Парк и усадьба Останкино. Танцверанда в парке. История семьи рассказчика. Детские годы в районе Сухаревской башни. Первые впечатления от посещения ВДНХ (00.00.00 – 00.10.28)
[Всё изменила] реконструкция, которая в [20]14-м году проходила. Вот это вот всё [прим. – показывает собирателю парк Останкино], это было сделано в [20]14 году. Здесь очень масштабная такая была. Строго говоря, должна быть реставрация, потому что, это не просто парк. Это объект культурного наследия регионального значения.
[Здесь ещё усадьба и…]
Всё вместе. Территория парка Останкино, ВДНХ и Ботанический сад. вы представляете? Вот этот вот огромный кусок земли – это природно-исторический парк Останкино. Он является объектом культурного наследия – всё вот это вот – регионального значения. Усадьба, за забором. Усадьба – это объект культурного наследия – усадьба Останкино, конец 18-го века – это федерального значения. В общем, это место такое знаменательное. Вообще, если говорить про парк Останкино, эта сторона застроена в советское время. Тут всякие эти развлекухи. Это танцверанда. Она традиционно была. Место очень привлекательное и востребованное было в советское время.
[Она так же выглядела?]
Она была чуть ближе здесь. Ну, мы можем вот здесь вот встать. Здесь, вот на этой танцверанде, благодаря её существованию на свет появилась моя соседка. Тут её родители встретились. Очень много народу было, и до последнего времени здесь пожилые люди встречались, танцевали.
[А здесь как-то, по каким-то определённым дням танцы?]
Да. Сейчас здесь расписание. Здесь приходит человек, который проводит занятия. Здесь тоже достаточно интересно. Я два раза наткнулся – о, жизнь бурлит, очень здорово.
[А раньше?]
И раньше. Но раньше просто музыку включали, а сейчас есть ещё пара человек, которые помогают, учат, тон задают. Такие модераторы этого процесса.
[А вы тоже сюда ходили танцевать?]
Нет, никогда. Я с 7-и лет как в бассейн пришёл, так на спорт подсел. До 30-ти лет я играл, профессионально занимался спортом. Я был чемпионом СССР, сейчас заслуженный тренер. Водное поло. Да, Вид спорта бесподобный. Не доводилось?
[Нет. Никогда. Но я занималась скалолазанием.]
Ну, тоже интересно. Я жил – вторник, четверг, суббота – это, когда тренировки были, когда был мальчишкой, в школе. Эти дни я жил, а понедельник, среда, пятница я ждал, когда наступят эти чётные дни. Я был очень погружен в это дело.
[Расскажите, вы с детства или с рождения в этом районе?]
Ну, я родился – 2-я Мещанская – это сейчас улица Гиляровского, а потом мы получили квартиру, вот, да, в 10 лет я переехал, т. е. я тут больше 60-ти лет живу. И вот моё детство прошло, с той стороны Кашёнкин луг, такой район назывался. Мы все бегали в парк в Останкинский и всё свободное время проводили там.
[Как, ещё раз?]
Кашёнкин луг улица. Это во времена Шереметьева росли кашка – клевер. Там были такие луга и оттуда пошло название.
[А там сейчас всё застроено?]
Да, всё застроено, конечно.
[Расскажите историю вашей семьи, связанную с Москвой.]
Смотрите, почти 100 лет назад, где-то [19]20 какие-то годы в Москву приехал мой дедушка, звали его Давид. Он приехал из Кутаиси. И приехала гарна дивчина с Херсона, с Украины моя бабушка. Это было 100 лет назад. Вот здесь уже в Москве родился мой отец. Дедушка, он горячий человек был, а ВТО время, в 1930-е годы было разрешено ходить в национальной одежде, и предметом национальной одежды считался кинжал. Они все ходили с кинжалами, и в одно прекрасное время, значит, там кто-то вынул эти свои прекрасные принадлежности и моего дедушки не стало. Отец у меня рос без отца.
[Не сало потому что какая-то потасовка была?]
Ну, что-то его там зарезали.
[А где они жили, когда приехали?]
На 2-й Мещанской. Это улица Гиляровского. Проспект Мира – это 1-я Мещанская была, улица Гиляровского параллельно – 2-я. 3-я и 4-я. Это были 4 Мещанские улицы. Это в районе Сухаревской площади. Район тоже специфический и очень колоритный. Полно было криминала вокруг Сухаревского рынка. Я помню свои ощущения – вот, сколько мне лет, а я помню – я где-то там бегал, ну, 5-6 лет, и стоят 2 человека и так тихо разговаривают, как правило, это люди, которые сидельцы. И я что-то вокруг них кручусь, и один другому говорит «вчера котлы рыжие срубили». Я опешил, думал, слова все знаю, а про что речь? Сейчас я знаю, что они часы золотые где-то грохнули – котлы рыжие срубили.
[Это вам сколько было лет?]
Да, вот, ну, 5-6. Я помню, такого народу много там было.
[А вы свободно гуляли в детстве?]
А как иначе? Папа и мама работали. Естественно, я был предоставлен сам себе. Вот, кстати, перескочу. Моя среда обитания – это был дом, где я родился, сараи буквой «Г», забор перед улицей. Вот такой квадратик – помойка и сараи. Между этим мы там все кучковались – ребята из этих домов.
[Там была компания у вас?]
Конечно.
