Романов Григорий Владимирович (1985). Москва. Киселева Анастасия Валерьевна (1983). Москва

Памятник генералу Кузнецову был освящен (00:00:15.000)

[РГВ показывает собирателю фотографию открытия памятника генералу Кузнецову.]

[Ага, вот это памятник генералу…]

РГВ: Да, да. Это вот, это вот его там даже в общем-то освящали [усмехается]. Хотя, такой, такой традиции, конечно… [нет].

[Прерываются на ребёнка и чаепитие.]    

Рассказчик рассказывает о переезде в этот район в 1998-1999 г.. На месте детского сада, куда теперь ходят дети рассказчика, был котлован. Район был закрытый, для лётчиков-испытателей вертолетов. До сих пор стоит муляж вертолёта «Чёрная акула» на развилке к МКАД. Пик строительства района пришёлся на начало 2000-х. Переехали в этот район, потому что обещали сделать метро, но его сделали только в последние 3 года. Рассказчик присутствовал на открытии памятника генералу Кузнецову. Раньше добраться до метро можно было только за 20-25 минут, без пробок, но сделать это было можно только или очень рано, или очень поздно. Изначально было 2 маршрута до м. Выхино и до м. Рязанского проспекта, затем запустили ещё 1 до м. Кузьминок. Самые отчаянные ходили на ст. Ухтомская, другие, кто жил поближе, на Косино. Долгое время было неизвестно, где будут выходы из метро, и когда их открыли, рассказчик был поражён, несколько это близко (5 минут до дома). Изначально школа была в районе одна, куда ходил рассказчик, затем строились новые, куда переходили ребята, кто жил ближе. Уровни классов по буквам алфавита (лучше – А, «самые отвязные» - В). Сейчас в районе много школ и детских садов (00:00:57 – 00:16:24)

[А вообще вы с какого года живёте в районе?]

РГВ: Ну, это, наверное… [задумывается] Лучше с меня, наверное, начать. Я… я здесь с девяносто… [задумывается], в… девятого, по-моему, года. Да, по-моему, девяносто девятого. Вообще, конечно, можно глянуть договор купли-продажи, но, по-моему, девяносто девятого.

[Да нет, по памяти нормально.]

РГВ: Ну, в любом… в любом случае… Ну даже мо… хотя мо… даже можно прям даже посчитать: я сюда пошёл в школу, вот в эту которая, 1935 [девятнадцать тридцать пять], которая у нас вот под окнами, я туда пошёл в седьмой класс третьей четверти, я [19]85 года рождения, и в школу я пошёл, соответственно… [задумывается], в 7 лет – получается, [19]92 год, я ещё застал школьную форму, в первый класс я шёл в советской школьной форме, в такой синей, стандартной. Это можно посчитать просто. Т.е. мы прыгали, программа «три – пять» была, не «один – четыре», а «три – пять», и поэтому… [задумывается], соответственно, если [19]92 год – это первый класс... хотя может даже и [19]91, кстати, вот… вот… я могу вот путать, потому что я плохо помню, это с этим путчем связано, вот я не помню, в тот год я пошёл в школу или, наоборот, чуть попозже. Но я… я восьмого июля, соответственно, восьмого июля [19]92 года… мне исполнилось 7 лет, грубо. Вот как раз, значит… Значит, в сентябре [19]92 года как раз я и пошёл, то есть…

КАВ: Слушай, наверное, не нужна такая прям точность-то?

[Да не, ну это так просто, как вспоминает, да-да-да.]

РГВ: Я просто пытаюсь вспомнить примерно, действительно, то есть… [задумывается], вот, то ли… то ли де… то ли с [19]98 я здесь, с зимы [19]98, с самого начала, соответственно, вот, то ли с [19]99. По-моему, всё-таки с [19]98… Точно, с [19]98, потому что [19]99-й… Я помню точно, что новогоднее поздравление Бориса Николаевича Ельцина, в котором он представил Владимира Владимировича Путина, мы встречали уже здесь, в той комнате – это я помню абсолютно точно. А Ельцин у нас ушёл, по-моему, в двухтысячном как раз, по-моему, двухтысячном. Т.е., соответственно, т.е. [19]98–[19]99 год. И, фактически, район строился на моих глазах, по большому счёту, т.е. это получается, 18… 19 лет я здесь живу. Вот. Мы приехали – на месте садика был котлован. Садик напротив, куда ходит вот Даня, куда Варя пойдёт, там был котлован. Вот. Сам район, [задумывается], он вообще был [задумывается] закрытым раньше. Он был [задумывается, для лётчиков, потому что у нас там во времена Советского Союза был… ну и сейчас уже… тоже осталось, но только меньше… испытывали вертолёты, самолёты, ну ка… вертолёты, не самолёты, вертолёты испытывали [задумывается] новые, новые модели. Вот. И до сих пор, если… На самом деле, до сих пор, если проезжать по… в сторону МКАДа, у нас просто есть там развилка, а вот если ехать… Тогда как раз, в принципе, если в сторону МКАДа ехать, то как раз по правой стороне можно будет… будет увидеть волье… такой вот вольер, что называется, [смеётся], замаскированным, [смеётся], Господи, оставшемся ещё с тех времён, муля\жем вертолёта К-50, «Чёрная акула». Сейчас-то уже… уже, там. 52 или 53 уже, а то… а тогда было К-50, он только вышел, наверное. Вот. И его специально, то есть, ну, это чтобы в… снимки ж делали, что, ну муляж, что, как бы, в общем, пытались таким образом сбить вероятного противника с толку [смеётся]. Ну вот. И район… и район был, в общем-то закрытый. Вот. Его начали заселять вот буквально в конце… вот, ну, в конце девяностых годов активно, вот, и такой… такой пик строительства, он пришёлся как раз на начало двухтысячных. Вот. А… И, собственно, тогда же начала развиваться инфраструктура, когда, собственно, критерием, почему выбирали квартиру и купили квартиру именно здесь, было то, что тогдашние московские власти во главе с Юрием Михайлычем, по-моему, Лужковым… Он же Михалыч воде был?

[Да, по-моему.]

РГВ: Вот. Собственно говоря, обещали, значит, к двухтысячном году, там, две тысячи, там, какой-то там второй-третий, что-то как-то так, обещали провести метро сюда. Т.е. вот это метро, которое стоит благодаря Сергей… как он… Саныч, Семёныч… Собянин, уж я не помню. Простите, не увлекаюсь политикой. [усмехается.]

[Да ладно.]

РГВ: Вот. Вот то, что как бы сделали за не… за вот последние три года, вот это нам обещали больше десяти лет, и квартира покупалась с расчётом на то, что метро будет вот-вот, и все разговоры шли об этом, и т.д. и т.д. Сохранились даже архивные… [задумывается] проекционные материалы, в которых планировалось продление ветки метро, вот, и оно… оно планировалось вплоть до отдельной монорельсовой дороги, как которая соединяет «ВДНХ» и «Тимирязевскую». Планировалось даже так. Планировалось даже так. Т.е. там несколько разных вариантов… В итоге, оставили тот вариант, который разработали ещё… там, чуть не… в шесятых, там, что-то, годах, [усмехается], это что-то ещё в лохматых абсолютно, советских годах. [Задумывается]. Как раз вот просто продлили это дальше чуть, они просто… Там… там же, в Выхино же было депо.

[Да.]

РГВ: Вот, это раньше была «Ждановская», вот, потом стала «Выхино». И оно все… оно всегда служило ролью депо, вот. И собственно поезда, нам продлили ветку, у нас… у нас заканчивалась ветка на «Котельниках», и расстояние между вот станцией «Жулебино» и станцией «Котельники», вот если срезать, ну там, не знаю, там, ну, километр, может. Т.е. это всё рядом, т.е. это в начале этого района. [Отвлекается на дочь, разговаривает с ней.] Да, мяу, котик сидит, ну а что, мяу?

КАВ: Она «Milky Way» хочет.

[RGV даёт дочери шоколад.]

РГВ: Вот… Ну, в общем… район… район застраивался, да, он застраивался на моих глазах, вот. И памятник генералу Кузнецову вот этому тоже… открывали при мне. [Задумывается.] Но тогда, тогда очень многого не было, очень много чего не было: не было нескольких маршрутов автобусов, т.е. пытались… на… заселялся… район стал заселяться, и это требовало ну хотя бы минимального улучшения инфраструктуры, потому что до метро отсюда раньше было добираться минимум, без пробок, минимум, 20 тире 25 минут, это без пробок. Но дело… но дело в том, что без пробок добраться можно было только… ну, там в 6 утра, либо в 11 вечера. [Смеётся.] Это было немножко несопоставимо, потому что пробки были всегда, и… люди ездили… Потом, со временем запустили автобус на Кузьминки, то есть… сначала, изначально ходил только 279-ый автобус и 669-ый. 669-ый ходил, где сейчас метро стоит – он и сейчас остался, но его… он теперь не ходит до Выхино, он ходит просто по району. Вот... [Задумывается.] Ну, в связи с метро, многое изменилось, а тогда, когда метро не было, существовало… вот, из моего микрорайона конкретно, даже вот не из района, а из микрорайона, да, из вот конкретно вот это, из этого шестого, существовало… сначала два, потом три варианта выбраться – это 669-ый автобус, который ездил до Выхино, 279-ый, который ездил до Рязанского проспекта, он и сейчас сохранился, и сейчас тоже ходит, и 89-ый, который ходил, ну и хо… он тоже сохранился, ходит до Кузьминок. Плюс, плюс, самые отчаянные, отважные люди ходили пешком на станцию железно… на ж.-д. станцию Ухтомская. Некоторые, кто жил… кто… ну, живут… жили в первых микрорайонах… в первом микрорайоне, они ходили на станцию Косино железнодорожную, потому что… ну, железная дорога, без пробок. На Выхино всё равно все слезали, ну, как правило. Вот. Но… когда я начал работать… уже после… даже не после… а после семинарии, во время обучения в институте, я переводился… И вот на последних курсах института возникла острая проблема какого-то элементарного заработка, и я начал работать курьером в журнале «Фома», православном журале «Фома», а ре… офис, редакция находилась на Электрозаводской, и мне единственный выход был нормально, по-человечески добираться, метро-то не было, только на электричке. И вот тогда я понял, почему многие всё-таки… давились в этих пробках, потому что в электричку с первого раза было не зайти. Вот. А электрички ж не метро, оно ж не ходит через две минуты-то, то, что, если ты не влез, ты двадцать минут стоишь, топчешься, вот. В итоге, с третьего раза ты влазишь… В общем, в итоге, мне чтобы доехать [усмехается] вовремя, я чуть не за два, наверное, или за два с половиной часа выходил, вот. Были такие моменты. Поэтому, когда открылось метро, это конечно, безусловно, это был какой-то вообще, ну не знаю, какой-то подарок небес, до потому что до последнего мы… ну, когда уже начали копать, не было ясно, где будут конкретно выходы, вот, но потом появились план-схемы, и примерно, примерно, всё-таки стало понятно, где будут выходы, но всё это находилось за заборами, и нельзя было до конца определить, т.е., как что. А когда полностью открыли, я, конечно, был безумно поражён, потому что теперь из нашего дома выйти, два метра пройти, и метро. Вот. Поэтому для нас, конечно… Метро открывали уже, когда мы с Настей уже… уже жили здесь вместе, вот. Тогда уже метро открыли. Ну т.е. сколько оно… оно уже у нас, да? Данька…

КАВ: Нет, я, я вот Даней была беременна, когда открыли метро.

РГВ: Вот. Да. Т.е., соответственно… ну, пять лет. Пять. Да. Примерно так. Вот. А до этого, а до этого, соответственно, вот как вот я заехал сюда, вот в эту квартиру, ну я говорю, [19]98- [19]99, вот с этого периода, вот до, соответственно… какой там, [20]11-й год получается, нет, [20]12-й… трина… [20]13-й, да, по-моему: Данька [20]13-ого, значит, вот где-то примерно вот [20]13-й год относительно, вот это, конечно, да, это прям аттракцион было куда-то доехать. Вот. И точно так же было вернуться, т.е. доехать, т.е. в центр, да. Вот. А параллельно с этим, с непосредственно с… постройкой метро… ну с… не знаю, как-то… Сама инфраструктура стала развиваться, конечно, задолго до того, как метро появилось. Вот. Школы начали строиться достаточно активно и много, вот, потому что, когда я пришёл в седьмой класс учиться, к нам ездили ребята из соседних микрорайонов, ходили в школу в нашу, потому что наша была уже открыта, а там ещё строились, вот. Но с течением времени, большинство из них… соответственно, всё это рассосалось… Просто об этом говорит хотя бы то, что я учился, я перевёлся, в седьмой «Ж» класс. Вот. А теперь… Так сказать, «А», «Б», «В», «Г», «Д», «Е», «Ж», там, и там… там, по-моему, и ещё дальше было по буквам, т.е. по алфавиту там ещё дальше были, вот… но… но потом… всё-таки сократили до «А», «Б», «В» – это как раз уже был девятый, т.е. через два года относительно… выровняли на всех у… на всех классовых уровнях, по-моему, кроме начальных, начальный всё-таки, по-моему, был… «Г» и «Д», по-моему, были начальные, но… так, боюсь соврать, не помню. Вот. А вот старшие классы все полностью вывели на «А», «Б»… на «А», «Б», «В», вот, и разбили их, соответственно, по… «сильные», «послабее» и «самые слабые» [иронически произносит с постепенно нарастающей устрашающей интонацией]. Вот. Соответственно, «сильные» были «А», чуть послабее были «Б», и самые такие, отвязные и слабые были «В». Вот. Я учился в «А». Вот.

[В элитном классе, в общем.]

РГВ: Ну, в общем, да, в таком эли… Ну… Не то, что… Он не считался элитным, просто туда набрали ребят… набирали, когда… система, т.е. что называется пере… переформировывали… детей, детей отбирали просто по… элементарно, по успеваемости. Т.е. если бы я учился, скажем, чуть хуже, я был бы в «Б», если б я учился совсем плохо, меня отправили бы в «В». А учили всех одинаково, не было никогда такого разделения, что кого-то хуже учат, кого-то лучше, нет. Программа была одинаковая, преподаватели одинаковые, т.е. мы все были в равных условиях, вот, что ашки, что бэшки, что вэшки – мы все были в абсолютно… Просто кто-то хотел, кто-то не хотел, ну т.е., ну… дети… Тут… ну тут… У кого-то, может быть, там, какие-то свои причины были, у кого-то что-то ещё, ну, в общем, вот, и меня взяли в «А», потому что у меня оценки были хорошие. Вот. Я мог бы, в общем-то, претендовать на медаль, вот, но я увлёкся другими вещами, мне было не до те… не до технических наук. Вот. Хотя… Не знаю, как сейчас, а раньше вели такую… такую штуку, что на последних… последних, так сказать, классах школах, десятый-одиннадцатый класс, к нам специально приезжали педагоги из МЭСИ, из МГИМО кто-то был, по-моему, вот, и вели с нами конкретно… из МЭСИ конкретно, помню, занимались информатикой. Вот. Понятно, что с согласия родителей, понятно, что это всё оплачивалось родителями, это школа как бы не… Ну, вот… Но родителям предложили такой вариант, что вот, чтобы детям не бегать на подготовительные курсы в институт, вот, «некоторые предметы вот мы можем пригласить, у нас такая возможность есть», и вот, я помню, мы ходили.

