло?]

Это... Ну смотри, начиная… 5-й Трубный в [19]85-м году открылся, 3-й Трубный в [19]70-м… Наверное, начиная с 5-го Трубного началась стройка интернациональная, и сюда стали просто привозить людей, но они здесь и оставались жить, им здесь предоставляли жилье. 

[А откуда привозили в основном?]

Отовсюду. Здесь всех национальностей были люди. И узбеки, и… ну, и кого только нет. И они просто здесь, им предоставляли жилье, и они здесь оставались жить. Потом работали как бы в этих цехах. То есть здесь людей как во время Баташёвых привозили отовсюду, так и вот позднее, уже практически на современном этапе. 

[А сейчас много приезжает?]

Сейчас много приезжает вот по той причине, что вот долгое время на ЛПК были привозные специалисты, на Стане-5000 привозные. Сейчас они их постепенно, я смотрю, начинают менять на местных специалистов. Но всё равно приезжих много, и им тоже предоставляют здесь жилье. Они с семьями приезжают. Ну говорят гостиница-то вся битком набита. 

[Какая гостиница?]

Ну вот, Баташёв. У меня туристы тут группа приезжала в субботу, они не смогли здесь приобрести себе номера. 

[То есть…]

Сказали, всё полностью заполнено, приезжих очень много.

[То есть они живут подолгу в гостинице?]

Видимо да. Ну, когда… нет, когда приезжают вот здесь работать, начинается процесс подбора им здесь жилья, и первоначально они живут в гостинице, пока им не подберут жилье. Потом им уже какое-то жилье предоставляют на более длительное время. 

[А… вот когда приезжали на строительство цехов, их селили в какой-то определенный район?]

А вот эти микрорайоны начали строить специально под цеха. Там, например, строительство, предположим, было там, например, 3-го Трубного… Нет, это по-моему Гоголя это, наверное… Так, Гоголя… Гоголя это, наверное, 3-й Трубный, Юбилейный, наверно, 5-й, потом Колёска частично тоже дома строили в Жуковке, там прям специально для Колёски есть дома. Вот. И Жуковка, она самая поздняя строилась, это вот уже более современные цеха, 4-й когда достраивался, я так понимаю…

[То есть прям работники…]

То есть… Прям да, живут как бы микрорайоне. Да, да. 

[А вот, например, район Щитки?]

Щитки – это старые щитовые дома, которые в [19]60-е годы засыпались. Там… практически бараки, там земляные полы. Мы там жили с мужем, но не прям в самих щитовых домах. Мы жили в соседнем, там через улицу домик пятиэтажный, когда только поженились, и вот там Щитки у нас через дорогу были, да. 

[Да… У него… Ну это какой-то криминальный район или нет?]

Очень. Там вообще очень странный район. Там, по-моему, все время бухают всю дорогу, и очень криминальный район. 

[А… какие-то грабежи?]

И грабежи в том числе, да. Я говорю, там… вот по крайней мере в то время пока мы там с ним жили в [19]90-е годы, там, конечно, я говорю, вот… сплошняком, у подъездов разливают, распивают. Вот в эти щитовые дома заходишь во дворы, страх пройти. Но вот сейчас в Монастырь я экскурсию… вот последние два раза водила, так там уже вообще не пройти. Там, блин, разливают, мат-перемат стоит и вообще невозможно. 

[Что, серьезно?]

Да вот я возила!

[В Щитках?]

Нет, ну в Монастырь я возила, там тоже двухэтажные дома похожие.

[То есть в районе монастыря?]

В районе монастыря. Там такие двухэтажные тоже домики старого… старой постройки, и в первый раз приезжала девушка, Сапрыкина Алина из Москвы, попросила ее сопроводить. Они, видимо, любит экзотику. Так мы с ней там заперлись в… к нам эти пьянчужки уже практически пристали, мы уже с ней по камню взяли, чтобы оттуда выбраться как-нибудь. Я ей говорю: «Ну чего, – говорю, – получила удовольствие?» Когда выбрались оттуда. Я ей говорю: «Я тебе говорю, чего ходить, вот давай церкви посмотрим, храмы и уйдем». Нет, вот старенькие домики. «Здесь как в другую эпоху попал, как в другую эпоху! Как будто назад в будущее, прям назад в будущее!». А потом, когда уже по камню взяли, уже думаю это, изменилась, наверное, это обстановочка-то! [Смеется.] Да, вот там реально, там когда заходишь за Троицкий собор, вот там сейчас идет стройка, ремонт, леса. И вот так заходишь-заходишь, и там дальние дома, которые за вот этим вот Троицким собором, там реально попадаешь в [19]90-е, в [19]80-е года. Полная разруха, бред, грязь и...

[А какие там улицы?]

Блин, я даже не... Лепсе, по-моему, там. Я даже точно что-то не… по-моему, Лепсе. 

[Лепсе.]

Лепсе.

[А вот общежитие? Как… тоже, что в них происходит? Что происходило раньше, что сейчас? Это для рабочих общежитие?]

Ну общежитие да, для рабочих. Коридорная система. Вон по общежитиям тебе надо с Малофеевой поговорить вон, Лариса, она до сих пор живет в общежитии. 

[Да, а кто это?]

Это в пресс-центре работает по промышленному туризму менеджер. Она на телевидении здесь работала, сейчас вот работает в пресс-центре. Она до сих пор живет в общежитии.

[А, да, я бы поговорила с ней.]

Вот. Как бы насколько я знаю, она ее уже приватизировала эту комнату, в общем всё там, да.

[Но там не квартиры, там комнаты?]

Да, комнаты.

[И кухня… общая кухня?]

Общая кухня, да. Ну они может… 

[И общий туалет.]

Да… ну они может на плитке там или как-то. Там просто я… давно не сталкивалась с этим, я думала, что все уже жители… как бы… жилищно устроены, а вот мы с ней в командировку в прошлом году ездили, я ее забирала на такси, и я говорю: «Стоп, – говорю, – ты чего в общежитии живешь?» Да. Нужно было как-то видимо дочери там что-то… ну, дочь устроить на учебу. То ли она свое жилье продала, то ли чего, и осталась в комнате, не могу сказать. Но живет она там. И… с бытом лучше вот с ней, я как бы это… Честно, я была, пожалуй, один раз здесь как-то в общежитии очень давно. И чего-то мельком как-то.