[А сейчас этот дом сохранился?]
Где я родился – сохранился. Я в подвале жил. Это подвал – сейчас это просто лаз какой-то туда вглубь, и на 2 стороны дома расходились комнаты. По 5 комнат в каждом отсеке. Половина людей состояла на учёте в туберкулёзном диспансере. Условия жизни, ну, просто кошмарные. В подвале мы жили: мама, папа, я и ещё моя прабабушка парализованная лежала. В 11-метровой комнате. Вот мы вчетвером. Когда я совсем маленький был, моё место игр у ней под кроватью. Стоял такой деревянный монумент, сооружение, куда её надо было сажать периодически. Вот такие были условия. На ночь всё это раскладывалось. Там, какие-то диваны раскладные. Раскладывалось – вообще шагу ступить нельзя было. И вот я в этом дворе, значит, жил. И мои впечатления от ВДНХ первые. [19]54-й – [19]55-й год, меня родители взяли, и мы приехали на ВДНХ. Ещё там жили.
[А скажите, пожалуйста, у Вас год рождения какой?]
[19]49-й. И вот из этих трущоб я попал на ВДНХ и это ощущение я очень хорошо помню. Вот эти пространства открытые, вот эти цветники, вот эти дворцы невероятные. Вот эти павильоны они воспринимались тогда, действительно, как дворцы. Я просто был ошарашен этим впечатлением. Я думаю, что на такие впечатления и рассчитывали, потому что ВДНХ – это не просто утилитарный объект. Идеологическую нагрузку огромную несла эта ВДНХ, и успешно её исполняла. Люди приезжали со всей страны, вот как я, там, выползали из сараев и бараков, и им говорили – вот мы будем жить вот так. Вот, потерпите, напрягитесь. И это, конечно, действовало. Я ходил, ходил. Я был совсем маленький, с родителями. Мы зашли до конца ВДНХ, до прудов, ну, с центрального входа – это достаточно далеко. И я уже почти ничего не воспринимал. И помню, меня тоже ошарашил павильон, чай, по-моему, за прудами. В мозаике, такой сказочный терем. Я его помню. Он меня взбодрил этим ощущением. Это место я полюбил. И когда переехал – это достаточно далеко – мы, в основном, в парке гуляли, но на ВДНХ часто бывали и тоже разинув рот. В павильон «Грузия», там мои корни. Ну, дедушка-то из Грузии. Да, да.
ВДНХ как «Город солнца» и памятник эпохи. Современное градостроительство и сохранение исторического облика ВДНХ: строительство колеса обозрения (00.10.28 – 00.17.56)
[Когда вы первый раз попали, как павильоны выглядели? Их же потом облицевали.]
Нет, на центральной аллее всё сохранено, почти. Т.е. можно представить то, что было. Конечно, они были новые. Конечно, всё сверкало, горело. Потом, я повторяю, это был объект идеологической направленности, денег совершенно не жалели. Там на главной аллее летом высаживали пальмы. В живой грунт высаживали. Потом убирали. В павильоне «Грузия» была оранжерея. Там всякие бананы росли уже. Т.е. это экзотика была полная. Вообще, я это воспринимаю – материализованный «Город Солнца» Томаса Мора. Вот, я думаю, так он задумывался, и воспринимался он так. Я считаю, что это грандиозный памятник той эпохи. К нему можно по-всякому относиться. Там, критично к Советскому Союзу, к социалистическому строю – это отдельная тема. Но, как бы не относиться – я критически отношусь, достаточно – но нельзя не признать, что эта идеология, это движение, Советский Союз и так далее – это в 20-м веке перетряхнуло весь земной шар. Это планетарного масштаба событие. И вот эта ВДНХ – один из немногих грандиозных памятников той эпохи. Сейчас это не воспринимает никто. Ни руководство города. Я с директором ВДНХ разговаривал об этом. Её сейчас рассматривают – выставку – как утилитарный объект, огромную территорию, которую надо использовать, монетизировать и т.д. и т.д. А вот этого ощущения бережного к тому, что… это невероятная вещь. В мире нет и не будет. И сейчас, если это потерять, а, скорей всего, так и произойдёт. Люди приходят уже, они этот смысл не видят, не воспринимают. Это потихоньку затухает. Вот есть нечто необычное, ну, поглазели и всё. Не связывают с тем огромным событием, которое было в истории нашей страны и мира всего.
[Но, с другой стороны, ведь восстанавливают облик.]