[А школа была с каким-то техническим уклоном?]

РГВ: Нет, кстати, нет. Школа обычная, она, как сейчас, обычная, так… она так и осталась. Просто она как-то всегда она считалась на хорошем счету у… управы района, потому что кадровый состав был достаточно хороший, регулярно... Не то, что он регулярно обновлялся, регулярно было повышение квалификаций. Вот. И это позволило, на самом деле, моей маме покойной… Она пришла работать в школу… Я уже учился, значит, вот, и она пришла туда устроилась работать, она устроилась воспитателем в продлёнку, но из-за постоянной аттестации квалификации [задумывается] последняя её должность – это была «учитель начальных классов», по-моему, это в третьем… с первого по третий класс. Она вела… Вот, по-моему, русский–математику она вела. Да. Начальные классы, вот, у неё русский и математика у неё были предметы, ну, там был первый, второй и третий класс. Вот, но дело в том, что нельзя же было вести, не пройдя квалификацию, т.е., не пройдя аттестацию. Вот. А школа давала такую возможность, и человек, который хотел… повысить свою квалификацию, вот, он как бы, пожалуйста, у него была такая… такая возможность. Вот. Ну и потом, не могу говорить, правда, за все школы, вот, но… и остальные школы тоже стали в этом плане подтягиваться. Их много школ, у нас в районе действительно школ очень много. Вот. И детских садов тоже прилично. И всё это было выстроено за вот, ну какой-то такой, абсолютно, казалось бы, маленький промежуток, там, каких-то десять лет с копейками. Вот.

История семьи и причина переезда. Отец рассказчика из Тамбова, мама из Быкова, поэтому сам рассказчик себя не считает москвичом, потому что москвич – это тот, кто в третьем поколении («мои дети будут москвичи»). Переехали, потому что семья увеличилась. Сначала переехали в Митино из Кунцево, затем в Жулебино. До перестройки здесь был военный городок, эти дома сохранились, они трёхэтажные, «выглядят как современные таунхаусы», находятся ближе к военной базе (00:16:24 – 00:21:26)

[А вот такой вопрос: вы переезжали вообще почему, т.е. что вас в принципе сподвигло переехать в этот район? Т.е. вы до этого жили в Москве, где-то в другом месте?]

РГВ: Да, мы… да. Мы жили в… практически в противополо… [усмехается], противоположном конце – мы жили в Митино. До этого, до этого мы жили в Кунцево, потом жили в Митино.

[Ну, в принципе у вас родители москвичи, да? Т.е. они местные?]   

РГВ: Да, родители, родители – москвичи, но… не коренные, не коренные. [Задумывается.] Папа с [растягивает слово] Тамбова… с Тамбовской области, Тамбов. Мама с Быко\ва, по соседству. Собственно… [задумывается] и получается, что, если… Не знаю, я просто не знаю, откуда взялось такое поверье, но считается, что как бы коренной москвич – это москвич в третьем поколении. Т.е. даже не во втором, а в третьем. Т.е., получается, что вот мои дети, как раз они коренные москвичи, а даже я не коренной, потому что я родился здесь в Москве, но я родился как бы во втором поколении, не в первом, а родители приезжие, вот, поэтому… Собственно, мои дети, вот они коренные москвичи. А… [Задумывается.] А почему переехали? Очень просто – расширялась семья. Расширялась семья… Когда мы жили в Кунцево, у нас была однушка, вот… Собственно, где папа сейчас и живёт. Вот. У нас там было так, что… Я уж не знаю, как так получилось, я никогда не вдавался в эти детали, но получилось так, что мама с папой и со мной жили в однокомнатной квартире на седьмом этаже в доме… на Ярцевской, вот… Если напрячься, я, конечно, вспомню адрес [усмехается], но я сейчас врать не буду. А бабушка, папина мама жила под нами, т.е. прям в… вот прям вот реально, т.е. планировка… совпадала, т.е. получилось, что мы жили на седьмом, она на шестом. Вот. Но дело в том, что, когда родился уже Миша, это мой брат младший, у нас как-то вот возникла острая потребность, в том, что нужно переехать, потому что очень сложно было с двумя детьми и в… и в однокомнатной квартире. В результате чего мы переехали в Митино, и в Митино мы прожили тоже очень… Не, ну не, в Митино, кстати, прожили в таком случае, недолго. В третий класс я пошёл в Митино, а в седьмой… Т.е. получается, третий, пятый, шестой – 3 года с лишним, 4, около четырёх лет, получается. Это не так много, на самом деле, хотя, когда маленький, кажется, [усмехается], что долго. Это я сейчас считаю – получается, что нет. В третий класс, абсолютно точно, в третий класс я пошёл в Митино, это сто процентов. А в седьмой, третья четверть седьмого класса – я пошёл сюда.

[Ну т.е. родители никак не были связаны с авиацией, там, или ещё как-то, они просто выбрали район, да?]

РГВ: Нет, нет, родители никак не были связаны с авиацией. Дело в том, что… к тому времени… Ну как, с авиацией… может быть, я могу предположить, что… это как-то повлияло, но дело в том, что в семье об этом никогда не говорили и… изначально вообще… Вот у меня друг здесь есть, живёт, так сказать, коллега по цеху, музыкант, вот, он живёт в первом микрорайоне, так вот его папа как раз получил служебную квартиру. И квартира действительно служебная, она была служебной, но потом как бы… как-то её как-то… то ли как-то им отдали, то ли… Ну, в общем, факт в том, что там… сейчас вот вместе с ним, т.е. он живёт с тремя сёстрами… Нет, вру, с двумя, с двумя сёстрами, да. И у них получается… [вспоминает] раз, два, три… У них, получается… да, у них получается, по-моему, четвёрка, четырёхкомнатная квартира. от. Да, кухня… Раз, два, три, да, четыре – да, да, у них, получается, четырёхкомнатная квартира. Но папе, вот моему другу… вот там давали, да. Но дело в том, что… я склонен думать, что всё-таки к концу [19]90-х годов возникла острая потребность, ну, уж не знаю, в заселении, что ли, потому что городок-то… Это ж был небо… Жулебино – это был небольшой абсолютно, фактически как военный городок. Т.е. фактически это был реально военный городок, военный городок, вы можете дома, которые действительно сохранились ещё с… [вспоминает], доперестроечной постройки фактически, т.е. это времён… даже не доперестроечные, а как раз наоборот, времён перестроечные и вот [19]91-го, там, [19]92-го года постройки – эти дома реально сохранились, они есть, они трёхэтажные домики. Они трёхэтажные домики… выглядят как современные таунхаусы, они находятся чуть ближе… ну, глубже чуть в район если пройти, вот, и как раз ближе к базе. Вот. Вот там вот да. И как раз вот, собственно… И вот от них началось всё это разрастаться, вот… Там был вообще полигон, опытное поле.

Рассказчица предлагает рассказать про коттеджи. Это город в городе, они находятся в 1 микрорайне, по Привольной, возле Жулебинского леса. Раньше там находились военные объекты, за колючей проволокой и забором. Сейчас остался только 1 объект (где тестируют военные разработки). 3 года назад в Жулебино упал вертолёт, как раз в том месте, где «объект». Это очень близко от жилых домов по ул. Привольной, но обошлось без жертв. Рассказчица видела столб дыма из окна, но ничего не заметили (00:21:26 – 00:26:54)

КАВ: Ты ей расскажи про коттеджи. [Смеётся.]

РГВ: А… Коттеджи, да, коттеджи – это отдельная история. Коттеджи… Когда мы сюда приехали, коттеджи уже были. Когда мы переехали, коттеджи уже были, но…

[А что за коттеджи?]

РГВ: О… Это… [Усмехается.] История умалчивает, как они появились.

КАВ: Это такой город в городе.

РГВ: Да, это город в городе. Если заезжать в Жулебино со стороны первого микрорайона и двигаться по улице Привольной, т.е. вот объе… улица Привольная, она просто весь район огибает, собственно… наш дом, он по Кузнецова считается, но мы фактически как раз выглядываем на Привольная. Т.е. вот, вот она проходит Привольная. [Показывает в окно.] Т.е. вот… вот тут вот она прямо есть.

[Тут вот, ага, справа.]   

РГВ: Вот, и это, да… Ну как… С…

[Ну, как, для меня, в смысле.]

РГВ: Да. Да-да-да-да. Да-да-да-да. Т.е. вот эта улица, она огибает полностью весь район, она заканчивается как раз у «Котельников», метро «Котельников», вот, а начинается она с поворота… со МКАДа, аж с Выхино как ехать, и вот… район только-только начинается, и вот там как раз поворот…

[Да, на Привольную, я знаю.]

РГВ: На Привольную, да. И вот эта Привольная улица, она огибает весь полностью район. И вот если ехать по нему… Она просто получается, если по карте смотреть, она такая дуга… [усмехается] дугообразная такая улица. Как раз если ехать по нему, то как раз… где-то примерно на в… во втором, наверное, микрорайоне… Ну, там недалеко ехать, вы прям, вы увидите это всё, это можно… Я просто сейчас это уже боюсь соврать, какой же автобус точно там пройдёт… потому что поменяли маршруты в связи с метро, вот, так-то пешком-то, [усмехается], и нелегко могу так объяснить. Правильно, коттеджный посёлок. Прям как вот… Там же… знаменитая наша… охранная… лесопосадочная такая территория, за которую все… последнее время воевали…

[А, там лес какой-то Жулебинский.]

РГВ: Там лес, да, там природоохранная зона, да. Но дело в том, что раньше как раз в этом лесу, как раз раньше и находились… ну… военные объекты, скажем так. Вот. Они, т.е. в этом лесу были за… ну… ну, вплоть, да, замаскированы, потому что… Сейчас просто это активно сносится, и уже нету того, что было, скажем, десять лет назад. А десять лет назад это был за колючей проволокой, это был забор, т.е. кое-что, может быть, осталось, кое-что, но не всё, явно. По крайней мере, я точно знаю, что один объект точно остался, но объяснять, как туда попасть, это надо просто заходить в лес, и там поворачивать, ещё повернуть, ещё повернуть, т.е., вот. Ну он действительно, да, он сохранился, он закрытый, до сих пор туда нельзя зайти.

[А объект какого характера? Это что там такое?]

РГВ: Я полагаю, там тес… тестируют… ну, как-то доводят до ума, тестируют какие-то разработки авиационные, т.е., видимо, может быть, какое-то тестируют вооружение... Об этом, честно говоря… Ну, как об этом можно знать, это, по идее, должна быть секретная информация.

[Нет, ну в районе ведь как-то говорят.]

РГВ: Последнее… Последнее, что я вам могу сказать из инцидентов, который произошёл, который даже был и в новостях, и который был… очень так активно, эффектно… У нас упал вертолёт. У нас упал боевой вертолёт. Вот прям там, т.е. у нас вот там… как раз вот… примерно в тех краях, где находится вот этот как раз объект, [усмехается], там рухнул боевой вертолёт, причём с вооружением. Вот. А де… Надо понимать, что там, значит, забор… Вот этот, вот эта улица пресловутая Привольная с четырьмя полосами дороги просто, и вот они жилые дома. Т.е. если бы там что-то сдетонировало, до домов бы долетело сто процентов. Вот. Ну, насколько я знаю, там вроде как, слава тебе Господи, обошлось без жертв, там просто ве… ну, вертолётчики попали кто-то в реанимацию, кто-то, там, обжёгся, ну, потому что загорелся, он упал… т.е. он взлетел и рухнул… но… не успел. Ну а так вообще, регулярно у нас взлетают вертолёты, регулярно можно наблюдать, вот. Поэтому я полагаю, что объект занимается там, что обслуживает вертолёты. Т.е., скорее всего, они… они их тестируют. Т.е. на заводе сделали, сюда перегнали, а здесь их, ну, как, в условиях каких-то определённых их тестируют. Вот. Я думаю, что это так, ну т.е. вот как-то… Потому что, ну, по-другому это не объяснишь. Вертолёты летают, вот… [Звонит телефон, зовёт жену.] Настюш… Вот, вертолёты летают, причём вертолёты как бы, ну… такие…

[Военные.]

РГВ: Ну, военные, да. Я… я не могу, конечно, так отличить на взгляд, там, К-52 от какого-то другого, для меня они как бы «военные» [усмехается]. Вот… И, собственно говоря… ну не то, что часто, но с завидной периодичностью, да. Летают. Ну, правда, после вот этого инцидента, который произошёл, стали меньше. Вот. Меньше. До этого достаточно часто летали. Вот.

[А это когда произошло? В этом году хотя бы?]

РГВ: [Обращается к жене.] Настюш, а когда вертолёт у нас рухнул на Привольной?

КАВ: Ой, слушай, года три назад, по-моему.

РГВ: Ну вот.

КАВ: Мне ещё Юлька позвонила и говорит: «Ты как? Вы там не испугались?» Я говорю: «Ну… вообще не испугались». [Усмехается.]

РГВ: Вот.

КАВ: Она говорит:

[Вы слышали что-то?]

КАВ: А…  Я не знаю, я чем-то была занята, видимо, чем-то так была увлечена, что я не заметила, хотя он упал вот здесь у нас, практически у меня перед носом упал вертолёт, а я тут… [Смеётся.]

РГВ: Ну, чтобы… Нет, чтобы, чтобы примерно было понятнее, это вот если вверх по Привольной улице продвигаться…

КАВ: Вот столб дыма, столб дыма прямо было видно из окна.

РГВ: Да, столб было видно.

КАВ: И, говорят, грохот был такой, что весь район присели просто вот так.

РГВ: Вот, не. Но это как бы… это действительный факт

КАВ: Но мы не заметили ничего с Даниилом. [Смеётся.]

РГВ: Вот. Это…

В коттеджах по слухам жили Валдис Пельш, родители Лужкова, тогдашние олигархи. «Один человек» снимал коттедж за 10 тыс. дол. в месяц. Посёлок уже был, когда семья рассказчика заехала. Район не был Москвой, когда они переехали, а стал ею в 2002-2003 гг. Район граничит с Люберцами, ул. Кирова – это уже Люберцы. Люберцы существовали дольше, чем Жулебино, из-за этого были драки в школе, когда приходили люберецкие и не понимали, почему жулебинские Москва, а они нет. Рассказчик понял это, когда у него умерла мама, и он узнал, что в Москве предполагаются доплаты при потере кормильца (00:26:54 – 00:33:21)

[А, может быть, вы нарисуете, вот как вы вообще район представляете? А в принципе, да, вот ещё такое… А можно ручку?]

