ЯКГ (1961). Москва

Год рождения:
1961
Шифр:
ЯКГ-001
Интервью:

Дома на месте ЦДХ – павильоны от выставки 1923 г.  Двухэтажные, стояло два дома. Похожие дома стояли и в Бабьегородском переулке. Это место называется Бабий городок. Была женская школа, под церковью Ивана Воина (Мароновский переулок), потом ее снесли. Легенда семейная про то, как ее дед почему-то пошел домой пораньше, по льду, его сын оказался в проруби, дед почувствовал что- то и пошел. Их дом, 10-15 колонна с левого края ЦДХ. Дом был огорожен, были сирени, там жители пили чай, был самовар. На берегу была станция скорой помощи. Мосты охранялись после войны (00:00:00 – 00:04:48)

[А мы пойдём, мы пойдём на мост?]

Ну, я… А вы как хотите?

[Нет, мне надо, как вам удобно! Чтобы…]

Я хотела пройти к Дому Художника, наш дом стоял на месте Дома Художника, там, где я родилась.

[А, пойдёмте, здорово! А, вы здесь родились?]

Там было всего два жилых дома…

[Ага.]

14-й – там, по-моему, сейчас парковка, 14 или 16 я точно не скажу сейчас, мы не спрашивали у родителей, у мамы. Ну это мамина была как бы семья: бабушка, дед, мама и мамин брат.

[Угу.]

Ну и я там… и брат мой старший родился, потом я. Там было… Оставшиеся… Оставшиеся павильоны от этой вот кустарно-промышленная, промышленно-сельскохозяйственная ярмарка, которая вот… выставка, которую устраивали в [19]23-м году.

[А! И там…]

И тут был построен отдел и стадион. И говорят, что это были какие-то типа переодевалок или волейбольные какие-то корты…

[Угу.]

…или теннисные. Потом это сделали домами, утеплили и там стали жить люди. Но… [cмеётся] мне очень нравится, там мамина подружка рассказывала, тоже она из Бабьегородского переулка, там они жили.

[Из какого?]

Из Бабьегородского.

[А, Бабьегородского.]

Там, по-моему, был 2-й, Бабьегородский, там их было несколько…

[Ага.]

Т.е. Воронинский, Бабьегородский… Это Бабий Городок называется, вы знаете, да?

[Нет, я не знала. Бабий Городок.]

Бабий Городок, да.

[Угу.]

И дом был расписан как дебаркадеры речные, он покрашен был то ли в синий, то ли в зелёный цвет, канаты, якоря и спасательные круги.

[Здорово!]

Да, очень такой нарядный. Облупилось после войны, никто там не подправлял, но память оставалась. [Смеётся.]

[Ага.]

Вот. Так что…

[А вы говорили, подруга мамина что-то рассказывала, она жила в Бабье…]

А?

[Это подруга мамина что-то рассказывала…]

Ага. Как её звали или что?

[Нет-нет-нет…]

А, здесь были же… Много народу жило на самом деле…

[Да.]

Вот здесь была женская школа, её снесли. Вот внизу под церковью Ивана Воина…

[Ага.]

… стояло здание, потом сейчас там детский сад построили современный. Там была женская школа, мужская была где-то немножко в другом месте, там учился мамин брат.

[Мм.]

Потом школы объединили, да, такой был процесс…

[Угу.]

Но я хочу вам рассказать историю, которую, на самом деле, знаем только в нашей семье, но она, по-моему, достойна быть легендой Замоскворечья. Мост построен в [19]36-м году. После войны дяде было 10 лет, т.е. это [19]49-й год, наверное. Отец его вдруг… дед мой, сидел на работе, он где-то вот тут работал, или там. [Смеётся.] На Пироговке. Ну он… Он был спортсмен.

[Угу.]

Физкультурник. Что-то побежал пораньше домой. Что-то… странно, никто не звал, ничего. И можно было перейти с берега на берег не по мост… не через мост, не по мосту, а можно было… там, видимо, какие-то ступеньки были… к воде. С этой стороны тоже, он пошёл по льду, это было зимой.

[О, ничего себе.]

Это было зимой, река встала, но была то ли полынья, то ли прорубь.

[Угу.]

Короче, дед Николай Григорьевич бежит по реке домой, ну скажем так, наискосок. Наш дом был примерно вот 10-я или 13-я колонна вот с того края… [показывает] нынешняя. Это было там два дома, они торцом выходили на Москва-реку…

[Угу.]

Дом был огорожен… забором, жители сами делали, и там была сирень, и они там пили чай летом из самовара. Ну, такие подробности. А совсем на берегу стояла подстанция скорой помощи, такой белёный кирпич. Так вот, дед бежит через речку и видит, что его сын висит, ухватившись за лёд, и в проруби в этой. В проруби, или в общем, короче, какая-то полынья…

[Угу.]

Ну и, конечно, вытащили, позвали нужных людей, отвезли его куда-то, может быть, скорую помощь, может быть, домой сразу оттащили. Вот, позвонили бабушке, бабушка потом пришла вся перепуганная. А дядя Витя рассказывал, что я когда, говорит, упал туда, и я вот чувствую, что меня… и я кричу: «Тётенька милиционер! Тётенька милиционер! Спасите!» А мосты все охранялись.

[Аа.]

Здесь всегда был пост милиции.

[Да?]

Это же стратегический объект, конечно. После войны-то, вот. Так что ну вот, спас его отец, прям за шиворот буквально вытащил из проруби. Вот у нас такая история. [Усмешка.] Личная. Семейная.

[Ну да, т.е. никто его не звал, а он вот что-то почувствовал…]

Да-да-да!

[Что надо домой.]

Да! Вот это вот странные такие вещи… А не могли позвать, телефонов не было тогда…

[Ну да.]

И никто бы не позвонил. А он… То ли они с мальчишкой были вдвоём, дядя Витя с кем-то, либо он сам ходил, хотя он не мог пойти сам.

Гребной клуб Красных текстильщиков (00:04:49 – 00:05:22) 

Вообще его всегда тянуло в воду, этого дядю Витю, и он здесь вот потом занимался, здесь гребной клуб был Красных текстильщиков…

[М-м.]

И он… Они здесь занимались на байдарках, очень долго, сейчас ему уже 80 лет, но он ещё там лет 15 ходил на байдарке по Москва-реке там на даче у себя в Тучково.

[Ничего себе.]

Да, это такое замечательное в этом смысле место.

[Угу.]

Так что я когда здесь хожу и думаю, надо же…

[Мда!]

Вот такие бывают истории. Но тут – наша главная история. Так что вот.

[Т.е. вот прямо на месте ЦДХ стоял дом?]

Вот прямо на месте наших домов поставили ЦДХ.

Их переселили в квартиры в 1964 г. Деревья во дворах (00:05:23 – 00:06:25)

Собственно, нас и высе… и переселили потом, ну, в отдельные квартиры всех переселили, потому что уже была как бы нача… начиналась стройка этого…

[А это в каком году?]

Это, наверное, [19]64-й.

[Ага. В 64-м. И вот этих домов, наверное, не было…]

Нет, высоких, конечно, не было, не было, не было ничего. Там еще, дядя Витя говорит, что остались деревья, которые были во дворах, потому что там настроили вот этих каре, дом вдоль улицы, какие-нибудь флигелёчки или сараюшки, значит, с улицы здесь фасад, здесь [показывает], а дворы соприкасались, и там были деревья.

[Аа.]

Говорит, что есть. «Да нет уже там никаких деревьев», — говорю я ему в ответ. Он говорит: «Есть. Мы сажали». Ну…

[А, в смысле вот на этой территории, да?]