Да. Это нужно отдать должное, при всём, опять же, критическом отношении к деятельности нашего мэра, я должен сказать, что сейчас деньги вкладываются. Центральная аллея и основные павильоны реставрируются там. Что есть – то есть. Но, с другой стороны, то, что делается вокруг – это просто варварство. Продолжая тему культурного наследия, а ВДНХ тоже объект культурного наследия федерального значения. Т.е. специалисты понимают значение этого объекта. А практики и люди недостаточно высокой культуры, всё-таки, строят там инфраструктурные объекты, которые, ну, никак не вписываются. Вот это вот колесо обозрения. Ну, во всём мире. Оно будет самое большое в Европе. Его, во-первых, строят рядом с домами, в 40-а метрах. 150 метров колесо – 40 метров от домов. Это с точки зрения людей, которые живут. А сточки зрения объекта культурного наследия – ну, посмотрите, такая махина, она убивает все павильоны ВДНХ. Они в землю врастают после того, как появляются такие монстры огромные. Заказывают, на мой взгляд, какие-то левые историко-культурные экспертизы. Историк пишет, что это колесо не будет пространственный облик ВДНХ нарушать, там не будет визуальному восприятию мешать. Ну, это смешно. Ну, как это не будет? А все объекты такого уровня, как это колесо, они строятся у нас – ну, там жители занимались, кейсы готовили огромные – везде это строится вдали от города. Становятся отдельным инфраструктурным центром развлечений. Туда подводятся коммуникации, транспорт и т.д. и т.д. Это Диснейленд – 30 километров от Парижа. Вот нечто подобное надо было где-то в Мытищах построить. Сделать новый объект притяжения туристического. Там работу бы людям дали и т.д. И, я не знаю, на мой взгляд, это существенный вред наносит объекту культурного наследия, которым является ВДНХ. Вот, с одной стороны, что-то делается, а с другой стороны, крушат, ломают, достраивают, перестраивают. Вот представьте, со всех сторон объекта будут понатыканы такие монстры. Он врастёт в землю, он потеряет своё значение. Он утратит масштабы воздействия на людей. Это всё, это другая жизнь.
[Я уже разговаривала с несколькими людьми из Останкинского района. И они против такого.]
Я задаю вопросы. С префектом встречаюсь, с министром из Правительства Москвы, который возглавляет Департамент имущества. В чьём воспалённом мозгу возникают такие идеи? Это тоже не узнать. Не докричишься. Это в коридорах власти кто-то с кем-то перетёр – бах, и это всё реализуется. Никаких нет рычагов воздействия на это. Ну, это у же мы к политической стороне. В городе нет никаких институтов. Вот проблема – есть проект. Повлиять на него – нет ни местного самоуправления, оно уничтожено. Название есть, фантик есть, а содержания никакого, никаких прав нет. Нет никаких политических партий, общественных институтов. Граждане говорят «мы хотим своё слово сказать по поводу этого». Всё, невозможно, пустыня. Такой жёсткий, авторитарный стиль управления. Я его называю «золотоордынский». Всё, на вершине холма. В золотом шатре решение принято, и никак воздействовать нельзя. Это неправильно. Это в 21-м веке – анахронизм. Это способствует возникновению таких проектов и их реализации. Это вероятность ошибок – авторитарный стиль. С одной стороны он хорош, когда чрезвычайная ситуация, война, а в нормальной жизни, он чреват ошибками, потому что поправить некому.
ВДНХ как «дверь в будущее». Изменения на площади Маяковского (00.17.56 – 00.21.36)
[Вы стали рассказывать про то, зачем люди ходят сейчас на ВДНХ. Можете описать, с какими целями раньше ходили на ВДНХ и сейчас?]
Раньше, я Вам рассказывал про своё впечатление, и долгие годы люди ходили – как дверь в будущее. С одной стороны, ходили, смотрели на эту диковину, а с другой стороны, конечно, в тех условиях жизни, вот этой скучности невероятной, я думаю, людей инстинктивно тянуло к пространствам большим к открытым, к воздуху. Вот это. Красиво было, по отношению с тем, где они находились. Т.е. какая-то эстетическая функция. И, скорей всего, вот это было главное. Очень популярны были павильоны животноводства. Да, дети из подвала выползали, увидели лошадь, свинью, корову – восторг был полный. Сейчас, я думаю, что это превратилось больше в площадку развлечений. Прогулки – это однозначно. Когда я педалирую тему пространства, она мне очень дорога, поскольку, я вырос в одних условиях, я остро ощущаю. Площадь Маяковского, я вот очень переживаю. Я когда спортом занимался, в гостинице «Пекин» часто жили. Я в «Динамо» занимался, а там сбоку такая закрытая гостиница КГБшная, и у нас там сборы проходили. Я когда выходил на площадь Маяковского, вот так вот руки раскрывал, смотрел, глаз ни на что не натыкался, замечательное ощущение, а оно и было на это рассчитано. Маяковского из угла в угол таскали – не буквально, памятник, а макет – для того, чтобы найти замечательную точку восприятия. Если вы начнёте говорить про любой город Мира, первое. Что вы начнёте вспоминать – это площадь. Вацлавская площадь в Праге. Площадь Сан Марка в Венеции. Площади. Потому что для города это, совершенно, бесценная вещь. И то, что на Маяковке сейчас понаставили всяких качелей – это же из-за чего произошло с Маяковкой – это опять продолжение вот этого стиля руководства. Там 31-го числа в поддержку 31-й статьи Конституции «О свободе митингов, шествий и т.д. Возможности собираться там без оружия, свободно гражданам Российской Федерации». Гражданин Лимонов 31-го числа собирал там сабантуй, ни с кем не согласовывая. Их постоянно разгоняли. И, в общем, это длилось, ну, допустим, год. Потом закрыли эту Маяковку на реконструкцию, чтобы там не собирались и понаставили всяких вот этих хреноты. Т.е. это было такое сиюминутное, утилитарное решение, которое повлияло на облик города. Мне кажется, очень ухудшило. Сейчас говорят, что там люди на качелях катаются. Ну, катаются. А если там американские горки делать – тоже потом можно сказать. Что люди катаются. Но площадь уничтожена как архитектурный объект.