РГВ: [Задумывается.] Настя, дашь нам ручку?

КАВ: Так, а корову унесла Варька? Сейчас принесу.

РГВ: А… а нарисовать-то… нарисовать-то что?

[Вообще нарисовать границы…]

[РГВ берёт ручку.]

[Границы района, как вот вы всю эту карту себе представляете, именно вы. Ну т.е. где вот вы живёте, где парк вот этот коттеджный кусок…]

РГВ: Я понял. Я понял.

[А, кстати, да, в коттеджах-то, в итоге, кто живёт?]

РГВ: О, ну как, кто? Ну, в коттеджах же… по слухам, когда мы… когда мы… когда вот я… мы заезжали сюда, начали жить, жить, вот этот 2000 год, по слухам там жили: Валдис Пельш. По слухам, там жили родители Лужкова, благодаря чему, кстати, собственно говоря, и многие… ну, грешили… ну, не грешили, многие говорили, что как благодаря тому, что родители… градоначальника живут непосредственно вот в этих коттеджах, никто, правда, не знал в каком, вот… то у нас как бы развивается инфраструктура. Т.е., там, потому что, на самом деле, что выехать именно вот отсюда можно было, как минимум, на трёх разных автобусах и до трёх разных метро, т.е. это всё-таки о чём-то говорит. Вот. В других… Я просто не знаю, как в других микрорайонах дела обстоят, у нас вот тут как-то вот так это, то есть… Кто ещё? [Задумывается.] Да… Ну, я так полагаю, из… как это принято, наверное, современная олигархиче… тогда олигархическая структура, т.е. здесь живут богатые люди… Я скажу проще, я доподлинно знаю, что один человек… я не буду распространяться просто о том, кто это и что это, но он снимал один из этих коттеджей, просто снимал, он не купил его, он просто снимал – за 10 тысяч долларов в месяц. Это я знаю… Это я знаю доподлинно и абсолютно точно. Вот. За 10 тысяч долларов в месяц он снимал полностью весь коттедж. Надо понимать, что это двухэтажный коттедж, с паркингом, там территория своя за заборчиком, т.е. это не просто… приусадебный домик, там всё оборудовано по высшему разряду. [… -Обращается к дочери, которая его зовёт?] Вот. И, собственно, этот коттеджный посёлок, он… он появился… Я вот честно, не знаю, когда… Мы заехали, он был. И, по-моему… он ещё даже прирастал. Т.е. там есть некоторые дома, которые отличаются от типовых, если внимательно проехать, там можно будет видеть дома, которые… они как бы типовые, были выстроены, вот, а соседние, они уже немножко по-другому. Но, правда, справедливости ради… я полагаю, что некоторые из них за основу брали то, что они купили, а сами потом достраивали и расширяли, т.е. скорее всего так.

[А вообще этот район считался Москвой, когда вы переехали?]

РГВ: Нет.

[А когда он стал Москвой?] 

[Задумывается].

[Уже на вашей памяти, получается?]

РГВ: Да, да. Это… абсолютно, абсолютно точно… Москвой он стал, кстати, не так давно… Всего-то навсего… [Вспоминает.] Сейчас, секунду, я прикину по датам… Ну, может быть, с двухтысячи какого-нибудь там второго, может быть, третьего года, может, третьего даже года… Может быть, может быть, и раньше. Может быть, и раньше, но парадокс заключался в том, что район находится за пределами МКАД. И более того, район граничит с Люберцами, не просто граничит, а дорогу перейти, вот самый его край упирается как раз в знаменитый указатель «Люберцы». Вот. Самый край вот Жулебино, он… Т.е. фактически, если мы уйдём по улице Генерала Кузнецова и пройдём по ней до конца, просто вот минуя, вот, то у… ресторана «Якитории», там ещё автомойка, вот там как раз граница района, т.е. следующая уже улица Кирова, и это уже считается Люберцы. Вот, Кирова – это уже Люберцы. Т.е. фактичекски район… примыкал к Люберцам, и логи… А Люберцы существовали намного, извините, дольше, чем Жулебино, вот… Собственно, из-за этого у нас постоянно драки были в школе, потому что… люберецкие приходили к нам в школу, и ну, мы… мы постоянно дра\лись из-за того, что люберецкие не понимали, почему мы – Москва, а они нет. Вот. И более того… ну, это понятно, что это всё ребячество, но когда, допустим, скончалась мама наша… я был несовершеннолетний, и мы оформляли пенсии по потере кормильца. И выяснилось, что, оказывается, поскольку мы принадлежим к Москве, Москва доплачивает какую-то определённую сумму за как раз вот то, что ты москвич. Вот. Я просто этого не знал всего. А когда вот это выяснилось, то на самом деле… И да… и в том числе, и… даже пенсия считается… в Москве с московской надбавкой, в области она просто обла… просто пенсия – на что работал, на то и заработал. А в Москве ты можешь претендовать на какую-то крохотную, мизерную, ну как бы доплату… Я не могу апеллировать суммами, я не экономист, я не знаю всех этих тонкостей, но факт в том, что… вот, когда конкретно стал Москвой – это хороший вопрос. Вот я… я всё пытаюсь в памяти перебрать, когда же он стал Москвой-то. Вот я боюсь, вот здесь я боюсь соврать, правда, это вот… вот это…

[Ну где-то в начале двухтысячных.]

РГВ: Да, в нач… Скорее всего, в начале двухтысячных. Может, может быть, он стал Москвой тогда, когда стали активно продавать здесь квартиры. Потому что, ну представьте, это же был фактически закрытый военный городок… [задумывается]. У нас аэропорт Жуковский. Вот по дороге туда вот уходим, - Жуковский. Там же Быково, в Быково родилась моя мама, и с… моими бабушкой, дедушкой они там жили. 

Рассказ о дедушке, который принимал участие во Вьетнамской войне, но не получил никаких наград за это, его участие было засекречено. Бабушка так и не смогла получить никаких подтверждений этого или военную пенсию. Именно с этой историей семьи рассказчик связывает переезд в Жулебино: родители могли получить квартиру здесь, но дед был засекречен, поэтому точно ничего не известно (00:33:21 – 00: 45:07)

РГВ: А дедушка у меня, действительно, занимался авиацией и принимал участие в вооруженном… конфликте во Вьетнаме. Вот. Он награждён был, но, к сожалению, вплоть до смерти и после смерти нам эти награды никто не выдал, а он там лишился всех зубов, из-за акклиматизации. Он вернулся с Вьетнама без зубов. Он был молодым… парень, бабушка мне рассказывала мне об этом, вот. И медали Министерство Обороны так и не выдало. И гриф секретности не снят до сих пор, потому что официально считается, что Россия… Советский Союз не принимал участия на стороне конфликта во Вьетнаме. Но всё очень просто: самолёты, на которых летали вьетнамцы, кто же из обслуживал-то?

[Ну, конечно.]

РГВ: А вот мой дедушка как раз был из той группы обслуживающего персонала, который занимался обслуживанием самолётов, вот. И он был командирован туда после срочной службы… [Задумывается.] Ну, здесь, в Советском Союзе, в России, после срочной службы он был командирован, вот. И вот там вот он за вот этот вот… ну, относительно недолгий период пребывания во Вьетнаме из-за акклиматизации у него всё, повылетали все зубы. Вот. И он вот всю жизнь, по-моему, проходил со вставными [усмехается] челюстями. И он был награждён, он был награждён, действительно, за участие как бы, т.е. он был отмечен, вот. [… – Звонит телефон.] Но, к сожалению, награды эти нам никто и не выдал, а теперь уже и не спросишь, потому что уже никого, так сказать, не осталось уже в живых. Я, может быть, и являюсь прямым потомком его, но на каком основании я буду делать запрос в Министерство Обороны?

[Ну как бы только на этом основании.]

РГВ: Только на то, что я внук?

[Да, что внук, как бы история семьи.]

РГВ: Вот. Бабушка… бабушка… А бабушка… Вот. Ну а бабушка, она всё-таки ж очень активная женщина… Просто, я видел эту историю… Я немножко отвлекусь от темы, ну просто она для немножко такая, больная тема. [Усмехается.] Я видел, просто, как она обивала эти пороги, как она ходила. Вот… И в итоге пришла какая-то сумасшедшая абсолютно отписка последняя, что по данным Министерства, никого там не было. Вот и всё, и точка. Вот. И дело в том, что… я могу понять, что… в этой бюрократической машине, тем более, когда гриф секретности, стандартно он накладывается на 50 лет, но это минимальное, это минимальное значение, он может накладываться и до, простите, до бесконечно. Вот, есть документы секретные, сверхсекретные и т.д. И гриф секретности 50 лет – это минимальное, которое только может быть, это как срок… уголовного дела. Уголовное дело, там, заводится сколько там, 20 лет, там сколько оно там длится. Т.е. как бы… развалилось дело, там, уголовное, из-за чего – за истечением срока давности. Ну вот, точно так же с секретными материалами, т.е. 50 лет – это минимальный, за который Министерство Обороны, если захочет, может рассекретить, а если не захочет, не рассекретит. Вот. А не факт, что гриф там «50 лет» стоял, там может… там могло стоять сколько угодно, потому что… Ну, представляете себе, война во Вьетнаме – это 1960-какой-то лохматый год. Вот. Поэтому… сколько, 50 лет – это, получается, вот как… ну как раз вот примерно она в две тысячи как раз вот… даже не десятом, она раньше начала, она начала чуть не в [19]90-х годах, с распадом Союза. Де… ну 90 вот… с [19]95, наверное, по 2005 она всё ходила обивала эти пороги, десять лет. Вот. И я всё спрашивал: «Зачем надо ворошить всё вот это, кто там, что…» Она… Нет, честно, она мне честно, что, во-первых, она всё-таки хотела забрать награды, потому что он реально был награждён, вот, и он сам об этом рассказывал, и… Ну, дело в том, что, как, наградили в кабинете, наградили, так сказать, две минуты фуршет, «снимай–отдавай», т.е. ну это все… стары… известный случай. Не могли носить награды эти в…

[Ну он потом не служил?]

РГВ: Нет, он уволился, он потом уволился, и фактически тогда какое-то время они прожили в Быково, потом бабушке дали квартиру в Люберцах, она работала на заводе… сначала на… сначала… Нет. Да, сначала на заводе, по-моему, а потом работала в «Метро…» Нет-нет-нет, вру, сначала в «Метрострое», «Метрострое», она почётный метростроевец у меня, вот… и потом, видимо, с возрастом всё-таки пришла на завод.

[На Калинина вот который там?]

РГВ: Может быть, может быть. Я не могу точно сказать, какой конкретно, потому что… квартиру она получила вот люберецкую, вот на которой сейчас мой брат живёт, она получила её от завода. Но: когда мы стали правоустанавливающие документы делать в связи со смертью бабушки уже, т.е. после, мы начали разбираться с этими всеми этими бумагами, выяснилось, что никакого завода сто лет, как нет. Вот. Т.е. завод… т.е. завод квартиру отдал… там есть эта бумага, которая указывает, что Лежова Валентина Васильевна является обладательницей… т.е. это её собственность, это не просто, там, «поживи и съезжай», а это собственность, вот, как подарок, я уж не помню, там, как это всё было конкретно оговорено, но факт в том, что мы стали узнавать, а что ж нам теперь с этим-то делать? Вот. Выяснилось, что завода сто лет как нет, и в принципе, поскольку это является правоустанавливающим документом, мы можем вступать там в наследство, уже свободно, на свободных основаниях, причём… бабушка хранила квитки за оплату квартиры…о, Господи, помилуй, чуть не, наверное, с [19]90 года. Мы нашли такую кипу, просто вот прям… прям коробками можно было, квитки за оплату квартиру, что она оплачивала всё вот это, вот. И, в принципе, в суде мы бы доказали, что как бы это всё-таки… ну, являлось её собственностью. Ну, повезло, что обошлись без суда.

[Но не пришлось, да, хорошо.]

РГВ: Да. Поэтому, возвращаясь к вопросу о том, что могли ли бы мои родители получить квартиру здесь, именно потому что дедушка был связан с как бы вот… ну, с авиацией, – я не могу дать однозначного ответа, потому что, в общем-то, могли, но он был засекречен, и… если отдавать ему… давать ему квартиру за какие-то старые, там, заслуги ветеранские, например, надо подтверждать, что всё-таки он принимал участие и выдавать ему награды и т.д. и т.д. Бабушка обивала пороги, потому что, действительно, это были всё-таки… начало [19]90-х, середина [19]90-х годов, это очень тяжёлое время было для нашей страны. И она, действительно, она не скрывала, она рассчитывала на пенсию, хоть какую-то, она рассчитывала на военную пенсию, которая, по идее, должна была быть, как участнику военных действий. Вот. Причём, там, она должна была быть какая-то такая, чуть не повышенная, потому что всё-таки… Вот… Но Министерство дало чёткий ответ, что… «Нет… Мы не принимали участия, и мы не знаем ничего». Вот, ну… Меняется…

[Ну и, соответственно, ничего.]

РГВ: Да. Меняется… Ну, надо понимать, что и в Министерстве меняются люди, и политика меняется и т.д., и т.д., и т.д. Ну как бы… американцы не… [усмехается], не скрывают, что… [усмехается] кормили талибов в Афганистане, вот, а мы почему-то скрываем, что мы поддерживали коммунистический режим… Вьетнамской… коммунистической партии. Вот. Причём где-то до сих пор дома у меня валяется книга… ну, как валяется, я её читал, вот просто, ну, в библиотеке. [Усмехается.] Есть книга… записки военного корреспондента, который как раз, в качестве военного корреспондента Советского Союза, как раз и присутствовал… на вот этих вот вьетконговских этих… базах и т.д., ездил, и вот есть его воспоминания. Есть книга целая, в Советском Союзе изданная. Это советский журналист, военный корреспондент, рассказывает, как он был вот в этих лагерях, там, и та… очень занимательное чтиво. Вот. Ну, можно многое отрицать, можно, что как, и это самое, но, в общем… по каким-то причинам бабушке было отказано, поэтому я… этих причин не знаю… Но вряд ли мы… мы получили квартиру здесь, потому что дедушка как бы по военному ведомству мог получить. Поэтому, скорее всего, квартиру… Я точно помню, я спрашивал у мамы с папой, почему именно сюда. Но я был реб… надо ж было понимать, седьмой класс – это сколько лет? Это 12, 13 лет. Вот. У меня же уже появились какие-то друзья в Митино, вот, я спрашивал, почему всё-таки нельзя, может, где-нибудь поближе, т.е. ну хотя бы там… т.е. ну… Метро-то… Не было метро «Митино», было метро «Тушинская», вот, была метро «Тушинская», с которой ходил 266-ый автобус до станции метро… ну, или двойка, но они и сейчас ходят, правда. Вот. И поэтому добираться до метро было, в принципе… Ну, я знал, что есть метро, допустим, там… «Сходненская», знал, что есть, там… ещё, там, т.е. ну, какие-то, там, ближайшие, «Строгино», там… ну, не «Строгино», а это… «Щукинская», например. Я говорю: «Почему нельзя где-то поближе?» Но они мне сказали, что как бы, мы выбрали, потому что квартира большая, и потому что должны построить метро. Вот это я помню абсолютно точно. Вот.