Да, на вот этой территории, вокруг Дома Художника и там вот где Бабьегородский… Молодые все деревья, вот я не знаю. Может, ему хочется, чтоб так было.

[Собиратель смеётся.]

Дядя танцевал рок-н-ролл в Парке Горького в 1959 г. (00:06:26 – 00:06:35)

Ещё его друг жив, Александр… [вспоминает] Дмитрий… Кедров, Кедрин… Ну… я могу уточнить, как его зовут, они вместе, значит, ходили рок-н-ролл танцевали в Парк Горького.

[Угу.]

Это [19]59-й год, т.е. ещё через 10 лет после тех самых событий.

[Угу.]

Биография (00:07:21 – 00:08:00)

[А вы родились?..]

В смысле?

[В каком году?]

В [19]61-м.

[Т.е. ещё здесь?]

Ещё здесь, да-да-да.

[Но как бы уже детства не было здесь, если я не ошибаюсь…]

Детство было не здесь, детство было в новосибирском Академгородке, потому что…

[А-а.]

Папа у меня – физик-ядерщик, а он уехал в [19]59-м вообще туда, а потом нас перевёз.

[Ага.]

В [19]62-м году. Так что…

[А потом вернулись и…]

А потом я вернулась, потому что всем физикам-ядерщикам, которые уезжали из Москвы, им всем забронировали жильё, и то, ту квартиру, которую мы получили, т.е. я там жила потом.

[А-а!]

Т.е. у меня как-то… простая история.

Тушино – жила 7 лет, там дали родителям квартиру. Ей было там эмоционально трудно. Она однажды сказала, что хочет жить в Москве (Тушино – это не Москва) (00:08:01 – 00:08:50)  

[Понятно, да. Здорово! А где вы, где эта квартира? Вы и сейчас в ней живёте?]

Нет, сейчас я на Арбате живу.

[Ага.]

Я не могла оставаться в Тушино в этом, мы переехали в Тушино, на Туристскую улицу.

[Ага.]

Я там жила 7 лет, когда приехала из [новосибирского] Академгородка, но как-то мне там было, так сказать, всегда очень трудно.

[А почему?]

Ну вот я не знаю, эмоционально. Это исключительно эмоциональные какие-то… Потому что мне все завидовали, что у меня отдельная квартира двухкомнатная [смеётся].

[А-а.]

Вот. И я как-то в какой-то момент решилась, и… А, меня потом мне процитировала другая мамина подружка: я, говорит, Ксения, удивилась, говорит, когда ты сказала, однажды, что «я хочу жить в Москве»,  ну, имея в виду, что не в Тушино, а в Москве, т.е. я как-то так отделила. Но я не помню этих своих слов, но меня мне процитировали. [Cмеётся.]

[А-а, что Тушино – это не Москва.]

Ага, типа это не Москва. [Cмеётся.]

[А Москва – это что тогда?]

Вот, это дом, где я живу.

Потом переехала на Арбат, дом 51 – первый высокий дом на Арбате (8 этажей). Ему более ста лет уже. Знает, кто там жил, рассказывает. Бывал Блок в ее подъезде. Рассказывает о своем доме – коммунальная квартира до сих пор. В этой квартире жило 20 человек раньше. У нее сейчас три комнаты, у соседей – одна. Капитальный ремонт в конце 70-х был (00:08:55 – 00:12:37)

[Вы живёте на Арбате, где, прямо на Новом?]

Нет, не на Новом.

[На Старом, да?]

Ну тогда ещё… Ну его уже тогда сделали пешеходным, когда я переехала.

[Ага.]

Это дом 51 около музея Пушкинского.

[А-а!]

Вот 8-этажный, это первый дом высокий на Арбате 8-этажный. Вот. Ну… Хороший дом. Ему 100 лет, даже больше, уже… В нашем подъезде жил, этот самый, критик Коган, к нему приезжал Корней Чуковский, Блок в Москву, когда был.

[Т.е. вам важно ещё как бы ощущать такую…историю…]

Ну т.е. я раньше ощущала, что что-то здесь всё непросто, а потом просто узнавать стала.

[Угу.]

Потому что, конечно, никто тебе не расскажет, если ты вопрос не задашь.

[Ага.]

Как это, люди как бы очень хранят свои истории, но, видимо, это такое следствие всяких наших историй советского времени, «не болтай».

[Угу. Угу.]

А так вот оно – задашь вопрос – какое-то словечко проскочит. Потом – ещё какое-то словечко появится.

[Угу. А там вот у вас сейчас живут люди, тоже там коренные москвичи, давно живущие или… ну то есть соседи как бы? Знаете?]

Ну как, в нашем подъезде – разные соседи, со мной уже несколько раз менялись жильцы вот…

[Угу.]

В квартирах, которые совсем рядом, напротив тоже, там постарше соседи. А так – там были коммуналки, и вот моя соседка… У меня тоже коммунальная ещё до сих пор квартира. Т.е. ну как бы у меня три комнаты, а там у соседей – одна. Но они купили, они въехали только в [20]12-м году, например.

[А-а!]

Такая история. У меня-то не было возможности, так сказать… [Cмеётся.] Ну, просто не было … Там… Что-то я хотела сказать…

[Про соседей.]

Про соседей… Хорошего…

[Да. Про коммунальных.]

Про коммунальных хотел… Дом… Там, значит, были коммунальные квартиры, значит, до ре… до войны, ну, после революции, до войны…

[Да.]

После войны, и соседка рассказывала, что в этой квартире, она четырёхкомнатная, была пяти[комнатная], сто метров, большая достаточно.

[Да.]

Жило 20 человек. И когда сегодня, значит, и там, по вечерам у меня уезжала подруга, значит, была я, было два человека моих знакомых, которые живут в моих комнатах тоже… Моя подруга, её сын и друг её сына, и мы все сошлись на кухне [cмеётся] – вот я думаю, боже мой, а как же здесь, это самое…

[Двадцать человек!]

Двадцать человек! Явно, что приспосабливаются или как-то так по времени расходятся, оставаясь в одном месте, ну…

[Угу.]

[Т.е. сейчас она до сих пор коммунальная, но некоторые люди скупили, да?]

Называется… как это…[вспоминает] она называется коммунальная, наверное, правильно. Потому что тут два хозяина.

[А-а.]

У меня в собственности – три комнаты, а у других соседей в собственности – одна комната.

[А кухня всё-таки…]

А кухня – общая, наша.

[Так же, да, наверное?]

Это называется помещение общего пользования. Они это как-то… в совместном, в коллективном управлении, как-то так вот.

[Угу.]

Ну и если искать эти правильные слова, которые в законе прописаны, в жилищном кодексе, то это – коллективное, так сказать, пространство. Оно не подлежит разделу никакому.

[Угу.]

Ну у нас хорошее всё… Обычно все убитые общественные места.

[А-а.]

А у нас с сестрой сделали ремонт, когда родители переезжали из Новосибирска обратно в Москву в 73 году, и поэтому было всё равно, что, так сказать, ты не в своей квартире находишься… Но и ещё какая-то семья туда...

[Живёт рядом.]

Я думаю, что на самом деле не сложно жить, если нормальные отношения.

[Угу.]

Чай во дворах. Перед парадами на Крымской набережной репетировали оркестры (00:12:38 – 00:13:20)

[А вот вы говорили, что они чай пили. Т.е. это было так принято – с соседями собираться и?..]

Ну, я не думаю, что так было принято. Это как бы конкретно история этого дома.

[А-а.]