Переезд на ВДНХ. Дом на ул. Кашенкин луг. Учёба в школах № 268, 1140. Огороды совхоза «Марфино». Занятия спортом в Останкинском парке. Детские игры в «казаки – разбойники», «чиж», «пристенок», «вышибала». Дворовая компания. Друзья детства (00.21.36 – 00.38.28)
[Вы, когда в 10 лет переехали, как вот здесь Ваши родители получили квартиру? Почему на ВДНХ?]
Вот мы жили четверо – 11 метров квадратных. вы понимаете, что такое 11 метров? Нас было четверо, и когда родился мой брат, пятый, то отец сказал, что он его из роддома забирать не будет, везти некуда. И мы получили ордер вот здесь вот Кашёнкин Луг. Папа мой тоже говорил. Он бурно участвовал в жизни этого Сухаревского района. Друзья, кучковались они. Он был совсем молодой человек. Он боксом занимался, активно участвовал в той жизни. Он говорил «Я дальше Рижского вокзала не поеду». От Сухаревской площади до Рижского – казалось вообще, конец света. Нашего желания никто не спрашивал. Это был один Дзержинский район, поэтому внутри района мы получили. Наш дом был одним из первых. 9-й троллейбус тогда ещё ходил, и он ходил до Телецентра и там был круг. Он разворачивался, 9-й троллейбус и шёл обратно. А мы выходили и шли по деревенской улице. Здесь куры, петухи. Кашёнкин Луг, да. И 2 дома было пятиэтажных Два первых дома хрущёвских. У меня мама, когда зашла в эту квартиру – «хрущёбы» сейчас ругают – это две проходные комнаты и какая-то тёмная кладовка – она зашла, заплакала и говорит «неужели это всё нам одним?».
[А сколько было комнат?]
2 комнаты. Но была горячая вода. Была ванная, туалет отдельно. Вот в подвале, в эту «распашонку» мы влезли вниз, по разные стороны разбежались. По 5 комнат – по 5 семей. Это не комнаты – это 5 семей, 10 семей. Туалет, простите, один.
[А мылись где?]
Вода была холодная. Она была рядом с входом, и мои вот эти ощущения, когда я утром вставал в школу, в детский сад, подходил к этому кранику с холодной водой. Периодически открывались двери зимой, и обдавало просто. Вот это вот я очень хорошо помню. И вот эта реакция мамы, когда она заплакала.
[А вы можете сказать номера на Сухаревской?]
Помню адрес. На Сухаревской точно помню. 2-я Мещанская, дом 20. А здесь не помню.
[Вы потом переехали, получается?]
Да, конечно. Со 2-й мещанской, ныне Гиляровского мы переехали на Кашёнкин Луг. Потом я несколько раз менял по семейным обстоятельствам место жительства. В первом браке я в Мытищах немножко пожил. Потом я получил квартиру. Я играл за АЗЛК – Автомобильный завод ленинского комсомола. Я там был первым капитаном команды, у меня там была квартира некоторое время. Но я мечтал всегда сюда. И лет 25 назад я сюда опять нырнул.
[С 10 и до скольки лет вы жили в Останкинском районе?]]
Лет до 35-ти.
[А вот на улице Кашёнкин Луг эти дома не сохранились или ещё стоят?]
Стоит дом. Он кирпичный, он крепкий. Номер не помню. Визуально-то однозначно, конечно, помню. Часто мимо ходил. Номер – нет.
[Т.е. когда вы переехали, там были деревянные дома?]
Да. Вот деревенская улица и 2 дома стояло. 2 пятиэтажных. Построили 8ми-этажку, её так и называли «восьмиэтажка». Это небоскрёб. Доминанта, как сейчас говорят, высотная.
[А вокруг много было таких домов? Вот какое соотношение?]
Два было всего кирпичных. Потом это всё съелось.
[В районе.]
В районе. Вот этот Кашёнкин Луг круговой дорогой и обозначен. Т.е. он как микрорайон сформированный. Потом, потом, потом, потом никто сейчас не вспоминает никаких кур и петухов. Никто не помнит. Что из этого пруда Останкинского вытекала речка и текла до… где стела Космоса. Вот она туда текла, эта речка из Останкинского пруда. Остались часть деревьев, которые росли вдоль этой речки.
[И всё это в вашем детстве было?]
Значит, вот здесь приблизительно – это Кашёнкин Луг, а чуть правее – это район Марфино. Школ-то не было. В школу я ходил в тот район. Я ходил по территории совхоза «Марфино», который поставлял овощи в Кремль, туда. И в т.ч. там что-то на открытом грунте росло. Прямо вот огороды. И я из школы – тогда хлеб лежал в столовых бесплатно – я на большой перемене выскакивал, рвал лук и с этим хлебом ел. А сидел на первой парте, потому что темперамент был такой – меня ни с кем нельзя было посадить, и кроме как перед учителем – никак. Я сидел на первой парте. И я помню, что учительница по географии, когда я, как Змей Горыныч, этим луком стал дышать, я помню, она терпела-терпела. Потом меня выгнала всё-таки. Тут почти сельская жизнь была.
[А какой номер школы?]