[Наверное, ещё, что всё-таки до Быково, там к бабушке с дедушкой.]

РГВ: На тот момент уже Быково… Не… уже, т.е. нас с Быково ничего не связывало, на тот момент, когда мы переезжали сюда. Дело в том, что бабушка с дедушкой в Люберцы переехали, мама уже была в подростковом… в таком, подростковом возрасте. Собственно, мои папа и мама познакомились, когда мама жила в Люберцах уже, на… на квартире с бабушкой и дедушкой, вот как раз на той квартире, где сейчас живёт вот мой брат. Вот. Собственно, там… Ну, они первое время там и жили, но потом было принято такое, совместное, обоюдное решение мамы с папой съехать от родителей, и они как раз переехали как раз в Кунцево, как раз вот на… на этаж выше, как вот… получается, к папиной маме, к папиной маме, да. Вот. Но поскольку… ну, квартиры-то как бы разные, понятно, что жили мы… как бы я уже появился на свет, жили мы: я, мама, и папа в одной, вот мы в… в Кунцево. Когда появился брат, да – переехали в Митино, а после Митино – сюда, вот, и… Собственно, вот, ну, да… сколько вот… Ну, да, с девяносто… восьмой–девятый год, вот сколько, 10… 10 лет, да, в среднем, да, 10, 10 лет. Даже… Какой 10? [19]98, 2008 – 20! Это я 10 считаю… 20 лет! Это если считать, с [199]8, ну, в принципе, можно считать и с [199]9, тут уже вон до [199]9… недолго. Вот. Поэтому…

[Вы говорите, что с люберецкими у вас как-то… у вас были конфликты, да?]

РГВ: С люберецкими ребятами были конфликты, да… Но это, знаете, это как, это середина… ну, это не середина, но конец [19]90-х годов – начало 2000-х… Путин ещё к власти не пришёл, да и… да и потом, по-моему, когда пришёл, то мало что сразу поменялось, не всё же сразу так. Вот. У нас памятник-то появился, вот это вот… вот эти фотографии, они сделаны… Тут должно быть, кстати, написано.

[Смотрят фотографии.]

[Да, нулевой год, написано.]

РГВ: Ну, вот, оно как раз вот в 2000 году. Т.е. вы себе…

[Восьмого мая.]

РГВ: Вот. То есть… т.е., т.е. вы можете себе представить, да? Т.е. это вот как раз в канун празднования Девятого… мая 2000 года нам поставили памятник Кузнецову. Я долго, не знал, кто такой Кузнецов вообще. Вот. А Кузнецов, собственно, руководил обороной под Москвой. Благодаря ему как раз вот… Ну, не только ему – он был в числе тех генералов, которые не допустили прорыва немцев именно в Москву. Вот. Поэтому, собственно, в честь него улица, и в честь него же и памятник. Вот.

Рассказчик рисует ментальную карту. Рассказчица предлагает скинуть ссылку на страницу района в ВКонтакте. Рассказчик сразу вспоминает о деревянных домах возле станции Косино. Слоган при въезде «Жулебино – цифровой район» может быть связан с тем, что тут рано появилась информатика школе и интернет. Обозначение границы с Люберцами: возле станции Ухтомская, по ул. Кирова (принадлежит Люберцам) (00:49:16 – 01:02:52)

РГВ: По поводу план-схемы района, я боюсь, что у меня просто… Во-первых, я немножко, косолап, и, во-вторых, не всё уместится. Я начну… Я…

[Бумаги у меня много, так что это спокойно.]

РГВ: Я начну, пожалуй, с улицы Привольная.

КАВ: Ир, знаешь, пока не забыла – я могу тебе скинуть ссылку на районную группу нашу.

[Давай.]

КАВ: По-моему, там пробегали какие-то архивные фотографии

РГВ: Да, там очень много, там очень много!

КАВ: Такие там старинные есть вещи, обычно бывают. Вот.

РГВ: Там есть станция «Косино», фотография 1950, что ли, года.

КАВ: Там, да, там просто очень много материалов всяких интересных таких.

РГВ: Она деревянная, и там ещё, значит… Да, и кстати, до сих пор, очень любопытно, до сих пор сохранились, если б ехать по той стороне, до сих пор сохранились вот эти одноэтажные домики.

[Да, деревянные домики.]

РГВ: Деревянные домики, они сохранились. Я не знаю, по какой причине их не снесли, но, видимо, кто-то очень активно и упорно отстаивал это право, да.

[Там их много, да-да. Я же как раз жила вот в Люберцах, в районе вот этого, Господи… как его зовут там… как раз Ухтомского, да-да-да, и вот там, где Ухтомская…]

РГВ: Ну… ну, Ухтомская…   

[И подальше, посёлок Калинина, вот, я жила на посёлке Калинина.]

РГВ: А, это нет, Калинин – это дальше, туда.

[Туда, туда, да-да-да.]

РГВ: Т.е. Ухтомская, просто она у нас фактически за спиной.

[Ну, да-да-да. А вот… Ну, там просто завод имени Ухтомского, а посёлок Калинина, вот рядом с ним, вот я там жила, и, соответственно, маршрутки ходили, как раз иногда объезжали не по Октябрьскому проспекту, объезжали там задами, и я все эти дома очень хорошо помню.]

РГВ: Так, сейчас, вот так мы едем… Тут поворот, тут так…

[Это Привольная, да, как раз?]

РГВ: Это Привольная, да… Так, и она, значит, вот так идёт… Я очень схематично это всё сделаю.

[Ой, да конечно, мне надо именно схематично. А вот здесь, по сути, МКАД уже как раз?]

РГВ: МКАД – вон тут, он тут вот, вот здесь вот…

[Остался.]

РГВ: Да. Он вот тут вот.

[Т.е. начинается район как раз с этого места?]

РГВ: Да, вот тут вот съезд… съезды с МКАДа, вот тут вот они вот так вот. А здесь прям поворот, и здесь прям первый дом, здесь написано «Жулебино. Цифровой район» – это прям самый первый дом. Собственно, вот это Привольная, т.е. как поворачивать, сейчас, и он получается…

[А мне всегда было интересно, почему цифровой район?]

РГВ: До сих пор не знаю. Это загадка для меня. Может быть… может быть, потому что кое-что в школе в нашей… У нас практически одними из первых появились компьютерные классы, информатика, мы начали изучать информатику на компьютерах. У нас появился, наверное… ну, я не думаю, что одними из первых в Москве, но скорее всего, наверное, не у всех тогда ещё было, а у нас уже был, нас уже учили работать с Интернетом. Т.е. для меня Интернет – это было что-то такое: [с восхищённой интонацией], «А, значит, Интернет?» И когда я первый раз вышел в Интернет, я смотрю на этот Рамблер и думаю: «И чего? Это Интернет?» Вот…

[Да, это сильно, в начале 2000-х это, Интернет – это, конечно…]

РГВ: Так. Так, ну, допустим, вот это вот вся Привольная улица.

[А вы подпишите, что это она.]

РГВ: Да-да-да-да. Так. Ага. Значит, где-то вот тут у нас пойдёт… Хвалынский бульвар. Хвалынский бульвар. Я опишу самые основные артерии, грубо говоря. Вот так вот, значит, где-то вот отсюда, где-то отсюда будет вот так вот Жулебинский бульвар… Жулебинский бульвар. Так. А вот здесь ещё дальше… Правда, нет, оно на Хвалынку не выходит… А, ага, ага, вот так вот. А вот, допустим, вот так вот чтобы было… было так… Просто, он немножко так вот, ну, как бы сдвинут должен быть. А вот так вот, ещё ниже вот здесь… Это Привольная, а вот так вот у нас как раз и пойдёт наша улица Генерала Кузнецова, вот она вот так идёт. Генерала Кузнецова. А нет, даже, знаете, как, я даже вот так вот сделаю. Ну, как-нибудь даже, может быть, ну, вот так вот мы сейчас сделаем, даже вот так. Вот так вот. И Генерала Кузнецова, Кузнецова. Вот это Авиаконструктора Миля, собственно, что… почему район-то… Ну, улица Миля. Вот.

[А метро где, получается, сейчас?]

РГВ: Сейчас, секунду. Сейчас всё я покажу. Так. Значит… метро у нас… Значит, Кузнецова у нас идёт вот так. Так. А… Нет, слишком много получится. Что это я? [Усмехается.] Что я стал этот Хвалынский бульвар рисовать? Он… ну, немного дальше, он был бы… должен быть вот здесь вот где-то вообще.

[Ну и перенесете, просто нарисуйте и перенесете.]

РГВ: Он… он вот где-то как-то так он должен идти, он дальше, он вот… т.е., ну… ну, он после вот этого съезда. Я съезд вот этот нарисовал. Ну ладно, пусть. Вот, он, Хвалынский, будет здесь. Он вот так вот идёт. Так.  Кого-то… сейчас… Ну, значит, Миля, Кузнецова, Хвалынский… А, ну и, собственно говоря, вот он Лермонтовский проспект. Лермонтовский проспект… Люберцы. Собственно, вот здесь они уже. Он… он, то есть… он перетекает… он, Лермонтовский, он перетекает в Октябрьский. [Делает акцент на том, что пишется «е».] Лю-бер-цы, Господи помилуй. [Усмехается.] Люберцы. Так. И вот она Кузнецова, она как раз выходит вот сюда, она выходит на него. Жулебинский бульвар так… да-да-да, и вот он как раз Хвалынский… Вот, нет, Хвалынский даже как-то… как-то таким вот образом… Хвалынский пересекается с Жулебинским, но он выходит как раз на, на Лермонтовский проспект… Т.е. как-то я неправильно Хвалынский бульвар нарисовал…

[Ну ладно, это не так важно. Можно какие-нибудь ключевые… А, собственно, а где вот здесь граница с Люберцами проходит?]

РГВ: Так вот она здесь и есть.

[Это вот с этой стороны?]

[РГВ подчёркивает на плане границу.]

[А, вот тут.]

РГВ: Да.

[Т.е. она по Генерала Кузнецова проходит?]

РГВ: Да. Да. То есть… Да. То есть… ну как, смотрите, вот здесь вот, вот здесь вот, вот прям вот тут вот, вот… смотрите, вот Лермонтовский проспект, мы через него проходим, и если сюда, то здесь станция Ухтомская. Вот, смотрите, сейчас вам будет понятно. Станция Ухтомская. Вот. Это вот если туда нам идти, вот. А вот как раз вот не доходя, вот… вот здесь вот, прям вот сюда, вот так вот, прям вот… прям вот тут вот такой промежуточек, вот так вот, т.е., грубо говоря, это улица. И вот по этой… То есть… вот это уже улица Кирова. Улица Кирова. И вот эта улица Кирова – это уже Люберцы. Т.е. вот здесь светофор будет, вот здесь светофор. И вот зде\сь светофор. Вот. Вот здесь светофор перед Кирова, и нужно дальше пройти, вот, и вот вы выходите в Лермонтовский проспект. Я не буду здесь просто обозначать Хвалынский, Хвалынский… Хвалынский, получается, каким-то образом он, он выходит как-то вот так вот, т.е. он с Привольной вытекает на… Ле… Ну, я говорю, у меня криво, вот эта Привольная улица, вот тут она кривая. Вот. А Кирова… И, значит, смотрите, и вот эти… вот эти вот дома… вот которые тут пойдут…

[Это уже Люберцы.]

РГВ: Это уже Люберцы. А вот с этой стороны, а здесь…

[А Кирова – это ещё… уже Жулебино?]

РГВ: Нет, сама Кирова – это уже Люберцы.

[Уже Люберцы, так.]

РГВ: Да. А вот эти дома, которые вот с краешку на этом светофоре стоят, они как раз жуле… жулебинские. А вот сюда… а вот сюда, вниз прям вот так вот – это улица Саранская будет. Так. Вот. Улица Саранская. И вот она – это всё тоже Жулебино. Вот. И Саранская, она тоже упирается в Привольную, то есть… ну, МКАД, получается, дальше туда, т.е. ну… я так… конечно…

[А вот этот парк?]

РГВ: Смотрите, сейчас вот я вам попытаюсь примерно это всё нарисовать. Парк… вся вот эта вот парковая зона, она располагается где-то вот… поворот… ну вот, допустим, вот это вот поворот… [… – Говорит с женой о дочери.] В общем, коттеджи, Миля, вот где-то… Ну, собственно говоря, вот, вот, вот этот вот… вот здесь вот как раз и вот, начиная отсюда, этот будет как раз вот парк с… Вот здесь вот как раз вот находится вот этот вот… военная, значит, эта вот… вот эта… инфраструктура, вот она как раз вот до Миля. Вот она вот как раз вот занимает вот это пространство… Кстати, здесь же и упал-то вертолёт, в общем-то. Ну вот. И, собственно говоря, это вот… Ну, пусть это будет вертолётная площадка. Там, вертолётное поле пусть будет, не знаю. Я просто не знаю, как эт, как оно правильно называется. А дальше, вот начиная вот с вертолётного поля… это, это образная граница, а как раз вот дальше, и дальше вот это всё вот туда – вот туда дальше, уже, во ко МКА… это всё будет как раз вот лесо… ну, пусть будет лесополоса. И коттеджи, они находятся прям вот, вот тут вот. Вот эти… Прям вот это вот… Прям вот… ну, схематично, вот это вот коттеджи.

[Понятно, это они здесь, оказывается.]

РГВ: Вот. Они, да, они прям при въезде, вот вы заезжаете по Привольной, они прям будут по правой стороне, вот. Вот, и вот эти вот коттеджи, они как раз пойдут… как раз вот по этой лесопо… по этой вот лесополосе. Вертолёт у нас упал вот здесь, и как раз… вот здесь вот у нас уже Новорязанское шоссе. Вот это вот. Новорязанское шоссе. Т.е., собственно, МКАД тоже здесь вот, вот он тоже МКАД будет, вот он здесь… ну там, чуть-чуть дальше. А это Новорязанское шоссе. Новорязанское шоссе. Вот. Собственно, наш дом, он находится вот здесь вот. Вот он 27, корпус 1. Вот. Вот, вот наш дом – вот здесь. И, собственно, вот Кузнецова, т.е. вот они идут дома, вот вплоть до… вот Саранской и Кирова. Проезж… проходим чуть дальше по прямой, и вот он Лермонтовский проспект, уходит на… на… собственно… А метро, а метро… Значит, метро – вот здесь. Вот я прям буковкой «М» помечу. Вот здесь… Вот здесь. И вот тут вот. Два входа. Вот здесь метро «Котельники».