Я не думаю, что все пили чай, прямо два раза.

[Ага.]

Ну и забор они поставили, сирень там была такая раскидистая, вот…

[Угу.]

И стол там стоял, и самовар был.

[И самовар был?]

Да-а. А вот здесь, мама ещё вспоминала, что… Я попросила её одно время… однажды написать какие-то свои воспоминания, вот она про Железкина, там, написала, и… здесь по набережной, вот этой вот…

[Угу.]

Перед праздниками, перед парадами репетировали военные оркестры с лучшими дирижёрами, так вот.

[Прямо на набережной?]

Да, она была широкая, видимо…

[Угу.]

Она была проезжая, понятно дело.

[Угу.]

Значит, перекрывали движение, и ходили оркестры. Ну оркестр – это же не полк, это меньше народу.

[Угу.]

Вот репетиции здесь проходили.

Церковь Ивана Воина была открыта всегда. Родители не были верующими и не были партийными (00:13:57 – 00:14:36)

[А вот вы упомянули вот эту церковь, да?]

Да, это Ивана Воина, да.

[Да, а вы… мама не рассказывала, или вообще родители, она была открыта или закрыта…]

Да, она была открыта и... Ну, подробностей никто не рассказывает, вот, ну она была всю войну открыта.

[Действующая.]

Именно эта церковь. Их было немного в Москве, буквально наперечёт, но…

[Некоторые работали.]

Некоторые работали, да.

[А ваши родители не были верующими?]

Нет. И бабушка-дедушка тоже.

[Они коммунистами были?]

Ну, нет, они не были партийными.

ВОВ. Эмиграция во время войны ее семьи. 17 октября была знаменитая паника в Москве, когда думали, что Москву сдадут. Эвакуировали в Ташкент. В 1943 г. вернулись уже в Москву (00:16:01 – 00:18:26)

Она [мама] рассказывала про эмиграцию во время войны, это тоже у нас такая семейная легенда…

[Ой, расскажите, пожалуйста.]

Это даже не наша тема.

[Ну и что, просто очень интересно всё равно.]

О войне они узнали в начале войны, они были на даче где-то в лагерях, по-моему, в Тучково как раз, вот.

[Угу.]

Оттуда было почему-то трудно выехать. Там была бабушка с сестрой старшей, у которой родился младший сын, вот, ну как-то они выбрались, и надо было собираться… Бабушка работала, она заканчивала в своё время биофак в Петербурге, в Ленинграде, и она занималась всякими… генетикой, и радиационными всякими делами, вот такой передовой [нрзб. - 00:16:47] неизвестный…

[Угу.]

И их почему-то, значит, эвакуировали в Ташкент. А ехали они что-то очень долго, чуть ли не месяц до Ташкента, ну уезжали они в октябре, потому что мама рассказывала о 17-м октября, у неё день рождения 17 октября, и была знаменитая паника в Москве, когда, значит, всех срочно эвакуировали, когда сжигали бумаги, когда думали, что Москву сдадут. Москву не сдали, мы знаем. И они прожили в Ташкенте, наверное, всё-таки, две зимы, так будет, потому что они вернулись уже в [19]43-м году.

[М-м.]

Может быть, два, три… Да, в [19]43-м они уже вернулись в Москву, ну, поминают Ташкент, жили на Алмазаре, на рынке, они ходили собирали урюк, который падал с деревьев… Ну, не урюк, а…

[Абрикосы мелкие.]

Абрикосы. Значит, это весна [19]42-го года.

[Угу.]

Маме… маме было 7 лет, наверное… А дяде было 5 лет, соответственно…

[Т.е. мама…]

Нет, мама – не [19]35-го года, может быть ещё меньше. Мама [19]34-го… Да, значит, ей было где-то 8, 7 лет, а дяде было – минус пять… 2-3 годика.

[Угу.]

Ну, просто потом мама начала заниматься музыкой, и там у неё были какие-то родственники наши ещё тоже, было там пианино. И старшую сестру двоюродную мамину учили музыке, приходила учительница. И когда, значит, мама там села что-то сыграла…  Спросила: «А вот эту девочку не надо учить?» [Смеётся.] «А вот эту девочку надо учить».

[Здорово.]

Это, видимо, природные качества, я не знаю.

[Талант.]

Усидчивость, внимание. Память… пальчиков вот этих…

Церковь Марона. Старше, чем Ивана Воина. Детский сад. Жители этих домой после расселения навещали некоторое время друг друга (00:18:27 – 00:20:53)    

[А где вот, вы говорите, были эти школы, женская?]

Школа прямо женская была под церковью Ивана Воина

[А-а.]

Там. По-моему, в Мароновский, там Мароновский переулок проходит вот так вот. [Показывает.] Сейчас там детский садик.

[В этом здании?]

Нет…

[А-а, её снесли.]

Здание снесли, а поставили вот такое вот в [19]60-е, с того времени…

[Детский сад.]

Детский сад, да. А мужская – я даже не могу точно сказать. Здесь ещё есть другая, Марона церковь, да, вот на углу Бабьегородского… Церковь Марона она старше, чем эта, по-моему, даже.

[Угу.]

И там школа есть во дворе прямо церкви. Может быть, она.

[Мужская, да, которая?]

Мужская которая. Но это я могу только сейчас… Можно Это как раз такую фактическую можно…

[Выяснить.]

У Виктора Николаевича всё спросить, он прекрасно помнит и…

[А это кто?]

Это мой дядя, мамин брат.

[О, а с ним нельзя поговорить?]

Можно, конечно. Я думаю, ему будет приятно…

[Это было бы здорово.]

Я, видите, ему говорю: «Дядь Вить, ты пиши что-нибудь!» А он говорит: «Ну…»

[А он всю жизнь прожил, да, в Москве или?..]

Да, он прожил всю жизнь…

[Или… он эвакуировался, в смысле, или уезжал куда-то?]

Ну мы вернулись из эвакуации, они…

[Они, да.]

Мама вышла замуж, потом они уехали в Новосибирск, и потом снесли дом, ну там в московской традиции, перед тем как снести. Значит, там были бараки двухэтажные с крутой лестницей наверх, я не знаю, мы жили на втором этаже, вроде там и на первом что-то было, ну вспоминает… Это можно уточнять, так сказать.

[Угу.]

Вот. Я вам опять хорошую историю расскажу, вам понравится.

[Угу.]

Дядя Витя окончил медицинский институт и… он это, как это сказать, уехал в Германию служить.

[А.]

И в Потсдаме у них там часть стояла. Там у него родилась дочка, он там женился, и вернулся в Москву, уже дом уже был снесён. Он получил комнату где-то там в Москве, папа получил… ну, с мамой получили двухкомнатную квартиру в Тушино, ну, в общем, у многих жителей здешних мест – кто-то поехал на Варшавское, Каширское шоссе, там много было наших, кто-то вот на Баб… в Свиблово, там кто-то…

[Угу.]

Жил народ. Они навещали иногда друг друга, но, конечно, недолго это. Ослабли связи очень быстро, когда всё это…

[Угу.]

Письмо Сталину. Мама хорошо играла на пианино, но у нее не было инструмента дома. Она написала письмо Сталину с просьбой помочь приобрести пианино. Пришло письмо родителям: выделили пианино в прокат. Оно не проходило по лестнице, привезли подъемный кран и поставили через окно (00:20:54 – 00:22:23)

А вот ещё была замечательная история. Мама, значит, замечательно играла на пианино. Но она ходила репетировать либо к своей подружке в Бабьегородский переулок, тёте Ксении Шевченко, а иногда она ходила репетировать к пожарникам в пожарную часть, там у них в части есть музыкальная комната, прекрасный уголок, и они…

[Угу.]