По-моему, 268. Потом я учился в математической школе 1140. Это я совсем хорошо помню. В Останкинском пруду, когда я спортом занимался, выбегал с Кашёнкина Луга, пробегал по парку Останкино, в пруд, искупался. Вот такие вот процедуры были. Папа меня обязательно гонял, когда я учился во вторую смену, в первую я вставал и на лыжах вокруг этого парка. Да, кстати, у меня к парку такое личностное трепетное отношение, потому что, я говорю, половина там чахоточных было. У отца – он тоже на учёте стоял. Он там не сильно заболел. Но тоже на учёте. В общем, мы очень боялись, а я такой был худой. Очень боялись всяких болезней, но, я думаю. Что парк повлиял на то, что я избежал всяких этих дел. Потому что воздух, потому что отец меня там гонял на лыжах. Боксом мы тоже выходили обязательно в субботу-воскресенье в парк. Это были такие «лапы», куда бьёшь. «Лапы» одеваются на руку. Собирались ребята, он выбирал кого покрепче.
[Это знакомые какие-то ребята?]
Да, всё равно. Знакомые – незнакомые. Кто забегал посмотреть на эту экзотику, в то время.
[А у Вас сложилась какая-то компания во дворе?]
Конечно.
[А можете рассказать, чем вы занимались во дворе?]
Больше на этой Сухаревской я помню. Там всякие вот эти «казаки – разбойники». Где-то мы бегали по всему району, стрелки рисовали. По этим стрелкам друг друга искали. Я, правда, правила не очень хорошо помню. Но я помню, что надо было по этим стрелкам найти тех, кто, вот они раньше убежали, бегут там куда-то, стрелку поставили. Вот ты должен по этим стрелкам искать. Очень был распространён «чижик», так назывался. Это такой кубик вытянутый, края обтёсывались, заострялись под пирамидку. Кубик деревянный. По краешку «лапта» – это такая разделочная доска, ну, на чём режут. Вот по краю этого ударяешь, он подлетает – эта штука, и «лаптой» бьёшь. Это тот, кто ведущий. Он это делает, как можно дальше отбивает. А там кружочки нарисованы. Тот, кто бежит туда – а его задача – в этот круг попасть. Моя задача, если я ведущий, я этой «лаптой» отбиваю.
[А он чем должен попасть?]
Он берёт в руки туда, куда я пробил. Но чем дальше я пробил. Тем труднее ему ко мне добраться. Он оттуда кидает, я отбиваю. Ну, я отбиваю, допустим. Не всегда ловко, и он ближе и ближе. И потом, самый напряжённый момент. Он близко. Он делает вид, я машу. Его задача попасть туда. Если он попадает – он это делает, я бегаю. Вот эта игра была очень распространена. Очень распространена была игра, и я – азартный человек – это всякие там «расшибалочки» на деньги играть, «пристеночки», так называемые. Стен полно, домов. Вот. Или медаль, или монета. Вот так бьёшь. Здесь кон – квадратик рисуется. В него перед началом игры, мы с Вами играем, по 10 копеек положили туда. Я прицелился. Если я попадаю в квадрат, то это всё моё. Если я ударил, и она проскочила. Что-то вытащила из этого квадрата, значит, эти деньги я тоже беру. Там что-то доставлялось по каким-то причинам, за нарушение правил.
[Как она называлась?]
«Пристеночек», «пристенок». А вторую, я забыл. Это отмерялось расстояние – метров 5-6, линия чертилась, в середине линии опять же квадрат – место, куда кладутся деньги. Много человек играет. Ставиться такая «горка» из монет. Вот мы с этих 5-и метров специальными, ну, часто из свинца отливали, потому что он тяжёлый и не скакал – можно было прицелиться и бросить туда, куда ты хочешь. Начинается игра, кидают по очереди. Задача: если ты попадаешь в этот квадрат, то ты все деньги забираешь сразу. Если ты что-то выбил, тоже можешь забрать. Вот эти специальные «биты», они там скапливаются. И, кто ближе всех к черте, то первый бьёт по этой пирамиде. Задача – перевернуть, если они «орёл» «решка». Если ты перевернул – это твоё. Если ты попал, но оно осталось, значит следующий. Вот, азартная игра.
[Это как называется?]
Вот эту забыл. «Вышибала», по-моему, кажется так.
[А свинцовый шарик, его откуда брали?]
Это очень запросто. Гуталин, которым ботинки чистили. Из пустых коробочек, заливали свинцом и получалось вот такая вот бита. Всякие медальки использовались.
[А медальки – это что?]
Ну, буквально медали. Они тоже тяжёленькие. Они большие.
[А компания состояла из девчонок и мальчишек или отдельно?]
Нет, из девчонок и мальчишек. Все вместе.
[Разновозрастная была?]
Ну, вот девчонок я не вспоминаю особенно. Я точно уверен, что их никто там не прогонял, этого не было однозначно. Просто, по интересам не получалось, наверное. У них там свои какие-то кучки.
[В вашей компании были какие-то лидеры?]
Ну, это законы. Вообще, это психология. Она говорит, что любой коллектив. Он всегда дробится. Самый устойчивый коллектив – это 3-4 человека. Это лидер и ведомые. Это всегда, это закон. Лидер обязательно есть. Если это большой коллектив, то начинается – есть лидер один, потом какой-то неформальный, который претендует на эту роль. Интриги, коллектив разбивается. Это неизбежно. Это было, но я не помню, чтобы у нас это было так ярко выражено. Ну, вот вспоминаю там лицо какое-то, но он нас не подавлял, ничего такого. У нас жёсткости никакой не было. Он чуть старшею. Он подавал идеи.