[А, так недалеко совсем.]

РГВ: Совсем всё рядом. Это вот «Жулебино», а это «Котельники». Ну, я так, схематично сделаю. «Котельники». А вот здесь находится Лермонтовский проспект. Ну, Саранская большая, ну вот, грубо говоря, вот здесь вот. Лермонтовский проспект… Это Лермонтовский проспект. Лермонтовский проспект. А чтобы совсем было понятно, вот прям вот сюда – это станция Косино.

[Косино, да, она – напротив как раз.]

РГВ: Она прям напротив Лермонтовского проспекта. Т.е., ну это… это всё очень образно, схематично, но так вот… так, примерно чтоб… Хвалынский бульвар… Ну я так нарисовал… [Усмехается.] Ну, он в итоге… Жулебинский бульвар пересекается с Хвалынским, они вот так пересекаются, а Хвалынский упирается в… как раз Лермонтовский. Вот. А Жуле… И Жулебинский тоже упирается в Лермонтовский, но он упирается чуть не… вот прям чуть не, прям вот чуть не… не в метро.

[А где вот эти старые дома, которые остались ещё от ранней постройки?]

РГВ: А, вот они. Вот они прям как раз вот за этими домами. Вот они прям вот… Они… вот… вот… Я крестиками помечу, вот они вот так вот, они прям расположены, вот прям вот, вот так.

[А как-нибудь они у вас называются в районе?]

РГВ: [Задумывается.] Да никак они как-то не называются. Ну их легко распознать, вы можете… Вот, честное слово… Да вот, прям вот за этим домом…

[Ну т.е. как-нибудь говорят, что, там, «вот эти вот дома»?]

РГВ: Нет. На одном из домов висит вывеска, что тут жил лётчик Герой Советского Союза, как раз вот на соседнем. Вот. Где-то что-то ещё. Но, понимаете, они все однотипные. И они не могли просто так вырасти. Понимаете, в чём дело. И… часть из них, она идёт по… по Привольной. Вот. Коттеджи – это более поздние застройки, это… я уверен, что этого не было. Вот.

2 года назад рассказчик в лесу наткнулся на огромный военный ангар, которого сейчас уже нет. Район зелёный, в нём много леса. Жулебинский лес недавно хотели снести и застроить её коттеджами, которые будут примыкать ко МКАДу. Жителям удалось отстоять лес. В этот момент были выборы, в которых участвовал Петр Толстой, он воспользовался этой ситуацией, обещал сохранить лес. Однако в итоге там сейчас запретили делать шашлыки, так что лесом нельзя пользоваться. Аналогичная ситуация была, когда музыканты в Москве пытались отстоять право играть на улицах. Рассказчик принимал участие в этих выступлениях, однако зарабатывать музыканты всё равно не могут (01:02:52 - 01:10:06)

РГВ: Что касаемо вертолётного поля, я уверен, что часть лесополосы они тоже занимали, потому что мы ещё… ещё 2 года назад, если не… не 3, зимой гуляли по лесу, и я наткнулся на… Ну, мы с ребятами, там, с друзьями наткнулись на огромный бункер, в котором... Ну не знаю, вы представляете себе, на чём перевозят ракеты… С-300… или, не знаю, огромные вот эти вот, вот эти вот т.е. эти самые… Там ангар стоял, огромный ангарище, просто вот метра… метров 5 наверх, и он, значит, там, въезд такой. Вот. И это вот всё было. Но сейчас там этого нет уже. Это вот… посносили за вот какой-то там… И причём заровняли. Т.е. я, я потом даже пытался найти отдельно это место, они заровняли, т.е. там… всё, там ровное теперь пространство. Вот. Что касаемо этой лесополосы… лес… ну это вот наш, так сказать, любимый наш Жулебинский лес, он вот, здесь, собственно, тоже лес. Вот здесь, здесь… здесь тоже лес. Это всё как бы вот к МКАДу относится. Ну как… т.е. у нас вот так вот, такой [усмехается] зелёный в общем-то район-то получается. Вот. Что касаемо… вот этой вот… вот этой вот лесополосы, здесь, по-моему, попроще. Хотя, по-моему, тоже, поскольку стали относить к Жулебино… В общем, в итоге, кто-то совсем недавно захотел построить… в общем… в общем, эту лесопосадку снести и застроить её новыми коттеджами, которые, в свою очередь, будут как раз примыкать… ко МКАДу. Потому что МКАД, он идёт… он идёт вот так вот. И он как раз, получается, вот… если вот тут вот… то там… тут съезд на МКАД, да. И как раз вот по нему, в принципе, можно выехать, но там, в общем, тоже будет дорога… Ну, не суть, в общем, фактически, чтоб примыкал. Вот… И наши активисты, жители района Жулебино, значит, они этому воспрепятствовали. Вот. А на тот момент избирался некто Пётр Толстой, который сейчас у нас является замом… Госдумы, кто там, начальник – не начальник, ну, в общем, короче, очень… очень серьёзный… мужчина, Пётр Толстой. А был он на тот момент тогда ещё просто ведущим, он баллотировался. Он баллотировался, вот, эта «Команда Петра Толстого», весь район, значит, у нас был облеплен. Что же сделал Пётр Толстой? Он пообещал: «Друзья мои, я не дам. Я всё сделаю, если вы меня выберете, там, проголосуете, там, туда-сюда… Я не дам, чтобы ваш лес… снесли». Все жители района: «Вау! Круто! Конечно, давай!» Ну ведь никто же… У нас же как, у нас же в России никто никогда не думает о последствиях. У нас политика партии заключается в том, чтобы… сделать максимально неудобно для тебя. Т.е. сделать так, чтоб тебе было… вот как ты вот сказал слово «я хочу», это… как… У нас народ иногда зачастую ведёт себя как старуха в сказке «Золотая рыбка». Вот. Т.е. как бы: «Дай корыто». – «На корыто». А… человек-то хочет другого, ему ж… то есть… ну, неправильно аллегория, но суть не в этом. Просто… у нас эта лесополоса – она была известным шашлычным местом, туда весь район ходил жарить шашлыки, весь район, просто, все, семьями, все. И возмущались-то, собственно, из-за чего, потому что сейчас это шашлычное место снесут. Что же сделал Пётр Толстой? Он слово сдержал. Мужик! [Ударяет по столу кулаком.] Он сказал: «Я не дам снести», так он и не дал. Он взял и сделал из этого природоохранную зону, и шашлыки теперь там никто не может жарить, вообще! И строить там не могут – это природоохранная зона, и шашлыки весь район теперь там тоже жарить не может. И теперь штраф за шашлыки – 5 тысяч рублей. И как только ввели вот эту вот санкцию, благодаря Толстому как раз, который сказал: «Я не дам снести!» –  весь народ: «Вау!» Вот. И просто мы тогда ходили, тоже я… Ну это было просто ужасающее зрелище: 5–6 патрулей… и у каждой стоят люди, значит, с мангалами. Вот. Я помню, мы гуляли в лесу неподалёку, а там же… ну… ну, вы представьте, весь район, весь район ходил вот в эту лесопосадку. Вот. И стоят товарищи полицейские фиксируют, значит, нарушения на фото- и видеосъёмку, и люди просто со слезами говорят: «Ребят, ну дайте хоть нам снять, мы поставили, вот, ну дайте хоть снять, мы зальём…» Со слезами заливали вот этот вот шашлык с недоделанным мясом на кострах, поэтому… Лес сохранили. Вот он. Вот. Соответственно, ввели для того, чтобы не было… шашлы… ну, там, это самое, ввели теперь конные патрули. Вот.

[О, как у вас тут всё серьёзно.]

РГВ: Да, обязательно, а как, а как же, а как же – конные патрули, и всё. Поэтому… лесополосу отстояли, но…

[Но зато хоть зелёное место.]

РГВ: Зато зелёное место. Вот. Просто народ-то, народ не может сформулировать грамотно, что он хочет. Народ… Знаете, я всегда говорил: «Вы если хотите разговаривать с властью, с власть держащими людьми, нужно чётко формулировать то, что вы хотите». Потому что, когда начиналась музыка… Я сейчас немножко отвлекусь. Когда начиналась музыка в парках, до того, как началась музыка в метро, я принимал активное участие в том, чтобы… в митингах по поводу того, чтобы не штрафовали музыкантов, которые играют на улицах, просто играют. Вот. Чтобы их не штрафовали за несанкционированное проведение митингов. Вот. Я был в числе первых людей, кто, там, лучше принимал участие во всём этом, я знал всю эту организационную, значит, верхушку, и я им объяснял популярно: «Ребята, вы поймите, там, дайте… вы скажите, что “мы хотим ра… просто вот играть, и чтобы мы могли, имели возможность зарабатывать на этом”». Меня никто не слушал. В итоге, сделали музыку в парках, где выделили места для музыкантов, на которых заработать ты просто не мог – это места возле туалетов, ещё чего-то и т.д., и т.д., и т.д. Потом сделали музыку в метро, где опять же висит табличка «Добровольные пожертвования». Вот, как «Зверей не кормить», в зоопарке – «Зверей не кормить». Вот. Т.е. всё сделали для того, чтобы человек не мог зарабатывать. Вот. И… когда начиналась вот эта вот штука с лесополосой, я тоже говорил: «Ребята, формируйте, пожалуйста, чётко ваши требования. Скажите, что “мы хотим здесь свободно жарить шашлыки, но при этом чтобы здесь не было застройки никакой”». Вот так. А никто… «Мы хотим, чтобы не трогали лес…» – не хотите? Всё, никто его не трогал, вот он стоит, всё, всё нормально, гуляйте на здоровье, кто ж вам мешает.

[Ну, да, в общем, всё правильно.]

РГВ: Всё правильно. Нет, с точки зрения закона, всё абсолютно логично. Вот. Но это уж, правда, лично мои какие-то притязания, я не… не оппозиционер, но… как-то… иногда смотришь на всё это – обидно становится, что люди, люди выстраивают митинги, тратя  время, там, какие средства даже, может быть, на это, а в итоге получается, что как бы… непонятно, за что боролись-то, в общем-то, в итоге. Вот.

Места для прогулок в районе: Жулебинский бульвар, потому что он большой (идёт сквозь весь район до Лермонтовского проспекта), на нём много детских площадок, магазины, скамейки, фонтаны и т.д. Места встреч в районе: возле метро (Жулебино, Лермонтовский проспект, Котельники), у ТЦ Миля. Когда метро не было, договаривались встречаться у вертолёта или теннисного корта. Рассказывают о том, как его снесло в прошлом году ураганом, показывают видео из сети. Рассказчица вспоминает о памятнике «Тёрка» - памятник взлетающему вертолёту, на котором вырезаны самолёты. Возле него тоже назначают встречи (01:10:06 – 01:18:50)

[А вообще где у вас в районе гулять принято? Ну, помимо лесополосы, я поняла.]

РГВ: Это, в основном, Жулебинский бульвар.

[Бульвар?]

РГВ: Да, Жулебинский бульвар. Ну… как правильно, это… ну, наша лесополоса, но Жулебинский бульвар – наверное, самое основное место, потому что он берёт начало как раз вот, вот там вот за домами он начнётся, и он пойдёт сквозь весь район вплоть до вот… до вот, собственно, до Лермонтовского проспекта, т.е. он там, вот так вот его, на\сквозь прям прорубает. Вот. И вдоль этого района… т.е. в смысле, вдоль этого бульвара, там, конечно есть и… не скверики, а там есть детские площадки… там… в общем, инфраструктура блистательно обустроено, вот в этом отношении блистательно. Неважно, в каком микрорайоне ты живёшь, ты можешь пройти по этому Жулебинскому бульвару, и ты пройдёшь – как бы, там есть и скамеечки, там есть и фонтаны, там есть и всё, т.е. там и… и там… если, там, что-то купить, магазины есть, они все там тоже, большинство там скучковано. Вот. Да вот, собственно говоря, вот это вот наш торговый центр «Миля»-то, он «Миля», он называется «Миля», потому что он на Миля стоит, но его как раз вот, что называется, тыльная часть, она как раз выходит, [смеётся], на вот этот вот Жулебинский бульвар. Там просто… там теннисный корт ещё стоит, а Жулебинский бульвар, он как бы вот так пересекает, просто из-за того, что… Там две улицы, там так[ое] непонятное пространство, и многие просто путаются, приезжая в район, не могут понять: тут был Жулебинский бульвар, потом тут непонятно что, потом опять Жулебинский бульвар, потом непонятно что, какой-то Хвалынский, а тут опять Жулебинский. Ну, т.е. на три части разбит. Вот. Поэтому…

[А где, кстати, вот памятник Генералу Кузнецову?]

РГВ: А вот он он – напротив нас. Он прям вот тут вот стоит, это памятник стоит. Это памятник у нас. [Рисует на карте.]

[А где, кстати, вот в районе какие-то…]

РГВ: Вот здесь вот улица Миля, и вот здесь вот знаменитый наш Вертолёт. [Рисует.]

[А, вот, вот он, да.]

РГВ: Да. Вот это вот наш знаменитый Вертолёт, он как раз вот здесь вот и стоит, на улице Миля. Собственно, Миля-то в честь него и названа улица. Вот. А здесь памятник Кузнецову.

[А вот где вот в районе какие-то точки, где обычно можно встретиться? Ну, имеется в виду, вот вы забиваете, там, встретиться с друзьями. Чтобы понимать всем.]

РГВ: Я понял. Я понял-понял. Как правило… как правило, встречаемся, если… если кто-то едет из другой… ну, с другой стороны или, там, откуда-то с другого, как правило, стараемся встречаться возле метро, потому что, на самом деле, всё оборудовано. У нас… у нас возле метро «Жулебино», пожалуйста, вот он стоит – центр «Миля», вот, и там, пожалуйста, выходишь из метро, там и как раз перед этим торговым центром, там и паркинг, там и… это самое… То есть… Примерно, примерно та же самая, примерно та же самая ситуация возле Лермонтовского проспекта, там немножко похуже только, единственное. Вот. На «Котельниках» тоже можно, в принципе, но там просто сложно объяснять людям, как из метро выходить, там, дело в том, что «Котельники» соединяет переход с «Опытным Полем» – это новый микрорайон, оно к Жулебино не относится. Но, доезжая до «Котельников», ты как раз выходишь, пешком можешь дойти до вот этих новых районов, вот это вот… ну как, Опытное Поле раньше называлось. Вот. Поэтому, естественно встре… Если… если, допустим, допустим, мы… там, не знаю, встречаемся местной какой-то компанией, т.е. именно местной, то это, как правило, будет Жулебинский бульвар. Ну, только в разных, естественно, его частях, зависит от того, где мы там… где, там, назначена, там… куда кто собирается пойти. Вот. Как правило, это будет Жулебинский бульвар. Либо какие-то кафешки, которых тоже, естественно, в Жулебино их много. Ну… большинство, естественно, на Жулебинском бульваре, но часть из них какая-то, там, может, на Привольной, там, ну, не много, часть на Лермонтовском проспекте тоже, там есть тоже. Вот. Поэтому, ну как… Как правило, как правило, возле метро. Но, если из ме… если местные, ну т.е. с ме… встречаемся с ме… т.е. кто местный, тогда стараемся на Жулебинском бульваре. Вот. Раньше, раньше, когда метро не было, если человек едет издалека, договаривались встречаться возле Вертолёта. Вот. У нас ещё есть теннисный корт крытый, который тоже снесло, вот, собственно говоря, вот он тут вот. Вот тут. [Усмехается.] Вот он тут вот. Так вот его обозначу. [Рисует на плане.] Теннисный… теннисный корт.