А потом она написала письмо Сталину. Вот так вот… проникновенное. «Дорогой Иосиф Виссарионович, я такая-сякая Любочка Жигалина, я играю на пианино, но вот у меня нет пианино». Типа, помогите. Ну, какое-то время, и приходит письмо родителям. Родители испугались, ну, потому что оно с таким штампом…

[Ага.]

Из секретариата. «Администрации президента», типа такого. Что вам выделено пианино в прокат. Заберите. Ну там нужно было платить какую-то сумму…

[Угу.]

Ежемесячно небольшую, может быть. Т.е. выделили… а очереди были большие, в прокате было мало пианино. Это сейчас выбрасывают пианино, да, и рояли…

[Ну да.]

Эту страшную историю. Короче, маме выделили пианино у бабушки, конечно, на взрослого человека. И его привезли, это пианино, а оно не проходит по лестнице. Вверх. Крутая лестница и там узкая такая площадочка, как-то так, и не развернуться было. Тогда привезли подъёмный кран…

[Ничего себе!]

И пианино вставили через окно в комнату.

Устройство дома, бани, керогаз. Роддом № 1, где они все родились, бензозаправка, подстанция скорой помощи, рядом сваливали снег. Парк Горького, Нескучный сад (00:22:24 – 00:24:32 

А комната была 11 метров, маленькая, вот, была комната.

[Угу.]

Санузел, в смысле, туалет был на улице, была колонка с водой, в коридоре была кухня, там, где был свой керогаз…

[Угу.]

У нас небольшой набор такой кухонный. А мы здесь ходили в баню.

[Куда?]

Вот здесь были бани. Где-то.

[Такие, общественные, может быть.]

Маленькие, может быть, да, общественные бани.

[Ничего себе. А вот вообще…]

Когда стали дом ломать, когда… перед тем или где-то за год или за полтора до этого провели водопровод, сделали туалет, и дом сломали. Но это вот московские, так сказать, такие чудеса. Прежде чем сломать – …

[Да.]

Благоустроить.

[Угу. А вот это интересно. Некоторые…]

[Ну, я бывала в квартирах и видно, что некоторая мебель больше, чем проёмы.]

Ага.

[Как они вообще туда проходили?]

Разбиралась мебель.

[Ну прямо-таки?..]

У меня вот эти старые шкафы, два, комоды, у них снимается крышка…

[А-а.]

Они снимаются с нижней части, с такого пьедестала, где ящики, и, значит, три стенки…

[А-а.]

В смысле, две стенки, две дверцы и задняя часть. Убиралась она. Всё разборное было. Потом уже, когда они там врастали, может быть, сколачивали гвоздями, а так это всё было продумано.

[Да, ну, потому что очень маленькие, конечно, вещи.]

Я помню, наверное… у нас, значит… [cмеётся] наш роддом №1 первой городской больницы, где все родились…

[Ага.]

Вот, и я помню, мне кажется, что я помню это. Т.е. вот так вот мелькают… мелькают такие вот решётки-ограды, т.е. либо меня несут на руках, и человек идёт быстро, да… и вижу краем глаза, что мелькают решётки

Здесь была всегда заправка, да

[Да.]

Бензиновая. Машины переправляли. И вот здесь как раз напротив или рядом с подстанцией скорой помощи – туда сваливали снег.

[А-а.]

Т.е. подъезжал грузовик и опрокидывал снег в ре… ну, на лёд практически. Вот так была решена проблема коммунальной…

[Угу, угу. Т.е. здесь была подстанция скорой помощи?]

Да. Да. Где-то вон как раз, где ви… где они в ряд стоят [показывает], где-то в этом месте как раз.

[Да. А…]

Хорошее место, мне очень нравится.

[Да.]

Ну и мама говорила: «Вот, у вас что?» А мы во дворе, у нас просто был двор в Академгородке и мы там веселились, вот. «Что у вас тут, ну, за двор маленький, вот у нас двор!» Весь этот сад… Парк Горького и Нескучный сад. Он так… Он был так запущен после войны…

[Угу.]

Вот. Но там был хороший каток по дорожкам, когда я туда пошла где-то в [19]79-м году кататься на коньках, лёд был очень плохой, я не ходила потом.

[Угу.]

Сейчас там, наверное, следят за этим.

Памятник Петру. Мама говорила: Петр стоит с берцовой костью в руках (00:25:33 – 00:25:59)

[А вот интересно. А мама ваша давно умерла?]

Она умерла в [20]15-м году.

[Я просто думаю. Она видела, там…]

Да, видела, видела.

[Новые памятники. Петру…]

Они смеялись с подружкой над этим памятником…

[Да?]

Вон, говорит, Пётр стоит с берцовой костью в руках.

[С берцовой?] [Смеётся.]

Да.

[Ну то есть…]

А дяде Вите нравится, потому что он такой, что называется, «от противного»: нет, пускай стоит.

[А-а.]

Вот так всё. [Смеётся.]

[Интересно, да.]

[YaKG]А вот такой он! Пускай стоит!

[Угу.]

О своих любимых местах: Арбат, Ленинские горы, Крымская набережная, Чистые, Патриаршие (00:26:00 – 00:26:39) 

[А у вас лично есть какие-то места в Москве, которые вы вот любите больше всего или куда часто ходите?]

Ну вот сюда вот часто хожу. [Смеётся.]

[Да.]

На Арбате я часто хожу… Ну, так специально ходишь, чтобы разными путями идти на работу или возвращаться с работы, вот так.

[Угу.]

Ну нравятся… Ленинские горы очень люблю, ботанический сад на Ленинских горах…

[Ага.]

Да, я люблю… Я всё люблю. [Смеётся.] Чистые, Патриаршие, это всё такое. Это места прогулок, конечно, да.

[Старую Москву такую…]

А?

[Старую Москву.]

[YaKG]Старую Москву, да. Ну новая – она какая-то такая … Когда попадаешь – думаешь: куда я попала?

[Собиратель смеётся.]

Рассказывает, где жили родственники: в Новогиреево, в Карачарово (завод) (00:26:40 – 00:27:28)    

Ну, значит, жили родственники в Новогиреево, папины брат с семьёй…

[Угу.]

Мамина сестра, вот которая из Ташкента потом приехала, она, она… Тётя Лена приехала, наверное, в [19]44-[19]45-м году. Ну да, наверное, где-то так, в Москву, и поступила в МИФИ на патронный факультет… Такой был. [Смеётся]

[Какие у вас интересные…]

Да, да…

[…Профессии.]

Ну а как, я думаю, что на самом деле, это очень распространено было…

[В советское время.]

Да, но народу было мало, а дел было много.

[Ну да.]

Вот. И они жили там вот, на… в Карачарово. Там был завод, сейчас завода уже нет, сейчас там уже теперь строят новые дома.

[Ага.]

Это завод, который делал луноходы, вообще-то. [Улыбается.]

[Ну да.]

Шуховская башня. Она участвовала в кампании против переноса ее в 2015 г. Хотели в Парк Горького перенести или на ВДНХ. Это историческое место. Она была построена в 1922 г. Там были полицейские огороды, а потом сенная площадь. Были раньше дровяные и сенные площади (00:27:29 – 00:29:15)

Это моя любимая Шуховская башня.

[Торчит.]

Да-да-да. Мы за неё боролись в [20]16-м году.

[А что было?]

[YaKG]…В [20]14-м.  

[А что было?]

Её хотели сносить.

[Да?]