[Это на Сухаревской?]
Да.
[А здесь у вас тоже была какая-то компания?]
Здесь по-другому. Здесь все прибегали в парк. Кто прибежал, тут же что-то и организовывалось. Выползал народ.
[Но у Вас были какие-то постоянные друзья?]
Ну, да. и там и здесь. Я, вообще, достаточно трудно с людьми схожусь. У меня такие повышенные требования к дружбе. Но у меня, да. И там был на Сухаревской такой парень, татарин Рифат. Я что помню. Я всегда знал, что он, когда будет трудно, не убежит. Что он будет всегда рядом со мной. Я отвечал тем же ему. Сын дворника Рифат. Хороший парень. И здесь. Я и сейчас ещё дружу. Коля Волков. Я его помню. Он проявился. Мы через FB друг друга нашли. Мы вместе ходили в школу, в Марфино. Я заходил за ним, и мы шли через совхоз туда в школу. Да, дружили хорошо.
История Ботанического сада Академии наук. Походы с друзьями на ВДНХ и в Ботанический сад. Яблони вдоль Ботанической улицы (00.38.28. – 00.47.01)
[А вот всё-таки на ВДНХ вы тоже ходили детской компанией?]
Это реже. Но, побегаем и сходим на ВДНХ.
[Там был платный вход в это время или нет?]
Мы заходили. Пруды отгораживались какой-то железной изгородью, которую над водой можно было пройти. Полно было проломов всяких. Я не помню, чтобы это была проблема. В любые времена, и платные и бесплатные. Я помню, что платный был Ботанический сад. Это тоже тема интересная. Ботанический сад был заложен в [19]45-м году. Сейчас они приходит в упадок, когда цена на нефть чёрте какая, когда фонд «Благосостояние» лопается от денег, на Ботанический сад сейчас денег нет. Вот его присоединили сейчас каким-то образом к ВДНХ. Там у них какой-то договор, потому что ухаживать за Ботаническим садом, денег нет. Так вот, а в 1945-м году деньги нашлись. И был этот Ботанический сад Академии Наук СССР. Был организован Ботанический сад. Трепетное отношение. Он был закрыт. Однозначно, платный вход был. Вообще, Ботанические сады во всём мире – это научно-исследовательские учреждения в первую очередь. Они, как правило, экскурсионное посещение организовывали. Эо не просто, как сейчас, толпы ходят и топчут и рвут. Экскурсионное посещение. Два раза в неделю «дни тишины». Это был очень строгий режим. Это тоже было чудо-место. Кто попадал на экскурсии. Дендрологи показывали деревья, растения. Собрана коллекция – весь Советский Союз – 6-я часть суши, вся растительность. Это исключительно интересно и познавательно. Т.е. замечательное место было. Розарий был огромный, просто. По тем временам. Ну, она сейчас хилая, оранжерея, но она тоже функционировала. Все эти бананы, баобабы, кувшинки эти «Виктория» огромные. Я помню, мы приходили, она там 30 килограмм может выдержать. Я думаю, «ничего себе». Там всяких диковин было много. Тоже замечательное место.
[А вы туда часто ходили?]
Ну, реже. Это немножко дальше.
[Тоже детской компанией или с родителями?]
Нет. Родители работали. Были времена, я их не застал, слава Богу. Я сейчас детям говорю, были времена, когда 10 минут опоздания – тюремный срок. вы представляете, что было. С родителями. Мама учитель была, и всегда там была зам секретаря парторганизации, какие-то общественные работы. Я её вспоминаю как, мама – это ночник в подвале, и она вот такие стопки тетрадей сидит, проверяет. Готовилась к каждому уроку, обязательно. Ну, на неделю она потом стала готовиться. Конспект какой-то, задачи, подбор там. Это каторжный труд.
[А учитель какой?]
Математики. Старших классов.
[Т.е. в выходные тоже не очень?]
В выходные. 11-метровый подвал вспоминайте. Тазы, корыта – это стирка. Ну, готовка на полнедели – супы, там чего-то заготавливалось на неделю.
[Это вы про подвал рассказываете. А здесь?]
Работа такая же. Работа. Папа вставал утром, убегал. Мама вставала утром, убегала. Вот оставят там что-то поесть. Я приходил один, разогревал. Я помню, «горка» была такая симпатичная. Тут уже можно было позволить себе что-то поставить из мебели. Такая красивая «горка». Там стояла вазочка с конфетами. Я приходил, там какой-то суп холодный, а тут конфеты. Я ходил-ходил, и подумал, что если я одну возьму. Ну, незаметно же будет. И когда проходило 10 дней по одной, там ничего не оставалось, становилось заметно. Да, Ботанический сад. Чудесное место. Сейчас оно тухнет, вянет, пропадает, на мой взгляд. Там было 1100 человек рабочих, которые помогали научным работникам. Вот это пересадить отсюда туда. Потом это всё рассосалось, никаких рабочих, они сами там сейчас что-то перекапывают, они сами из какой-то жалкой арматуры и проволоки огораживают свои делянки, где они научные эксперименты проводят. Просто убогое, жуткое, стыдное за страну впечатление.
[А вы туда часто ходили в детстве?]
Туда реже, просто далеко. Далеко, и потом, там закрыто, и потом, там платно. Там такие ограничители были.