[А что значит «снесло»?]

РГВ: У нас совсем недавно, в прошлом году… нет, или в позапрошлом… В прошлом или в позапрошлом?

КАВ: По-моему, в прошлом. В прошлом.

РГВ: У нас… Да, в прошлом, да.

КАВ: Был ураган.

РГВ: У нас был ураган, страшнейший, в Москве. И у нас порва\ло теннисный корт. Вот этот вот корт… Сейчас он… они его переделали, переконструировали, а тогда он был просто, они, как, видимо, что-то не учли, или что-то как-то.

КАВ: Не, не просто облегчённая конструкция была.

РГВ: Ну, видимо, да. И его просто разорва\ло, т.е. снесло, а там люди находились в этот момент, играли. Вот. И… Собственно, сейчас…

КАВ: По всей… Да, по всей Сети видео ходило, где вот…

РГВ: Сейчас-сейчас-сейчас.

КАВ: Снимали, видимо, с какого-то высотного дома, где человечки прям вот, прям как об горошенки рассыпались из-под него, ужас.

РГВ: Это… А… а снимали, а снимали, а снимали… А снимали, знаете, снимали вот отсюда, снимали с Миля, с улицы Миля, а как раз вот прям напротив теннисный корт. Значит, и это тут вот… Прям тут даже… даже искать-то, что называется, не надо, это всё в Ютубе просто, я уверен. Сейчас… [Ищет видео.] А, ну… ну, в общем… [Усмехается.] Тут вот с разных точек. [Усмехается.] Но вот это вот, наверное, самый такой. Сейчас. Сейчас. А не, не такого не будет… Сейчас, с начала надо.

[Как палатка, да.]

РГВ: Ну давай с начала, что ты. Вот. И вот люди. Это люди. А он был крытый вот такой вот т.е. вот.

[Кошмар! Ну хоть без жертв обошлось?]

РГВ: Да, обошлось, слава тебе, Господи, без жертв. Вот.

КАВ: Кстати, там даже, да, там даже пострадавших не было, то есть. Лёгким испугом, что называется, отделались.

РГВ: Да, т.е. это какая-то такая… вообще сумасшедшая… сумасшедшая редкость.

КАВ: А нет, кошка, кошка пропала, но даже кошка потом нашлась, т.е. всё… [Усмехается.]

РГВ: Ну вот, вот, вот с другого… с другого ракурса.

[Смотрят другое видео.]

РГВ: Ну, вот так вот снесло.

[Да, это сильно. Ну, т.е. возле него тоже встречались, да, получается?]

РГВ: Возле корта, да, т.е., ну там, возле корта либо возле Вертолёта. Ну это если, что называется, если человек не… ну… неместный, не знает, ему проще спросить у любого местного: «А где тут у вас Вертолёт?» или «Где у вас тут теннисный корт?», ну что… ну чтобы доехать до определённой точки… И ему всегда…

КАВ: А ещё есть Тёрка.

РГВ: А?

КАВ: Тёрка.

РГВ: А Тёрка, вот это уже, наверное, к тебе.

[Что такое Тёрка?]

КАВ: А Тёрка – это тоже какой-то авиационный, ну, тоже с авиацией связанный памятник, он на Жулебинском бульваре, но ближе к Лермонтовскому проспекту.

РГВ: Да.

КАВ: Т.е. это такой треугольник, изображающий взлетающий самолёт. Но вот в такой вот…

РГВ: Ну это крыло… крыло истребителей, которые вот… ну, вот, как вот… в виде треугольника, но они вот вырезаны. [Усмехается.]

[И он на тёрку похож.]

КАВ: Т.е. там, да. там треугольник, а в нём вырезаны самолёты. И он, на самом деле, издалека, он похож т.е. вот на такие мелкие сечения, и он в наро… в народе «Тёрка» называется.

[А Вертолёт этот как-то называют?]

КАВ: Просто Вертолёт, да.

РГВ: Никак. Просто Вертолёт, да. От… Не… Дело в том, что просто… редко где в Москве… конкретно… ну, в смысле, нет, может быть, не то, что… наверняка есть, но просто вот так, что ты приехал в какой-то район и спросил: «А где у вас тут Вертолёт?» – люди подумает, что ну, кафе, наверное, какое-нибудь или что-то ещё, а у нас же реально стоит натуральный, в натуральную величину МИ-8, в натуральную величину, как он есть, так… так его и поставили на постамент.

[А Тёрка – это где? Вот покажите на карте.]

РГВ: А она… Так, вот здесь теннисный корт… Ну вот… Вот если брать, вот Саранскую улица, вот здесь вот храм находится на Саранской.

[Это вот как раз, где вы работаете?]  

РГВ: Да, где я… да, где я… где я служу. Вот он… вот тут вот он, на Саранской. А Тёрка, она находится дальше, она находится ближе… Т.е. вот тут вот… Ну, грубо говоря… Ну, Жулебинский бульвар, он просто вот так, он, говорю, он где-то наискосок, и она находится ближе… Т.е. где-то… где-то вот тут вот. Вот. Ну, не знаю, как я… что [Усмехается.]

[Не, ну я поняла, нормально, ну всё, Тёрка – Тёрка, ага.]

РГВ: Вот, то есть… 

Неблагополучные места в районе: Рассказчица говорит: «Везде», РГВ: «Ближе к Люберцам», но считает, что сейчас всё стало лучше, а когда он был маленький, опасно было везде. Сейчас в районе есть детские центры, есть бассейн «Парус», «качалки» - открытые фитнес-центры, поэтому молодёжи теперь есть, чем заняться (01:18:50 – 01:22:51)

[А где в районе есть какие-то вот неблагополучные места, т.е. вот куда лучше не соваться?]

[Смеются.]

КАВ: Мне кажется, везде. [Смеётся.]

РГВ: Я… я могу… я могу сказать так, что в любом районе после 11 небезопасно. Вот. Если брать… если брать наш район, то, скорее всего, наверное, ближе к Люберцам, хотя не факт. Честно говоря, последнее время всё-таки как-то правоохранительные органы работают хорошо. Да и потом как-то, не знаю, как-то молодёжь… что-то, не знаю, может, как-то по-другому, поколение, может быть, подросло. В моё время, когда я был маленький, когда я был маленький, опасно было везде. Опасно было везде. Не было такого понятия, что как бы в какое время опасно, в какое не опасно, какие места более опасны, какие менее – такого не было. Т.е. везде было проблематично, потому что… Ну, вы поймите, это конец [19]90-х годов, это Доширак на с… Ролтон сухой на обед и на ужин как… как… как основное блюдо.

[АВК усмехается.]

РГВ: Деньги искали все всегда везде и зарабатывали и каким образом, и не гнушались и мелким, и крупным криминалом, поэтому тогда было опасно везде. Сейчас уже подросло другое поколение, и у нас уже, я говорю, у нас очень много… у нас кроме… всяких вот этих торговых центров, да, там, которые вот сейчас вот выстроили, там, и т.д., у нас же есть ещё и студии детские, именно в самом микрорайоне. Я просто не могу сейчас территориально показать – я не жил в тех микрорайонах, но я знаю, что там они есть, ближе вот как раз вот к Лермонтовскому проспекту. Есть и библиотеки. Ну, библиотеки – ладно, там уж современная молодёжь, она всё на гаджетах, Бог с ним. Но есть и детские центры, есть и бассейн, бассейн «Парус» есть… выстроен, как раз вот он на Привольной, вот здесь он находится, вот Саранская, и вот здесь вот прям бассейн будет. Ну, коттеджи, они вот сюда должны быть сдвинуты… [С раздражением.] Т.е. коттеджи до Саранской. Ну, я говорю, вот у меня… не дружу я с топографией… картограф из меня нулевой. Вот. [Задумывается.] И поэтому, в принципе, досуговых центров очень много, и молодёжь занята, по большому счёту. А современная молодёжь, а что ей надо? Современной молодёжи – экстрим, т.е., ну в смысле, какие-то экстремальные виды спорта, т.е. это… скейты, это… вот эти вот… Господи, как их… на чём же они ещё-то сейчас класс-то показывают? Что Варька постоянно просит?

[KAV с сомнением] Самокат?

РГВ: Во. Вот на этих самокатах, короче, на таких вот на… на двухколёсных, на скейтах вот им… им нужно пространство тут, чтоб кататься. И поэтому, естественно, понятно, что… И, в принципе, даже такие площадки есть.

[Есть тоже?]

РГВ: Есть тоже такие площадки. Я точно знаю, что б… вот где-то в первом микрорайоне точно есть абсолютно. Вот. И коробок, в которых занимаются ребята, могут поиграть в футбол, тоже очень много, и… сейчас модернизирует и делают специальные даже… вот даже вот у нас совсем недалеко здесь… прям… ну, что называется, качалка. Т.е. они прям делают детскую площадку, но от этой детской площадки ответвление, и там взрослый человек может, когда зарядку делает, пробегается, может, там, пока… покачать там… руки, торс, там, пресс, там. Вот. То есть… И поэтому, честно… честно скажу, я… я не знаю, где у нас опасные места… [усмехается] места в районе. Вот. Раньше, раньше были везде, сейчас… нигде. Вот. Но я опять же говорю, что никто не даст вам гарантии, что, если вы приезжаете в незнакомый район в 11 часов вечера, с вами ничего не случится. Понимаете, это же надо понимать, что это район незнакомый, вы никого там не знаете, вы не знаете, куда–как пройти, как, что, чего, т.е. там… Поэтому ну здесь уж надо просто как-то самому… думать: либо пусть кто-то встречает, либо что-то ещё, а так вот, не знаю.  

Этнических приезжих в районе много, но отношения с ними нормальные. Конфликты случаются из-за культурной разницы между православной и мусульманской культурами. Рассказчик на родительских собраниях рассказывает о модуле основы православной культуры, его выбирают для своих детей мусульманские семьи, чтобы дети знали православную культуру (01:22:51 – 01:31:22)

[А вот такой вопрос: а много ли приезжих в районе? Имеется в виду, других национальностей.]

РГВ: Да. Да.

[И как вот с ними, какие отношения?]

РГВ: Абсолютно нормальные. Вот, не поверите, абсолютно нормальные. [Задумывается.] Ну, понятно, что… всегда… имеет вопрос этнический конфликт. Он всегда имел, имеет и будет иметь место, потому что, во-первых, ислам – это не просто другая религия, это другая культура. И нужно понимать и оценивать… местоположение мужчины в исламе и местоположение мужчины в православии, местоположение мужчины… местоположение женщины в исламе, местоположение женщины в православии – это абсолютно, кардинально разные вещи, поэтому это всегда будет… вот этот вот конфликт, даже можно сказать, даже не сколько на религиозной почве, сколько на… больше, конфликт менталитета. Потому что эти дети воспитаны их родителями, и они воспитаны в такой традиции. Православные ребята воспитаны совсем в другой традиции. Но. Как раз… мне по долгу службы приходилось… вести, приходить на родительские собрания в школы, по нашему району, и рассказывать родителям на родительских собраниях, что из себя представляет модуль ОПК, «Основы православной культуры», который должен преподаваться… ну, в числе других модулей, в… должен преподаваться как курс… «Основы религиозной культуры и светской этики». «Основы религиозной культуры» – это предмет, который должен преподаваться обязательно, он не факультативный теперь по закону, он должен преподаваться обязательно, но, этот предмет имеет 6 модулей, и родительское собрание созывается именно для того, чтобы родители сделали выбор, какой модуль будут изучать дети, и школы обязаны предоставить им конкретный модуль. Т.е., если 25 человек проголосовало за… за Основы, там, православной культуры, а 1 человек – за ислам, ему должны предоставить ислам. Вот. Но это… это… ответвление. Просто, там есть абсолютно безобидные, т.е. там Основы православной культуры, мусульманской, иудейской, буддистской, «Основы мировых религиозных культур», т.е. вообще всех, и «Основы светской этики» просто. Вот. И родители вольны выбирать. Ну, как бы, по статистике, по статистике, большинство мусульманских семей выбирают именно «Основы православной культуры».

[Православной культуры?]

РГВ: Да, именно «Основы православной культуры», мотивируя это абсолютно оригинальной, на мой взгляд… ну, действительно, обдуманной вещью, они говорят, что «мы… своей религии, своей вере ребёнка обучим сами, но ребёнок должен понимать ту веру и ту культуру, в чьей стране он живёт».

[Удивительное дело!]

РГВ: Вот. И я вам могу смело сказать, что большинство мусульманских… т.е. 90, наверное, процентов… если не больше, наверное… мусульманских семей, которые живут здесь, осели в районе… имеют основную… основной религией ислам, они выбирают… а они тоже, их же дети учатся с нашими детьми в обычной школе, простите, общеобразовательной, и они точно так же приходят на собрание. И они точно так же приходят на собрания. И как раз со мной разговаривали, и я неоднократно спрашивал, я не навязываю. И мне отвечали всегда именно вот так, никогда по-другому, всегда так, что «мы своей религии обучим сами, но поскольку наш ребёнок живёт и развивается в ро… ну, в стране, где… ну, так сказать, основной, религией большинства, является православие, мы хотим, чтобы он знал это, мы… не хотим, чтобы, там, он, там, переходил, там, менял веру или что-то, но он должен понимать, и знать, и уважать традиции… страны, в которую… ну, в которой мы вот сейчас живём». Вот. И более того, у меня знакомые батюшки есть, которые на этот же вопрос отвечали диаметрально противоположно, которые говорили, что если бы нам пришлось служить бы в какой-то мусульманской, например, стране, там… ну, грубо говоря, да… и наши дети жили бы вот… т.е. мы бы служили, там… не знаю, там, в каком-нибудь храме, но православие не являлось бы государственной, скажем, религией, вот, и в школе бы точно так же спросили бы «Будет ваш ребёнок изучать Основы православной культуры или ислам?», я бы, – говорит, – отдал бы ребёнка изучать ислам.

[Ну вот тоже, по той же логике.]

РГВ: По той же логике, абсолютно, потому что… И… вот такой вот процесс взаимного уважения, он достаточно… последние годы, по крайней мере, последние лет 5, он… ну да, где-то прям… лет 5, наверное, он чётко очень прослеживается. Т.е. этнических, межэтнических конфликтов, таких серьёзных, я не помню с начала 2000-х годов. Правда, вот ну, не помню.