Самое интересное, что она подняла такую большую бучу, там были пикеты, там была защита, были привлечены все ведущие силы архитекторов и реконструкторов, и мы… мы думаем, что мы её спасли.

[Угу.]

Её хотели в Парк Горького перенести.

[А, ей хотели место поменять просто, да?]

Да, забрать, а потом поставить. Или на ВДНХ. Куда-то туда. Но все возмутились, потому что это историческое место, если…

Она построена была вот на этих… на окраине города, далеко на окраине города в [19]22-м году, вот, [кашляет] так называемые там были полицейские огороды до революции, а потом были… Дровяная площадь, где дрова продавали, и сено, т.е. много было таких мест, именно дровяные и сенные площади. Т.е. наша сенная площадь, Смоленская площадь, есть сенная Рогожская площадь, ещё где-то сенные площади-то есть…

[Угу.]

Там, на Таганке Дровяной переулок, где можно было купить дрова.

[А-а.]

Потому что отопление было чаще всего дровяное, ну или уголь, потому что в Уланском переулке, есть старый дом… Где, значит… Вот я переехала в Москву в [19]78-м году, у нас там жили знакомые, значит, в Уланском переулке, и был дом, где в подворотне, значит, лежала куча угля. И вот либо там хранили, либо ссыпали в подвалы, такой специфический были железнодорожный запах у него.

[Угу. Т.е.  в [19]78-м он ещё топился…]

Ещё топился, да, да.

[…Углём?]

Наверное, да.

Дом на Арбате. О ремонте (00:29:16 – 00:30:54)

Ну вот наш дом, я недорассказала…

[Да.]

Поставлен на капитальный ремонт, два года, [19]77- [19]79-й. И тогда там была своя котельная, тоже своё… своя угольная куча. А… ну и выселили всех жильцов, перепланировали квартиры, сделали именно такие коммуналочки, отдельные комнаты, потому что в нашей квартире, например, анфилада из трёх комнат, и вот в этом как…

[Ага.]

Комната для прислуги около кухни, ну там, чёрный вход, всё это есть. Вот, это перепланировали, и все жильцы вернулись, и тогда вот потихонечку начали кто-то переезжать, кто-то – занимать… Ну, допустим, большая семья, да, кому-то… кто-то стоит на улучшение жилищных условий – получает, ну чаще всего, уже не в центре, конечно. Уезжал народ, кто-то занимал, у нас такие истории есть, главное, что… кто-то один из старых коммунальных жителей занял свою квартиру.

[Ага.]

[YaKG]Ну, есть истории.

[Угу.]

[YaKG]Сейчас уже…

[А потом провели такое ответвление…]

[YaKG]Ну вот сделали после… Значит, там была газовая колонка, была своя котельная, был лифт, но не было мусоропровода. Значит, сделали мусоропровод, сделали центральное отопление горячее, провели горячую воду…

[Угу.]

То есть вот это вся история.

[А теперь всё там…]

Да.

[Здорово, да. Интересно. Конечно, много всего изменилось.]

Изменилось, конечно.

[Настроили выше с … выше всего.]

История Крымского моста. Раньше был деревянный (00:30:55 – 00:32:14)

Ну вот этот мост тоже появился, [19]36-й, если я не путаю, [19]34-й или [19]36-й год, или [19]32-й.

[Ага.]

Где-то есть доска мемориальная.

[Ага.]

 Но здесь же интересно, что здесь был другой мост, деревянный.

[Угу.]

А может быть, он был и чугунный, не знаю, он такой был в сечении прямоугольный.

[А-а.]

Есть фотографии, так и написано: ехать шагом. Типа, в один ряд, и т.е. он был уже гораздо, конечно, и вот эта вот… Т.е. когда… он как-то был сделан, что ещё работал этот мост, а строился этот [другой] [показывает], нельзя же прерывать движение в городе…

[Ну да.]

Его перенесли вот сюда [показывает], вот поэтому проезд появился, его не было, он лежал буквально на берегу, так вот.

[А-а!]

И строили этот мост. Потом, когда его построили, этот [другой] разобрали. По-моему, гениальное инженерное решение.

[Да, здорово. И вот этот проезд появился, потому что по тому мосту ездили?]

Да, это вот когда старый мост туда сдвинули, чтобы сделать новый.

[М-м.]

Потом его разобрали. Но до этого он был деревянный. Я не… на фотографиях не всегда понятно, потому что там такие… такие пролёты какие-то решетчатые, и кажется, что это может быть чугун. Потом вот был Бородинский такой мост был наш, где-то ещё, значит, эти мосты, которые по Москве…

[Угу.]

Они были однотипные.

[А вы вот всю историю откуда-то узнаёте, или просто вам интересна история?]

Ну, я задаю вопросы! [Смеётся.]

[Старожилам, да?]

Арбат – «университетская улица». Дом, где жил Бугаев, отец Андрея Белого. А. Белый назвал этот дом «большевик», потому что он большой. Дом с рыцарями 7-этажный (00:33:30 – 00:35:36)

[А вот на Арбате есть какие-то… Ну, понятно, вы какими-то разными переулочками ходите, ну, что-то, я не знаю, какие-то места с историей с такой…]

Ну, с историей я немножко знаю. Если кто-то расскажет, может быть, лучше. Я знаю, что… ну вот в нашем подъезде бывал Блок в последний свой приезд в Москву.

[М-м.]

Это я узнала случайно, специально не копала. Выхожу из подъезда – экскурсия стоит и рассказывают про наш подъезд. Ну, я послушала немножко. Знаю, что в угловом доме, который Денежный переулок-Арбат, там жил Борис Бугаев и его сын Николай Бугаев, профессор университета. Вообще, так сказать, Арбат – это университетская была улица. И в нашем доме, говорят, очень много жило университетских именно.

[М-м.]

Профессоров именно, преподавателей. А, значит, Борис Николае… или Борис Александрович он был, Бугаев, он был профессором математики в университете…

[Угу.]

На физико-математическом отделении. [прим. расшифровщика: Андрей Белый был, всё-таки, Борис Николаевич Бугаев, а его отец – Николай Васильевич Бугаев, декан физико-математического факультета Московского Университета.] Его сын, Бориса Бугаева, Андрей Белый, вот он написал о нашем доме, что этот дом – «большевик». Он построен в [19]10-м году, это просто большой дом, самый большой дом на Арбате…

[В [19]10-м?]

В [19]10-м году построен.

[М-м, угу.]

А уже большевики были известны, большевики появились в [190]3-м году, мы знаем. После съезда… РСДРП…  А стало… РСДРП… Б!

[Ну да.]

Просто «Российская социал-демократическая партия», а потом она стала большевиками, да? Есть такая партия, ну. Вот это любопытная история. Потом…

[А почему дом – большевик?]

Потому что он большой!

[А, просто…]

Потому что он очень огромный, он – 8 этажей!

[Ну да.]

Сейчас… Потом выше построили дом, или может быть он был раньше, он [190]7-го года с рыцарем напротив театра Вахтангова, но там только 7 этажей. [прим. расшифровщика: «дом с рыцарями» находится по адресу Арбат, 35] А у нас было 8.

[Да.]

Только поэтому. Потому этот рекорд, 130 с чем-то там квартир…

«Руина». Сивцев Вражек, 42. Дом расселили, стали ломать флигеля.    Хотят построить большой дом. Жители не хотят, фундамент белокаменный (00:35:37 – 00:37:30)    

Я… просто тут у нас сейчас начинаются всякие благоустройства, бесчинства жилищников… Я почему задержалась на 5 минут – я там застряла. Какие-то там, благоустраивают наши руины… Это отдельное…

[А что такое «руина»?]