[А какие яркие впечатления оттуда?]
Первый год я учился совсем далеко, где кинотеатр «Рига». Это там, далеко. И я был влюблён в учительницу свою. Это было в 4-м классе. Замечательная такая, симпатичная. Мы у неё, по-моему, первый год были после пединститута. И когда мы закончили этот 4-й класс, она нас повела в Ботанический сад погулять. И я помню, ну, что же мне такое ей сделать, мы же расстаёмся там, всё. И ей набрал ландышей. Хотя они тогда не были краснокнижными, но всё равно, в Ботаническом саду ни одной травинки-былинки нельзя было сорвать. Ну, это в лесу, практически. Это не на делянках, не искусственное, это в лесу. Я набрал ей ландышей, она была тронута очень. Это я помню. Вот, Ботанический сад. Ну, туда реже ходили, реже. Я помню, на автобусе ездил туда учиться, какая красотища зимой. Я ехал – просто «Берендеево царство». На автобусе едешь. Это где кинотеатр «Рига».
[А какая там школа? Номер.]
Вот это не помню, совсем. Я год там всего год учился, потом построили это Марфино, про которое я рассказывал. Я в 4-й класс туда ездил. Как раз 10 лет мне было, я 3-й класс закончил. [Поездка на автобусе] очень красиво зимой. А весной вдоль Ботанического сада были высажены яблони. Яблони откуда? Первый Генеральный план Москвы – [19]37-й, по-моему, год. Он шёл под девизом «Москва – город-сад». А Сталин яблони любил. И этих яблонь было вдоль Ботанического сада, вдоль Ботанической улицы – это километров 5 с обеих сторон. Яблони замечательно цвели. Яблони были на Воробьёвых горах перед Университетом. Т.е. их везде было много – старшой любил. Яблонь было много. Они были вдоль улицы Королёва.
[А ещё на ВДНХ Мичуринские сады.]
Мичуринские сады, конечно. Яблонь было очень много.
Походы за яблоками. Отношения в детской и подростковой среде. Криминальные истории из Марьиной рощи. Вася Морда и Мордёнок с Сухаревки (00.47.01 – 00.50.22)
[А вы в детстве бегали за яблоками?]
Да. Но я не скажу, что это как-то специально, масштабно, что мы как-то ходили, налёты делали. Нет. Мимоходом. Посмотрим, там – никого – сорвёшь какую-то кислятину. Совсем не обязательно, что урожай. Ну. с большой оглядкой, потому что и следили. И мы понимали, что это плохо. Такого не было как это – Мишка, Колька Квакин. Ну, вы этого фильма тоже не знаете.
[А какой?]
Сейчас я вспомню. А, «Тимур и его команда». Старинный фильм вот там были налёты вот такие на сады и огороды. Конфликт был между правильными детьми и неправильными на этой почве. Нет. У нас такого не было, чтобы мы специально лазили.
[А ври на счёт таких конфликтов, были, может быть? Ну, вы говорите, что у вас не было компаний двора. Но были какие-то противостояния, что эти ребята с этой части района?]
Нет. Не было. У нас вот точно этого не было. Это было частично на Сухаревской. Но это какие-то отзвуки. Никаких конфликтов я не помню. Ну, может быть раза два. Чужие – свои. Ну, таких жутких форм это не принимало. Больше драйв, разогрев друг друга. Ничего такого серьёзного не было. Это было у моего приятеля в Марьиной Роще. За этот вот мост заходить нельзя, там чужие. Ну, Марьина Роща, тоже такой район, специфический. Я ещё помню, у него сосед сиделец, пришёл там к нему. Дружбаны пришли, какой-то серьёзный разговор. Он был вынужден выпить кислоты. Умер. Это сосед у моего приятеля, который тоже в водное поло играл. Вот, он рассказывал такие всякие случаи. Марьина Роща – мощный район.
[А какие ещё истории вспоминаются про Сухаревскую?]
На Сухаревке был известный такой Вася Морда. Он промышлял тем, что в магазинах срывал у женщин серёжки вместе с ушами. Просто отрывал. Ну, его, по-моему, расстреляли. Потом у него брат был Мордёнок, кличка была. Ну, это такие раскаты грома, зарницы – далеко от нас было. Ну, какие-то истории ходили.
[Во дворе истории ходили?]
Да. Ну, дети друг другу рассказывали то, что слышали от взрослых. Я, частично, от отца такое слышал. Он старше намного был, ближе к этому. Ну, это такие «страсти-мордасти»
Ощущение пространства на ВДНХ. Технические достижения. Названия ВДНХ в разное время. Воспоминания о 1990-х годах. Достопримечательности Останкинского района: дом Королёва (где живёт «главный по ракетам»), стела «Покорителям космоса» (00.50.22 – 00.59.00)
[Если вернуться к Вашим прогулкам на ВДНХ. вы пролазили и что там делали?]
Разинув рот ходили, просто гуляли. Я повторяю, эту тему педалирую, этих пространств. Они настолько, инстинктивно, мы себе отчёт не отдавали, но вот так гулять и у тебя глаз не натыкается в стену через каждые 3 метра – это, наверное, туда привлекало. Ну, и, конечно, эта архитектура. Если на центральной аллее – просто разинув рот смотрели. Красиво, необычно, нигде ничего похожего не видели.
[Вы заходили в какие-то павильоны?]