[А до этого были, да, конфликты?]

РГВ: До этого было всё, что угодно… Надо было… Я же ещё раз говорю, мы с вами, мы с вами возвращаемся почти на 20 лет назад. Вы представляете, что такое… Вы же должны помнить, это разрушенная абсолютно страна, люди в панике бегут… с постсоветского пространства, которые… росчерком пера вдруг стали чужими людьми, вот, с чужими паспортами. Они бегут в… просто потому, что, ну как, семью-то надо кормить, надо ж как-то жить, а куда, что? А здесь… здесь и дворники нужны, здесь и всё. А потом надо понять состояние экономики в том же… в том же, грубо говоря, Таджикистане, например, там же по отношению, почему у нас все дворники, там, и т.д., и т.д., там, ну, не дворники, там, грузчики, там – это в большинстве своём таджики? Очень просто. Дело в том, что зарплата, которую они получают, копеечная, мизерная вот этим же дворникам, они её перечисляют домой, а в пересчёте на их уже непосредственно валюту, по отношению… курс-то по отношению к рублю у них колоссальный. На вот эти… на вот эти вот… Господи, помилуй, там, 5–6 тысяч, которые они получают, они на 1–2 живут здесь, ну, так, чтобы это самое… а остальные, там, 4–5 они отправляют туда, и на эти 4–5 тысяч живёт чуть не 10 человек, на вот эти деньги. Поэтому, конечно же, естественно поначалу, и были… Нет, были, конечно, ну, как? Ну а как не быть-то? Были. Вот. Но… Слава Богу, как-то, я говорю, вот путём грамотной… ну, действительно грамотной политики правительства и не только… градоначальство я имею в виду, а вообще, то есть… это как-то всё потихонечку-потихонечку сошло, это всё съехало. Потому что дети стали одновременно… совместно обучаться не только в школах, они совместно посещают секции, они совместно посещают кружки. У нас… Вот я, правда, единственное, вот не знаю, на территории Жулебино есть ли он, хотя я уверен, что есть, я уверен, что есть, всякие, там, секции, там, боевых искусств и т.д. Ну, и я уверен, что наравне с ребятами из… восточных, так сказать, республик… обучаются наши славянские, ничего страшного там. Вот.

[А вы общаетесь сами, вот у вас есть какие-то знакомые мигранты? Т.е. вот с кем вы там пересекаетесь, ну, не знаю, на рынках.]

РГВ: В школе я… я учился в школе, я учился в школе с… но потом мы… мы потеряли связь…  Вот… Дело в том, что он перешёл после 9-го класса, то ли переехали они, то ли вот что… Но да… я очень хорошо общался. Вова Ханикян, да, был такой у меня друг, Владимир Ханикян, да. Вот. Но мы не… не виделись, простите, с 9-го класса. Т.е. это уже сколько лет-то? Я школу закончил в 2002-м или [200]3-м году – сколько лет-то? Это уже… Вот. А так… И не знаю, мы с ним абсолютно нормально общались, даже вот… даже вот я с ним. Вот. Но… справедливости ради, справедливости ради, всё-таки его нельзя было отнести именно к мусульманской семье. Вот.

[Ну, если он армянин, то конечно.]

РГВ: Да. Он был такой, православный армянин, но мы никогда не… не общались на тему религии так вот прям открыто… поэтому… А так, в принципе, из современных знакомых тут… Ну, из современных тоже, может быть, кто-то есть, я просто сейчас уже так, навскидку… могу и не вспомнить. Просто у меня такой, к сожалению, род… род… род деятельности, что… Через храм проходит очень много людей. Вот. А плюс, я ещё занимаюсь музыкой, и через концерты тоже проходит колоссальное количество людей, и поэтому я вот так вот, навскидку, даже сейчас, наверное, и не скажу, но… Нет, с… Наверняка кто-то есть, наверняка кто-то есть, но… я не могу, не могу вспомнить… Я, знаете, я вот здесь скажу так: я бы запомнил, если б были проблемы. Вот я… я бы ска… отвечу так. Если б были проблемы, я бы запомнил. А так, поскольку я не могу вспомнить, я полагаю, что и проблем-то… нету.

Исследование района в детстве: лазали на стройки, котлованы и т.д. Но сам рассказчик любил лазать не по стройкам, а по заброшенным военным объектам, а по зданиям лазать не любил, потому что это было опасно для жизни. Рассказчица вспоминает о заброшенном котловане за теннисным кортом, куда до сих пор все лазают. Родители не очень следил за детьми, но не разрешали гулять после 22-23 часов. Сам же рассказчик был очень загружен в детстве, ходил в муз. школу им. Балакирева в 138 квартал Рязанского проспекта. В старшей школе увлекся компьютерными играми, можно было играть по сети с другими ребятами, как раз стали открываться компьютерные клубы. Они были маргинальными местами, но конфликтов там не было, алкоголь там не продавали. Сейчас за этим тоже следят. Рассказчица говорит, что в районе есть места, где продают алкоголь круглые сутки, на что рассказчик высказывается как патриот своего района, в котором он вырос, растут его дети, где всё хорошо. Символ района – вертолёт и авиация в целом. Здесь есть квартира, где жил герой советского союза, есть лётное испытательное поле.  Рассказчица о квартирах с отдельным входом, которые делали для инвалидов-военных лётчиков. Однако в районе не все связаны с армией и авиацией: в классе рассказчика только 2 человека были связаны с авиацией. Расписывает микрорайоны на карте, Жулебино заселялся последовательно с первого, там военных должно быть больше. Показывает в окно, как найти первые трёхэтажные дома района (находятся за длинным домом напротив). Из окна видна сталинская высотка в районе Таганки и Люблино (01:31:22 – 01:53:58)

[А вот такой вопрос: вы в школе когда вот ещё учились, были какие-то места, ну, я не знаю, какие-нибудь заброшенные дома или ещё что-то, вот куда страшно и куда хотелось, там вот, с ребятами слазить, вот там что-то?]

РГВ: Безусловно. Безусловно.

[А вот какие это были места?]

РГВ: Ну, во-первых, это начинающиеся стройки вот этих современных… ну, с… вот, домов наших, вот, вот тех, которые нас окружают, не все были построены сразу, некоторые начинали строиться и продолжали строиться. Я говорю, хотя бы даже вот, напротив… Я же говорю, мы приехали, когда сюда переехали, у нас вместо детского садика был котлован. Вот. Но что меня больше всего… Дело в том, что я рос… ребёнком достаточно замкнутым. У меня очень… у меня очень мало было друзей… в школе. Только ближе, наверное, к 11 классу, к выпускному, что-то как-то у меня начало складываться, да и то так, я бы не сказал, что… Вот. И, в итоге-то… Ну, такое, знаете, своего рода, ну такое поколение очень интересное выросло. Мы встречались 10 лет выпуска… Вроде как-то и не о чём, не было ощущения того, что 10 лет не виделись. Ну, не виделись и не виделись. Кто где живёт? Кто кем?.. Посидели–выпили, разошлись, всё. Т.е. какого-то такого ощущения, что как-то «Вух, одноклассники!» – это вот у нас как-то не… не сложилось. Но это я… Но это может быть из-за того, что, естественно, это же была сборная солянка, т.е. кто-то пришёл в 8-ом, кто-то в 9-ом, кто-то в 10-ом, кто-то… В 11-ом классе ребята приходили. Мы за… мы… я переводился, значит, в 11-й класс, у нас было, по-моему, то ли двое, то ли трое новеньких – в 11-ом классе. Вот. И поэтому очень сложно вот на… вот этот… Ну, я говорю, это вот такое поколение, такой процесс, такое поколение, что вот, ну… Да и не в поколении-то дело, и не в процессе, наверное. Просто, может быть, ну… такой, наверное, сложный был период тогда у всех… каждый думал, наверное, о своём. Вот. Я могу сказать… Я могу за себя рассказать, куда мне всегда хотелось: я с удовольствием лазил по вот этим заброшенным объектам, военным. Вот по этим заброшенным военным объектам я лазил просто с удовольствием. Потому, что тогда их ещё… ну, видимо, не было до конца понятно, что с ними делать, вот… хотя наверняка было уже ж ясно, что с ними делать [усмехается]. Вот… но пока их ещё, что называется, это… И это было, конечно, колоссально – залезть: значит, за забор, дырку в заборе найти, и ты попадаешь на территорию, а там ещё кто-то ходит, т.е. это как бы… т.е. военные, и вот этот вот адреналин вот этот я помню до сих пор, если честно. Да, это я… вот это я это помню. Вот. А что касаемо недостроенных зданий… Ну, естественно, конечно, бегали. Вот. И ребята бегали и т.д., но меня никогда не тянуло на заброшенные здания, ну и… наверное… из-за какого-то инстинкта самосохранения: я понимал, что, если меня поймают на территории военного объекта, меня никто не убьёт – максимум, что со мной сделают… ну, там, оштрафуют… ну, я маленький был, думал, ну, там, родителям отведут, там, ну, посадят в конце кон… ну… Но жизнь-то у меня никто не отнимет! Вот. А… лазая по заброшкам, я прекрасно понимал, что это очень опасно, и я могу, там, свалится, упасть, и… там, и покалечится, и, в конце концов, убиться. Т.е. у меня очень был, видимо, развит инстинкт самосохранения, я не…

КАВ: Гришенька, у нас же вон там заброшка, за рынком, ты чего?

РГВ: Нет, я зна…

КАВ: Огромный котлован заброшки, по которому все и лазают и что-то там только не это.

РГВ: Да, да, там… там есть этот котлован и т.д., но я там не лазил, Насть, о чём говорю. Вот.

[А так вообще лазали?]

РГВ: А так, а так лазают до сих пор, потому что вот за вот этим теннисным кортом, вот за этим…

КАВ: Да, ага.

РГВ: Там огромная площадь, ну как огромная, не огромная, но… площадь, метров… этажей… этажей…

КАВ: Причём, мне кажется, уже все даже забыли, что там собирались строить, насколько вот оно всё вот такое вот, древнее.

РГВ: Этажей… этажей… этажей… на… этажа на три, наверное, вниз – это…

КАВ: Все уже те ничего не помнят.

РГВ: Это… это должна была быть парковка подземная, но, видимо, из-за банкро… из-за банкротства она заморозилась, но она просто под огромным забором. Я видел, что туда до сих пор лазают ребята.

КАВ: Ага.

РГВ: Я видел. Вот. Но… дело в том, что до неё ж надо… она ж вон там, за теннисным кортом, а надо понимать, что мы-то все… я ж рассказываю про… про школу и про ребят с… из близлежащих домов. Т.е. это надо было организоваться и туда бежать – ну, лень. Вот. И мы… и мы, в основном… либо… либо вот тут, либо я с бабушкой… когда ходили в лес, вот я… [с восторгом] вот лазил. Вот. Ну, это да, да. Но я говорю, но это… вот что касаемо, вот военных вот этих всех вещей, это конечно, для меня это был жуткий адреналин. А по заброшкам я… Ну, не знаю, я боялся, наверное, всегда. Мне было интересно, да, но, мне кажется, я боялся… больше, наверное, боялся… даже… даже… тут… не знаю, как-то инстинкт, что ли срабатывал – ну, не хотелось, просто не было такого, что ли желания, вот, ну не было. Вот. Хотя, на спор, конечно, мог, на спор – ну, это ж, какой же двенадцати, там тринадцатилетний на спор тебе не прыгнет или не перелезет. Вот, поэтому… Но вот именно чтобы самому, не припомню.

[А были какие-то места, куда именно родители запрещали? Т.е. вот там… Или вообще, как, за вами не очень следили? То есть… Или вообще, т.е., было… е… было ли какое-то время, в которое вам нельзя было из дома выходить? Ну т.е. вот такие, как родители, в принципе, относились?]

РГВ: Я… я понял, я понял. Нет… Я думаю, что как люб… как любой…. Как любой родитель, как тогда, так и сейчас, естественно, конечно, никто не разрешит ребёнку гулять, там, скажем, после 10-ти, там, или, там, после 11-ти и т.д. Я думаю, что, как тогда это было нельзя, так и сейчас это нельзя… Ну и как бы, это в порядке… это логич… в порядке логичных вещей. Вот. Что касаемо, «туда не ходи», «сюда не ходи»… Ну, естественно, конечно, родители предупреждали о… то, что нельзя лазить по заброшкам и т.д. Ну, даже не по за… Т.е., понимаете, это… Тогда ведь это не было даже… Это не были заброшки, это же строилось всё.

[Стройка.]

РГВ: Это была стройка фактически. Т.е. предупреждалось, что «не лазить на стройку», в лучшем случае. Вот. [Задумывается.] Что касаемо всего… остального, не знаю, я ездил в музыкальную школу… Я учился в музыкальной школе, и я ездил в музыкальную школу Эмилия Алексеевича Балакирева. А она находилась на 138 квартале, Выхино, как раз… мне как раз очень и было удобно ездить на… [задумывается, вспоминает]. Сначала она находилась на Рязанском проспекте. Мы когда переехали, это вот начало 2000-х гг., она находилась… т.е. конец [19]90-х, [19]99, вот этот вот период [19]98–2000 г., она находилась в пятиэтажном таком… в ужасном здании, но её уже снесли, наверное… Не знаю, давно там не был… На Рязанском проспекте. И было мне очень удобно, как раз остановка-то вон она, сохранилась. Вот эта остановка, она, кстати, с… вот она сохранилась с тех времён, её не переносили, вот которая прям под окнами. Единственное, что сделали, сделали вот бульвар это, т.д., вот памятник поставили. Естественно, всё это было разрыто, когда метро-то делалось. Потом это всё обратно, слава тебе, Господи, зарыли и сделали такую аллеечку очень хорошую. Вот… Но со… но, к сожалению, нельзя пройти – раньше была дорожка наискосок прям вот до… до дома… от этой остановки. Вот… Собственно говоря, от этой остановки ходил 279 автобус, и он ходил прям до Рязанского проспекта, вот. Просто, я к че… я к чему, я к тому, что… я пытаюсь вспомнить, что же мне конкретно за… [усмехается].

КАВ: Запрещали.