Ну, это, значит, такой есть дом, Сивцев Вражек, 42, и его двор выходит прямо к нашему дому, и там было детский садик такой, там был и одноэтажный флигель, ле\дник, и в [200]7-м году дом расселили, в [200]8-м году сломали, начали ломать эти флигеля, бывший детский сад, и наш дом стал подвергаться серьё… ну, реальной угрозе. Там кто-то купил тут участок небольшой, чтоб построить с подземной стоянкой большой дом.

[М-м.]

Тоже 8-этажный. Но жители сказали: «Нет, мы не хотим». И, короче, было отозвано это разрешение на строительство, но руина осталась. Её ломали 24 августа [200]8-го года.

[Угу.]

Такая вот штука, рука, которая вот так делалась [показывает]. Выворачивает стены. Потом там приехали, изучали и шурухали фундамент. Фундамент был белокаменный. На самом деле, с XVIII века там уже были, так сказать, какие-то строительства каменные, ну, нашего такого квартала, ну и тогда когда начали всю эту историю поднимать, как-то выводить её на публичный уровень. У нас есть группа «Арбат соседи», и там, значит, я публиковала эти карты разных лет, начиная с 1836-го года, потом середина, потом конец XIX века, и вот, значит, наше время, наше выживание. Вот, у нас всё это есть. Если б люди знали, где они живут, а то такое…

[Да.]

Ну их тоже сломают однажды, если так будет продолжаться. Так вот, на месте наших домов, это была то ли… не Хлудовых, а то ли Хитрово\ усадьба. И вот именно там, где стоят наши дома, в 1836-м году было написано: «сады», «сады».  Т.е., видимо, вместо сада поставили три дома, спустя, там, 100 лет, соответственно.

[Угу.]

Дом архитектора Мельникова – жемчужина Арбата. Два цилиндра, вписанных друг в друга. Рассказывает про остальные его сооружения (00:37:31 – 00:39:47)

Потом наш знаменитый в Кривоарбатском переулке дом Мельникова, это вообще наше… наша жемчужина.

[Это который?]

Константин Степанович. Мельников архитектор…

[Угу.]

Который построил замечательные в Москве…

[Это не «трилистник» который, нет?]

Нет, там два цилиндра вписаны друг в друга.

[А-а.]

У него гаражи на Новорязанской улице, у него Ага.

, там, где сейчас еврейский центр толерантности…

[Угу.]

Его тоже из руин восстановили, его дом культуры на Бережковской набережной, Химика, ДК Химик. Ну, в общем, на каком-то там Валу, Серпуховский, Савёловский, там… Нет, не Савёловский вокзал он Рижский…

[Угу.]

И у него большой… Большая… большой авиамоторный гараж тоже. Вот такое симпатичное строение, хороший такой вот… Ну, он говорит, что он – не конструктивист, а рационалист, но… Потом павильон «Махорка», который был выставка кустарно-промышленная и… сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка, называлось тогда это. В [19]23-м году, так что вот. Вот! [Cмеётся.] Мельников – это чудесный мастер великий, как долго жил его сын Виктор Константинович, он умер в [200]5-м, наверное, году, или в [200]6-м.

[Угу. А этот дом как-то называется или?..]

Да, он, конечно… Он сейчас… его, скажем так, передали в музей архитектуры. Он сейчас как отдел музея архитектуры. Ну там отдельная история непростая. В общем, жива ещё внучка Константина Степановича, дочь этого…

[Виктора.]

Виктора Константиновича, Елена Викторовна Каринская, её... Её оттуда выселили некрасиво… Это, так сказать, не добавило очков в карму музея архитектуры, но, в общем, трудно было, так сказать, этому как-то решительно противостоять.

[Бороться…]

Ну, как, народ высказал своё отношение к этому, но сделать ничего не оказалось возможным.

[М-м. Угу.]

Немцы 1944 г. в Москве – мама вспоминала (00:44:18 – 00:45:04)  

[А кстати, мама ничего вам не рассказывала о смерти Сталина, вот как это происходило?]

Мама рассказывала про парад немцев… не парад, как это называется, когда гнали немцев по Москве…

[А-а.]

Она это видела. [19]44-й год. Ей было 11 лет, они где-то…

[Пленных, да?]

Пленных. То ли оттуда [показывает] шли они… Я так и не поняла, есть же маршрут, они жили на Ходынке, зачем их гнали туда, почему их гнали по Москве? Я не знаю маршрута точного, знаю, что в какой-то момент они шли, значит, по Ленинградскому шоссе, т.е. с Ходынки, и потом разошлись на два рукава и прошлись по… ну, где они встретились – неизвестно. И за ними шли машины поливальные, чистили асфальт. Это в июне было или в июле…

[М-м.]

[19]44-го года. Вот, это она рассказывала.

Похороны Сталина. Дядя ходил, еле выбрался, калоши потерял. Очень много валялось калош. Мамина подруга тоже ходила. Полторы тысячи человек погибло (00:45:05 – 00:48:28)

А про похороны Сталина. Она нет, она дома сидела, а папа пошёл. Он уже был первокурсником физфака, они с предприятием пошли, они еле выбрались оттуда. Они еле выбрались, они где-то забились под машины и остались чудом живы.

[Была давка?]

Была давка, конечно. Они в районе Дмитровки туда пытались проникнуть.

[Огромная...]

Калоши потерял.

[Смеются.]

Когда отсиделись и народ разошёлся, они вышли, когда уже было пусто. Говорит, очень много валялось калош. Я, говорит, себе другую пару нашёл.

[Ничего себе!]

Ну за такие вот…

[Т.е. люди шли как бы просто и в давке и…]

Не, ну носили калоши март-то месяц.

[А что было носить?]

Ничего, да. Обувь надо было беречь кожаную, и, конечно… Рассказывала… Вот не любит… мамина тоже подружка, они вместе учились на биофаке, её подружка школьная тётя Марина…

[Угу.]

Они пошли вдвоём, две дурочки, кто ж их вытащит оттуда, и вот тётя Таня никогда не рассказывала об этом, она только так отмалчивалась и качала головой, а тётя Марина – она более лёгкий человек, открытый, она рассказала: «Какие мы дуры, пошли туда, еле жива осталась». И потом рассказывали папины товарищи с физфака, еще было… то есть я знаю человек 6, которые там побывали и остались живы. Но все говорят, что чудом уцелели.

[То есть… а были, видимо, смертельные случаи?]

Ну не то, что смертельные были случаи, а полторы тысячи человек погибло, их потом столкнули. Очень большие были жертвы. Людей, значит, как-то так вдавливали внизу, у окон, в оконные и туда забивали… а если человек падал, то его просто…

[Затаптывали…]

Это катастрофа, когда… Ужас. Особенно, когда шли с Рождественского бульвара вниз на Трубу

[Угу.]

 Почему-то… Как-то там… Опять же, маршрут непонятен, потому что там шли они по Дмитровке к колонному залу Дома Советов, или там несколько было этих колонн: по Цветному, по Неглинке. Говорят, что очень много было жертв именно когда… на Трубной площади. Там что-то такое…

[Cлучилось, да.]

Ну вот если возможно восстановить этот маршрут, этой траурной процессии, это было бы любопытно.

[Угу. Довольно интересно.]

А мама говорила, что действительно это была такая трагедия, что они все плакали и что не знали, как дальше жить. Вот так вот буквально.

[Да.]

То есть критического вообще не было никакого осмысления – ну что им, было… [19]53-й год, это мама, значит, первый курс био… ещё не поступила даже на биофак.