Заходили, да. Я вот эту «Грузию» любил. Там, в конце была оранжерея. Конечно, ходили в эти животноводческие – лошадей – сказочный павильон просто. Ходили, смотрели. Павильоны внутри. Не помню ничего. Для мальчишек это на глаз не ложилось. Ну, там сноп пшеницы, или тыква лежала, или что-то из промышленного – ну. так, скользили взглядом, не останавливались.
[А там были какие-нибудь лавочки или с мороженым тележки?]
Было достаточно убого это всё. Мороженое было, но очень мало всего. Не помню. С одной стороны, там денег никогда ни у кого не было, но так. Визуально, по-моему, нет, мало.
[Как можно оценить границы ВДНХ вашего детства?]
Расплывчато. Там нет такого, чтобы место одно и можно чем-то заняться. Там вот этот интерес и любопытство распылялось по всей территории. Везде всё разное. Сегодня туда пошли, завтра туда пошли. Распылялось. Там не было такого чёткого места.
[А вы ходили специально на какие-то выставки туда?]
В этом возрасте вообще нет. И позже – нет. Это было место – пространственно объёмное ощущение. Тематических каких-то выставок я не помню. Я помню, когда уже всякий космос появился. Вот опять, это на площадях стояло – это очень привлекало, было интересно. Тема была, в которую вся страна была погружена – космос – разинув рот. Стоял Ту-104 самолёт, там тоже стоял. Ходили, заходили. Вы знаете, я помню такие времена пещерные, вам сейчас покажется. Почему техника умиляла и заставляла рот открыть? Я помню, у меня мама из Поволжья. Город Миликес такой есть в Ульяновской области. Небольшой. Я помню, как люди стояли вокруг столба, на котором висело репродуктор, радио. И вдруг из Москвы что-то звучит. Я помню изумление людей, когда они видели этот репродуктор. Т.е. я такой старый, что помню, что люди рот разевали радиорепродуктору. И, конечно, то, что было связано с космосом, каждая ступень развития цивилизации, она людей очень захватывала, удивляла. Люди гордились. Вот эти ощущения, они были искренние и глубокие.
[А как в разное время менялось название ВДНХ?]
По-моему, первое название было ВСХВ – Всесоюзная сельскохозяйственная выставка – ВСХВ, первое название было. Потом не помню. ВДНХ – реинкарнация. ВДНХ было. ВВЦ было. ВСХВ – ВДНХ – ВВЦ – снова ВДНХ.
[А вы не слышали каких-то шуток про ВВЦ? Ну, в [19]90-е же изменилось всё.]
О, [19]90-е - это отдельный период в жизни страны. Страшный ,просто страшный. Я его вспоминаю. Я уже там каким-то кривым бизнесом занимался. Я уже там с какими-то чеченцами сталкивался. Это были страшные времена полного хаоса, бесправия, дезорганизации. Это жуткие времена были. И, конечно, на ВДНХ это отразилось, пышным цветом расцвело – торговля, какие-то шалманы, «Наташа, заходи», какие-то харчевни. Ну, это было дикость полная, конечно.
[А вы туда не ходили в [19]90-е?]
Ну, это я уже был в возрасте совсем, я уже туда совсем редко ходил. Когда заходил – шарахался. Это варварство было сплошное. Но, оно объяснимо. Финансирования нет, страна в разрухе. Руководство ВДНХ – выживать-то надо, зарплаты надо людям платить – всё в арендах, в каких-то киосках. Жуть какая-то была.
[А вы не ходили туда что-то покупать?]
Ходили, конечно. Покупать ходили. Но уже никаких экскурсионных, никаких по сторонам, просто с удивлением, с жалостью. Ходили, покупали, да. Технику. Очень там индусы – полно было в павильоне «Космос», в нынешнем. Всё было ими закуплено, арендовано.
[Что они продавали?]
Всякие видеомагнитофоны. То, что пошло. Приставки игровые. Всё они сюда волокли. Бурно здесь всё бурлило, кипело, да.
[А за продуктами туда тоже ходили?]
Нет, там, в основном, техника. Выезд всегда был платный. Я, в смысле организации бизнеса. За каждую машину, которая что-то там привезла, а надо продукты же часто возить, дорого платить. Потом за продуктами – далеко идти, далеко тащить. Нет, там, в основном, техника, одежда, обувь, такого плана. Промышленные товары, в основном.
[Ещё хотела спросить про памятники в Останкинском районе и на ВДНХ. Были неофициальные названия? Может, как-то по-другому называли?]
Нет. Ничего не приклеивалось такого, нет. Тут полно достопримечательностей, начиная с музея-усадьбы. Там, вот эта стела «Покорители Космоса». Дом Королёва. Вы сейчас мимо него ехали. Дома Королёва? Я помню, когда я с Кашёнкина Луга на «девятке» ехал, она проезжала по 1-й Останкинской, Королёва улицы ещё не было вот здесь вот, и – это же строжайшая секретность, он был генеральным конструктором всего этого, ракет и т.д. и т.д. – и я помню, когда проезжали, и какие-нибудь бабушки говорили: «А вот тут вот главный наш по ракетам живёт». Вся эта секретность…
[А секретность была в том, что нельзя было говорить?]
Вообще, никто не знал, что есть такой человек. А бабушки знали, да. Никто не знал, что это Королёв. Фамилию никто не знал.