РГВ: Запрещали, а дело в том, что мне и запрещать-то особо было некогда, потому что меня… настолько з… загрузили, ну, старались забить свободное время: музыка… какое-то время был бассейн… но в большинстве своём, это была музыка… Плюс к… А, потом к музыке фортепиано мне добавили аккордеон. Вот. Ну, времени побольше свободного как-то стало появляться, и что бы его не было, мне ещё аккордеон навесили. Вот. Фу, вернее, не аккордеон, баян. Я… я путаю их. Аккордеон, он же этот, клавишный, а баян-то – кнопочный. Вот у меня кнопочный, вот, баян. [Задумывается.] Ну, это было уже, правда, под конец… И у меня, меня, действительно… А, а потом школа переехала на 138 квартал, и я начал ездить туда, а время на дорогу же… больше стало. Вот. Плюс, постоянные занятия – я учился на специальном классе, т.е. меня… из меня готовили… [задумывается], ну, я не знаю, там, второго Дениса Мацуева, наверное. Вот. Кого там ещё из меня можно было лепить? Я на… на выпуск… выпускная программа… в музыкальной школе по сложности шла как 4 курс музыкального училища. Я играл по сложности вещь… Т.е., ну, вы понимаете, да? Т.е. как бы есть же методички, по которым детей обучают. Вот. Так вот я на выпуске школы я играл программу почти как вот 3–4 курса музыкального училища. Т.е. у меня были вещи намного, там… Вот… Вы можете себе представить, да, что, чтобы это поддерживать в форме, чтобы это было в руках, чтобы это всё это самое, это у меня трени… «тренировки» чуть не сказал, репетиции занимали, ну, в смысле вот… домашняя работа, она занимала колоссальное… колоссальное количество времени. И поэтому мне, действительно, вот так вот самому-то сложно и вспомнить, что же мне было конкретно нельзя, и… Вот. И поэтому, собственно, я особо-то и с ребятами не бегал. Я начал бегать с ребятами [усмехается] к 11 классу.

[Смеётся.]

РГВ: Вот. Я помню, 10 класс и 11 класс. 10-ый – я начал бегать, появились такие компьютерные клубы. О, это была мечта! Компьютерные клубы появились везде и повсеместно, и в нашем районе в т.ч., потому что Интерн… Компьютеры хоть и были у всех, но игра по Сети только приобретала свои такие вот эти, чарующие… сказать, нотки. Вот… И всего… И оплатив всего, там, 20–30 рублей час, вот, ты садился за компьютер и по Сети играл. Вот. Мы все играли в Counter Strike… и… ну, кто-то ещё чего, я в Counter Strike играл, очень любил. Вот. И вот я помню, вот 10 вот класс, да, потому что я к 10 классу школу музыкальную… музыкальную закончил. Я выпустился, и всё – я закрыл крышку фортепиано и дал слово, что никогда больше к форте… к инструменту не подойду. Вот. В результате, я всё-таки… [усмехается], подошёл, спустя годы, ну, даже не спустя годы, спустя, там, каких-то там пару–тройку лет я вернулся за фортепиано… Но не в этом дело, речь же не об этом… Да, пропадал в компьютерных клубах, с ребятами, да. И, в принципе, как раз вот те же компьютерные клубы, их и можно было бы по идее посчитать такого… таким, своего рода, рассадником, так сказать, такой… около, около дворо\вой блатной романтики. Но, с другой стороны, если ты имел голову на плечах и… мог что-то ответить людям, просто, там, не зажиматься никуда, а что-то ответить, то, в принципе, относились к тебе нормально, поэтому…

[Т.е. конфликты не по… не было конфликтов?]

РГВ: Нет, если и были какие-то конфликты… ну, я же говорю, понимаете… [Отвлекаются на АВК и смеются.] Конфликты могли быть только у тех людей, кто не мог элементарно что-то сказать и объяснить, кто он и откуда он, и что он, вообще, как его зовут. Вот у этих людей всегда были проблемы, но я полагаю, что в жизни, в принципе… Я думаю, что это так будут у любого проблемы. Когда человека спрашивают, а он не может адекватно и внятно обосновать, кто он, что он и откуда он, и как его зовут, то… Не знаю. Ну вот. Поэтому, конечно, и компьютерные клубы, да, вот, наверное, являлись таким, своего рода рассадником. Вот. Но, единственное, справедливости ради, пиво там не продавали. Это я помню точно. Но я… Но, в принципе, тогда… у нас и не было распространено… среди… в компании как-то… не употребляли спиртное. Курили – да, многие, а спиртное не употребляли. Хотя, в принципе, по району… Т.е. вот не было же ограничений, и купить-то можно было всё что угодно и везде… и когда угодно. Вот. И паспорт при этом, конечно же, не спрашивал никто. Вот. Но я говорю, что большинство изменений, которые произошли в районе, они связаны не столько с градостроительной политикой, сколько политикой государства в целом. Вот. Запретили продавать после 11-ти… обязали людей паспорт показывать, там, ну или права, ну, что б тебе понятно, что это 18 лет. Вот. Т.е., понимаете, такие вот вещи. Они, конечно, тоже повлияли на… и на криминогенную обстановку в т.ч.: люди стали меньше пить – стали меньше хулиганить.

КАВ: Слушай, ну всё равно же у нас… Господи, ну ты так говоришь, как будто у нас негде купить алкоголь после 11. У нас все знают, где можно после 11, в 11 часов вечера, в 12, хоть в 5 утра приди, и тебе в пакетике выдадут всё. [Усмехается.] И все всё… все это знают, куда нужно идти.

РГВ: Но, справедливости ради, надо отметить, что… человек, который хочет найти, он найдёт. Вот. Есть… есть такая поговорка – свинья грязь найдёт. Вот. Поэтому…

КАВ: Да нет, просто ты так говоришь, как будто у нас идеальный район, у нас никто не продаёт алкоголь из-под полы, и вообще у нас всё замечательно. [Усмехается.]

РГВ: Ну потому… ну, потому что я люблю свой район! Потому что я люблю свой район! Потому что… Я так… я так и буду говорить, потому что я люблю свой район – я в нём… я здесь вырос!

КАВ: Нет. Нет.

РГВ: Я провёл здесь самые лучшие годы своей молодости… В конце концов, я живу здесь со своими детьми, и я горд… У меня, в школе в моей, вот в которой я учился, мой одноклассник преподаёт, и он даже не преподаёт – он теперь там завуч. Мои дети пойдут учится к моему однокласснику, с которым я за одной партой сидел. Т.е., понимаете, а как я буду не любить свой район, где… где я живу? Как я?

КАВ: Да нет, я же не против того, чтобы ты любил свой район, просто не надо идеализировать.

РГВ: Я не… Я как раз не идеализирую – я как раз и говорю, что проблемы были всегда, и будут, потому что, ну, не все люди, так сказать… ну, склонны жить по каким-то моральным… морально-нравственным, этическим нормам и рамкам. Кому-то не нравится, вот, кто-то хочет по-другому.

[А вот такой вопрос: что вы можете назвать в качестве символа своего района, т.е. вот с чем он у вас ассоциируется, в первую очередь?]

РГВ: Вертолёт.

[Вертолёт?]

РГВ: Да. Это авиация, то есть… первое, что… что у меня… приходит на ум, – это всё… всё… всё, что связано с авиацией: вертолёт, самолёт… Потому что, я говорю, вот там вот… квартира, где жил герой Советского Союза. [Задумывается.] Собственно, опять же, сохранилось вот этот вот… вот это вот поле, ну, условно назовём его «опытное», где вот вертолёты у нас летают, там, взлетают, там, садятся, там, и т.д. Но я уверен, что их там тестируют. Просто з… Ну, или что-то там. С завода, видимо, т.е. на… на заводе собрали, сюда пригнали и здесь просто, как вот работает. Ну, было у нас ЧП, да. Т.е. первое, что, с чем у меня ассоциируемый район, – это, конечно, что-то, связанное с авиацией: вертолёт, самолёт, там, что ещё может быть…

КАВ: Гриш, извини, я тебя перебью, я просто потом забуду по поводу квартир. Тут есть такие интересные квартиры, я просто очень удивилась, когда узнала, – квартиры с, так называемым, отдельным входом. Т.е. со стороны это выглядит довольно-таки прикольно, т.е. вот, грубо говоря, у дома есть подъезд… для всех остальных квартир, а, допустим, с торца дома отдельный вход в одну квартиру. Вот. Т.е., как мне рассказали, это делалось как раз вот для каких-то крутых авиа… авиационных вот этих деятелей, которые получили инвалидность. Т.е. они по… у них, получается, отдельный вход, и на одном уровне с тротуаром. Вот. Но в последствии, видимо, эти квартиры продавались, передавались, т.е. там, в принципе, уже никакие инвалиды не живут, но со стороны смотрится очень прикольно, потому что, как правило, они там пускают всякие ползучие растения по стене, и это выглядит как… как будто, знаешь, с одной стороны, домик… в обычном мире, а с другой стороны заворачиваешь, и такая дверь в дом хоббита. [Усмехаются.] Вот, потому что там дверь на двери, номер квартиры, всё это увито каким-нибудь там плющом, хмелем, там это. [Усмехается.]

РГВ: Плющом, да.

КАВ: Очень здорово.

РГВ: Ну, это, кстати, вот здесь вот у нас недалеко, это возле… как раз вот на… на Миля, т.е. мы вот… мы…

КАВ: Их несколько, таких квартир на районе.

РГВ: Вот наш дом, а… а вот здесь вот по Миля вот их… вот тут вот несколько таких квартир. Вот. А с… Но справедливости ради, конечно же, изначально это район-то… ну как, я думаю, что изначально… Ну, понятно, что это военный городок, ну, был, в общем-то. Вот. Но потом, скорее всего, стали его расширять за счёт того, что как раз выделяли… ну, видимо из фонда, самое, с Министерства Обороны, как раз вот начали застраивать именно… Т.е. в приоритете, в приоритете на получение… стояли как раз люди, которые либо состояли, либо у них уже под… там, контракты, там, серьёзные к концу подходили и т.д., потому что… скажем, вот… друг, уже про которого я рассказывал, вот который… вот о… они живут на Лермонтовском проспекте, прям вот в первом микрорайоне, прям самом первом. Вот. Его отец… Они сейчас живут в Тамбове, у них частный дом, но, квартиру он получал здесь. Вот. И квартиру он получал, он… несколько лет водил… этот… я не знаю, как марка самолёта называется, «Медведь» – это стратегический ракетоносец, который несёт на себе ядерный заряд, то есть… Тогда до… до сокращения вооружений, они летали, вот, у них было боевое дежурство. Потом, когда стали сокращать… ядерное вооружение, их сняли с этого дежурства. И вот как раз в то время отец и лишился тоже ра… ну, работы, его там пере… переписали на какие-то… на какой-то обычный, там, бомбардировщик, гражданский, вот. Но он-то как раз вот это, вот этим… назывались они «Медведи», вот… Сколько там… Восьмивинтовая машина, это, там не шутка. Вот… И, собственно… Ну как раз вот, ну… Сейчас-то, сейчас-то обратно всё возобновили, сейчас они тоже дежу… дежурства несут, но тогда, как бы вот видимо, вот он лишился, да, и вот Министерство Обороны вот ему такую эту сделало. Вот. А так… И… я знаю, что не единственная. Вот, т.е., в принципе, у многих… кто-то из родственников связан с авиацией, так или иначе. Хотя, я ещё раз повторюсь, что… всё-таки к концу [19]90-х годов, ну это начало 2000-х, я думаю, что уже поняли определённый коммерческий смысл. Вот. Т.е., скорее всего, начали просто уже продавать, потому что, ну… Мне… мне сложно сказать, что происходило на тот момент в Министерстве Обороны. [Усмехается.] Вот. Кто там чем занимался, кто там за что отвечал, вот… Но просто вот я учился в школе и… с вот… с… у меня с класса, с класса… только 2 человека, у кого родители имели прямое отношение к военной службе. Ну, там, либо в запасе, либо собирался в запас уходить там, вот. Причём, один даже не был связан с авиацией. Ну, просто военный был. Вот. Но сам факт, что из всего класса в 30 человек – только двое имели… родителей, ну, там, отца, как правило, военного. Вот, поэтому… Процент можете сами посчитать, [усмехается], в отношении района, какой он может быть. Вот. Хотя, я ещё раз говорю, заселялось всё это постепенно. Начиналось, естественно… Ну, т.е. микрорайонов – 6. Они же заселялись не с шестого по первый, а, соответственно, с первого, т.е. поэтому, соответственно, лётчиков и т.д., их больше, их больше, наверняка, сосредоточено в первом.

[А это вот так вот они идут, да? Вот так вот они. – Показывают по плану.]

РГВ: Ну, как-то так они, да, они как-то вот таким… вот как-то вот таким вот образом. У нас… шест… вот этот шестой, он как бы вниз идёт к Котельникам, вот, соседний – пятый… [Задумывается.] А, не-не-нет, не-не-нет, пятый – туда, четвёртый – сюда, третий… [задумывается] выше… Ну да, т.е. они, они вот каким-то таким образом идут, ну… Первый…

[Ну т.е., условно говоря, вот это вот ваш шестой?]

РГВ: [Пишет на плане.] Смотрите, шестой. Сейчас, шестой, пятый, четвёртый, где-то… где-то вот тут вот должен быть третий, где-то вот тут вот второй, и вот тут вот первый. Да.

[А, ну там Люберцы уже.]

РГВ: А де… Да, здесь Люберцы. Ну, т.е., ну как… оно как-то… вот так вот оно как-то разбросано. Вот. И, соответственно, как бы я так и полагаю, что у нас… естественно, те, кто… заселялся по… вот, поближе к этой самой, т.е. кого посе… Ну, абсолютно точно, большинство военных живут… живут в тех маленьких, вот, как я крестиками отметил, в тех маленьких домишках, которые… Вот они, они реально трёхэтажные, их очень легко… Вы можете прогуляться просто, вот зайти… тут, я не знаю, вон… там вот арка есть – вон она, смотрите. [Показывает в окно.] Вот, вот арка. Вот заканчивается… заканчивается зелёная вот эта… вот эта самая, и вон там, видите, арочка? Арочка. Вот вы можете либо в неё зайти и просто насквозь пройти, он дом просто, он такой… он опоясывает такой. Вот. [Задумывается.] Ну, либо с той стороны зайти, но вам… вам нужно пройти просто вот так, прямо. Вот.

[И вот они там будут за этим домом?]

РГВ: И они там будут, да, вот прям за этим домом, но там только немножко нужно про… пройти чуток, т.е., ну, вот, дворами, именно дворами пройдите, и вы увидите, они прям стоят, они реально трёхэтажные домики. Трёхэтажные домики.

[Можно я вид из окна сфотографирую?]

РГВ: А, да конечно. У нас вон… [Усмехается.] У нас вон, смотрите, вид из окна, вон там – вон там высотку видно. Вот это… По-моему, Таганка.

[Ой, да ладно, да? Таганка видна?]

РГВ: Ну… попробуйте на зуме, я не знаю просто, телефон словит – не словит, но вот если внимательно присмотреться, то дальняя как раз вот… Вот посмотрите, сейчас ориентир вам дам. Вот там… труба.

[А, вижу.]

РГВ: Видите?

[Вижу-вижу-вижу, да, я поняла.]

РГВ: Вот, вот, вот, по-моему, это Таганка, на… на… на Таганке.

[Сталинская высотка?]

РГВ: Да, сталинская высотка. Вот. А вот это, а вот это у нас как раз вот вдаль – Люблино. Вот это вот те люблинские дома. Вот.