[Угу.]

Ну она… да, она сначала год ещё заканчивала училище, а потом поступала. Она поступила в [19]53-м году в сентябре на биофак, т.е. она уже закончила школу, но ещё не поступила в университет. Вот, и она была такая девочка впечатлительная…

[Да. Интересно.]

А папа уже учился, он в [19]52-м, по-моему, поступил, закончил в [19]58-м.

[Угу.]

Ну вот, так что…

[Здорово. Спасибо, что вы… что вы с нами поговорили.]

Арбатские дома. Музей Есенина. Нестеровский дом. Дом на Сивцевом Вражеке 15/25. Дом Старых Большевиков. Конструктивистский. Он на ножках. Там чуть не купила квартиру. Жила в одном из подъездов внучка Прохорова, владельца Трёхгорной мануфактуры (00:48:34 – 00:52:07)  

Ну ещё и Есенин у нас бывал тоже в доме. Сивцев Вражек, 44, сейчас там музей есенинский такой общественный. Да нет, ну как начнёшь вспоминать – ну так вспомнишь, такие хорошие…

[А вот это там дом есть такой, кажется, «трилистник» называется, тоже жилой, большой, этажный…]

[Вспоминает.]

[Т.е. дом 45/5 или что-то в этом роде. Может, его как-то в народе… по-другому называется?]

Ну там есть дом, где Нестерова была мастерская наверху, художник Нестеров…

[А, не. Я про художника знаю, но не знаю, где он жил.]

Ну там такая мемориальная доска, и там было издательство… «Радуга», не «Радуга»… Которое издавало книжки на иностранном языке русские. Или «Прогресс»… Надо вспоминать. Надо записывать. [Cмеётся.]

[Всё записывать, да… Ну просто там есть история вроде про этот дом, что там все квартиры разные, нет ни одной одинаковой планировки.]

А, трилистник! Ну понятно. Это дом Старых Большевиков.

[Да?]

Конструктивистский. Это Сивцев Вражек, 15.

[15, да.]

15 дробь 20, что-то такое. 15, в общем, на нечётной стороне…

[Да, и «дробь какой-то».]

Да, и дробь какой-то чётный… И дробь нечётный, потому что Староконюшенный переулок

[Да.]

Ну трилистник… Ну, наверное, называется трилистник. Он на ножках, во-первых, у него вынесена часть фасада, на опорах стоит. Очень хороший дом, я там чуть не купила квартиру. Надо было продавать нашу арбатскую, ну, как там можно жить, в коммуналке… И… как-то так не случилось просто. Мы заходили в одну квартиру двухкомнатную… Наверное, там все разные, да. Ну там тесновато. Но там очень красивые лест… холлы лестничные.

[Ага.]

Они просторные, они светлые, там, где есть ленточное… вертикальное остекление, да. И треугольное сечение почти в каждом подъезде. У каждого подъезда…

[Угу.]

В этом доме жила на первом этаже в том, в том подъезде… Я, собственно, поэтому, надо вспомнить… Вера Ивановна Прохорова, это такая внучка, которая… Барышня, которая внучка Прохоровых, которые владельцы Трёхгорной мануфактуры.

[А-а.]

Она была переводчиком, но там у неё сложная судьба… Она и отсидела в лагере непонятно за что, она заканчивала Марии Терезы, ну, в смысле, тогда был просто лингвистический университет каких-то…

[Угу.]

И потом после войны, что ли, она попала… или это было тогда во время войны… Она была подружкой бабушки моей подружки. Т.е. какая-то такая тоже связь… Вот, она жила в этом подъезде на 1-м этаже последние годы и там умерла.

[М-м.]

Ну, она умерла – ей было 94 года. Она долго прожила.

[Угу. М-да, интересная история. Это – конструктивистский, да он?]

Это – да, абсолютно такой добротный, хороший конструктивизм, дом старых большевиков.

[Дом Старых Большевиков?]

Да, ну потому, что он кооператив…

[А.]

Не индивидуальный проект. В общем, было же такое «общество Старых Большевиков», и оно было одно время очень влиятельным, пока все там не поумирали. У них там был «клуб Старых Большевиков», потом там был Дом Кино, сейчас кино… «театр Киноактёра», а раньше там как бы Михалков был строился. Так что это был театр академии Михалкова вот именно.

[Угу.]

Вот. Ну что можно сказать, мы, по-моему, уже долго… [Cмеётся.]

[Да, не-не-не, я вас отпущу, конечно. Я тогда хотела спросить, нельзя ли как-нибудь с вашим дядей встретиться, если…

Можно. Я ему позвоню, он на даче сейчас сидит у себя в Тучково.

[Ну когда он там вернётся в Москву, чтобы можно было…]

Дом дяди. Описание. На Академика Павлова (00:52:19 – 00:53:28)

А дом его должны сносить, по идее. Он живёт на Академика Павлова

на Молодёжной.

[М-м.В пятиэтажке?]

Пятиэтажка, ну или такая, которую, так сказать, нужно…

[Снести... Реновация…]

Нет, они должны быть, так сказать, снесены по программе «жилище».

[А-а.]

Реновация тут не при чём, это мы не будем сейчас обсуждать. [Смеётся.]

[Хорошо.]

Вот. И они уже 11 лет говорят, что они их [дома] снесут, буквально осталось, там, 40 домов, их… но они действительно очень тесные, очень… Первый этаж там с проходной большой комнатой, маленькая спальня… В принципе, на одного человека или на пару это очень хорошее жильё.

[Угу.]

Или даже по-своему, так сказать, стильное.

[Угу.]

Но так как люди опустили руки уже и почти не приводили его в порядок, только так, поддерживали самый минимум, и вообще ветшает просто.

[Ну конечно…]

И они ждут, когда должны их снести, потому что у них уже покрасили цоколь дома…

[Это значит, что их снесут?]

Это значит, что скоро снесут. [Cмеётся.]

[Это как отопление здесь.]

Водоснабжение. Печками такими.

[Ага, как водоснабжение здесь… Понятно.]

Печки-буржуйки.

[Ну, мы можем держать с вами связь, когда он сможет, и…может, там, с кем ему удобно.]

Может быть, даже с его другом лучше. В смысле, с ним и с его другом встретиться.

[Можно, да.]

Потому что они такие рассказчики, они очень как бы привязаны к этому месту эмоционально…

[Ой, нет-нет-нет, расскажите ещё раз, просто…]

Гребной клуб Красных текстильщиков, конструктивистские дома (00:53:46 – 00:56:08)

Ну вот про спортклуб, где были эллинги…

[Где Красный Октябрь, нет?]

Красный Октябрь – он дальше чуть-чуть.

[Да.]

А вот здесь Красные Текстильщики, красное здание кирпичное…

[Да, да.]

Красные Текстильщики. Там было ещё… Клуб конструктивистский хороший, в Красных Текстильщиках, там занимался ансамбль Покровского…

[А-а!]

Когда они только начинали. И мы там одно время занимались. И из окна можно было видеть, как эти ткани с первого этажа на последний как-то идут. Как они были…

[Навешаны?]

Через разные этапы их ткали, потом куда-то окрашивали на ветошку, плотные ткани делали.

[М-м.]

И вот здесь вот по этой канаве и на Москва-реку они тренировались в гребле. И ещё, ещё когда была Олимпиада [1980 года], можно было видеть, конечно, и раньше чуть-чуть по Москве-реке гребные команды ходили.

[А-а.]

Т.е. однюшки, там, двушки, академическая гребля – всё это прям, это реально, это очень красиво.

[Здорово, а сейчас уже нету?]

Ну, «Культурист» снесли, построили вот этот который… Куполом наверху. Кстати, это новодел абсолютный.

[Ага. А там был дом культуры?]

А там был дом культуры, похожий, такой маленький, [нрзб. - 00:55:07] Там какой-то зал… Это всё очень красиво, потому что тут такой ритм внутренний…

[Угу.]

Такие правильные вибрации, пропорции.

[Угу.]

Чудесные, лёгкие, пространства все – как они любили: большие окна…

[Да.]

Пространство, да, которое можно немножко изменить, в случае чего…

[Сейчас вот целый квартал снесут, наверное, на… Сокольники это… Да-да-да.]

На Русакова? Я… Мы подписываем петиции все в поддержку. Там, на Погодинской снесли, оставили клуб «Каучук», тоже Мельниковский, кстати.

[Да.]

И клуб Русакова в Сокольниках тоже Мельникова, сейчас там театр Романа Виктюка.

[Да-да-да, ага.]

А вот то, что жилые будут сносить  – это, конечно, катастрофа. Это вырубают всё под корень. Это такое хамство по отношению к Москве.

[Там целый квартал, там недавно гуляли… Всё уже, жителей нет.

Дома эти, никто за ними [не ухаживает]. Значит, был собственник – государство, город, да? Т.е. никогда толком ничего не приводилось в порядок. Конечно, дома ветшают, за ними нужно следить.

[Да.]

Похороны Высоцкого. Она ходила. Олимпиада (00:56:17 – 00:58:40)

[А то есть во время Олимпиады вы уже были в Москве?]

Да, тогда умер Высоцкий. Были похороны, я была на похоронах.

[Вы были на похоронах Высоцкого?]

Ну да, да, ну так я со всеми людьми прошла тут через театр в очереди, а потом видела, как автобус выехал и поехал на Ваганьково.

[Угу.]

Толпа была страшная.

[Тоже большая?]

Ну да, огромная толпа, народ, как-то так, побежал за автобусом, и там как-то делали хитро, как бы два автобуса поехали, и народ побежал за первым, а его повезли в другую сторону на втором. Ну что-то такое говорили.

[Ага.]

Сейчас уже не поймёшь, как.

[Да.]

Суета, суматоха, толпа, не разглядишь, такое маленькое…

[Угу. Ясно. А во время… Вы не помните, во время Олимпиады не было каких-то таких… Ну вот вы не помните, были ли слухи в Москве о, там не знаю, жвачках, которые раздают иностранцы, и «вы заразитесь чем-нибудь», джинсы… И что иностранцы – это очень опасные люди?]

Нет, нет, нет, нет… Нет, этого не было.

[Не слышали никогда?]

Нет, не слышала…  Для меня ничего такого не было.

[Угу.]

Зато была сметана, которая была упакована, как пачки масла.

[Ах.]

Такая густая сметана производства отечественного.

[А-а.]

Ну, появились всякие финские продукты, сервелаты… Рассказывали, что просто действительно город был пуст и тих. Только в местах событий, так сказать, в этих спортивных – там было людно. А так народ… город был пустой.

[А почему?]

Ну потому что многие уехали, детей увезли в пионерлагеря. так… Я даже покупала билет, значит, на большую спортивную арену, были какие-то соревнования лёгкоатлетические, и на гребной канал в Крылатском. Но это такое впечатление… Сидишь, жарко, кто-то бегает, кто-то бросает этот самое, копьё…

[Ага.]

Кто-то прыгает, и всё это одновременно происходит. Жарко! Кто-то прибежал, там был марафон, и, значит, финал марафона на стадионе. Ну, я, быть может, не спортивный человек, я не понимаю, в чём азарт…

[Смеются.]

Ну, азарт был у участвующего. А здесь было трудно, на самом деле.

[Да.]

Шум, бытовые разговоры (00:58:41 – 00:59:12)

Дом Добронравова. Крымский проезд. Кооперативные дома. Дом Мейерхольда. Дом Масальского. Жила Ламанова – художник, портниха (00:59:13 – 01:01:02)  

Вот тут жил актёр МХАТа Добронравов, был такой замечательный…

[Да-да-да, я знаю.]

Да, чудесный. Здесь у него дочка была актриса в театре Вахтангова. Крымский проезд здесь. Видите, они жили, видимо, они могли себе позволить купить квартиру в таком доме, потому что чаще всего это были кооперативные дома.

[Угу.]

Какой дом построил себе Мейерхольд – о, там это это на Тверской, вот начало, там дом, на Успенском Вражке. Немирович-Данченко – у них уже дом [19]38 года, и он такой, что называется, сталинский имперский стиль. Ну тоже любопытно вот, как он сделан. Какой-то впереди, вон там начало видно, двухкатная крыша маленькая, да…

[Ага.]

Следующий… Там жил Масальский, потом дальше к Александровой, тоже фамилия мхатовская, здесь, недалеко в переулке, там, где зелёная крыша, следующий дом, там жила Ламанова Надежда Петровна…

[Я не знала.]

Это прекрасная художник, портниха, которая одевала всю дореволюционную Москву, аристократию, а потом делала костюмы Станиславскому к его спектаклям. Она, оказывается, умерла 17-го… 16-го октября [19]41-го года…

[Угу.]

От сердечного… [приступа], когда всех уже забирали в эвакуацию, в том числе МХАТ, и она почему-то не знала, куда ей деваться…

[Ага.]

И она умерла от сердечного приступа на Большой Дмитровке, около поликлиники у Большого Театра. Ну были такие трагические истории.

Подпись согласия (01:01:03 – 01:04:25)

Я думаю, что можем здесь.

[Давайте.]

Подпишем.

[Да... Мы обычно не используем полные имена, мы используем сокращения по вашим инициалам, если куда-то публикуем. А, ну вот так. [Показывает что-то на бумагах.] Ага.]

И помогаете, хорошо.

[Смеются.]

Я разместила ваше объявление на странице «Арбат соседи», кто-то ещё откликнулся?

[Там очень много уже откликнулись, но, видите, я не знаю, откуда, потому что мы много где размещаем. И это очень хорошо, спасибо вам большое, потому что у нас как-то немножко затихло. Мы сначала расспрашивали своих знакомых каких-то, ну таких, через связи ближайшие…]

Угу. Угу.

[ А потом… Эти связи когда-то кончаются, и хочется всё равно…

Ксенич. [Что-то пишет в бумагах.]

[Угу.]

Хорошо. Число…

[Сегодня 27-е.]

Здесь да?

[Да, да.]

Я сейчас работаю с архивом Немировича-Данченко, у них 29 августа [19]38 года была группа с открытием сезона, ну рассказывают, там, репертуар, что-то еще. Чаще всего о репертуаре говорили. И он говорит: «Я, конечно, понимаю, эта жара…» Ну, что всем очень трудно сейчас. 27 августа, да, была жара. Так что леса горели…

[Спасибо.]

Здесь надо полностью написать?

[ Нет, ничего уже не надо. Спасибо!

Жара. В общем, Москва не меняется. Или её не меняют специально.

[Ну бывает и плохая погода, отвратительная, в августе холодно. Спасибо вам большое!]

[19]38-й и [20]18-й как-то совпали.

[Очень. Многие аналогию проводили между [19]37-м и [20]17-м, поэтому…

[нрзб. – 01:04:17] Они вам про мужскую школу расскажут.

[Да, вот было бы здорово. Ладно. А можно я вам дам бумажку, где вы подпишете, что вы не против, что мы будем использовать ваши данные?]

Да.